Убежище. Первое преступление

На Убежище частично восстановилась частная собственность. Компьютеры, после того, как с них скачали в центральный информаторий всю информацию, вернули тем, за кем они были закреплены. Украшения у женщин вообще не отбирали, поскольку они бесполезны для выживания. Труднее всего было с одеждой. Колонисты так и не научились получать ткани. В индустриальном отсеке кое-как производили полимеры, но из них могли делать лишь грубые изделия. Использовать лыко крапивы, как на Земельке, колонистам казалось позором. Да крапивы на Убежище почти не было. Она, вездесущая, правда, кое-где обнаружилась, но никому не приходило в голову её возделывать, её выпалывали как сорняк и место укрытия крыс. Колонисты пока ещё получали новую одежду взамен износившейся, но некоторые хитрые женщины специально рвали свою одежду, получали новую и восстанавливали старую. Точно так же было бы и с обувью, но в условиях идеальных дорожек, а также исключительно малой силы тяжести, она быстро стала бесполезной. Тем не менее хорошая обувь ценилась теперь как предмет роскоши, элемент парадной одежды. Индустриальщики уже делали неплохие титановые ножи, алюминиевые ложки, вилки, блюда, но имперские предметы ценились гораздо выше. Хорошая сталь у них так и не получалась, хотя простейшие вещи выплавлять и ковать они уже умели. Словом, хоть большого имущественного неравенства не было, но некоторое уже появилось, причём именно в тех предметах, которые в колонии считались предметами роскоши.

— У меня серёжки пропали, — как-то утром стала жаловаться бывшая хозяйка, бывшая лавочница и бывшая феминистка, а ныне мать троих детей, Субхашини Свамитатхан.

— По-моему, у тебя их дюжина пар было, — ехидно заметила бывший психолог Инна Сергиевская. — Я очень сочувствую, что теперь дюжины не будет.

— А у меня пропало такое красивое платье, что я перешила из двух старых, — вмешалась в разговор Джейн Салвик.

— У меня брошка и ожерелье пропали, — присоединилась к ним врач Ойо Аканде.

Словом, через час выяснилось, что пропадают вещи у многих женщин. Значит, на Убежище завелась, судя по всему, воровка. Все женщины стали смотреть друг на друга волчицами, а что предпринять — не знали, поскольку не доверяли не только другим, но и мужчинам. Мужчина расскажет своей подруге, а та на самом деле воровка.

Увидев, что творится на астероиде, капитан решил посоветоваться с Дэнъитиро. В принципе решение было. Ещё при оборудовании жилых пещер во всех критических точках были поставлены камеры наблюдения, поскольку это полагалось по военным инструкциям при устройстве временной базы на чужой планете. Но они давно уже были выключены, чтобы не загромождать информаторий бесполезной информацией и не давать лишних поводов обвинять военщину в нарушении гражданских прав и права на личную жизнь. Дэнъитиро слегка, по-японски, улыбнулся и посоветовал включить их негласно, но, даже если с их помощью найдется воровка, не обнародовать этого до тех пор, пока психоз по поводу воровства не достигнет белого каления. И прежде всего не говорить о включении камер Кикуко и Марии. И, соответственно, принять предосторожности, чтобы они об этом случайно не узнали.

— Но ведь ни одна из них просто не может быть воровкой! Они не часто бывают на Убежище и там всё время на виду.

— Если хочешь, то это интуиция аналитика. А вдобавок я посоветую тебе дать нам с Мыколой миникамеры слежения, мы будем обеспечивать ими наших ненаглядных жёнушек при каждом их визите на Убежище.

— Но ведь это противоречит твоему же совету ни в коем случае не информировать их!

— Примитивно мыслишь, капитан! Обеспечивать можно и без их ведома.

Так началось расследование первого детективного случая на Убежище.

На самом деле Мыкола уже говорил Дэнъитиро, что его жена порою стала надевать новые платья и украшения. Но обвинять Кикуко, не обладая доказательствами, было очень плохо. А вдобавок Дэнъитиро чувствовал, что насчёт краж капитан прав.

Мыкола вставил миникамеру в новые серёжки, которые появились у Кикуко, и когда Кикуко вместе с Марией и вместе с самим Мыколой (что-то не ладилось в софте у некоторых на Убежище) собирались в очередной раз посетить Убежище, попросил её надеть эти серёжки и так их расхваливал, что Кикуко именно их решила надеть в поездку, хотя почему-то вначале стремилась надеть другие. Дэнъитиро просто вставил булавку с камерой в незаметное место костюма своей жены.

