Глава 12. Кровные связи.

— Здравствуйте. Меня зовут — Дестени Амерс. Сегодня мы с вами будем присутствовать при историческом событии. Послание для будущих поколений. Это фундаментальное открытие войдет в жизнь каждого человека.

Как яркая картинка появилась молодая Дестени. Она держала камеру в руках и направляла ее на себя. На экране женщина казалась более хрупкой. Кожа на лице не была натянута как пружина, а была мягкой и нежной как пух. Видео было устаревшим. На экране появлялись черные точки, и кадр часто терял фокус. Но я уже была там. Я стояла напротив молодой Дестени, и видела стеклянным глазом старой камеры.

Больше девушка ничего не сказала. Она повернула камеру и ее глазами мы увидели огромную лабораторию. В самом центре стояла гигантская коробка. Механизм. Он испускал клубы пара и мигал лампами и кнопками. Туман закручивался спиралями и сочился сквозь белые пустые стены. Вот она — адская машина.

Вокруг нее сновало, тут и там, множество людей. Белые халаты, приборы в руках, бумаги, гомон, суета. Ровными рядами по обеим сторонам машины стояло несколько десятков стальных ванн. Они больше напоминали контейнеры для хранения. В голове всплыло подходящее слово из книг по основам истории — саркофаг. Своей камерой Дестени показывала нам внутреннее обустройство контейнеров. Они были совершенно пустыми, холодными и пугающими. Блеск металла напомнил мне запах больниц и растворов.

Но Дестени, ни минуту не стояла на месте. Она проводила для нас экскурсию. Тетя Лекса направилась к двум мужчинам в белоснежных халатах. Один был высокого роста азиатом с седыми висками и хищным взором. Второму мужчине было лет под сорок. Он носил круглые очки на орлином носе и имел густые черные усы. От этих двоих, даже сквозь годы и светящийся экран, веяло потоком знаний, мудростью. Хотелось их уважать. Они казались великими. И не стоило подробностей, что это за люди. Максимов и Пе Ким.

— Мы ведь запретили снимать опыт, — громко и высокомерно протянул седовласый Пе Ким. Он показался мне немного жутковатым. Его глаза с возмущением смотрели поверх камеры. Но Максимов перевел внимание на себя. Он мне понравился намного больше. В людях, я всегда любила глаза. По ним можно многое узнать. Узнать когда человек лжет или говорит правду. У доктора Максимова было открытое светлое лицо и теплые серые глаза. В моем подсознании вспыхнула ослепляющая искра. Я со звуком втянула в себя воздух и схватилась за подлокотник дивана. Я видела эти глаза раньше много раз. Такие же глаза были со мной на протяжении всей жизни.

— Да ладно тебе Чжонг. Это для наших потомков. Сегодняшний день великое событие. К тому же, миссис Амер, доверенное лицо.

— Может, скажите памятную речь? — поинтересовался голос Дестени за кадром.

— Конечно, — Федор Максимов откашлялся. Он выпрямил спину и устремил гордый и довольный взгляд в камеру. — Было проведено множество испытаний и сегодня, впервые со дня ее создания, в программу «Измерение» отправляется первая группа проводников. Нами были отобраны шестьдесят испытуемых. Эти люди прошли жесткий отбор. Мы готовили их к этому дню два года.

Сегодня мы докажем людям, что погружение безопасно. Поэтому среди испытуемых будет присутствовать мой сын Алексей Максимов. А вот и он сам! Мальчик мой, подойди, — ученый протянул руку, призывая сына появиться перед нами. И Алексей Максимов появился.

Мой глаза отказывались верить тому, что я увидела на экране. Живот скрутило, а сердце закололо. Дышать стало трудно. Голова кружилась. Меня пронзали тысячи острых игл. Поддавшись порыву, я встала с кресла, и подошло к экрану. Подняв руку, я прикоснулась к холодной компьютерной панели. От моих пальцев по экрану прошлась рябь световых волн. Легкие вспомнили, как работать, и я учащенно принялась глотать ртом воздух.

К камере подошел Алексей Максимов. Это был Аврелий.

Аврелий. Мой Аврелий.

