Мысли вместо вступления

Про любовь

Почему именно про любовь? Если делаешь что-то с улыбкой на лице, или плачешь, над словами, которые написал, — наверняка Она здесь, рядом. Ее присутствие не может оставлять безразличным.

Многое в этой книге нашептала Она, и было бы несправедливо умолчать о таком соавторстве, которым, я, кстати, очень дорожу.

Про сказки

Здесь еще понятнее вышло, чем с Любовью. Можно было бы придумать пару-тройку заковыристых предложений о важности сказки еще с тех времен, как неандертальцы с ужасом поняли, что превращаются в людей, но об этом чуть позже.

Идею про сказкосочинительство подал мне самый уважаемый преподаватель университета, где я в свое время училась. Ознакомившись с моей очередной попыткой написать что-то «научное», он долго молчал, подбирая подходящее определение, и в конце концов вынес вердикт — «эмоциональная популярщина». Преподаватель был непререкаемым авторитетом, я прислушалась к его словам и начала писать сказки.

Они получались совершенно разные — иногда про меня, иногда про мир вокруг, а иногда были похожи на отголоски еще не родившихся или уже не существующих миров. Но независимо от содержания, написанные сказки волшебным образом проявлялись в реальности. Это не метафора, и не рекламная акция моего любимого психотерапевтического метода, а самая что ни на есть адекватная действительность. Стоило написать хорошую сказку на волнующую в данный момент тему, как невидимый ключик отпирал невидимые двери, и открывался новый, ранее не замеченный вариант решения проблемы. Либо, подобно Чеширскому коту, проблема постепенно тускнела и сама собой исчезала.

Звучит просто. Но пусть эта видимая простота не обольщает читателя. Написать хорошую сказку, или другими словами — быть честным с самим собой — стоит большого мужества и под силу только самым отважным первопроходцам своих душ.

Про книгу

Темы сказок этой книги незатейливы — любовь, ответственность, смелость, вера, поиск смысла жизни. Извечные вопросы, первопричины многих тонн печатных трактатов, из которых мог получиться внушительный необитаемый остров, додумайся кто-то ссыпать их посреди океана. Но даже сидя на этом острове изреченных истин, люди все равно будут задавать себе и другим еще много вопросов:

Во что мы начинаем верить, когда перестаем верить, что умеем летать?

Как из смелых и мудрых детей получаются нудные взрослые с кучей комплексов?

Откуда берется любовь, и что с нею делать потом?

Почему люди бывают жадными?

Почему помнят одно и забывают другое?

Можно ли сгонять в прошлое и невредимым вернуться обратно?

Что случается, когда мы умираем?

Как устроен мир?

Интересно, что с возрастом вопросы по сути не меняются, но задаются уже с легким налетом отчаяния и горькой примесью недоверия к себе и миру вообще. А к старости тон вопрошающего снова приобретает детскую наивность. Ну ее, эту осознанность — сладостное старческое забытье куда приятнее. И так по кругу. Какие спирали развития?! Выдумки эксцентричных философов, да и только…

Но ваш покорный слуга исповедует другую религию. Я верю, что мы отличаемся от цирковых лошадей, и выход есть, куда бы он ни вел. Поэтому будем считать, что наш путь состоит не из шагов, а из ступенек, которых у каждого свое неисчислимое множество, а в этой книге — всего тринадцать. Здесь число тринадцать не имеет ничего общего с черными кошками и разбитыми зеркалами. Здесь это символ прорыва из замкнутого круга двенадцати детских лет, дважды двенадцати часовых суток, двенадцати месяцев календаря. Двенадцать ступенек обычной жизни, и тринадцатая — волшебная, новая!

Для удобства восприятия материала глав тоже тринадцать. Каждая — независимый фрагмент, но главы выстроены по темам так, что начало посвящено детству, и присущим ему вопросам, середина затрагивает темы юности и зрелости, конец — соответственно старость. Последняя глава — вне возраста и тем. Волшебная ступенька описанию не поддается!