Часть 5

— Двадцать километров, — негромко произнес Джей, останавливаясь у приличных размеров валуна. В тот же момент кожу кольнуло легким электрическим разрядом. Хаук вздрогнул и закатал рукав, с удивлением уставившись на врученные перед выходом часы с несколькими насечками и одной стрелкой. Только спросить высотник ничего не успел, Джей его опередил:

— Сначала нормально расположимся, потом я тебе все объясню.

Оставалось лишь кивнуть и чуть посторониться. К слову, место стоянки Джей выбрал явно не просто так: большой валун загораживал путников от ветра и летящего с ним песка, отбрасывал тень и гарантировал какую-никакую прохладу. Но это все только бытовая сторона. Хаук был уверен, что чертов коротышка думал о ней в последнюю очередь. Ведь в их первом походе он всегда предпочитал удобству безопасность, игнорируя все жалобы.

За какие-то несколько минут на месте стоянки вырос лагерь. В том хламе, что высотник пер на своих плечах, нашлась и переносная печка, и общая фляга с водой, помимо тех, что были у каждого. Эта была для еды. Прессованную и вроде как сытную хреновину, которой «внешние» питались за куполом, можно было грызть и всухую, но залитая кипятком она даже пахла вкуснее.

Только сейчас Хаук понял, насколько он проголодался и вымотался. Джей был прав: тот переход с городскими и этот с «внешними» не сравнятся. Но, вопреки всему, сейчас высотник чувствовал себя в гораздо большей безопасности, чем в толпе. С удивлением он осознал, что совершенно не волнуется. Наоборот. В нем буквально кричало о себе острое желание во что-нибудь влипнуть и, наконец, увидеть вольных в реальном бою. А еще немного точил червячок досады: Джей сам сказал, что Джейд сильнее. Нет, конечно, учитель безмерно крут на другой стезе… Но неожиданно остро хотелось, чтобы здесь и сейчас и всегда он был сильнейшим. Странное неправильное чувство. Хоть и шкурное, а все равно греет.

— Хаук, иди сюда.

Высотник встрепенулся и поднял голову. Оказывается, пока он ел, Джей уже успел избавиться от своей порции и чуть отойти от ничем не защищенной стоянки. Явно не просто так — перед его ногами серебрились края неглубокой ямы. Все внутри Хаука буквально загорелось от предвкушения: началось, да? Действительно что-то интересное вместо уже надоевших лекций?

— Это кладка, — негромко произнес «внешний», когда Хаук подошел. — Из-за ветра снесло песок, так что её стало видно.

— И мамаша где-то рядом?

— Нет, зеркальники оставляют яйца и больше не возвращаются. Из защиты только вот эта слизь: она затвердевает на воздухе и предохраняет кладку от повреждений и жары. Примерно за две недели ее структура меняется, вещество становится хрупким, и к тому моменту, как жуки вылупляются, оболочку легко разбить.

С этими словами Джей нагнулся, чуть стукнул пальцем по серебристой пленке и отодрал приличный кусок. Оттуда мигом вылезли чьи-то усы, шевельнулись туда-сюда и втянулись обратно. Заглядывать и рассматривать ближе Хаук пока не рискнул. Зато с удовольствием взял переданную ему хреновинку: хрупкая и ломкая, она немного походила на кусок зеркала. Полупрозрачный.

— Это из-за кладок их так зовут?

— Нет, из-за панциря. Зеркальники — один из самых простых способов подзаработать на пустынных территориях. Зеленые. Ноль. С ними справится и идиот, если найдет. Даже со взрослыми. Абсолютно безобидные твари. Главное запомни, что стрелять в зеркальника нельзя — отразит и мало не покажется. Вот камнем по башке — самое то. Живут эти жуки в песке. В случае опасности зарываются в него за несколько мгновений. Из-за свойств на их панцири всегда есть спрос.

— Свойств, да? Но они же мелкие…

— Некоторые вырастают в метр.

Хаук выпучил глаза и еще раз посмотрел на кладку. Ямка была небольшая — с ладонь, — а яйцо в ней явно не одно. Даже если предположить, что под песком остался приличный кусок:

— Это что же они жрут, чтоб так вымахать?

— А хрен их знает. Мне не интересно. Куда важнее… — Джей сунул руку в кладку, пошуровал там и с треском извлек на свет личинку, — …что их можем жрать мы.