Он ни капли не изменился. Он, такой же молодой, как и всегда, подошел к отцу и тот похлопал его по спине. Аврелий засмущался, и его щеки покраснели. Те же добрые честные глаза и рот в кривой застенчивой улыбке. Это же Аврелий! Неужели никто не видит? Я удивлено обернулась на своих друзей. Те, в свою очередь, с любопытством глазели на меня. Вот что значит лучшие друзья. Им была интересна моя реакция. И видимо я их разочаровала. Они ждали криков удивления, возможно даже слез. А тут такое жалкое зрелище. Ведь остальные видели устаревшие кадры, пока я была в Измерении. Лекс предупреждал, что наши наставники реальны. Но события опять не сходятся в ровную гладкую линию.

Этой съемке лет двадцать, не меньше. Аврелий с тех пор совершенно не изменился. Его отец создатель Измерения. Тогда почему Максимов добровольно отправил туда сына? Я отказываюсь верить. Это невозможно.

За сегодняшний день я многое смогла вынести. Летающие автомобили и комнаты, восемь дней комы. Столько всего нового. Я ощутила легкий привкус досады и огорчения. Почему мой наставник ничего мне не рассказал?

Потому что он сам ничего не знает, кольнул мысль в моем сознании. Я вернулась на диван. Лекс сидел рядом. Я вопросительно и умоляюще на него посмотрела. Тот, зная мои действия наперед, предостерегающе на меня шикнул.

— Подожди, — сказал он одним движением губ и снова уставился на экран. Спорить бесполезно. Я тоже продолжила смотреть.

Камера ушла от Аврелия, и я испытала разочарование. Мне так хотелось увидеть его еще раз. Отчетливо знать, что он человек из плоти и крови. Еще совсем юная Дестени, отошла от ученных и принялась ходить от одного испытуемого к другому. Они уже рассаживали в капсулы. Среди них я приметила некоторых наставников из центра. В кадре промелькнула старушка Табида, наставница Барта, и Мишель — наставница Матильды. Они все были в том возрасте, как и в Измерении. Дестени роняла каждому парочку веселых или ободряющих фраз и шла дальше.

Я заметила, что Исследователи брали для эксперимента людей всех возрастов. Там даже был мальчик, которому помогали залезть в капсулу. Следом за ним в кадре появилась молоденькая девушка. Я почувствовала, как Лекс около меня напрягся. Его глаза были широко распахнуты. Я постаралась лучше разглядеть черты лица девушки с экрана. Карие глаза, а все лицо было покрыто веснушками. Длинные медные волосы скручивались кольцами. Она похожа на Феликса и Дестени одновременно. У парня ее глаза, форма лица и улыбка. Он не врал. Это его настоящая мать и он ее нашел. Она живая и она прекрасна. Мы с Лексом мечтали найти своих настоящих родителей все детство. Мы провели за расписыванием этой идеи множество часов. Сидели в комнате и представляли, как однажды умчимся на поезде прочь из центра в родной дом.

Матери Лекса было примерно столько же лет, как и Аврелию. Или мне теперь называть его Алексеем Максимовым? Мои ноги снова шагаю через дебри запутанных историй. А ведь я только начала находить выход. Люди не любят, когда из них делают глупцов. В последнее время окружающие только этим и занимаются.

Рядом с девушкой стоял мужчина и держал ее за руку. Издали я не сразу его узнала. Это был наставник Лекса — Жоль. Его убили три года назад, а сегодня он стоит перед нами в образе человека. У меня глаза на лоб полезли. Мысль работает быстрее, чем чувства. Я начала понимать больше, чем способна переварить.

— Отлично смотритесь, — говорит Дестени. — Вы волнуетесь?

Жоль засмеялся. Он был старше матери Лекса, но это не сильно бросалось в глаза.

— Немного. Но мы тысячу раз это делали на симуляторах. И кстати, я рад, что сюда записался. Благодаря исследованиям я познакомился с твоей сестрой.

