Глава 16. Жизнь и смерть.

Я не умерла! Я жива. Жива! Повторяй это себе чаще Айрис. Только одни эти слова дают мне стимул не отпускать руки и не бросаться в бездонную глотку отчаяния. Я жива и должна бороться за этот дар.

В такие моменты помешательства и безумия, адреналин в крови зашкаливает, и каждая минута растягивается, ускользает от меня как упругая шерстяная нить. Действия происходят как в замедленной съемке. Каждое шаг, каждое движение проходит троичным эхом через мое сознание. Через мои мысли и чувства. Каждая крупица моего тела накалена до предела и мне нравится это. Я ожесточено жажду нового страха. Я прихожу к такому выводу, только в такие критические моменты, когда мозг способен воспринимать лишь воспаленные и бредовые идеи. Или когда мне недостает кислорода. Я лежу и задыхаюсь в стеклянной коробке. Я как рыба в аквариуме без воды. Руки инстинктивно ищут щели в крышке капсулы или бью по непробиваемому стеклу. Я вижу, как Лекс говорит мне что-то, но через толстое стекло не слышу его. До моих ушей доноситься лишь мое грохочущее свистящее дыхание. Я делаю вздохи но не чувствую кислорода в легких. Боль от раны все еще осталась. Как будто меня сильно ударили в сердце. Но я не умерла.

Если я жива, значит с Бартом и Виктором все в порядке. Они погибли в Морфее и тем самым вернулись в реальный мир. Значит Виктор не вышибал мозг себе и Барту. Он сделал это, чтобы нас не поймали Исследователи. Наша смерть была очередным розыгрышем программы.

Наконец, Лекс нашел нужную кнопку на панели управления. Индикатор на экране загорелся красным. Легким плавным движением купол над головой бесшумно отъехал в сторону. В нос ударил резкий запах гари и каких-то едких химикатов. Но мне и такой воздух сойдет. Я шумно принялась глотать кислород. Горло запершило, я начала громко кашлять и не могла остановиться.

Я старалась выкарабкаться из капсулы. Лекс подбежал ко мне и помог подняться. Я с облегчением опустила босые ноги на пол. Я не могла остановить кашель, казалось, легкие выворачиваются наизнанку. Из глаз потекли слезы. Сквозь них я пыталась разглядеть Лекса. Он обеспокоено осмотрел меня, прежде чем крепко прижать к себе.

Обняв меня, Лекс облегчено вздохнул. Пальцы и лицо парня были в копоти. Он, как и я, тяжело дышал и откашливался.

Через искажающую призму стекла сложно было рассмотреть что-либо. Вглядываясь через спину Лекса, я только сейчас увидела, что твориться в зале. А точнее, что продолжало твориться. Перед глазами каждое движение все еще имело заторможенное действие. Комната была заполнена дымом. На полу у моих ног были разбросаны осколки и разлита бурая темная кровь.

Комнату сотряс глухой взрыв. Снаряд разорвался рядом с домом или на его крыше. Наверное, он разворотил все снаружи. Вслед за этим ударом, последовал еще один, но уже громче. Около моей капсулы лежал мертвый ученый. Эта его кровь была размазана по сверкающему холодному кафелю. Видимо доктор хотел отключить меня, но не успел. Его рука была вытянута в мою сторону.

Одна из дальних стен была объята огнем. Она испускала ядовитый дым, который все время заставлял нас кашлять. Сквозь туман я с трудом разглядела в углу Матильду и Барта. Они пытались вытащить из капсулы Виктора. Видимо, Матильду с Лексом успели отключить от Морфея, потому они и пропали из программы.

Что здесь случилось, пока мы были в Морфее? Я окинула взглядом зал в поисках Дестени и остальных ученых. Кроме нас и мертвого доктора, людей в комнате больше не было. Я понадеялась, что Дестени и все другие живы.

Лекс отстранился от меня и посмотрел в глаза.

— Айрис, прости. Слышишь? Прости меня, — он говорил, откашливаясь и немного задыхаясь. Он извинялся за невидимую стену между нами. За похищение нас из центра. Теперь он и сам был не рад тому, что сбежал. Я многие годы читала мысли Лекса и точно знала, о чем он сейчас говорит. Я покачала головой в знак того, что не стоит извиняться. Теперь я понимала, что наше похищение было не напрасным. Лекс был прав.

— Слава Богу, вы выбрались! — звонкий голос Дестени разнесся по всей лаборатории. Запыхавшаяся, она быстро забежала через полыхающую арку.

