Приключение третье. «Черный дом». Карпаты. Финал.

Мы снова втроем, мы снова в поезде, пьем пиво, шутим с девчонками, сидящими через проход, играем в карты и предвкушаем удовольствие от предстоящей вылазки в горы. Партия в «дурака» уже не имеет смыла. Накануне Юрке вновь не удалось соблазнить девчонок составить нам компанию, и он теперь рискует свернуть шею, заигрывая с попутчицами, отпускает в их адрес соленые шуточки, пересказывает им анекдоты, услышанные от меня. Этим в полной мере пользуется Коля, потихоньку воруя козырные карты из «отбоя». Девчонки отвечают нашему Казанове, шушукаются, прячут улыбки в ладошки и неприятно при этом повизгивают, чем немного бесят меня. Моя голова раскалывается от передоза выпитого с вечера, пиво после литра водки на троих мне явно не на пользу. Я не внимательно смотрю за игрой, пытаясь отвлечься на пейзажи за окном. Но от мельтешения деревьев, столбов, каких-то строений вдоль дороги, голова начинает болеть еще сильнее. Курить уже не могу — еще хуже. Жую вторую таблетку, запивая …

конечно же, пивом. По-моему, Коля явно настроен что-то поджечь — уж не ДОМ ли? От его рюкзака попахивает бензином. Наши огромные рюкзаки на полу между двух скамеек, на которых сидим мы. В этот раз у нас огромные абалаковские рюкзаки на самодельных каркасах. В каждом по два пластмассовых ведра, два куска фанеры. Сейчас ведра вставлены одно в другое, фанера под спину, но все это внутри свернутых в трубу спальных мешков, в ведрах еда и все что может пригодиться. Отдельной ношей палатка, ее мы будем нести по очереди и лишь на обратном пути закрепим к чьему-то рюкзаку, так как руки будут заняты еще и корзинами — наша основная цель набрать грибов. Сверху на рюкзаках гитара, выполняющая роль картежного стола. Гитару взял Юрка — одна из не пришедших к перрону девчонок неплохо играет. Но представив бренчание гитары, и сопоставив его с состоянием своей головы, я про себя благодарю тот случай, помешавший ей принять участие в нашей поездке.

Одна из девчонок через проход подмигивает Юрке и показывает пальчиком на карты, но тот не понимает, и относит ее жесты к ответному заигрыванию. Когда же до него дошло, что дурят только его, он швыряет карты на гитару и перебирается на скамейку к студенткам. Ехать еще почти три часа — глядишь и уболтает, если пиво не кончится. Но пива у нас много, а беря во внимание Юркины длинные ноги, можно предположить, что успеет «слетать» купить на одной из остановок. Тогда оно вообще не кончится. Коля убирает гитару, укладывается головой на рюкзак и пытается заснуть. Он еще не известно сколько колдовал в своей мастерской, после того, как мы с Юркой заснули на его диване. Все же выхожу в тамбур, не с целью протравить легкие никотином, сколько глотнуть воздуха из разбитого окна, и отдохнуть от «кудахтанья» девчонок. Место у источника свежего воздуха свободно. Напротив, прижав к противоположной двери девчонку в потертых коричневых джинсах, трет дёсны какое-то «тело» одетое в дефицитный по тем временам отечественный, пограничный камуфляж. Отворачиваюсь, курю, пытаюсь отвлечься и жду воздействия таблетки на мозг. За спиной шорохи грубых рук по натянутой вельветовой ткани, затем легкое попискивание, громкий «чавк» разорвавших вакуум губ. Но все перекрывает шум открывающихся раздвижных дверей. Оглядываюсь и глазам не верю. В тамбур, со стороны соседнего вагона входит негр в вышитой украинской сорочке. Я еще еле сдерживаюсь от улыбки, когда выглянувшая из-за широких плеч камуфлированного «тела» девчонка, разразилась диким хохотом. Что бы, не смущать афроукраинца, возвращаюсь в вагон. Юрка услышав дикий хохот девицы в тамбуре и не видя негра, вопросительно кивает. Я говорю:

— А ты выйди, покури, зразу поймешь. Не пожалеешь.

