Сказка

Да, я волшебник! И что же тепереча камни в сыр превращать, а яйца — в золотые слитки?! Все вам для потехи, да для выгоды сделай! Ишь, приноровились за исполнением желаний приходить!

Хочет она жениха видного, чтобы у него и глаза добрые, и в плечах косая сажень, и норов покладистый. Я, конечно, действо устроил — руками поразмахивал, заклинания страшные прочел, чуть из лаптей не выпрыгнул! Оно и без лицедейства можно. Улыбнусь, подумаю — и готово. Но больно у нас люд до представлений охочий, вот я по совместительству в театры и играю.

Ступай, говорю, голубушка! Молодец твой уж тебя на крыльце поджидает! Ушла, долго не было. И вот бежит моя голубушка вся в слезах — всхлипывает, лопочет что-то, сходу и не разберешь. Я ее для успокоения палочкой волшебной по темечку стукнул, три раза плюнул, тарабарщину пробубнил, она — глядь, тихой стала и вся зарделась.

Молодец-то, говорит, весь как заказывала, с одной только неудобной привычкой — работящий попался, такой он разэтакий! Сам с утра до ночи в поле пропадает, и ее, белорукую лебедушку, корову доить заставляет. Дои, говорит, Глаша корову, краше станешь! А она коровы боится.

Эх, Глафира, Глафира, я-то с волшебствами обращаться умею, а тебе они по что были? И не проси, лень-матушку насылать не стану, такую ладную работу портить. Не халтура, чай! Хочешь жить с чудесами, живи, а нет — так я мигом все сызнова оберну… Что? Пошла с коровой знакомиться? Ну, ступай, умница, ступай. И чтоб духу твоего здесь не было!

Другие за богатством частенько захаживают — монеты в сундуках приумножить просят. А мне для соседей ничего не жалко! Волшебник я, или кто? Вот барин молодой богатства несметные искал. Расскажи да покажи, где золота раздобыть, а уж он потом отблагодарит, как отца родного!

Неладное-то я сразу почуял, но как барину не растолковывал, тот и слышать не желал. Я в бороду усмехнулся да исполнил, чего барин просить изволил. А чтобы сомнений не осталось, дал ему рубль железный и в ухо нашептал: «Неразменный рубль это. Как луна взойдет полная, выйдешь на распутье и закопаешь в землю. Дождешься, когда сова ухнет, и домой ступай. Проснешься богатеем!»

Так и не довелось свидеться с барином. Забыл он про свои обещания. Для меня не беда — скатерть самобранка, волшебная палочка, да сапоги скороходы все мои надобности сами знают, без золотых барина не пропаду. А ему, горемычному, тяжко пришлось. Люди сказывали — умер нежданно у него отец, которого больше жизни любил. Да все наследство сынку и оставил. А тот от горя умом помутился. Так, говорят, и бродит по лесу, на полную луну глядит, да ухает, словно сова.

Нашлись буйные головы — и за ним все причуды повторяют. Думали, бедолаги, сокровища наживут. Кхе, кхе, я же все это для театру придумал! Науки мудреные учат, а голове своей не доверяють!

Ох-хо-хоюшки, соседушки вы мои! Размахиваю палочкой, а вам все мало и мало! Давно уж все исполнилось, а радости в лице нет. Только тяжесть на сердце. Почто волшебный дар тратите? Не становитесь ведь ни лучше, ни добрее...

Давеча философ ко мне наведался, про великие устремления души говорил, а потом как разрыдается. И пока на моем плече всхлипывал, да бородой слезы утирал, признался, мол, извелся от одиночества, понимания ищет, найти не может, да тепла душевного не достает. Я оторопел сперва, за палочку по привычке схватился, так не поможет ведь! Пришлось без всякого волшебства успокаивать — выслушать, за руку подержать, успокоительным отваром напоить. Философ заулыбался и сквозь слезы бормочет: «Спасибо, дружище! Правду сказывают, чудеса творишь!» И ушел, так и не попросив меня ни о чем. Тогда-то я и понял, что первый раз в жизни совершил настоящее чудо!

Собрал поутру узелок в дорогу. Сапоги да скатерть в горнице оставил — пусть ребятня потешится. А волшеную палочку прихватил — заместо посоха пригодится.

Вот что я скажу напоследок — каждый сам себе волшебник, не нужен вам никто, чтобы за вас желания исполнять. В том и секрет чародейства — чтобы духу хватило протянуть руку, да и взять самому.