— Чего?! Хочешь сказать, твари Пустоши съедобны?

— А чье мясо ты, по-твоему, ел каждый день?

— А…

— Того самого червяка, который чуть не сожрал вас на пути в Брайт, как минимум — самый дешевый вариант.

— Ага.

Хаук всерьез задумался о том, чтобы перейти на исключительно синтезированное питание, а Джей тем временем совершенно спокойно оторвал брыкающейся у него в руке тварюшке голову и с редкостно мерзким хлюпом выдрал едва оформившийся панцырь. Встряхнул. Оказывается, все существо покрывала какая-то белесая слизь, а сам панцирь действительно походил на двойное подвижное зеркало.

— Единиц за десять продашь.

— И что, ты предлагаешь мне набрать достаточно, чтобы вернуть деньги за обед? — мрачно поинтересовался высотник, с каким-то циничным любопытством наблюдая, как Джей продолжает экзекуцию и избавляет тушку от уже ненужных ей лапок. Но самое веселье оказалось впереди:

— Нет. Ты должен запомнить, как я сейчас его чистил — шкурка тонкая, но снять надо обязательно — и съесть его.

— Да ни в жизнь! Сырым?! Ты сду… — договорить не позволил скрутивший пополам рвотный позыв. Драгоценный учитель откусил от оставшегося у него в руках склизкого обрубка и действительно проглотил приличный кусок. Черт бы его побрал! Да страйдовы декорации из протезов не так уж и плохи! А эта сволочь еще подначивает:

— Давай-давай. Он даже неплох на вкус. Сладковат.

Хаук обреченно посмотрел в глаза Джея и понял, что во вкусовых качествах придется убедиться на собственном опыте. Протянутую ему половину он взял. С трудом уговорил желудок успокоиться хотя бы на пару мгновений. Проследил за капнувшей с пальца слизью. Зажмурился. И махом запихнул себе в рот, через силу заставляя челюсти работать.

Хрум.

Челюсти заработали сами, стоило распробовать. Мясо личинки даже и мясом-то не было: оно растекалось по языку густым прохладным кремом. И действительно было сладким.

— Чтоб ты знал, самые дорогие десерты делают как раз из этого. Считай, ешь деликатес.

— Лучше б я этого не знал, — мрачно сообщил вольному Хаук, косясь на кладку и прикидывая, стоит ли просить добавки. Бочком-бочком подползла Джейд, но пока не вмешивалась. Джей же только оскалился:

— Хочешь еще — добывай сам. Будет твоя первая охота в Пустоши. Заодно остальным достань и почисть по паре штук.

— Очень смешно…

Хаук раздраженно тряхнул головой и снова посмотрел на развороченную кладку. Там, в темноте, что-то шуршало и копошилось, абсолютно не вызывая желания знакомиться ближе.

Но еще действительно хотелось.

Переборов себя, высотник шагнул на место Джея и отважно сунул руку в серебристую щель. Нечто внутри тут же захватило пальцы в прохладные шевелящиеся тиски, и Хаук поспешил схватить, что попалось, и выдернуть ладонь из этой дряни. Что ж… полдела сделано. Назад пути нет. Придется стать безжалостным охотником. Гоня от себя мысли, что он сейчас собственными руками убивает живую тварь, Хаук резким движением оторвал личинке голову — и тут же получил струю слизи в рожу.

Это, блин, уже какая-то дикая традиция.

— Слишком сильно сжал. Держи у основания головы — тогда не брызнет, — в этот раз без тени усмешки комментировал Джей. Осталось только не обращать внимания на смешки остальных.

С панцирем и лапками дело пошло уже проще. А вот с тем, чтобы снять тонкую прозрачную шкурку, пришлось повозиться. Но, тем не менее, первая собственная добыча была приготовлена и гордо съедена с молчаливого одобрения остальных. Можно считать себя «внешним» на законных основаниях. Ага. И все же кто бы мог подумать, что такая дрянь может быть реально вкусной? С другой стороны — о чем Хаук думал все это время, живя в городе? Где еще взять мясо? Еду в принципе?

— Ты мне показал это, чтоб я понял, откуда что берется? — Джей велел добыть по две штуки для Джейд и Каса, но это ведь не повод не задавать вопросов.

