Часть 6

— Если еще хоть раз!..

Хаук нахмурился и выпрямился. Ему не понравился ни голос Джейд, ни манера, в которой она начала разговор. Неловкость вины испарилась, готовность извиниться — тоже. Раз уж эта девчонка предпочла именно такой подход, Хаук за словом в карман не полезет.

Но Джейд прошла мимо.

Вся ее ярость была направлена почему-то на Джея. Девчонка не побоялась даже взять лидера за грудки, рыча в невозмутимое лицо все то, что думала о косяке Хаука. Правда, договорить не смогла — Джей силой отвел ее руки и холодно произнес:

— Ты прекрасно знала, что Хаук новичок. Кроме того, ошибки не было.

— Ах, не было, значит?!

— Именно.

Девчонка задохнулась от возмущения и зло вырвала руки из слабого захвата. Судя по всему, так просто этот разговор не закончится. Но Хаук не собирался стоять и слушать. Первое удивление прошло. Что бы кто ни говорил, виноват именно он и он ответит. Джею нет необходимости терпеть и вправлять мозги этой вздорной бабе.

— Эй, мне высказывай! Какого…

— Помолчи, Хаук, — негромко произнес Кас, кладя руку на плечо и заставляя отойти.

— Молчать?! Но…

— Ученик никто в отряде. Пустое место. Он не в доле, сколько бы ни работал, но и не несет ответственности, как бы ни накосячил. Что-то сломал? Платить будет мастер. Ошибся? Исправлять будет мастер. Облажался? Ответит мастер. Неудачно подставился… руку, ногу, жизнь отдаст мастер. И тебе, ученику, никто не скажет и слова. Единственный, кто может ругать тебя за проступок — Джерри. У Джейд нет на это права, потому говорит с ним.

Хаук сглотнул и снова посмотрел на Джея. Сосед, теперь учитель… Ни его рост, ни все остальное не изменилось. Менялся сам высотник, с каждым мигом своей новой жизни понимая, насколько слеп и наивен был до этого. Не без помощи слов Кастиэля стала ясна одна деталь: в тот момент Джей среагировал почти мгновенно.

А значит — даже не думал.

Нормальный человек ведь задумается, прежде чем подставляться. Даже когда уверен в своих силах, встать между оскаленной пастью и чужаком, с которым знаком-то пару недель, не так просто. Совсем не просто.

Неизвестно, что на самом деле двигало Джеем, но теперь этот поход стал совсем другим. И вся эта идея об обучении — тоже. Хаук хотел, чтобы такой человек, как Джереми Расселл, его признал. Да. Глупо спорить.

Но никогда не желал, чтобы за него вот так, из-за тупой ошибки, отдали жизнь.

Никогда.

Все «внешние» хором говорили о том, как Пустошь опасна. О том, что тут слишком легко умереть. И Хаук сделал выбор, полностью осознавая это. Ему не было страшно.

Страшно стало сейчас.

Кастиэль давно убрал руку, но теперь Хаук просто не смел сделать шаг вперед и вмешаться в действительно ставшую шумной перепалку. Слишком неожиданной оказалась для него другая сторона этой лжи и авантюры.

Нельзя было соглашаться. И Джею необходимо сказать правду. Если не сейчас, то когда они вернутся — точно.

— Для любого «внешнего» мастер часто становится ближе и роднее, чем собственная семья, — тем временем так же тихо продолжал Командующий. — Именно потому учатся всегда с полной отдачей. Даже самые младшие. Слишком быстро приходит понимание, что одна серьезная ошибка похоронит все. У Джерри нет ноги, ты ведь в курсе? Его мастер отдал руку и чудом не отдал жизнь в тот день. Мой мастер… мертв. И, поверь, это очень больно. Конечно, ты сейчас слышишь просто слова. Но однажды поймешь на собственной шкуре.

— Зачем ты подбил меня на это? Джей не хотел и вряд ли хочет меня учить.

— Я же сказал, ради Джерри. Мои причины не изменились. Твои, кстати, тоже. Но сейчас ты уже должен понимать, что стоит за всем этим.