Подхватив одну из девчонок под руку, Юрка направляется в тамбур. Тем временем одна из ее подруг о чем-то спросила, я ответил — тоже не помню, что. К приходу Юрки, я уже сидел на скамье девчонок и рассказывал какую-то историю, затем еще одну, потом еще … Я еще не успел рассказать о нашей прошлой поездке к «черному дому», как время собираться. Подъезжаем. Тут же мы узнаем, что выходить нам вместе, на той же платформе. Оказывается, что они едут в лагерь геодезистов на практику. Мы обещаем зайти в гости.

И вот, наконец, знакомая платформа. С затихающим вдали шумом отползает поезд, мы идем знакомой тропинкой. Табун девчонок идет в направлении ушедшего поезда, они очень шумные, еще минут десять слышны смех, визги и амбициозные возгласы. Нам в другую сторону, мы идем там, где проходили чуть меньше трех месяцев назад. В трехстах метрах Юрка с Колей оставляют рюкзаки мне и отправляются за оставленной в ручье заслонкой. Я курю, высматриваю интересный кадр, достаю «Смену», щелкаю несколько раз. Фотоаппарат новый — старый перестал снимать. В аппарате немецкая кинопленка накрученная ночью с бобины, такая же во втором аппарате — взял отцовский «Зенит», такая же и в Колином новеньком «Зените». Его «Зоркий» после ремонта так и не работает. Слышен знакомый Юркин свист выше по тропинке, потом еще. Прячу фотоаппарат, хватаю все три рюкзака, палатку, подымаюсь по тропе. Метров через двадцать встречаю своих, ноги у обоих мокрые до колен. Рассказывают, что поднялись по ручью метров на сто, но заслонки не нашли. Ниже того места, где они ее оставили в прошлый раз, смотрели бегло, но не больше двадцати метров вниз. Разбираем поклажу и начинаем подъем. Пот со лба залил глаза уже на первых шагах — это последствия чрезмерного употребления пива. Через час сорок выходим к последним кустам — уже видна изгородь. Еще с десяток шагов и останавливаемся в немом изумлении. ДОМА НЕТ!!! На черном пятне пожарища, издали похожая на «кукиш» стоит обгорелая, без следов извести печь с остатками трубы. Шок!!!

Мы бросаем рюкзаки у изгороди, вернее того, что от нее осталось — всего одна перекладина соединяет вершины двух вкопанных столбиков. Подходим ближе, лазить по пожарищу, нет никакого энтузиазма. Мы лишь вглядываемся в равномерно распределенную золу. По контуру, пятно похоже на огромный эллипс. Коля фотографирует, я стою в стороне и курю. Юрка нашел длинный шест, похожий на держак от граблей и ковыряет кучки золы. Мне уже не хочется здесь находиться, я предлагаю идти в лес. Друзья соглашаются, и мы уходим по тропе огибающей лагерь.

Поляну эту я присмотрел давно, еще 4 года назад, она рядом с соседним ручьем, стекающим с ближайшей вершины. Тогда на ней помещались все обитатели лагеря. Со всех сторон она окружена густым кустарником, и в тот год на ней было много грибов. Нас интересуют только три вида — белые, подберезовики и подосиновики. Те, которые при высыхании сохраняются максимально по весу. Планируем набрать столько, чтобы хватило на все зимние праздники. Пока дошли до поляны уже корзина с верхом, пока выбирали место — еще полкорзины. Место выбираем на небольшом утесе, над самым ручьем, под четырьмя соснами. Они разлапистые от самого низа, по их ветвям можно добраться до самой вершины. Под соснами старое кострище и чей-то запас дров. Нам их недостаточно, мы собираем валежник, находим два сухостойных ствола. Коля тут же достает струну — пилу, пока Юрка стаскивает дрова в кучи, мы валим обе сухие сосны. Пилим на чурки, ветки сбиваем обухом топора, они сухие и отлетают с громким, похожим на выстрелы треском. Палатка стоит уже через минут двадцать, нет надобности в альпинштоках — вяжем прямо к соснам. Когда вещи уже разложены в палатке, варим быстрый суп из концентратов. В этот раз у нас нет водки. Три бутылки вина прибережены на вечер. После супа легкий перекур, и мы рассыпаемся по поляне в поисках грибов. К вечеру все корзины полны. Две корзины из шести — белые и более темные боровики. Еще ведро маслят и прочих красавцев, их будем жарить и часть сварим к завтрашнему обеду. До сумерек расслабляемся — пьем вино с сыром, курим, Юрка пытается терзать гитару, выдавая нечто похожее на «Smoke On The Water». Так встречаем темноту. Когда уже видны звезды, и у Юрки болят пальцы от зверского массажа по струнам, Коля забрасывает на сосну антенну и подключает ее к редкому на прилавках «Спорт 305». Хороший приемник, хоть и громоздкий, но ловит хорошо и много.