Мать Лекса вся засияла и обняла Жоля. Пара прижалась друг к дружке. Они были счастливы. А у меня в голове вертелась, как заевшая пластинка, одна лишь мысль: «Жоль настоящий отец Лекса, Жоль настоящий отец Лекса». Они провели вместе столько времени и представить себе не могли, что их судьбы сплетены куда сильнее. Мой друг узнал всю правду о своем отце уже после смерти наставника.

— Ребятки, я вам завидую. Завтра вечером вернемся в город, отметим вашу помолвку.

— Отличная идея Дестени, — ласково прощебетала девушка. Какая она милая. Я не заметила, как уголки моего рта поднялись. Именно так я представляла себе мать Лекса. И отца. Жоль был бы отличным отцом для Лекса. В Измерении так оно и было. Даже спустя восемнадцать лет эта пара дарит тепло.

Наверное, Лекс смотрел эту запись миллион раз. Его родители мелькали на экране всего пару мгновений. Даже мне этого было не достаточно, чтобы насмотреться на них. Для Лекса такой крошечный промежуток времени, сжимался еще сильнее. Я не могу представить как ему тяжело. Дестени из видео уже направилась к аппаратуре. Там сидели остальные ученные и остальные эксперты.

Пульт управления занимал весь угол. Он представлял собой стол заполненный кнопкам, экранами и рычагами. Люди сновали меж стульев и записывали показатели на планшеты.

— Ну как продвигается? — спросила Дестени у одного из лаборантов.

Честно. Я не ожидала того, что было дальше. Я закрыла рот ладонью. К Дестени подошла моя приемная мать. Она была намного моложе, чем сейчас. В отличие от тети Лекса, время мою мать не пощадило. Она моей маме был белый халат. Уже тогда она была одной из них!

— Все показатели в норме и испытуемые готовы к погружению. Дестени, я бы на твоем месте не валяла дурака, — моя мать сухо смотрела сквозь объектив камеры в лицо тетушки Лекса.

— Ой, да хватит Роза. Я твой начальник, так что продолжи работу молча.

Роза что-то проворчала. Обиженно сев за стул, она уставилась на панель с кучей маленьких, рассыпанных как ягоды, кнопочек.

Это ужасно. Меня начало тошнить ото всей лжи, которая окружала меня. Она была как те пауки из Измерения. Она нависала, душила меня, мешала соображать и пугала.

Я очень люблю своих родителей. Но они такие же, как и все. Они мне лгали. Я не могу в это поверить. Везде меня окружает обман. Я почти поддалась моментному порыву выбежать из комнаты. Выбраться из здания на свежий воздух.

Мою приемную мать зовут не Роза. По крайней мере, я не знала ее под этим именем. Ее имя Шарлота. У меня оставалась крошечная надежда на отца. Если моя мать лгунья, то кто мой отец? Я начала умолять, чтобы он ничего не знал о прошлом свое жены. Я надеюсь на это всей душой, но в тоже время понимаю, это лишь мое глупое желание. Конечно же, он все знает. Моя мать мне врала. Я даже не знала ее настоящего имени. Роза.

Лекс крепко обнял меня за плечи. Видимо, подумал, что я и вправду могу убежать. Но я даже не могла сдвинуться с места на пару сантиметров. Мое тело парализовало, у меня был шок. Меня трясло как в лихорадке.

Я буду сидеть на этом диване вечно. Я не хочу вставать, не хочу видеть наш лживый мир, в котором все вруны. Ведь моя жизнь не такая как у остальных людей. Значит и мои родители в этой истории не случайно. Они не простые врачи с улицы, а следят за экспериментами по Измерению на протяжении, вот уже двадцати лет. Но все должно быть не так. Я уже физически не могла смотреть на экран. Глаза резало острой болью, как будто в них поселилась тонна песка. Я на несколько минут закрыла глаза.

Когда я снова взглянула на экран, объектив снова был уставлен на профессора Максимова. В край его халата вцепился маленький мальчик лет трех или четырех. Максимов что-то ласково шептал своему круглощекому сыночку, но нам не было слышно. Дестени снимала их с далекого расстояния. Вела скрытую съемку. Меня немного озадачило нахождение ребенка в секретной лаборатории. Но ученные сами по себе немного странные люди. К тому же мальчик был еще совсем мелким, такого я бы тоже не оставила дома. Максимов поднял малыша себе на руки и пошел к главному пульту управления. Все, кто конкретно не участвовал в эксперименте, были там.

