Часть 6

Монотонный звук врезался в уши, давил на мозг, вызывая тупую однообразную боль, отчего-то накатывающую тошнотворными волнами. Разговор не клеился. Мысли упорно возвращались к пустым попыткам разгадать прошлое Джея, и Скарп, чтобы заставить себя отвлечься от этого, перевел взгляд с осточертевшего пейзажа вниз, на ботинки своих спутников. Как ни странно, но обувь оказалась куда интереснее, чем парень ожидал. К примеру, черные ботинки Рассела из непонятного материала, кажется, из чьей-то чешуи, тяжелыми казались только на первый взгляд — из-за укрепленного мыса. Обувь же Николаса, похожая скорее на деталь какой-то машины, наоборот — вызывала лишь один вопрос: как щиту вообще удается поднимать ноги? Сапоги, сделанные из соединенных друг с другом отдельных сегментов, оставляли в песке след глубиной сантиметра два, не меньше. Выделился и мальчишка-курсант — он носил нечто среднее между обувью Джея и Ника.

Увы, подобный интерес сам собой привел высотника к безрадостным думам о том, что городская обувь Пустоши не подходит. Непривычная к постоянной высокой нагрузке, она расслаивалась от песка, грубела от сухости и натирала ноги. У Джоша чуть отошла подошва, сам Скарп чувствовал каждый крупный камень — ботинки высотник покупал всегда одинаковые. Такие, которые подходят его работе, позволяя чувствовать все: от самого выступа в стене до положения на нем стопы.

Сейчас парень был согласен на что угодно, лишь бы положить конец этой своеобразной пытке. Чем станут его ноги к концу пути, он старался не загадывать.

— Эй, а тут еще кто водится? Ну, в смысле… еще кто забрести может, кроме этих слизней? — наконец спросил Скарп, снова первым разбивая тишину.

— Забрести может кто угодно и куда угодно, — равнодушно отозвался Джей. — В Пустоши хватает тварей, которым вообще плевать на место обитания. Большая их часть красные или черные. Есть двойные.

— Это цвет шкуры, что ль?

— Ранг опасности. Ложные — красные. Из-за своей скорости и реакции. Они лет семь назад облюбовали и заселили эту долину, с тех пор здесь редко других встретишь. Твари боятся соваться туда, где есть скопления одного вида. Потому я вас так и веду: зная пару особенностей, здесь сможет пройти и идиот.

— И сколько этих рангов всего?

— Четыре цвета и по десять степеней на каждый. Нулевой черный — самый опасный. Десятый зеленый — детский питомец.

— И че, каждый «внешний» помнит наизусть, кто-какой?

— Я не учил никогда — ориентируюсь при встрече.

Николас не выдержал и расхохотался. Скарп уже заметил, что щит внимательно вслушивается в подобные разговоры и часто ухмыляется, когда Рассел говорит название очередной твари. Кажется, несмотря на всю крутость вольного, у того были явные проблемы с теорией. Той самой, «отлом» по которой так гордился Винсент. А с другой стороны — разве Рассел не прав? Важно знать, как прирезать недружелюбно настроенную зверушку, а не ее научное название. Высотник скосил глаза на мальчишку, у которого явно язык чесался что-то вставить, и хмыкнул. Была бы возможность — и парень с удовольствием бы сказал мелкому пару слов о бесполезности знаний при кривых руках. Но случая пока не представилось.

Джей тем временем небрежно уронил в песок очередной шарик и устроился рядом, коротко скомандовав:

— Привал.

— Ровно два с половиной часа идем, — заметил Фрэд, глянув на часы. — Ты по времени, не по расстоянию?

— Смысл в расстоянии, если эти штуки живут не вечно, а мне тут еще толпу вести?

Стадо. Ну да, как же еще драгоценный соседушка может думать о тех, кого гонит, как скот, от одного загона к другому, тщательно следя, чтобы хищники по пути не сожрали лишнего? От интонаций этой фразы стало мерзко. Проклюнувшиеся ростки уважения исчезли вмиг, а их место заняло практически отвращение. Зря Скарп не верил когда-то Бабаю, что бывают люди «из разных миров». И сколько бы высотник не пытался теперь оправдать вольного перед самим собой — не выходило. Да и зачем вообще оправдывать?

Как назло вспомнилась первая встреча.

Возникшая тогда в голове мысль, приравнявшая слова «внешний» и «бесполезный».

Стало стыдно.