Мы в этот раз вообще набрали много лишних вещей. С грибами тащить все это вниз будет несколько проблематично. За полчаса до полуночи мы еще болтаем за второй бутылкой, основная тема — ДОМ. Как сгорел? Подожгли ли его местные, или такие раздолбаи, как мы? Из приемника раздаются первые аккорды «Отель Калифорния» и Юрка бросается к палатке за гитарой, но в тот же миг слышится странный шум за нашей спиной. Мы оглядываемся — палатка меняет форму, как будто внутри нее огромное бесформенное чудовище, брезент ходит ходуном, слышен треск ломающейся гитары, беспорядочный звон струн и наконец треск рвущейся ткани — огромная мохнатая лапа, с невероятно длинными когтями показывается в разрыве стенки палатки. Мы все еще пятимся в темноту, подальше от костра и когда в отверстие стенки палатки просовывается голова чудовища, кто-то, уже и не помню кто, кричит, перейдя на фальцет:

— Медведь! На деревья быстро…

Мы взлетаем по сосновым веткам почти к верхушкам, ошалело смотрим вниз, на поляну. Там, завернутое в остатки нашей палатки, продолжая громить все наши вещи, ковыряется, рыча, мохнатое бурое чудовище.

— Блин самопалы в палатке, — Юрка повис на ветке средней сосны, между мной и Колей.

— Обрез тоже там, — невесело заключает Коля, я выглядываю на него из-за Юрки, в руке у него нож.

Я матерюсь, скорее, что бы придать дрожащему голосу оттенок какой-то надежности, что ли:

— Иииопф, твою, дивизию, туда, сюда, — Получается неважно и со стороны, наверное, смешно, — Медведь не может к костру подходить, он же огня боится.

— Вижу, как боится. Он сейчас еще дрова начнет подкладывать, — Орет Коля.

На наши крики, а мы именно кричим, хотя и не замечаем этого, медведь почти не реагирует. Пару раз, он, привстав на задних лапах, задирает морду в нашу сторону, но каждый раз палатка мешает ему держать равновесие, он падает на бок и снова продолжает терзать еще почти новый брезент. Теперь, знания, почерпнутые из предачи «В мире животных» приходят в голову Юрке, но за подтверждением он обращается к Коле:

— Они по деревьям лазают?

— Хрен его знает. Только самки.

— Почему самки?

— Самцам яйца мешают, — шутка Коли всех веселит, мы истерически смеемся, и этот смех помогает немного прийти в себя.

Тем временем, медведь в попытках выбраться из прицепившейся к нему палатки, делает круг по поляне, в след ему из палатки выпадают вещи, остатки гитары, консервы, чей-то рюкзак, фляга с водой. Внезапно смолкает музыка, это наш ночной гость наступил на приемник.

— Су-у-ука! Я убью тебя, — орет неистово Коля, и бросает в медведя нож.

Нож, блеснув лезвием, пролетает у косолапого над ухом, ударяется о камень и последний раз прощально сверкнув, исчезает в темноте, в направлении ручья.

— Может тебе еще и свой дать? — Зло шутит Юрка.

— Держи при себе — харакири сделаешь.

— С какого рожна?

— Он сейчас от палатки освободится, за мясом полезет. Надеюсь, догадываешься кто у нас мясо? Когда начнет тебе пятки объедать, вот харакири и придется делать.

— О! Смотрите, он жрёт, что-то! — Я протягиваю руку и чуть не теряю равновесие.

— Жрёт. Хлеб наш жрёт. А там еще и сухари. — Юрка уже не кричит, в его голосе чувствуется досада, и хотя мы сейчас сыты, мы все знаем, что именно он, по причине высокого роста, проголодается первым.

