Земелька. Полянка

Вторую вылазку наша великолепная шестёрка решила сделать на любимую Аннину полянку возле леса и болота. На сей раз пилоту было что делать, а вот Мыколу оставили хозяйничать на базе. На базе Анна также отключила стерилизацию шлюза при выходе. Первые результаты взаимодействия земной жизни с местной были неутешительными. Хотя генетический код был один и тот же, генетические программы были кардинально другими, как будто были транслированы в код с алгоритмического языка совершенно другого стиля и класса. В связи с этим обмен веществ был принципиально отличным. Многие биоматериалы и гормоны оказались неизвестны земной науке. Да и по морфологии местные животные были очень далеки от земных.

Анита, Фатима и Анна не уставали удивляться и делиться своими открытиями с мужчинами и с коллегами во время сеансов связи. Например, система кровообращения у местных «восьминогов» была децентрализована и синхронизация достигалась совершенно необычными механизмами. Основной узел обработки информации (как-то даже не хотелось говорить «мозг») располагался примерно там, где у земных животных сердце: в самой защищённой части тела.

— Да, местная жизнь, в отличие от земной, защищает прежде всего не материю, а разум, — пошутил, узнав об этом открытии во время сеанса связи, Сергей Белов. — Если бы не наше появление, возникший у них разум стал бы намного более разумным, чем наш. А то люди сами по себе стремятся лишь к потреблению. Они не производят даже желания наслаждения, когда нет возможности его немедленно получить.

А Софья добавила комментарий:

— Слишком уж ровненькие условия на этой планете. Неизвестно, доросли бы они до разума.

И тоже пошутила:

— Да ещё неизвестно, разум — это прогресс или вырождение?

На следующем сеансе связи Анна ответила им:

— Примитивно думаешь, господин аналитик! Ещё неизвестно, что надёжнее, — централизованная система, как у земных животных, или распределённая, как здесь. Так что вполне может быть, что и материю они защитили лучше. А ты, Софья, права: ещё неизвестно, понадобилось бы им такое извращение, как разум.

Экипаж корабля состоял из людей того сорта, которое господствующее большинство на Земле рассматривало как неких полезных «выродков». Основная масса людей давно уже стала законченными потребителями. Пассионарные личности вытеснялись в колонии или в резерваты типа наукоградов. Порою у Сергея даже возникали ассоциации Земли с раковой опухолью, паразитирующей на дармовой энергии и на творческих способностях втайне презираемого меньшинства. Но теперь всё это осталось в бесконечно далеком пространстве и времени…

На поляне поведение местной жизни было совершенно другим. Насекомые и мелкие хищники пытались прокусить скафандры. Конечно, скафандры были им не по зубам, но само по себе все это крайне неприятно. Да и риск был: вдруг у кого-то такое жало, что повредит скафандр. А что в этом случае станет с человеком, стало ясно: здесь ткань скафандров очень быстро покрылась слизью эпифитов и биологов передёрнуло, когда они представили мучительное удушение по мере того, как эти эпифиты будут заселять лёгкие. Словом, можно было успокоиться: здесь-то устраивать главную базу не стоило. Как можно быстрее зафиксировав состояние биоценоза и собрав образцы, экспедиция тронулась в обратный путь, чтобы не оказаться между жерновами разборки местных гигантов животного мира, которые как-то подозрительно стягивались к этой полянке.