— Нет. Такие кладки трудно найти случайно, но легко обнаружить, если ищешь. Зеркальники из тех, кто борется с хищниками одним путем — количеством. Пустошь непредсказуема и жестока, Хаук. Бывает так, что ты остаешься один. Без отряда. Без дополнительного снаряжения. Хорошо если свое сохранить удастся — и то не всегда. И как ты будешь выживать? Трава в пустыне редка и ядовита. Воды нет. Тени может не быть на многие километры вокруг. Эти самые зеркальники способны спасти тебе жизнь. По дороге я постепенно расскажу о всех способах добыть тут пищу и воду. Что-то запомнишь — уже будет хорошо. Но зеркальники — единственные, кто неплохо утоляет и голод, и жажду. Их уникальный панцирь помогает поддерживать уровень влаги и температуру. Взрослых жуков это тоже касается. И они так же съедобны, хотя на вкус уже не те. Вопросы?

— Пока нет.

— Хорошо. Дочистишь — продолжим.

И тут, наконец, из-за спины раздался голос нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу Джейд:

— Юнга юнгой, но треп и на ходу неплох! Сколько нам тут еще торчать, Джей?!

Впрочем, она тут же смягчилась, стоило дать вкусняшку.

А у Джея все же потрясающий талант игнорировать. Опыт многих лет, не иначе. Он даже головы не повернул. Вместо этого ушел в тень валуна, разгладил песок и, к полнейшему восторгу Хаука, расстелил на нем карту.

Началась новая лекция. Но уже не о возможных глупостях новичка и не о «технике безопасности». Пусть очень поверхностно, пока скорее знакомя, чем уча, Джей рассказывал про Пустошь. Самые азы. Казалось бы, совершенно элементарные вещи, о которых, очевидно, должен знать каждый, кто вышел за границу купола.

Но правда в том, что Хауку и в голову не пришло бы задавать подобные вопросы. Он об этом не думал точно так же, как не думал о еде и воде. Ведь он привык, что такие обыденные вещи есть всегда — стоит включить кран или прошвырнуться до общей столовки. Только в Пустоши нет ни водопровода, ни магазинов. Должно быть, в таких вещах и есть основная разница между «внешним» и городским. Разница, которую не в состоянии стереть первая охота и вся подобная чушь.

Перед Хауком лежала карта мира — по словам Джея, самая детализированная из существующих. Но даже высотник, второй раз в жизни видевший карту, мог понять, что детализации практически нет. Точки городов — единственное, что обозначено с абсолютной точностью. Горы, леса, болота, пустыни и степи… все это было, но настолько зыбко, что могло начаться на чертову сотню километров раньше, чем обозначено на карте. Все границы зон отмечались цветным пунктиром. Четкой не было ни одной.

И для всех «внешних» это было нормально.

Но даже так, вопросы о том, как ориентироваться в этом хаосе, как попасть из одной точки в другую, как найти город, где никогда не бывал, не появились в голове Хаука до тех пор, пока Джей сам не заговорил об этом.

Учитель начал издалека. Двадцать километров, о которых он сказал, когда скомандовал привал, оказались границей зоны патруля. Город Хаука был маленьким и незначительным, потому сам высотник и не подозревал, что на деле границы серьезно охраняются. Впрочем — не удивительно. Крупные города, такие как Брайт, необходимо защищать. Вокруг «зеленых» зона патруля и вовсе в два раза шире, а сам патруль плотнее.

Но устройство на руке Хаука сказало об этом не просто так. Это был своего рода сигнал о том, что они действительно вышли в Пустошь и ждать теперь можно чего угодно, кроме помощи со стороны. Основное назначение странных часов-нечасов было, впрочем, совсем в другом. Джей обозвал их «направлялкой». В сумме с летучками и пушистиками это заставило Хаука проглотить смешок — детский глуповатый лексикон вольных все же вызывал множество вопросов. Умное название хреновинки, правда, недалеко ушло от джеева, только звучало солиднее: «этернал-пасс». Высотнику удалось даже сходу понять его — спасибо байкам Бабая. И «вечный путь» соответствовал своему имени: единственная стрелка всегда указывала на Столицу. Направление на остальные крупные города предполагалось понимать по насечкам на «циферблате».