Тут перепалка закончилась. Стоило Джею чуть повысить голос, как девчонка стушевалась и замолчала. Собственно, только с ее стороны шум и шел. Непонятно только, почему Джей это столько терпел и вообще позволил обращаться к себе в таком тоне. Из-за того, что Джейд на особом положении у вольных? Или ей просто позволили спустить пар?

— Что встали? Валим отсюда, пока любопытные не приползли. И так задержались.

Хаук посторонился, пропуская учителя, кивнул и подошел к своему рюкзаку; уже привычно присел, чтобы поднять его на спину, но так и не выпрямился:

— Джей, может это… — неуверенно начал он, — ну… Ты говорил, можно разделить вес, и…

— Ты вроде справлялся.

— Если бы не он, я бы смог увернуться. Смог бы хоть что-то сделать!

— И у меня было бы больше головной боли. Сколько раз повторить, что тебе лучше быть бревном, чем «героем»? Бери вещи и пошли. Второй бой на открытой местности не с руки. Расточительство.

Ничего не оставалось, кроме как кивнуть и пойти следом. Тот же порядок. Хаук рядом с Джеем, слушая короткие лекции и стараясь запомнить как можно больше из сказанного. Джейд справа, тоже слушая и периодически зевая. Кас — слева. Кажется, Командующему раньше было веселее всех. Во всяком случае, вел он себя на удивление беззаботно, будто гулял не по Пустоши, а по городу. То вставлял какие-то комментарии, когда Джей делал очередную паузу, то подначивал Джейд, и за спиной Хаука время от времени вспыхивали ссоры, неизменно пресекаемые учителем сразу, как начинали мешать.

Но сейчас шли молча. Джей явно думал, что и как высказать провинившемуся высотнику, остальные столь же явно ждали. Включая Хаука. И это ожидание здорово действовало на нервы, нагнетая обстановку и возвращая так давящий на плечи груз вины.

— Рефлексы — главный враг новичка, Хаук, — наконец начал Джей. Спокойно, как очередную лекцию. — Та тварь, от которой ты шарахнулся, была уже мертва. Истлела едва ли не раньше, чем ты упал. Она подобралась ближе остальных — понятно, что ты испугался. Повторю: технически твоей ошибки нет. В целом — я доволен. До этого момента ты вел себя так, как было сказано — молодец. И я вижу, что больше всех расстроен как раз ты, это хорошо. Если ты хочешь учиться, тебе необходимо для начала подавить все привычные рефлексы, а затем приучить тело к новым. Собственно, сейчас это самая большая для тебя проблема. Ты не ребенок. Детей-то сразу приучают к тому, что просто уклониться мало. Надо уклониться правильно.

— Значит, ты действительно не злишься?

— Нисколько. Просто в следующий раз будешь падать, — Джей усмехнулся, — не топырь конечности.

Хаук вздохнул и поправил лямки. От отсутствия ругани стало гораздо хуже. Как же просто было с Хизаром! Тот мгновенно вспыхивал, материл, остывал — и можно забыть. Пожалуй, теперь высотник был даже благодарен Джейд за вспышку. Но так или иначе, тема, наверное, закрыта. Джей объяснил, что не так. Объяснил причину. Объяснил, как исправить. Больше говорить не о чем, кроме как о самих тварях:

— Так кто это был?

— Листики. — Хаук споткнулся от неожиданности и скосил глаза на учителя. Снова эта странно-детская терминология. Просто убийственно милая. Особенно если сопоставить с реальностью. — Живут колониями в сооружениях из песка. Такие видно издалека — они высокие и несуразные. Близко лучше не подходить. Охотятся эти твари вдалеке от гнезда. Рой обычно состоит из нескольких сотен, но может достигать и тысяч — зависит от размера колонии. Общаются сигналами. Если один рой погиб — другие в ближайшее время не сунутся. Но если тебя преследуют — велик шанс оказаться в тисках. Так как колония одна и кормят ее всей толпой, тварям выгодно объединяться. Как ты понял, берут они количеством.

— Угу. А почему «листики»?