— Быстрее. Дом горит. Нас атаковали машины Исследователей, они уже проникли внутрь. На крыше вертолет. Прошу быстрее. Живо! Бегите! Ребятки, вставайте уже, а то мы все тут сгорим.

Она подбежала к каждому, расталкивая нас и заставляя торопиться. Беспрекословно, мы исполняли ее сбивчивые приказы. Женщина орала каждому, что есть сил. Она ловила всех испуганных и потерянных людей, и заставляла идти за собой. Дестени вела нас по запутанным лабиринтам коридоров на крышу к вертолету. Мы бежали одной сбившейся кучей. Мы и множество людей Дестени: доктора, мятежники и все остальные. Звуки выстрелов эхом разносились по коридорам. Казалось, я даже не проснулась, а все еще бежала от Исследователей в Морфее.

Вместе со свистом пуль разносился металлический лязг. Это были роботы Исследователей. Я видела, как они выглядят лишь по старым картинкам в архиве. Лязг приближался и приближался. Он пугал. По-настоящему пугал. Он пугал даже Дестени и Виктора. Я видела это по их перекошенным лицам, которые в обычной ситуации лишены эмоций. Все как в ту ночь в центре. Снова взрывы и коридоры. Только теперь я на другой стороне войны.

Выбравшись из узкого прохода, мы оказались в столовой. Из прозрачных стен лился желтый приглушенный свет. Он-то становился ярче, то пропадал. Вдали полыхали дома, и каждый дюйм земли попадал под град бомб. На улице огонь устроил свое всепоглощающее представление.

Неожиданно, один из помощников Дестени закричал и упал на пол, резким движением его утащило в темный угол. Из глубины темноты послышался интенсивный механический скрежет. Цокая стальными конечностями, к нам приближался робот Исследователей. Он был похож на огромного паука с одним глазом и клешнями. И этот немигающий красный глаз был направлен на меня. Люди, с криками и воплями, ринулись врассыпную. Кто куда успеет. Я понадеялась успеть добежать до соседнего коридора, но не успела вовремя.

Чудовище за моей спиной омерзительно зашипело и прошило мое плечо насквозь пулеметной очередью. Сила удара и резкая опьяняющая боль подогнули мои колени. Я зажмурила глаза и закричала, но продолжила бежать. Но я не успела сделать и пары шагов, как очередной выстрел сбил меня с ног.

Я повалилась на землю. Все поплыло перед глазами, от накатывающей жгучей боли. Паук ранил меня в бедро и в правую голень. По видимому, никто даже не заметил, что меня подстрелили. Кровь быстро вытекала из плеча и ноги. Я лежала на животе, поэтому струйки багровой жижи затекали мне в рот и нос, а перевернуть голову я просто не могла.

Паук подполз ко мне вплотную. Он перевернул меня своими клешнями спиной вниз. Его глаз то сжимался, то становился шире, пока он рассматривал меня. Я начала умолять про себя, чтобы он ушел, оставил меня в покое.

Робот стоял, спокойно не шевелясь. Затем механический рот чудовища раскрылся. Из него яростными потоками хлынула огненная жидкость. Мою раненую ногу прожгло до кости. Я не могла терпеть. Я кричала и билась о пол. Из моего рта вырывались нечеловеческие звуки. Паук успел облить жидкостью только мою раненую ногу. Его внимание привлекло, что-то на другой стороне зала и он быстро уполз, оставив меня одну. Но прежде он аккуратно, обратно перевернул меня на живот. Я ничего не видела вокруг. Я больше не чувствовала боли и своей ноги. Я не выдержала и упала в обморок.

Где-то в стороне раздался оглушающий вопль боли и агонии. Он привел меня в чувства. Матильду я узнаю везде. Я всегда узнаю ее голос, будь это смех, или леденящий кровь, крик. Паук добрался до нее. Что с ней? Ведь ее не могли убить. Не могли.

Сквозь собственные слезы и кровь я еле как подняла голову. Напрягая все тело, я начала ползти в сторону воплей. Моя покалеченная нога отказывалась шевелиться и мешала моему итак медленному движению. Перед глазами все поплыло, и я вроде теряла сознание. Я пыталась позвать на помощь, но из горла вышли только сдавленные всхлипы. Я пыталась позвать кого-нибудь не для себя. Для Матильды.

