4. Как все начиналось.

Как все начиналось?

Каждый из нас, если напряжет извилины, то вспомнит себя в каком-то раннем возрасте, а именно — самый ранний момент своей жизни, ярко запомнившийся. Мое первое яркое и незабываемое воспоминание связано с необъяснимым происшествием и произвело на меня неизгладимое впечатление.

Было мне тогда года четыре или меньше, уж и не помню. В то время популярны были массовые гуляния по вечерам. А чем еще заниматься было после трудового дня? По телевизору с маленьким экраном-линзой всего одна программа, и та изучена всеми на неделю вперед. Книга перед сном. Карты или лото, ну домино еще. Вот и собирались по вечерам соседи и уходили гулять. Песни пели, истории всякие рассказывали. Учитывая то, что дети оставались дома одни, то маршрут прогулок пролегал под окнами домов — дабы «одним глазом» следить за проделками своих чад.

В тот памятный мне вечер родители торопились — их уже ждали во дворе знакомые. Не было времени дожидаться, пока я засну, и на время своего отсутствия, мать с отцом постарались обеспечить мне максимальный комфорт. На шкаф (чтобы я не дотянулся) поставили зажженную настольную лампу, а в постель дали какую-то игрушку. На столе стояла чашка с теплым чаем. Не помню, сколько я пролежал в тишине и одиночестве, но сон не шел, а «похозяйничать» хотелось. Вначале встал и включил радио. Лег снова. Нет, не спалось мне. С улицы доносилось чье-то многоголосое пение. В комплексе с болтовней радиоточки получалась неприятная какофония. Вновь встал и выключил «брехунець», взял в постель книгу, но картинки были слабо различимы, потому решил я поправить лампу. Уже проверенный был способ — снять абажур, тогда отраженные от потолка лучи света, делали комнату гораздо светлее. Рядом со шкафом стояла этажерка уставленная книгами. По ней я и добрался до старинного, на мраморной подставке, светильника. Меня всегда манили яркие вспышки, те, что искорками вспыхивали в розетке при включении электрических приборов. То ли витой, изолированный тканью, электропровод был поврежден, то ли мои пальчики шаловливые пробрались в щель между раскаленным стеклом и патроном — уже не помню, но «шандорахнуло» меня током. И не слабо. Помню, как летел я с этажерки на диван, а это около трех метров. Летел медленно, как в замедленных съемках. Будто кто-то перенес меня, схватив за куртку пижамы. Еще ощущая вспышку электрического разряда на пальцах, я лежал и осматривал комнату. Рядом с лампой, на шкафу лежал разбитый на две части плафон. Лампа слепила глаза, я прикрыл яркий свет рукой и, когда глазам стало легче рассматривать последствия ночного полета, я и увидел силуэт, врезавшийся мне в память. Не скажу, что очертаниями он напоминал человеческую фигуру — смутное что-то, высокое, так как я и сам был мал (для меня тогда спинка стула была великаном). Нечто похожее на сгусток пара или дыма, сейчас можно бы назвать некоей концентрацией туманности.

В том возрасте я подолгу задумывался над вещами для меня необъяснимыми: ну почему чай — ОН, каша — ОНА — это было понятным, но почему молоко — ОНО? Так и то, что присутствовало в тот вечер в комнате, стало для меня сразу ОНО. Уж не помню, как я с ним общался — телепатически или на словах, но то, что взбучку от него получил, помню хорошо. Вошедшим родителям так сразу и сказал: «Не ругайте меня, я уже наказан». Мать подошла ко мне и принялась рассматривать пальцы. Тогда я и сам увидел, что из-под ногтей выступили капельки крови. Отец снял лампу со шкафа, убрал расколотый абажур. Все это время ОНО стояло возле печки, и я понял, что родители его не видят. Они несколько раз проходили мимо него, задевая одеждой, от чего туманный силуэт немного менял очертания и вновь восстанавливался в прежнем объеме и форме. В последствие, пока мы не сменили квартиру, я часто видел его. ОНО принимало участие во всех моих шалостях, а шалил я немало. Пожарчики малые устраивал, позже сам их и тушил. До сих пор мать вспоминает, как испортил занавеску и скатерть чернилами, а позже вырезал отверстия, будучи уверенным, что так будет менее заметно. В пять лет попробовал закурить. И каждый раз отвечал с издевкой, на получаемые от моего туманного хранителя нравоучения. Я никогда не видел, что бы ОНО покидало пределы нашей комнаты, лишь раз одернуло меня за рубашку, когда я попытался перелезть через перила балкона. Но позже часто замечал мелькавший мимо силуэт в различных отдаленных местах коммунальной квартиры. Когда же мы сменили комнату в коммуналке на отдельную квартиру на той же улице, я каждый раз проходя мимо своего бывшего окна на втором этаже, внимательно всматривался. Может мне и казалось, что занавеска едва колышется, и вроде шевелилось ОНО в глубине комнаты за стеклом. Но я всегда знал, что ОНО там, и почему-то верил, что многие последующие приключения были в его негласном присутствии.

В последний раз я видел силуэт в тот год, когда отца не стало. В мой вынужденный приезд я специально выбрал время и пошел посмотреть мой старый дом. Долго внимательно снизу вглядывался в окно, бледное пятно появилось на фоне темноты в комнате, долго оставалось неподвижным и медленно растворилось. Я повернулся и ушел без оглядки. Желание вновь увидеть тот мой дом пропало. Думаю навсегда.