Пока Мыкола возился с ламерами и чайниками, женщины занимались сплетнями и новостями колонии. Но с Кикуко случилась неприятность. Она все время стремилась избегать Ан Чхи Хян, бывшую свою начальницу (главного астронома). Когда Кикуко заболталась за кружкой ячменного кофе с Джейн Салвик, к ним сзади подошла Хян. Ей тоже налили кофе и она подключилась к светской беседе. Естественно, разговор зашел о кражах.

— Мы посчитали. По крайней мере семь пропаж за последнее время. У меня пропало платье, помнишь, такое комбинированное, чёрно-жёлтое, я его уже дней десять не видела. — пожаловалась Джейн.

— А у меня уже месяц назад куда-то делись серёжки, — присоединилась к ней Чхи Хян.

— А у нас на корабле ничего не пропадает, — похвасталась Кикуко.

— Ну да, если слушать тебя, у вас на корабле какой-то рай. И кофе настоящее пьёте, и тяжесть почти земная, и ничего не пропадает, — с накопившимся на Кикуко раздражением сказала Хян. — А, кстати, можно мне внимательнее глянуть на твои серёжки? Уж очень они на мои похожи.

— Да, у меня тут настоящая детективная история произошла. Знаете садик камней? — сказала Кикуко. — Так там один камень, оказывается, поворачивается.

Из-за исключительно малой тяжести все предметы приходилось закреплять или держать в закрытых хранилищах.

— Так вот, припрыгала я туда в очередную поездку на Убежище месяц назад. Случайно толкнула этот камень, а под ним серёжки лежат. Ну я не удержалась и взяла себе. — продолжала рассказ Кикуко.

— Вот это да! Пойдём посмотрим!

И троица бывших астрономов попрыгала в сад камней, километров за пять от основных жилищ. По дороге к ним присоединилась целая куча колонистов и ребятишек. Кикуко отвернула камень, и под ним оказался склад, в котором лежали многие из пропавших вещей, в том числе платье Джейн и серёжки Субхашини. Но многих других уже там не было, например, украшений Ойо. Хян расцеловала Кикуко, которая открыла такое место. Кикуко сняла серёжки и отдала Хян. Все в радостном настроении направились обратно.

Наблюдавшие эту сцену Дэнъитиро и капитан ругались.

— Эти клуши все испортили! Теперь не узнаем, кто ворует.

— Правда, Мыкола будет теперь поспокойнее. Но Кикуко хороша! Она, оказывается, грабила награбленное! Судя по всему, под камнем не одни серёжки лежали.

— Очень странно! Если Кикуко обнаружила тайник, почему же этот тайник не заменили? Неужели во всех трехстах квадратных километрах пещер не найдется другого укромного места? — задумался Дэнъитиро. — Да, всё, наверно, не так просто… Или, наоборот, уж очень просто, так что мы не можем и представить себе.

— Вечно ты со своими аналитическими заумностями — пробурчал капитан.

Но в душе капитан понимал, что Дэнъитиро прав: задача сложнее, чем казалось сначала. Тем более что и анализ лент наблюдения пока что ничего не давал. И тут капитану попался странный разговор Кикуко с врачом Лим Шунь. Шунь сказала:

— Ну зачем ты выдала это место?

— Место найдём другое. Но теперь на меня никто не подумает. И от тебя я постаралась глаза отвести.

— Это называется отвести! А когда же то, что ты обещала?

— Мыкола, кажется, уже поддается на мои уговоры. Я его убедила, что вождь должен иметь двух жён.

— Ну ладно, подожду ещё немного.

— На месяц нужно все попытки оставить, пусть думают, что всё утихло.

— Я понимаю.

Выслушав все это, капитан полностью понял, что случилось. Теперь нужно будет персонально следить за Лим Шунь. Мыколу нужно спросить насчет возможного двоежёнства и намекнуть ему насчет ограниченности ресурсов корабля. Да нет, насчет ограниченности лапшу не стоит вешать на уши, он-то поймет. А вот насчёт того, что не стоит брать тех, кто не способен будет отправиться через несколько лет на Земельку, стоит. Пока что высказывать свои подозрения не нужно, ведь многие начнут кричать о недоказанности обвинения. А вот Кикуко вроде виновата лишь в подстрекательстве. Судя по всему, из рук в руки она ничего не получала, да и прямо не приказывала украсть что-то для себя. Вот теперь ещё и эта головная боль.