Тем временем, косолапый делает второй круг по поляне. Теперь, он идет по собственным следам, и внимательно обнюхивает все то, что выпало из разорванной палатки. Наступив на белую пластиковую флягу и, по-видимому, проколов ее, он почувствовал под лапой воду. Остановился, попил, лакая языком. Двинулся дальше. В какой-то момент, обходя сложенные дрова, палатка на мишке цепляется за аккуратно сложенный штабель, рядом куча хвороста. Только мистикой можно объяснить, что все это попадает в костер. Тут же происходит то, чего мы с таким волнением ожидаем — палатка спадает со спины косолапого и у нас от удивления, буквально, отвисают челюсти. На спине у медведя, белой краской, выведены три большие буквы: ДОМ.

Несколько секунд спустя, дар речи возвращается к Коле:

— Домашний.

— С чего ты взял? — торопится с вопросом Юрка, и тут же отвечает, — А-а-а … места не хватило написать полностью.

А косолапый тем временем потрошит рюкзак. Это Юркин рюкзак, вот затрещали ведра, треснуло еще, что-то. Или фанера или самопал. И вот тут-то свершилось вообще неожиданное — из рюкзака Юрки выкатывается банка сгущенки. Мы и глазом моргнуть не успели — «ЧАВК!!!» Сидит толстозадый и жует жестяную банку. Мне все время казалось, что он выплюнет, хотя бы этикетку. Какая уж тут этикетка? Он жевал металлическую банку, всячески поправляя ее лапами, громко посапывая, чавкая и причмокивая. Это был первый и единственный раз, когда я видел медведя на воле. Я не ожидал многих вещей с ним связанных. Я не ожидал, что он не испугается огня. Я не ожидал, что его не смутит музыка и наши крики. Я не ожидал, что сидя, у медведя задница в два раза больше, чем стоя на четырех лапах. Я вообще не ожидал, что в Карпатах есть медведи. Но то, что этот бесполезный комок шерсти будет жевать железную консервную банку?!!!

Словно прочитав мои мысли, подает голос Коля:

— Если жив, останусь, повешу себе на стену этот медальон, пусть только выплюнет.

Мишаня дожевав банку, принимается за остатки палатки, но только он извлек мой рюкзак, как палатка начинает разгораться с противоположного края.

— Блёёёё, — Коля вдруг вспоминает про «бомбочки Прометея», — ща сначала пыхнет пару раз, потом, раз с десять бахнет, — и уже в ответ на Юркин вопросительный взгляд, — там десять патронов, не считая тех, что в стволах.

Следовательно, мы вместе с мишкой попадаем под обстрел. А разбойник тем временем, рвет мой рюкзак. В нем он тоже находит сгущенку, я так же надеюсь, что получу сувенир на память. Палатка тем временем горит не так сильно, чтобы заподозрить, что Колина пиротехника уже в огне. В свете пылающего костра мы хорошо видим белые клыки и красный язык медведя. Мокрый нос поблескивает не зловеще, скорее, как у собаки. Отчавкав мою банку сгущенки, мишка продолжает обследование палатки, но к месту тления брезента подходит очень осторожно. Ничего не найдя он направляется к нам.

— Вот и десерт, — я уже осваиваюсь с дрожью в голосе, но сердце продолжает стучать, как отбойный молоток.

Медведь останавливается на несколько секунд под соснами, выбирая из нас, наверное, самого упитанного. Так и есть, он лезет к Коле.

— Юрка, я выше полез, как поравняется с тобой — бросай нож.

— Куда?

— В морду ему, попытайся в глаз попасть.

Мы, как и многие сорвиголовы учились и достигали неплохих результатов в метании ножей, топоров, сюрикенов и простых сварочных электродов. Но, в критической ситуации — получится ли? Я лезу за своим раскладным ножом, именуемым в те годы «белочкой». И вдруг нащупываю в кармане что-то длинное и круглое. Достаю. Спрей от комаров «Реппелент». Зову Юрку.

— Если промахнешься — хватай баллон!

Юрка моментально понимает и тут же тянется ко мне свободной рукой — нет, не достать. Сверху кричит Коля:

— Сука, мля, сними кепку, кинь ему в кепку, он ща сожрёт меня.

