Глава 8. Безумие.

После долгой беседы солдаты проводили нас в комнату, где мы были ранее. Там мы провели все оставшееся время до обеда. В голове вертелась тысяча вопросов, но мозг не хотел соображать. Я жутко устала. Каждый раз, когда я мигала, глаза открывались с трудом.

Я сидела на койке и втихаря наблюдала за состоянием Матильды и Барта. Те о чем-то тихо переговаривались и выглядели намного бодрее меня. Лекс рассказал нам, что слез с таблеток, когда Дестени похитила его в первый раз. Те мгновения он испытывал странные чувства, но не боль. Мой друг сам так сказал. Возможно, хотел нас успокоить. Мы все еще дулись и не разговаривали с ним.

Осматривая серые стены без окон и каких-либо украшений, я задумалась о центре и его правилах. Сколько раз я самостоятельно хотела перестать принимать пилюли. Я часто замечала, что я не могу вспомнить самых обычных вещей и становлюсь рассеянней от лекарств. Я легла на кровать. Обычные железные кровати, единственная мебель в комнате, с серыми матрасами, подушками и одеялами. В комнате серым было все кроме нас самих. Я хотела уснуть и поговорить обо всем случившимся с Аврелием, но без таблеток я не могла сосредоточиться. Не знаю, сколько я так пролежала. На лбу выступил холодный пот, а в горле запершило. Теперь в моем сознании во всем была виновата Дестени. Ее речи казались мне какими-то отрепетированными и пафосными. Как будто она читала рекламные брошюры.

Я сама себя накручиваю, каждую минуту проверяю свое самочувствие. Матильда с Бартом уговорили одного солдата показать им поезд. Я хотела пойти с ними, лишь бы только не оставаться наедине с Лексом, но мне было плохо. Развалившись на кровати я, не мигая, смотрела в потолок. Вскоре и Лекс ушел по своим делам, и я осталась наедине со своими мыслями.

Интересно, как выглядело Измерение, когда было простой компьютерной программой? Я постаралась представить себе Измерение без погружения, на обыкновенном плоском экране.

Кто-то позвал меня на обед, но я не вышла. Тогда мне принесли поднос с едой в комнату. Я ела в последний раз вчера перед поездкой на станцию. Очень давно. Но сейчас я не испытывала чувства голода. Поднос так и остался стоять на холодном полу. Все остальное время в комнату больше никто не заходил.

По моим меркам прошло несколько часов. Боль сжимала виски. Ко всему добавилась тошнота и головокружение. Я старалась поменьше думать, но не могла остановиться. Я вспомнила о своих родителях. Мое сердце сжалось. Что им сказали, когда я пропала? «Вашу дочь похитили. Такого никогда не случалось. Мы ее ищем, как можем. Скорее всего, она уже мертва». Им позвонили домой и они срочно вернулись на работу. Сейчас они осматривают пострадавших и надеются о моем спасении.

Я больше не могу. С огромным усилием я села на кровать. В глазах резко потемнело. С металлическим скрежетом входная дверь автоматически отъехала в сторону, я подпрыгнула от неожиданности. Раньше я никогда не видела дверей, которые открываются самостоятельно. На пороге стоял Лекс. Увидев меня, он немного удивился.

— Я думал, ты пошла к Матильде и Барту. Если бы я знал, что ты тут одна то освободился и пришел бы быстрее, — Лекс сел на край моей кровати и осторожно взял мою ладонь. Видимо, боялся, что я могу его оттолкнуть. Пусть будет уверен, я так и поступлю в следующий раз, когда у меня будут силы.

Лекс нагнулся над моим лицом. Длинная лохматая челка лезла ему в глаза, но мой друг не обращал на это никакого внимания. Видимо мой вешний вид Лексу не понравился. Он хотел о чем-то со мной поговорить, но не решался. Молчание тянулось несколько минут, пока Лекс не заговорил снова.

— Прости, что не послушал тебя. Ты не хотела, а мы все равно тебя похитили. Я знаю тебе плохо. Без лекарств тяжело только в первый день, — на его слова я лишь слабо фыркнула. Лекс замешкался, но продолжил. — Айрис. Ты ведь понимаешь, я хочу помочь тебе. Я не твой враг. Мы друзья.

Его извинения не подействовали. Я все еще злюсь. Мне начало казаться, что я нахожусь на грани истерики. Я больше не могу держать эмоции в себе. Мне захотелось наорать на Лекса, избить его, исцарапать его лицо. Тошнота становилась все сильнее и сильнее. Опухшая рука горела.

— Я не буду тебя прощать, — в ярости прошипела я. По лицу Лекса прокатилась волна разочарования. И мне это жутко понравилось. Я хотела говорить дальше еще злее. Вот только голос перестал меня слушаться и охрип. На глазах выступили слезы. Горло сдавили спазмы. Я сломалась. А вот и истерика!

— Ты прав. Я не хочу здесь находиться. Зачем ты это сделал Лекс? Как ты можешь им верить? Отпусти меня обратно. Я домой хочу. Я хочу к маме и папе. У тебя нет родителей, тебе не понять.