Кто-то принес бутылку шампанского, чтобы отметить удачный конец многолетней и тяжкой работы. Почти все испытуемые разлеглись по капсулам и их подключили к адской машине, Дестени так и не сказала нам ее настоящего названия. На несколько секунд в кадре промелькнул Аврелий. Экран рядом с его капсулой показывал, как учащено, билось сердце парня.

Дестени снова взяла общий план лаборатории. Громогласный механический женский голос начал обратный отсчет запуска машины.

— «Десять. Девять…».

Обстановка в лаборатории накаливалась до предела. То же самое творилось и в нашем зале. Кроме громких чисел, гомона машины и нашего тяжелого дыхания, было не слышно ни звука.

— «Четыре. Три…».

Пе Ким поднял ладонь над большой красной кнопкой и все разом забыли, как работают их легкие.

Вдруг по экрану прошлись белые и желтые квадраты, разъедая кадр. Помехи становились сильнее. Вскоре экран потух, и свет в комнате автоматически включился. Я встала самая первая и посмотрела на Дестени, которая стояла позади диванов и кресел. Краем глаза я приметила, как Виктор быстрыми шагами вышел из комнаты, а я почти забыла о существовании этого человека. Меня немного смутил его вид. Я могу поклясться, что видела на его щеках слезы.

— Что скажешь дорогуша? — поинтересовалась у меня Дестени. — Ты единственная, кто не видел этой съемки раньше.

В голове все вертелось как на карусели или на корабле в сильный шторм.

— Я видела свою маму. Приемную маму. На видео вы назвали ее Розой. Она как-то связана с Исследователями? И если это так, то почему они взяли в семью меня, а не Лекса? И как Аврелий, то есть Алексей Максимов и все остальные наставники до сих пор такие молодые? — я перевела дыхание. Я выпаливала вопрос за вопросом, но упустила из виду один из самых важных. Его я произнесла уже тише и спокойнее, чем все остальные. — Что было дальше, и почему съемка оборвалась?

Дестени похрустела костяшками пальцев, я заскрипела зубами из-за мерзкого звука. Тетушка Лекса опять уставилась на меня своим изучающим взглядом.

— Помимо меня, в тот день съемка велась еще тремя государственными корреспондентами. И у всех камера отключилась на этом самом моменте. Адская машина выпустила магнитный импульс невероятной силы. В радиусе ста километров пришли в негодность все электрические приборы. Импульсы не повлияли на работу механизма, и вначале все шло хорошо.

Все испытуемые удачно вошли в Измерение. Сбои стали происходить только через час после внедрения. Мы пытались вывести из сна людей, но никто не очнулся. Кроме моей сестры. Она очнулась потому что, на тот момент, уже была беременна, — Дестени кивнула в сторону племянника. — Первая группа стали первыми проводниками в Измерении. Но у них не было наставников как у вас. Они попросту заблудились в бесконечных лабиринтах и ходах программы. Но все испытуемые были еще живы. Было решено заморозить их. Не убивать. Милая моя, они до сих пор находятся в той лаборатории, в России. Их биологический возраст не изменился за прошедшие восемнадцать лет.

Насчет твоих родителей девочка. Твои приемные мать и отец такие же ученные, как и я. Я была отлично знакома с Розой и Дэвисом Шварцами. Они следили за нормализацией психологического состояния и изменениями испытуемых, на протяжении всех экспериментов. Видимо, они поменяли свои настоящие имена и продолжили работу в приюте. Не принимай их предательство близко к сердцу. Они всю жизнь посвятили Исследователям. Ты была для них подопытной. У меня еще остались их личные досье на всякий случай. Могу дать почитать….

— Какого черта? — я не выдерживаю и срываюсь. Я не кричу, громкость голоса повышается лишь немного. Но и этого достаточно, чтобы на меня уставились с недоумением и испугом в глазах. Для меня это крик, я никогда так громко не разговаривала. Барьеры, сдерживающие меня все эти годы, спали. Я почувствовала это. Ярость клокотала во мне. — Они ведь мои родители! Тогда объясните мне. Почему они удочерили именно меня, а не кого-нибудь другого из нашей группы?