Но ждать, когда Скарп выпутается из собственноручно расставленной ловушки принципов, никто не стал. На короткий отдых сосед выделил от силы минут десять. Ноги едва успели расслабиться, как пришлось вновь вставать и гнать себя вперед, безжалостно обновляя каждую мозоль. Боль, заявившая о себе еще сильнее после передышки, выдула из головы все мысли, кроме одной. Жалкой. Ее Скарп всеми силами пытался не допустить, как никогда упрямо абстрагируясь от извечного нытья Джоша. «Когда же это кончится», время от времени произносимое мерзким заунывным тоном, бесило уже всех. Хотя реально что-то сделать смог, опять же, лишь Джей — Грид его сторонился старался, чтобы «внешний» не расслышал очередной фразы даже случайно.

Следующий час показался высотнику и вечностью, и мгновением одновременно. Время растягивала мерзкой патокой монотонщина вокруг, замешанная на столь же однообразных мыслях, но стоило обстоятельствам чуть измениться, как прошедшие минуты обернулись ничего не значащей пустотой. Хотя радости перемены не принесли нисколько.

— Идем вверх, — после короткой паузы произнес «внешний», задумчиво глядя в сторону от небольшого холма. Там камней было куда больше, и ни у кого не вызвал удивления тот факт, что Джей предпочел идти в гору.

Однако вершина преподнесла свой сюрприз.

Стоило небольшому отряду преодолеть плавный подъем в несколько десятков метров, как вновь открылась панорама утопающей в песчаной пыли долины. Спуск вниз был длиннее и круче. А ровно на его середине, в каких-то ста шагах впереди, сидел человек, вцепившись в флагшток.

Вернее — скелет.

Терзаемое ветром черное полотнище вызывало совершенно естественное желание держаться от него как можно дальше. Будто обуглившиеся кости при практически целой одежде пустили марш ледяных мурашек по душе и телу. Скарп даже и представить не мог, что могло сделать с человеком… подобное. А вгляд неумолимо притягивало нечто такое же черное, торчащее из песка чуть в стороне.

Рука, кажется.

Джош заскулил и попятился.

Но механик почему-то стоял не двигаясь, вглядываясь в останки безымянного бедалаги. Даже очки свои поднял и теперь несколько щурился от дующего в лицо ветра.

— Арахнид! — тем временно с показавшейся дикой радостью ударил кулаком в раскрытую ладонь Винсент, будто вспомнил верный ответ на эказмене. — Его яд медленно растворяет внутренности, а затем и кости! Когда жертва полностью выпита, от нее остается лишь обугленный скелет, который так же истлевает за двое-трое суток. Цвет — первейший признак, по которому можно определить существ этого класса! Луи Гарвей во второй редакции первого тома так же говорил, что к останкам жертвы подходить нельзя — хищник часто использует их как приманку и выжидает в засаде.

— Да, — издевательски произнес вольный, дослушав короткую справку. — «Отл» по теории себя оправдывает. А главное, это просто необходимо знать и без того обоссавшимся городским.

Курсант прикусил язык, наконец услышав подвывание Грида и почувствовав направленные на него тяжелые взгляды.

— Но вы ведь его не заткнули, — тихо заметил Ник. — И уходить явно не торопитесь.

— Не заткнул. Драпать быстрее будут. Спускайтесь вниз.

— А вы?

— Нашивка еще цела. Командование на тебе, Николас.

С этими словами Джей небрежно перекинул мешок с источниками ультразвука, отсыпав себе в карман какую-то горсточку.

— Ждете полчаса и возвращаетесь на базу. Кости будут тут еще около суток: едва начали тлеть, даже не деформировались пока. Обхода в полтора километра хватит с лихвой. Не прижимайтесь слишком к стенам — и пройдете.

— Понял.

Ник коротко кивнул. Фрэд без вопросов последовал за ним. Джош только рад был уползти подальше. Курсанта щит при первой же попытке остаться просто взял за шкирку.

Но Скарп не сделал ни шагу. Не позволил себя уволочь силой. Стоял, как вкопанный, глядя на проклятого вольного, и не верил, что тот так просто перепоручил все население города человеку явно куда менее опытному. А сейчас и вовсе спокойно скинул на землю сумку, проверяя обувь.

— Эта тварь опасна, верно? — с трудом держа себя в руках, прорычал высотник. Чертова соседа хотелось поднять и хорошенько тряхнуть за шкирку.

— Да. Черный. Пятерка или тройка, не меньше.

— За тобой все население города идет.

— Ник с Бабаем проведут. Медленнее будет, и только. Иди за ними.

— Ни хера.

— Сдохнешь.

— Будет на твоей совести.

«Внешний» наконец выпрямился и хмуро посмотрел в глаза неподвижно замершему назло всем высотнику. Скарп не мог сейчас объяснить, зачем это делает. Почему не ушел с отрядом, который не стал его ждать. Геройство в Пустоши не в чести явно — приказы центрового выше.

Может, парень просто хотел доказать ублюдку соседу, что тоже чего-то стоит, что и у него тоже есть стержень.