Из объяснений Джея стало ясно, что совместными трудами ученых был придуман излучатель, сигнал которого способен прорваться сквозь фон Пустоши на действительно огромные расстояния. Искажения при этом были незначительны — сигнал прост как лом. А против лома нет приема. Один минус — жрет невероятное количество энергии. Такое, что не сравнятся даже купола. Потому он единственный в своем роде и окружен самой чуткой и внимательной заботой, на какую способно человечество.

Правда, как этой хреновиной пользоваться, чтобы попасть куда-то, кроме Столицы, Хаук так и не понял. А переспрашивать отчего-то не рискнул. Вместо этого задал совершенно иной вопрос, который волновал с того самого момента, как увидел карту:

— Что это за линии и пятна? Вот… вот… и тем же цветом большое, вокруг всего?

— Вода, — пожал плечами Джей. — Реки и озера. Всю нашу землю окружает океан. Если станешь «внешним» — однажды увидишь это: бескрайнюю водную гладь, от которой на километры несет холодом и смертью. Звучит не очень, но поверь, там красиво.

Поверить было трудно. Представить — невозможно. По всему выходило, что там тот же вид, что тут, в пустыне, только вместо песка — вода. Откуда могло взяться столько воды, и почему она до сих пор не высохла? И еще…

— Выходит там что-то типа конца света? Ну, наш мир заканчивается там?

— Что-то вроде. Если верить сказкам, то за водой где-то есть еще земля. Вроде как существуют старые карты… еще тех времен. Можешь полазить по библиотекам. Но по мне это все ненужный бред. Лет семь назад, если слышал, ходили байки про идиота, который рискнул сунуться в океан. Мол, человечество ждут великие открытия, под водой — кладезь ресурсов, за водой — другие люди…

— И чем оно закончилось?

— Сожрали его и все.

— Гм.

Хаук передернул плечами и снова посмотрел на карту. На холсте клочок земли, очерченный серо-синим цветом, казался совсем не безграничным. Даже маленьким. Океан будто зажимал его в тиски. Но в эти границы не верилось. Стоит оторвать взгляд от карты — и вот она, бесконечная пустыня. Песок до горизонта с редким вкраплением скал и высоких холмов… Как это все может быть таким маленьким? Воображение пасовало. Сознание просто отказывалось принять, а внутри поднимало голову чувство противоречия. И тут взгляд ухватился за единственную не синюю границу. С одной стороны их мир, будто в издевку подписанный как «Новая Надежда», ограничивала жирная черная полоса.

— Это ведь не вода, да?

— Мы зовем ее Стеной. Никто не знает, что там. Излучение зашкаливает настолько, что даже твари Пустоши его не выдерживают, не то что наша техника. Я думаю, если где и есть конец мира — то он как раз там, Хаук. За водой действительно еще что-то может быть, а там — уже нет. Ладно, ты достаточно отдохнул. Мы вышли из охраняемой зоны, дальше Пустошь станет агрессивнее. Идущий перед нами отряд, конечно, кого-нибудь увел за собой, но и нам скучно не будет. Остановки станут реже. Будет хорошо, если ты продержишься, но из шкуры не лезь. Если что — говори сразу.

— Понял. Но у меня еще есть вопросы.

— На ходу задашь.

Оставалось лишь кивнуть и встать, наблюдая, как остальные сворачивают стоянку. Самому Хауку в этом, почему-то участвовать запретили. Зато велели внимательно смотреть. На что именно высотник тоже не понял и старался уследить сразу за всеми, смутно подозревая, что итог от этого лучше не станет.

В дороге разговор как-то не пошел. Все вопросы, казалось бы четко сформированные хотя бы для себя, вылетели из головы. Вместо них Хаук все силился представить, каков же его мир на самом деле. Вот не так давно высотнику хватало его высоты и стен вокруг. Он с детства привык, что за куполом только смерть, что туда нельзя одному. Смирился с этим. И даже в страшном сне не мог представить, что однажды добровольно шагнет за черту. «Внешние» же тогда и вовсе казались какими-то чуждыми и странными. Хоть и не опасными.

За куполом Хаук полной грудью ощутил, что такое свобода. Увидел небо без четкого разделения на шестигранники-сегменты. Почувствовал на лице и в волосах настоящий живой ветер вместо дыхания вентиляции. Да, тогда обо всем этом как-то не думалось. Но, возможно, именно свобода и отсутствие границ стали той причиной, которая не позволила расстаться с Пустошью.