— Для маскировки эти твари имитируют шелест песка. Если ты заметил, у них особым образом устроены крылья. Летать не могут, зато высоко прыгают и шумят. По мне этот шум больше похож на шелест листьев, чем на песок. Вот я их так и зову.

Тут Хаук снова сбился и в удивлении остановился, заставив учителя замедлить шаг и обернуться.

— Ты зовешь? Это не общий термин?

По бокам раздались смешки. Нет, Хаук их и раньше слышал, но не так явно. Теперь же одна откровенно ржала, а второй сдерживался из последних сил. Джею, правда, пока было как-то все равно:

— Конечно нет. Официально их зовут весьма зубодробительно. Я выговорить-то не могу, не то что запомнить.

Если подумать, Хаук слышал нечто подобное еще на пути в Брайт, но тогда не придал значения. Кажется, там была гусеница… и крот еще, которого все остальные звали арахнидом. Потом пушистики. Теперь вот листики. Высотник хмыкнул и уже веселее спросил:

— А как же остальные? Как я понял, ты и с незнакомыми ходишь, нет?

— Меня всегда понимали. Не вижу проблемы.

Тут прорвало и Кастиэля. Причем смеялся Командующий на удивление заразительно:

— Это еще что, Хаук! Слыхал, есть бестиарий, формируемый исключительно вольными? Вот Джерри и там отметился! Ты как-нибудь почитай — ха! Шумелки, колючки, вьюжники…

Командующий не выдержал и снова расхохотался. Видимо, лицо у Хаука в этот момент было более чем говорящим. А Джей, наблюдая за всеобщим весельем, становился все мрачнее. Да уж! Так посмотреть — суровый лидер «К-9», суровый вдвойне, если вспомнить, как о нем говорил тот же Кас. Человек — живая легенда. Безжалостный, если того требует ситуация. И… листики вот.

Только в ответ на смех Хауку единственному прилетело по затылку. Рука у Джея и правда тяжелая. Звон в голове мигом выдул все веселье. Даже остальные присмирели. А слушать возмущения Джей опять не стал. Молча развернулся и пошел дальше. Обиженно замершему высотнику только и осталось, что недоуменно смотреть в спину и пытаться догнать.

Все же, как ни крути, Джей был странным. Временами очень странным. И вопрос о том, все ли в порядке у лидера «К-9» с головой, появился уже в несколько ином свете. Хаук однажды слышал от Бабая, что есть неофициальный список самых шизанутых — старик так и сказал — лидеров «внешних». Вот интересно, на какой позиции там Джей?

А еще интересно, чем отличился крошакс, чтобы остаться крошаксом?

Мальчишка предсказуем, как и все городские. Мальчишка многого не понимает. В мальчишке нет ни грамма уважения или благодарности. Последнее раздражало Джея до крайности.

Чтобы ученик позволил себе смеяться над мастером? Да еще и при всем отряде? Такого на памяти лидера «К-9» до сих пор не бывало. И как себя вести, Джей, откровенно говоря, представлял смутно: опыт отсутствовал напрочь. Макс был идеально дисциплинирован. Настолько идеально, что каждый раз при встрече с другими людьми любого ранга внутри Джея неизменно сияла уютная гордость.

С другой стороны, фамильярность Хаука, эта его резкость и шипы характера помогали. Веди он себя так же, как Макс, боль в сердце стала бы невыносима.

Потому Джей ограничился обычной затрещиной.

Есть вещи, которые ученику, пусть даже «неофициальному», позволять нельзя. Остальное Хаук определит для себя сам.

И тем не менее, возобновлять короткие рассказы обо всем, что встречалось по пути, Джей не торопился — не позволяла банальная обида. Пусть он и пришел к соответственным выводам насчет Хаука, их еще надо принять и смириться. Остыть, проще говоря. Иначе каждое слово будет отдавать совершенно ненужным холодом. Однако обиженное сопение за плечом вскоре стало виноватым, а в спину раздалось неуверенное:

— Извини.

Джей здорово сомневался, что городской мальчишка понимает, за что извиняется, но вздохнул и шаг замедлил, позволив Хауку себя догнать. Пусть неожиданно, но молчание сработало как обучающий фактор лучше любой выволочки.