— Наверное, ты сама этого хотела. Возможно, твои психологические показатели требовали вмешательства и стимуляции. Я не уверена, что по правде ты могла понравиться этой парочке, — Дестени как всегда говорила спокойным ровным голос, что приводило меня в бешенство еще сильнее.

— Чушь собачья. Вранье, — мой мозг кипел как чайник. Я начала ругаться как наш садовник. Я много раз слышала эти слова от него но, ни разу не произносила их сама. Даже мне самой, мой голос кажется омерзительным. Я кричу, воплю или хриплю? Не важно. Лица моих друзей как маски с пустыми глазницами смотрят на меня. Я не понимаю их мыслей. Если бы это был сон, я бы понимала, о чем они думают. Я пытаюсь напомнить себе. Это не сон, это не сон. Я не в Измерении. Я могу узнать настоящее время по часам и могу прочитать написанную фразу дважды. Но я видела Аврелия! Или я видела Алексея Максимова?

Вцепившись руками в волосы, я с рычанием вываливаюсь из комнаты. Меня качало.

Как меня все достали! Они мне нагло врали! Все врали. Мне хота содрать с себя кожу, сломать ребра и вытащить легкие наружу. Черт, черт, черт!

Я забегаю в эту маленькую комнатку и жму кнопку со стрелкой вниз. Как комната называется? Лифт? Второй раз кататься на нем не так страшно. Дальше я снова бегу. Вот только коридоры меня совершенно замучили. Они петляют и закручиваются в моей голове. Мне необходим глоток свежего воздуха. В центре у меня изредка случались приступы удушья. Там, врачи выводили меня на улицу и давали надышаться вдоволь. Низкий потолок собирался раздавить меня живьем. Я здесь точно умру. Я бы могла заплакать как раньше, но теперь мои слезы решили появляться только по особым случаям. Таблетки перестали меня контролировать, и я снова становилась собой прежней. Если честно, не представляю, какая я без лекарств.

Дрожащими руками я нащупываю прохладную поверхность стены. Прижавшись к ней спиной, я соскальзываю на пол, и обхватываю себя руками. Как во сне про темный лес. Только, то был сон и меня тогда спас Аврелий.

Вдруг, из-за угла появился Виктор. Он держал ладони в карманах брюк и насвистывал какую-то песенку. Медленной легкой походкой он прошел мимо меня, но все-таки резко остановился и вернулся назад. Подойдя поближе, парень посмотрел на меня сверху вниз.

— Ты тут будешь сидеть, и скулить или тебе показать дорогу до комнаты? — его голос был грубым и жестким, как наждачная бумага. Он хочет помочь, но делает при этом такое кислое лицо. Этот человек мне не нравится. Есть в нем что-то суровое и грозное. Виктор кажется злым, как бы он и не хотел мне помочь.

Я пытаюсь встать, Виктор хватает меня за запястье и резко поднимает на ноги. У меня даже рука захрустела. Он поможет мне найти дорогу, а взамен сломает мне еще что-нибудь. У него это хорошо получается. Виктор идет впереди, а я стараюсь успевать за его быстрыми широкими шагами. Но мы не успели пройти и пол коридора, как парень снова обернулся ко мне.

— Все, пришли. И не благодари меня, — Виктор слабо кивает мне и уходит в сторону, где я прижималась спиной к стене.

— Да откуда ты знаешь, что это моя…— я начинаю кричать ему вслед и поглядываю на дверь перед собой. — …Комната?

На двери мое имя. Я носилась по коридорам как очумелая и даже не заметила, что некоторые двери подписаны. Ну вот. Мне становиться стыдно за свое поведение и истерики. А ведь Виктор, хоть с виду и головорез, но помог мне.

Позже в комнату вернулась Матильда. Она принесла досье на моих приемных родителей. Бумага скрутилась и пожелтела от старости, как осенние листья.

— Виктор попросил передать тебе, — подруга протянула мне сложенные помятые листы. Сидя на кровати, я аккуратно их развернула. Это была карта дома Дестени.