Хотя и понимал: момент неподходящий.

Но было кое-что еще. Скарп просто не мог отпустить на верную смерть того, от кого зависит жизнь его родного привычного города. Ведь правильно сказал Хизар: город — это люди.

— Ради чего ты ставишь на кон несколько сотней жизней, мразь?

— Нашивка еще цела, — спокойно повторил вольный, будто идиоту. — Здесь стоит флаг. Только потому мы живы, — короткий кивок в сторону кажущегося игрушечным скелета. — Здесь долго никто не пройдет. Я не оставлю нашивку — возможно, кому-то однажды придется так же добывать мою. Возвращайся к отряду. Кроты нечувствительны; пока близко не подойдешь — не заметит. А после отправится вверх — вы успеете обойти.

— И бросить тебя?

— А что ты можешь?

И Скарп заткнулся, не зная, что ответить. Очевидно, Джей четко осознавал, на что идет. Даже лучше самого парня. Шаг механика стал хищным, пружинящим. Будто в странном танце «внешний» подбирался к цели, в любой момент готовый дернуться в сторону.

А высотник смотрел и понимал, что тот идет за глупым и никому не нужным клочком ткани.

Рискует всем. Из-за чертовой херни.

И никто остановить его не вправе.

Десять шагов.

Джей замер, ожидая атаки. Чутье твердило — тварь никуда не ушла. Выжидает. Кроты способны обходиться без пищи месяцами, но коль случается наткнуться на добычу, держат ее как приманку до последнего.

Однако — все тихо.

Спит? Или просто слишком слеп, чтобы учуять даже сейчас?

Рассел криво усмехнулся, вспоминая глаза мальчишки-высотника. О да, этого городской точно не поймет. Истину, которую четко знает каждый «внешний», будь то имперский или вольный:

В этом мире нет места для могил.

Городских ждет специальная церемония прощания и запись в «вечном списке». Их родственников предупредят, позволят произнести слова прощания.

Тех же, кто отдал жизнь Пустоши, не ждет ничего. Они исчезают — остаются лишь ученики и нашивки. Единственная память. Единственный реальный след, кроме бесконечных закрытых архивов военной базы Системы.

А перед Джеем сейчас останки того, кто совершил подвиг. Не зная даже, какой в итоге окажется его истинная цена. Не зная, заметят ли его вообще. И где-то там, за энергетической гранью купола, возможно, есть кто-то, кто ждет его домой. Вот так вот.

Просто.

Потому в этом проклятом мире нельзя бросать нашивки. Пока есть шанс. Хоть какой-то.

И Джей Рассел единственный, у кого таковой реально был.

Пять шагов.

Пустошь молчит, будто вся долина притаилась в засаде. Два. На расстоянии вытянутой руки. Короткое движение, срывающее прямоугольный клочок ткани с держащей его липучки. Цель достинута. Осталось вернуться с добычей живым.

Шаг еще осторожнее, движения плавно-хищные, привычные — учитель вбивал их с кровью в вечных тренировках. И плевать, как это смотрится со стороны: сейчас лучше быть живым клоуном, чем мертвым идиотом.

Но тварь так себя и не проявила.

Отойдя шагов на двадцать, Рассел нормально выпрямился и развернулся спиной к останкам, глядя на мальчишку — так и не ушел. Идиот.

Дважды идиот.

Скелет за спиной осыпался с сухим прощальным треском. Песок вздулся легким горбиком — и опал: крот засек добычу, теперь подбирался ближе.

— Не двигаться. Не кричать. Не атаковать, — коротко скомандовал Джей, глядя на стремительно бледнеющего высотника. Лишь бы в обморок не хлопнулся. Городской.

А в следующий момент на глупого мальчишку уже наплевать. Тот, кто не подчинился приказу центра, сам в ответе за свою жизнь. Хотя крота куда больше интересует клюнувшая на приманку добыча. Скарпа он не увидит, пока тот не заявит о себе открыто.

Антрацитовая лапа вспорола песок черной вспышкой. За ней — другая, в стороне, купившись на впившийся в землю выстрел. Всего лап восемь. Необыкновенно подвижных и столь же быстрых. В бою нет мысли, только чутье и скорость. Тварь или собственные ноги — один точно одержит победу в этом поединке. Прыжок — перекат — в сторону. Бежать, стреляя куда придется вокруг себя. Беспорядок сбивает тварь с толку, мешает прицелится. Дает шанс выжить.

Песок лезет в горло, но не в глаза, спасибо очкам. А россыпь валунов ниже по склону все ближе. И Рассел точно знал: настоящих камней там нет вовсе.

Бабай как-то отшутился, что долгожители Пустоши просто прекрасно умеют бегать. Скарп был совсем маленьким, но фраза уже тогда показалась столь глупой, что врезалась в память отголосками смеха.