— Ты больше не будешь рассказывать?

— А ты уже усвоил все сказанное ранее? Учти, на обратном пути будешь говорить ты, а не я. Советую использовать перерыв с пользой.

Хаук неопределенно хмыкнул и отстал уже сам. Зато Джейд так легко угомониться не желала и неразборчивое бурчание о том, что «проклятый юнга» испортил ей все веселье, перешло в куда более громкие пожелания встретить кого-нибудь посерьезнее. Джей, прекрасно зная характер спутницы и ее манию к острым ощущениям, относился к этому флегматично. Пока она не мешала и не дергала его лично, потерпеть не трудно. А вот менее закаленный Кастиэль вскоре не выдержал:

— Да успокойся ты! Все равно в ближайшие часы будет чисто!

— Заразился чутьем от Джея? — мгновенно съязвила Джейд, но старшего высотника не проняло:

— Простая логика.

— Да ну? Поделись секретом, господин Командующий?

— А нечем тут делиться. Сама подумай, до нас в сторону плато ушло три отряда, еще один обогнал по пути и минимум этот один свернул правее.

— И правильно сделал. Я говорила, там идти лучше. Но нет. Мы же особенные.

— Там был бой. Скорее всего, не один, — холодно осадил Джей. Критику в адрес своих решений он терпеть не желал. — Значит, самые опасные ушли туда, почуяв энергию оружия. Мы нашумели не так сильно и отклонились достаточно, чтобы не перетянуть на себя. А если ты поднимешь голову — увидишь еще и охотника. Местные птицы охотятся на мелочь. А мелочь сидит и не высовывается, если рядом опасно. Раз здесь птица — крупного в округе никого.

Джейд недовольно цыкнула в сторону и перекинула из руки в руку свой посох, с задержкой закрепляя его за спиной:

— Скука.

Весь отряд вздохнул почти синхронно. Походы в подобной компании хуже квалификации. А все потому, что одно воспринимается как экзамен, и гиперактивные люди типа Джейд хотя бы стараются вести себя в рамках; а другое — прогулка за спиной проверенного и опытного человека, знания и навыки которого отчего-то считают гарантом, защитой от случайностей и невезения. А заодно и чем-то вроде интерактивного справочника, что порой безмерно раздражало. Но Хауку Джей объяснять был обязан. Хотя очередной вопрос, признаться, поначалу поставил в тупик. Только городской и мог дойти до подобных выводов:

— Ты сказал, там был бой, — неуверенно и немного боязно произнес мальчишка некоторое время спустя, — выходит… ты сознательно бросил обогнавший нас отряд на произвол судьбы?

Это было сказано с таким искренним неверием и изумлением, что Джей повернулся в этот раз полностью и внимательно вгляделся в лицо ученика.

— Я не понял вопроса.

— Как так? Ты же сам сказал, что обогнавшие нас отряды влипли!

— Сказал. И?

— Тогда почему мы им не помогли?

— Слабоумие и отвага, — тихо комментировал это Джей и отвернулся. Но, спиной почуяв непонимающее молчание, вынужден был пояснить: — Как ты думаешь, сколько протянет в Пустоши отряд, вечно ищущий неприятности во благо других? Всех не спасти. Каждый лидер заботится в первую очередь о своих.

— Но ведь, — все же рискнул возразить Хаук, — ваш отряд — это отряд миротворцев. Спасатели… Люди, за именем которых стоит надежда. Как вас только не называли, особенно тебя, лидера, и все это, выходит…

— Не стоит верить притрактирным байкам. В конце-то концов, чуть ли не каждая первая утверждает, что я мечник в два метра ростом.

Джей чуть дернул подбородком и ускорил шаг, раздраженно добавив через плечо:

— Чтобы родились все эти сказки, оказалось достаточно готовности не пройти мимо. Не забивай себе голову. Я уже говорил, борьба с «несправедливостью жизни» — жутко неблагодарное занятие. Если нам на пути попадется кто-то, кому нужна помощь — я помогу. Но искать таких специально, а вместе с ними и тонну чужих неприятностей — увольте. Такой изощренный способ коллективного самоубийства слишком даже для меня.