Я начала хныкать как маленький ребенок. Я хотела отдернуть свою ладонь, но Лекс сжал ее еще сильнее.

— Неужели ты не поняла? Они врали нам. Ты эгоистка. Я пытаюсь сделать нас свободными. Я хочу сделать тебя счастливой.

— Это ты эгоист. Я была счастлива, пока ты не вернулся. Меня бесишь ты и этот поезд. Видеть тебя больше не хочу, — слезы залили мое лицо, из-за них я плохо видела Лекса. Я больше не сдерживалась. Наверное, копила все эмоции до этого момента. Пока я кричала на Лекса, он смотрел на меня и будто впервые видел. Он не понимал, почему я так остро реагирую. Я сама не понимаю. Я начала задыхаться. Стены стали давить на меня. Мне нужно как можно быстрее выбраться из комнаты. Я резко встала на ноги и бегом ринулась к выходу. Лекс все еще выглядел ошеломленным от моих слов. Видимо, он решил, что я бегу от него. Почти, правда. Я не хотела его видеть, но в это мгновение я и думать забыла о Лексе. Я мечтала не умереть от удушья. В глазах опять потемнело. Я не видела, но ощущала, как земля уходит из-под ног.

— Айрис, что с тобой? — я услышала голос Лекса близко от своего уха. Это стало моим последним воспоминанием.

Мое тело стало невесомым, как пушинка. Я больше не была в поезде. Не мчалась с огромной скоростью через пространства выжженной земли и океан. Я снова падала с невероятной высоты в глубокую кроличью нору. Дальше, по моему телу прошелся разряд дикой боли. С этой болью я очнулась.

Точнее я очнулась оттого, что по моему лицу ползал мокрый жирный черный паук. Восемь мохнатых лапок копошились по моей щеке. Открыв глаза, я разглядела пару острых клешней. Я завопила как резанная.

Поднявшись с земли, я принялась прыгать и пыталась скинуть жуткое насекомое с лица. Пауки! Ненавижу их. Ненавижу насекомых! Я ужасно их боюсь! Я почувствовала, как еще один паук ползает по руке и что-то шевелится в волосах. Я махала руками во все стороны. Они везде. Я пыталась скинуть с себя как можно больше уродцев, но их становилось все больше и больше. Пауки ползли ко мне по сухой листве и грязи.

Я побежала. Вокруг меня высились мертвые кривые деревья. Я неслась по дремучему лесу, спасаясь от пауков. Верхушки деревьев скрывали от меня небо и солнце. Меня окружал мрак. Мне приходилось обегать каждый дряблый ствол, ветви били меня по лицу. Белое платье было покрыто слоями свежей грязи и рвалось по краям, цепляясь за кусты. Босые ноги жгло от холода и быстрого бега. Ужас сковал сердце, и я зарыдала. Стараясь привести дыхание в норму, я на секунду остановилась и услышала топот ног за спиной. Я тут же ускорила шаг, боясь оглядываться назад. За мной гнались. Кто-то грозно звал меня по имени, но я не останавливалась.

Вдруг, я зацепилась ногой за корни старого размашистого дуба. Расцарапав ноги, руки и даже лицо до крови, я упала, прокатившись по земле еще полметра. Я подползла к дереву, надеясь укрыться от преследователей за стволом. Обхватив колени руками, и прижавшись спиной к теплому сухому мху, я зажмурила глаза. Оставшийся на голове паук зашевелился у самого уха. Я принялась бить руками по лицу, но потом увидела приближающуюся ко мне темную фигуру.

Я узнала моего наставника Аврелия. Он подбежал ко мне и стал стряхивать пауков.

Я не соображала, что происходит. Я обезумела. Слезы градом лились по щекам и мешали видеть. Мое тело скручивало судорогой. Я барахталась на земле и продолжала орать. Аврелий схватил меня за плечи и, что есть сил, встряхнул.

— Очнись Айрис! Успокойся. Это сон! Это все нереально. Это сон. Ты в Измерении. Успокойся. Молодец. Спокойно, спокойно…

Я понемногу начала приходить в себя. Аврелий обхватил мое лицо ладонями, и взволнованно глядя мне в глаза, продолжал утешать. Он утирал мне слезы и повторял, чтобы я успокоилась. Я взглянула на свои пальцы, с них свисали клоки длинных каштановых волос. Это мои волосы. Не соображая, я выдирала собственные волосы. Руки Аврелия дрожали. Он обеспокоено ловил мой взгляд, надеясь, что со мной ничего не случилось.

— Аврелий.… Это ужасно. Я не хочу здесь быть, — мой язык не поворачивался и заплетался.

— Все хорошо Айрис, — уже спокойнее произнес Аврелий. Он обнял меня и прижался ко мне своим горячим телом. Теперь мы вдвоем сидели на коленях под столетним трухлявым деревом. Воздух пах гнилыми листьями и сыростью. Я закрыла глаза и почувствовала, как нас уносит ветром.