А теперь выходит, что даже за куполом люди заперты на своей территории и не способны сделать и шага за ее пределы. Не то чтобы Хауку было мало того, что есть — одна только пустыня уже казалась огромной до бесконечности, — но признавать наличие нерушимых жестких границ не хотелось до обидного. Все внутри бунтовало и материлось от одной только попытки смириться с тем, что рассказал Джей. И возможно он, Хаук, понимал того человека, который попытался выйти в океан. С той лишь разницей, что высотнику хотелось в небо. Выше и выше вопреки ветру и гравитации.

За своими размышлениями Хаук не сразу заметил, что стало совсем тихо. Даже ветра не было — только и слышно, что монотонный шелест песка. До этого разговор с Джеем все же был каким-никаким фоном. А сейчас молчание разрывали только короткие реплики остальных. Джейд что-то бурчала себе под нос. Кас пытался над ней подшучивать, но безрезультатно и вскоре прекратил попытки. Кажется, единственная девчонка в отряде на что-то всерьез злилась. И скоро стало ясно, на что именно:

— Эй, Джей, я отметила на карте короткий путь.

— Угу.

— Между прочим, было не так-то просто разведать что тут ща и как.

— Угу.

— И мы должны были отклониться правее еще у той скалы.

— Угу.

— Так какого хрена?

— Тут быстрее.

— Ты карту видел?

— Угу.

— А запомнил?

— Угу.

— Так какого хрена?!

— Я же сказал, тут быстрее.

Хаук, которого эта перепалка вырвала из болота собственных рассуждений, здорово заподозрил, что драгоценный учитель бесит девчонку исключительно удовольствия ради. Чтоб веселее было. Во всяком случае, на это механическое поддакивание она велась еще как — только пар не шел. Что характерно, Джейд хоть и возмущалась, не отставала и даже не изменила своей позиции в отряде — так и шла по правую руку от центра. Увы, на её язык эта покорность не распространялась.

— Конечно. Ты у нас гениальный центровой, ты и веди. А на все мои старания можно и забить. Даже объяснять ничего не надо. Скромная я должна молча следовать указаниям.

— Угу, — вновь отозвался Джей, невозмутимо топая вперед. — Молча.

Кажется, это стало последней каплей. Хаук, конечно, не мог назвать себя мастером общения с противоположным полом, но по сравнению с Джеем он теперь чувствовал себя прямо дамским угодником. Судя по тому, как Джейд сжимала в руке свое оружие — боевой посох, — их центру скоро прилетит по голове. Больно. Очень. Но тут Джей то ли почуял что-то нехорошее, то ли ему просто надоело развлекаться, и он заговорил. Все так же равнодушно и монотонно:

— Обогнавший нас отряд свернул правее. У них был щит и хороший мечник — я разок ходил с тем парнем в красной куртке. После того, как они нас обогнали, два роя ушло за ними. Наверняка их зажали в тиски там, где ты хотела свернуть. Кровью оттуда несло здорово, но следов боя нет. Не факт, что ребята отбились — скорее сбежали. А их отряд сильнее нашего и без новичков. Значит, либо напал кто-то серьезнее, либо кто-то здорово накосячил. Для нас три роя — слишком. Половину припасов спустим: ты не справишься одна. Хватит и того, который нас почти настиг.

— Настиг? — зеленые глаза девчонки удивленно округлились, а Хаук с опозданием начал осознавать, что Джей вот так вот равнодушно рассказал, в каком дерьме другой отряд, и… прошел мимо. Чтобы сохранить свой. Не вязалось это с тем, как лидер «К-9» добывал нашивку Дианы Ро. Но додумать высотнику не дали. Голос Джея стал совсем холодным:

— Ты, смотрю, совсем расслабилась? Даже Кас заметил. Ветра нет, Джейд.

— И?

— Если ветра нет, почему вокруг так шумно? — Хаук вздрогнул и резко обернулся, силясь найти кого-то или что-то. Ведь Джей прав. И так очевидно! Он-то, дурак, считал монотонный шелест песка чем-то обыденным, но если подумать — откуда бы тому взяться без ветра? И если они под атакой, почему Джей, мать его, так спокоен?! — Справа, Джейд.