Хаук опустил голову и снова чуть отстал. Как и советовал Джей, он использовал возникший перерыв «с пользой». Вернее, пытался. Хрен там. Все мысли упорно крутились вокруг учителя и брошенных им отрядов.

Джереми Расселл сильно отличался от того, что о нем говорили в забегаловках, не только внешне. Хаук понял это давно. Как и то, что байкам веры нет. Черт знает, зачем люди придумывали весь этот бред и откуда брался такой неправдоподобный — теперь высотник это понимал — сказочный образ. Пустошь ведь легко могла его развеять с первым же шагом за купол. Но нет, даже бывалые из бывалых с убежденным видом толкали речи о великих «К-9». Неужели этому миру так нужна была такая светлая, по-своему добрая быль? Или вера. Почему-то чем больше Хаук об этом думал, тем страшнее и горше ему становилось. Он слышал речи фанатиков, вопящих на площадях о разумности Пустоши. Слышал проповеди последователей старой веры, которые на тех же площадях и помостах призывали «каяться и просить о прощении». Слышал россказни прожженных циников за дешевой выпивкой.

А вот теперь оказывается, что те самые циники также толкали свои сказки. И верили в них. Без сомнений верили.

Хаук вздохнул и чуть вздрогнул от раздавшегося рядом знакомого щелчка. Джей спрятал пистолет, а слева рухнуло в песок прыгнувшее на них пятнистое нечто. Но не рассыпалась пеплом, как все твари до этого:

— А чего оно целое? — едва успел брякнуть высотник, как сверху свалилось размазанное светлое пятно, замерло несуразным силуэтом в перьях, схватило мощными когтями тушку и унеслось вверх, подняв тучу песка и пыли. — Хера…

— Охотники не опасны, — со смешком хлопнул Джей по спине. — Питаются только мелочью. На людей не нападают. Если гнезда не трогать.

Хаук сглотнул и передернул плечами. Отчего-то захотелось спросить, съедобны ли сами охотники или нет, но Джей до этого о них даже не упоминал. Потому с языка сорвалось совсем другое:

— Так чего та штука не сгорела? Ты же попал.

— Это зависит от энергии, вложенной в выстрел. Я стрелял так же, как и по листикам — само собой, змейке этого не хватило. Она сама крупнее, а ядро стабильнее. Вообще, возможность испепелить тварь зависит от гораздо больших факторов. Тварей, на которых охотятся ради ядер, сжечь и вовсе невозможно.

— А ядро… это сердце, да? Ты, вроде, говорил…

— Не только. Иногда глаза, иногда другие части тела. На болотах водится тварь, у которой самое сильное ядро это не сердце, а шипастый шар на хвосте. Она им атакует, и эффект такой же, как от улучшенного оружия.

— А крошаксы?

— С них не добывают. Их ядра малы, нестабильны и легко разрушаются.

— Значит, мы останемся без «бонуса за вредность»? Только задание?

Тут вольные расхохотались как-то все разом. Особенно Джейд:

— А у юнги-то торговая жилка! Ты смотри, сам ниче не может, а уже о профите думает!

— Мы свое получим, можешь не волноваться, — с ехидной усмешкой заверил Джей, и Хаук окончательно стушевался. Ну их. Ведь даже без задней мысли спрашивал.

Тем временем солнце уже начало садиться, окрашивая песок в рыже-красные тона. Когда шли в первый раз, Хаук не обратил на это внимания, но на горизонте пустыня будто пламенела. Вся, кроме неясной темной линии впереди. Похоже, эта полоса и была тем самым плато. Их целью.