Я опять потеряла сознание, а когда очнулась, крики стихли. Я больше не знала, в какую сторону двигаться. Да я больше и не могла. У меня не осталось сил. И почему я так долго не умираю? Почему я все еще жива?

Вдруг я почувствовала, что меня кто-то коснулся. Виктор перевернул меня, проверяя, жива ли я еще. Он взвалил меня к себе на спину и побежал. От боли у меня снова случился обморок или что-то похожее на него. Я продолжала видеть, но не воспринимала окружающее. Мое сознание отключилось.

Я очнулась, только когда в лицо мне ударил горячий обжигающий ветер. Поблизости шумел вертолет, но я не видела его. Моя голова была повернута совсем в другую сторону. Я видела город. Он горел. Тысяча вертолетов и самолетов как рой летали над Детройтом. Из тяжелых свинцовых облаков вылетали многотонные бомбы и смертельной массой падали на дома. Взрыв за взрывом. И каждый новый взрыв убивал сотни людей, поднимая над землей огненные шары.

Гигантские старые здания рушились как карточные домики. Слабая полоска ограждающей стены была уничтожена. В толстой высокой стене зиял провал. Ограду строили многие годы, а разрушили за пару минут.

Детройт стирался с лица Земли. Каждый район, каждая улица была объята огнем. С неба падали крупные хлопья пепла. Вначале я думала, что это снег. Высокие роботы на своих тонких ногах вытаскивали людей из домов, ловили их на улицах.

Мои волосы трепало в разные стороны, мешая видеть весь этот ужас. Ночное небо светилось, как будто наступил рассвет.

Наш реактивный вертолет уже оторвался от земли. Виктору пришлось закинуть меня в него, как мешок с барахлом. Мое тело с глухим звуком ударилось о днище вертолета. Было больно. Я думала, что буду кричать, но из горла вышел хрип. Виктор тоже, еле как, залез в вертолет. Вначале он прыгнул, вцепившись в железо руками и подтянувшись, вскарабкался внутрь. Парень приложил меня спиной к стене у двери и уже собирался идти к месту пилота, как на крыше раздался женский крик. К вертолету бежала Дестени. Я еле видела и еле слышала, но воспринимала все очень четко.

Хоть Дестени была высокой и спортивной, вертолет уже начала набирать высоту. Она бы ни за что не смогла в него забраться без посторонней помощи. Дестени звала Виктора. Она стояла на земле, протягивая ему руку.

Мои глаза были широко распахнуты. Я видела, как Виктор задумался, спасать ему своего начальника или нет. Он поморщился. На лице парня читалось недоверие и замешательство. Неприязнь. Ненависть. Виктор ненавидел Дестени. Этого не может быть. Ведь он ее правая рука. Они всегда вместе. Виктор стоял и раздумывал, как ему поступить. Его лицо стало суровым, оно посерело. Кругом продолжали разноситься взрывы и крики. Вертолет плавно сместился в сторону, и я перестала видеть лицо Дестени, перекошенное от ужаса. В ее глазах был неподдельный страх.

— Помоги мне Виктор! Дай руку! — голос Дестени дрожал и выдавал панику. Виктор все стоял как столб, не думая шевелиться. Он, не мигая, смотрел на своего начальника внизу. Спасти или не спасти. Отвращение. Злоба. Но, видимо, Виктор привык спасать людей.

В последний момент, все-таки, парень лег на живот у выхода, на самый край и одной рукой втащил Дестени в вертолет. Сквозь молочную пелену перед глазами я плохо видела, но слышала прерывистое дыхание тетушки Лекса.

— Я уж подумала, ты меня так и оставишь умирать на крыше. Я решила, ты меня не спасешь, — усмехнулась Дестени, прижимая к груди покалеченную руку. Женщина вся дрожала, но постепенно приходила в себя.

— Если честно, я и сам так подумал, — спокойно произнес Виктор.

Несколько секунд эти двоя, молча, смотрели друг на друга. Они не могли решить. Продолжать доверять или превратиться во врагов и начать рвать глотки друг другу прямо сейчас. Дестени смотрела как змея перед атакой, не мигая с холодным изучающим взором. Виктор тоже изучал, но был спокоен. Как скала. Видимо, Дестени с Виктором поняли, что союзниками им быть полезней, чем врагами.

— Ты всех спас? — деловитым тоном поинтересовалась Дестени, возвращая себе постоянное место командира. Она вела себя так, как будто между ними сейчас ничего не происходило. Возможно, такое случилось не первый раз. Мне показалось, что в голосе Дестени что-то изменилось.