Сейчас подавившийся вдохом парень ясно осознал — в тех словах каждый слог был серьезен как никогда. Высотник вообще впервые видел, чтобы человек двигался с такой скоростью. Этот бой выходил за пределы его понимания. Бой ли? Парень поначалу думал, что Джей стреляет в тварь, но вспомнив фокус с песчанником, отказался от этой мысли. Рассел явно не принимал дуэли, предпочитая бегство. Везение механика, уже не раз и не два ушедшего в сторону в последний момент, и вовсе поражало воображение. Да и «везением» это было, видимо, таким же, как абсолютное чутье на местных слизняков.

Кстати о них.

Смысл хаотичного движения по склону послушно замерший столбом Скарп понял лишь тогда, когда ближайший к Джею «камень» полупрозрачным росчерком кинулся… на в очередной раз появившуюся из песка мерзкую лапу. Тонкую, разделенную на сегменты круглыми суставами. Так Джей просто хочет их стравить? Идея по сути своей хороша — ложные явно не уступали в скорости твари.

Но задумка перестала казаться удачной, когда серебристый росчерк с мерзким хляпом накинулся на ногу «внешнего».

И отпустил.

Так этот гад еще и солгал, так явно преувеличив опасность?!

Скарп зажал себе рот рукой, приглушив сорвавшееся-таки с губ ругательство, и уже со злостью наблюдал, как заносчивый коротышка отпрыгнул прочь от образовавшейся свалки тварей, спокойно направившись в сторону парня.

Дойдут до каравана — надо обязательно избавить Джея от парочки зубов.

— Эта штука… довольно интересное создание, — тем временем как ни в чем не бывало зазвучал в наушнике голос «внешнего», чуть сбитый тяжелым дыханием. — На физические атаки ей плевать… на энергетическое оружие — тоже, а вон те, смотри-ка, справляются… В общем… — сосед хлопнул опешившего от такой смены обстановки Скарпа по плечу и договорил: — Если увидел такое и понял, что стал приманкой, беги к другим тварям. Стравить два вида — чуть ли не единственный способ выжить.

— Ты всегда был таким разговорчивым? — мрачно отозвался высотник, отмечая про себя, что у соседа, похоже, нервы отнюдь не железные. Ответа само собой не получил.

Только еще раз оглянулся на нереальную битву позади и поспешил за Джеем, невольно наблюдая за тем, как дымится пострадавшая от атаки ложного штанина.

Спросить насчет столь откровенного вранья парень не успел: раздался отчетливый механический звук, и из прорехи над ботинком вольного выпала… шестеренка.

Скарп моргнул.

Джей оступился и, выругавшись сквозь зубы, опустился на песок, закатывая штанину. Взгляд, которым он одарил провинившийся протез, опустил бы и не на шутку рассерженного Хизара. Но у высотника опять что-то не складывалось в голове. Только что он видел, как этот человек прекрасно бегал от агрессивно настроенной твари, явно не страдающей от плохой реакции. А теперь оказывается, что вся эта маневренность доступна Джею несмотря на тяжелую и, теоретически, неповоротливую стальную ногу. Хотя, признаться, протез такого качества Скарп никогда еще не видел.

— Да ты везунчик, — выдал он, от удивления позабыв весь пришедший в голову мат. — Последствия предыдущего невезения?

— Новички лажают, — хмыкнул «внешний», неуклюже пытаясь встать. — Лажают всегда. Я не был исключением.

Скарп нахмурился и зачем-то кивнул. Он не понимал мотивов этого риска. Хотя, раз Джей пошел на такое, наверное, была необходимость. Зато кое-что парень видел — «внешний» без сомнений рисковал собой, был готов ко всем последствиям, но… не поставил под угрозу даже жизнь напрямую ослушевшегося приказа высотника.

И почему-то именно это осознание обрушило, сожгло напрочь все оставшиеся за спиной мосты. Даже их иллюзии. Высотник злился, прекрасно помня все недавнее презрение и высокомерие, но открыто отрицать фактов больше не мог. И, еще раз посмотрев на проклятого соседа, нет, центрального координатора их каравана, протянул руку, отказываясь окончательно от своей прошлой жизни. Коротко представился:

— Хаук.

Да. Именно Хаук. Потому что высотника с глупой кличкой «Скарп» больше нет. Он и его вечные шипы не выживут в Пустоши. Он и его вечная самоуверенность не признают кого-то сильнее и выше.

Джей с удивлением поднял голову, и парень, наконец, отметил для себя цвет его глаз — один неествевенно яркий, зеленый. Второй — обычный, серо-стальной.

— Что же. Вот и познакомились, сосед.

Ответное рукопожатие оказалось удивительно сильным.