Темнело быстро. В городе не обращаешь на это внимание. Дневной свет заменяется искусственным гораздо раньше, чем окончательно опустится ночь. А после часть фонарей просто отрубают. Сейчас же сумерки окутывали сгущающейся темнотой и неожиданной прохладой. Зубодробительной. Вот Джейд уже накинула капюшон и замоталась шарфом, которым оказался ее широкий зеленый пояс; Кас поднял воротник; Джей… А Джей вот никак не отреагировал на явное похолодание. Как до этого игнорировал жару. Даже зависть брала. Непонятно только, выдержка это его или свойство одежды? Сам Хаук поежился и по примеру старшего высотника поднял воротник. Хорошо хоть проклятый рюкзак грел спину и даже защищал от поднявшегося ветра — теперь Хаук был даже рад своей роли в отряде.

— Что-то в первый раз было теплее.

— А когда большой толпой идешь, холод почти не чувствуется. В городах его и вовсе нет — купол защищает так же, как и от ветра.

Что верно, то верно. Хаук за всю свою жизнь никогда не ощущал столь резкой смены температуры, хотя слабо представлял себе, как это вообще возможно — защитить от подобного.

— Потерпи. Через полчасика уже будем вставать на ночь.

— А мы не окочуримся сидеть на месте?

— Нет. Печка согреет, барьер сохранит тепло. Хотя спать советую в спальнике.

— А можно и без?

— Можно, конечно. Главное — подстилка. Остальное как хочешь. Я объясню ближе к делу. На примере оно сподручнее.

Хаук кивнул и, поняв намек, отвалил с вопросами. А вскоре Джей нашел подходящее место, в этот раз предпочтя пустырь торчащим валунам и плоскому камню. И началась очередная лекция. Что-то Хаук уже слышал, но все равно было интересно. Только в этот раз ему позволили помочь ставить барьер.

Легкий шарик лег в песок и выпустил механические лапки, закрепляясь. Второй. Третий… Пятый. Опорные точки, создающие аналог городского купола. Таких должно быть по одному на каждого в отряде, но не меньше пяти. Из объяснений Джея Хаук понял, что такие вот условия упираются в площадь самого барьера.

На активацию одного остальные шарики откликнулись призрачным свечением и выстрелили по лучу, образуя пирамиду. Ветер исчез. Небо с искрами звезд подернулось голубоватой дымкой, которая даже облака превращала в нечто вроде мокрой ваты. А вместо чувства безграничной свободы и необъятности окружающего пришел странный уют.

— Запомни, Хаук, — говорил Джей, пока высотник вглядывался в размытые точки звезд, — основное отличие этого купола от городского, кроме мощности, — отсутствие защиты снизу. Потому кто-то всегда дежурит.

— Ни зги ж не видно.

— Таким, как я, это не особенно мешает. Но так или иначе, существует поддержка. — Джей передал Хауку небольшой планшет, который до этого держал в руках. Привычная панель с ядром с одной стороны и несколькими кнопками с другой удобно легла в руку. На экране же отражалось что-то вроде карты. Во всяком случае, ту россыпь валунов, от которой небольшой отряд ушел не особенно далеко, высотник признал. — Каждая из направляющих купола по совместительству радар. Обычно связные настраивают систему так, что она способна не только отличать людей от тварей, но и определять своих-чужих. Сейчас этого нет. Площадь внутри купола не просматривается. Снаружи могут быть отметки двух цветов: синие и красные. Синие — это отклик от других людей. Красные — от ядер тварей. Чем ярче точка — тем сильнее. Штука в том, что далеко не всех можно так распознать. Потому слух, глаза и опыт послужат тебе не хуже. Радиус — два километра. Вопросы?

— Пока нет.

— Отлично, — Джей забрал устройство и небрежно сунул его в руки Каса. — Тогда перейдем к самому важному — ночевке. Ты уже в курсе, что «внешние» в городе никогда не спят на кровати. Причина тому — пустое пространство под спящим. В Пустоши, если вокруг тебя мало живых, допускать его нельзя.

— Почему нельзя? И что значит это «мало живых»?

— То и значит. Если отряд меньше десяти человек — он в зоне риска. В лесу и на болотах зоны риска нет в принципе — там все живое.

— Хочешь сказать, твари тоже считаются?

— Именно. Не только твари — даже растения. Все, что живет и растет.

— Ясно. А причина — пустынка, да?