— Да.

Виктор все еще стоял на самом краю и держался за поручень, чтобы не вылететь наружу. Мой спаситель вернул себе свое непроницаемое выражение лица. В нем больше не было злости или ненависти.

— Я посадил их на первый взлетавший самолет. Все живы. Относительно. У девочки очень серьезные травмы. Но вряд ли она погибнет. С остальными все хорошо.

— А с этой что? — Дестени кивнула в мою сторону. Мне не понравилось, как она говорила про нас. Как будто мы зверьки какие-то. Голос был брезгливым и холодным. Теперь, понятно, чего недоставало Дестени. Больше не было той доброжелательности и сладкого голоска. Я бы скинула тетю Лекса с вертолета прямо сейчас, вот только, пошевелиться не могу.

— Не думаю, что удастся ее спасти. Робот-охотник прожег ее ногу кислотой. Кожа и мышцы расплавлены до костей. К тому же на теле девять ранений. Айрис попала под парализующие пули, ее сердце не выдержит.

Так вот, что со мной такое. Меня парализовало от яда. Я про такое уже слышала раньше, читала в архиве. Мало кто выживает, от такого количества яда в организме. Виктор нагнулся надо мной и принялся осматривать раны. От его прикосновений мне не было больно. Я вообще перестала чувствовать свое тело. Я ничего не чувствую. Это плохой знак.

Теперь я умру. По-настоящему. Сколько раз я переживала этот момент снова и снова, а теперь все реально. Вот только я хочу жить. Я столько еще не успела сделать. Мне необходимо жить. Я люблю жизнь.

— И что нам теперь делать? — сухо поинтересовалась Дестени.

— Ну, раз твой дом сгорел, поедем ко мне. Я перенаправил наш вертолет и самолет с остальными проводниками, — Виктор пытался остановить вытекавшую из моих ранений кровь. Он как коршун нависал надо мной.

— Отлично. Пойду настрою управление. Если эта умрет, выкини ее из вертолета. Хотя, можешь и не дожидаться. Избавься от нее прямо сейчас. Чем их меньше, тем хуже, но ничего не поделаешь. Всегда приходиться чем-нибудь жертвовать.

— Не беспокойся Дестени. Все сделаю.

— Виктор. Эта девочка не Алиса. Ты ведь понимаешь? Нам от ее покалеченного тела никакого толку.

Громкий стук каблуков затих за захлопнувшейся дверью. Как только Дестени скрылась, Виктор быстрыми движениями обхватил мое лицо ладонями, заставляя смотреть прямо в глаза. Лицо Виктора было решительным и твердым. Он плотно сжал челюсть, а на лбу выступила вена. Его серые глаза сверкали как камни на солнце, или как глубокий бархатный туман.

— Я знаю, что ты слышишь и видишь меня Айрис Линч. Не обращай внимания на эту змею. Ты не умрешь. Не сегодня. Ты должна жить. Слышишь? Только попробуй умереть, я тебя прибью. Вытащу из мертвых и еще раз прибью за твою дурость. Айрис, я тебя вытащу. Если…. Если ты выживешь, обещаю, расскажу тебе всю правду. Не спи! Прошу не засыпай!

Вертолет оставил позади полыхавший Детройт. Если бы я не была парализована, я бы попросила Виктора не говорить ерунды. Он не может всего. Не может управлять жизнью и смертью. Он совершенно обычный человек.

Виктор говорил еще и еще, но я больше не слышала его взволнованного дрожащего голоса. Он ругал меня, кричал. На его глазах выступили слезы. Он по правде за меня переживал. Не как Дестени. Я была нужна ему. Ради Виктора я старалась не уснуть как можно дольше, но продержалась только до рассвета. За это время парень успел вытащить пули и зашить мои раны, но в чувство я так и не пришла. Я видела, что Виктор не переставал со мной разговаривать. Он говорил и говорил. Его рот двигался, он-то растягивался в ухмылке, то опускался вниз от грустных мыслей. Но меня ничего не спасало. Я ощущала, как жизнь капля за каплей вытекает из меня. Казалось еще чуть-чуть, и я перестану дышать.

Когда, через крохотное отверстие иллюминатора в кабину попал первый луч солнца мои глаза стали слипаться. Я просто заснула, без Морфея или Измерения. Сердце стучало еле-еле, пока совсем не остановилось.

— Айрис! Алиса!

Живи Алиса.