По короткому посоху девчонки скользнули зеленые искры.

Песок по правую руку взорвался десятком тварей. Обрушился единой волной на тонкую невысокую фигурку и стоявший за ней отряд.

Плавный росчерк.

Искра от перчатки до вершины посоха.

Зеленые костерки, догорающие прямо в воздухе.

Черный пепел.

Джейд плавно развернулась и встретила следующую волну новым ударом. Джей и Кас встали по бокам от замершего столбом Хаука и добивали тех, кто обошел смертоносный заслон девчонки. Посох в ее руках будто исчез. Слился в мелькающий росчерк, то и дело вспыхивающий яркой зеленью.

Твари гибли не десятками — сотнями. Мелкие и беспрестанно шелестящие, они бросались без всякой тактики. Тупо вперед. И так же тупо дохли всем скопом. Нет, это не бой. Это истребление.

Неудивительно, что Джей был так спокоен — чего бояться, когда под боком такой монстр, хоть и «в юбке»? Пусть Хауку было сказано, что Джейд сильнейшая, такого он не ждал. Здесь и сейчас он не боялся: любовался. Впервые в жизни любовался гибким стройным телом не для того чтобы затащить его в постель, а просто восхищаясь чистой силой.

Что-то мелькнуло прямо перед носом. Взгляд стопкадром поймал оскаленную морду. Тело дернулось прочь как-то само. Перевесил проклятый рюкзак. Песок как-то мгновенно врезался в лицо. Что-то ударило по руке.

Хаук с ужасом осознал, что это оступилась Джейд. Её падение показалось невыносимо долгим. Посох погас. Еще дольше летели, устремившись к нему, оскаленные голодные пасти. Кажется, брать количеством — нормально для пустыни. Полроя падет. Зато остальные сытно отобедают. Вот и все. Хаук уже ничего не успеет сделать. Проклятый рюкзак не позволит даже рыпнуться — и твари с радостью раздерут на куски.

«Новички лажают. Всегда» — отстраненно пронеслось в голове.

Но тут перед глазами возникла спина.

Спина человека ростом в метр пятьдесят девять.

Странно. И с чего Хаук взял, что Джейд сильнейшая? С чего было расстраиваться, желать, чтобы учитель был во всем лучшим?

Да, Джереми Рассел признал ее навыки.

Джереми Расселл признал, что в ближнем бою он слабее.

Но Джереми Расселл был… стрелком.

И его бой в своей четкости и красоте превосходил работу Джейд на голову. На две. На десяток. Был бесконечно лучше. Бедные твари даже вынырнуть из песка не успевали — Джей убивал их, кажется, раньше, чем те давали о себе знать. Безостановочная очередь глухих щелчков, перекрывшая шелест-обманку. Черный пепел, уже не танцующий в воздухе, а замирающий на изрытом подпалинами песке. Разворот. Хаук даже не заметил, что рой умудрился перегруппироваться, атаковать со спины. Взять небольшой отряд в кольцо. Только ощутил на своей голове давление — Кастиэль погасил ядро своего ножа, присел рядом и удерживал рукой, заставляя уткнуться в песок.

Теперь все, что Хаук мог видеть, — как тает полоса заряда на пистолетах Джея. Да, оружием учителя оказался не клинок, от которого пал Ферро, не револьвер, а двойные пистолеты. Скорость и точность которых просто не укладывались в голове.

Все закончилось в считанные минуты. И спустя еще мгновение Хаук тупо уставился на протянутую ему руку.

— В порядке? — странно, но Джей совсем не злился. Даже наоборот, смеялся.

Высотник виновато кивнул и взялся за чужую ладонь. С дикой задержкой все тело пробила дрожь. Осознание приходило с опозданием. Страх вынырнул откуда-то из пяток и теперь брал свое. Даже колени не пожелали слушаться и работать как надо. Рюкзак за спиной вдруг стал гораздо легче — Кастиэль подхватил, помог снять и опустил на землю. И он тоже смеялся:

— Поздравляю, Хаук! Облажался и выжил: считай — уже «внешний»!

Зато острый злющий взгляд Джейд, от которого уже начинало саднить лопатки, говорил как никогда ясно: пусть не от учителя, но по голове высотник за свой косяк получит. И получит сильно. От души.