— Да. Если под тобой есть хоть небольшая трещинка — тебя, скорее всего, сожрут. Это трудно объяснить. Новички не верят, считают байками. До тех пор, пока самый безалаберный не дохнет на их глазах. Из-под подстилки появляется черный туман, окутывает тело спящего… и все. Человека больше нет. Хотя и бывают исключения. Иногда эта черная дрянь отступает, не причиняя вреда. Причины я не знаю, а на чудо рассчитывать не советую. Так что в этом походе место для тебя буду готовить я сам, а ты наблюдай. На обратном пути попробуешь, посмотрим, как получится. Это первое, чему стоит научиться и освоить до автоматизма.

Хаук просто кивнул. Немного судорожно. И с трудом пропустил мимо ушей ехидное замечание Каса: «малыш теперь не уснет». Отрицать глупо — пусть Джей и не преследовал цели запугать, но страшно было все равно. Отчасти из-за того, что нихрена не понятно.

— Почему только во сне? — рискнул спросить Хаук, когда учитель сделал паузу, демонстрируя низ подстилки, усиленный фрагментами панцирей зеркальников.

— Хм… это только мои мысли, но я думаю, причина в том, что во сне отсутствует разум. Спящий себя не контролирует, не владеет своим телом, коль угодно. Потому такое тело не трудно захватить.

— А что тогда твари? Они-то вряд ли дрыхнут на специальных ковриках.

— А твари и так насквозь пропитаны этим, чего им станется?

— Так что такое эта пустынка?

— Разум и воля Пустоши.

Вот тут Хаук подвис окончательно. О, он всю эту хрень про разумность окружающего мира слышал столько раз, что и не счесть. Чуть ли не в каждой группе, приходившей в город, находился хоть один фанатик, готовый с выпивкой или без рассказать, как была к ним милостива в походе госпожа Пустошь. Тьфу. И теперь, выходит, его драгоценный учитель из этих?

— Никогда бы не подумал, что ты религиозен, — хмуро ответил Хаук. Наверное, его скептицизм в полной мере отразился как на лице, так и в голосе, потому что Джей как-то особенно тяжело вздохнул.

— Религия тут не причем. Я говорю тебе то, что твердо знаю, не более. Хотя идея «попросить Пустошь об успехе» не самая плохая. Знаешь, иногда бывает так, что только молитвы и спасают.

— Конечно. А ты искателей никогда не слышал? — отсек высотник, пожалуй, слишком жестко. — Бабай мне рассказывал это. Прости, я не сойду за «девственный мозг», который легко промыть. Я в курсе и про то, что ведутся исследования. И даже про то, до чего они дошли. Ну, что в Пустоши есть особенное излучение, которое капризно и портит человеку жизнь. Че-то типа. В любом случае, я не поведусь на этот бред.

— Образование — штука такая, — с издевательским смешком отозвался Джей. — Человек тоже «изучен». Объяснен со всех сторон. Что медицина, что техника. Оружие вон… активация ядра происходит на мысленном уровне. И управление рацией — частично. И еще много чего. Потому что мысль — это какой-то там импульс. «Че-то типа», как ты выразился, но знаешь… — Джей неожиданно оскалился и впился в глаза Хаука ледяным взглядом, — это не мешает каждому из нас быть личностью. Думать. Желать. Действовать. Почему должно мешать Пустоши? Мне нет дела до религии, Хаук. Я не согласен ни с одним из этих идиотских культов. Но у Пустоши есть и настроение, и характер. И дама она покапризнее Джейд. Советую это всегда держать в голове и не делать ничего… лишнего.

Высотник нахмурился и отвел взгляд. Сравнение и пример Джея были просто до ужаса логичны — ничего не приходило в голову, чтобы возразить. Но согласиться с этим, поверить в то, что есть какое-то нечто, способное настолько контролировать человеческую жизнь, Хаук просто не мог. Это же абсурд. Глупые байки фанатиков. Но и спорить с учителем оказалось невозможно. Потому Хаук промолчал и просто кивнул. Он принял к сведению и совет послушает. Но объяснит все это себе словами Бабая. Потому что иначе…

Иначе выйдет полнейшая невероятная хрень.