В такой момент не до того, что бы обращать внимание на потерю Колей самообладания, а уж то, что в костре начали вспыхивать «бомбочки», вообще никто не замечает. Все это случается за каких-то несколько секунд, начиная с момента подъема медведя по Колиной сосне, до броска ножа. Нож попадает лезвием в голову медведя, но не втыкается. То ли шерсть толстая, не пробивная, то ли удар скользящий, но Юрке мой баллончик пригодился. Он был совсем новый, я его купил накануне. Струя бьет косолапому прямо в глаза, медведь мотая головой рычит и на отмашь бьет по Юрке лапой, но не попадает. Досталось все таки Мишане моего спрея. Вторая струя бьет в раскрытую в рыке пасть. Баллон уже пуст, медведь и Коля орут, ору и я. Только Юрка в бессильной злобе хватает свою кепку и запускает в медведя. В это момент и срабатывает спасительное «БАХ!» Потом еще и еще. Это начинают рваться в огне Колины патроны. Это нас и спасает. Медведь, попытавшись спуститься ниже, не видя, куда ставить лапу, ломает ветку и летит вниз. Шмякнулся он довольно таки мягко. И тут же, в два прыжка исчезает в кустах.

Как ни странно, но первым слезает Коля. Затем и мы с Юркой. Первым делом Коля оттаскивает палатку, я хватаю ведро стоящее в кустах — в него мы отбирали грибы на жарку и достав из кармана фонарь пробираюсь к ручью. Я все еще опасливо озираюсь, особенно, когда возвращаюсь — неприятно после пережитого, подставлять спину темноте. Выстрелов больше не слышно, и я заливаю тлеющую палатку. Юрка держит в одной руке два топора. У его ног лежит почти сломанный пополам самопал. Ствол — две стальные трубы, одна в другую, согнут так, что и совсем не имея мозгов, стрелять — не отважишься. Я выгребаю с обломками ведер свой самопал — та же история, хоть и согнут чуть меньше. Когда Коля, обследовав останки палатки, вынимает обрез двустволки, мы облегченно вздыхаем. Обрез цел, как и патроны в нем. Еще один патрон взрывной волной откинуло от тех, которые сдетонировали. Живем — есть чем отбиваться.

До утра уже не спим. Сидим у костра, поддерживаем яркий огонь, накинув на плечи уцелевшие спальные мешки. У каждого топор под рукой. Юрка нашел свой нож, а Колину «финку» будем искать утром. Вино уцелело — последнюю бутылку мы в ручей еще засветло погрузили. Палатка восстановлению не подлежит — есть повод купить новую, легкую. Приемник представляет жуткое зрелище — в костер его. Туда же и флягу. У каждого есть нитки, иголки. Штопаем рюкзаки.

Я Коле, наверное, проставлюсь после приезда. Он настоял, что бы фотоаппараты висели на ветке, в чехле от палатки, мотивируя тем, что до отхода ко сну в лагере будет неразбериха, и они могут пострадать, выпав из рюкзаков. И чудом Потапыч не стал их на зуб пробовать — они целы, а вот запас пленки — нет. Наши шесть кассет раздавлены. Гитару жаль, но купить такую же, придется. Ее тоже в костер, после того, как Коля снимет струны и отвинтит колки, сорвет лады. У Коли просто так ничего не пропадает. Всему находит применение.

Абсолютно не тронуты и корзины с грибами. Они стоят в стороне. Мишке было не до них. Утром нашли нож и два жестяных блина — сувениры сгущеночные, правда, они мало похожи на банки от сгущенки. Почему бы краской не наносить рисунок?

Грибы собирать уже не во что. Варганить, что-либо из брезента — не хочется. Есть еще котелок и одно уцелевшее ведро, ведро Юркино. Одна корзина почти пуста — после сортировки и отбора подавленных грибов. Разговариваем мало, больше молчим или перекидываемся короткими фразами. Решаем спуститься вниз по ручью, по дороге грибов еще соберем. Пока умываемся внизу у ручья, в костер бросаем палатку и самопалы. Затем курим, ждем, пока не раздастся два выстрела. Грибов набрали много, корзины и котелок уже с верхом. А они все попадаются и попадаются. Коля вдруг решает проблему ведер — если длинными, гибкими прутьями укрепить рюкзаки, закрепив концы в подвернутой кромке рюкзака, то до лагеря геодезистов донесем те грибы, которые попадаются по дороге. Делаем быстро, еще и переплетаем гибким орешником в горизонтальной плоскости. Пока идем к платформе, набираем почти полные рюкзаки. По пути от платформы повезло — местный мужичек на телеге ( фірман на фірі (укр.) подвозит нас к самому лагерю. Это пятнадцать палаток. Здесь два преподавателя — седой, поджарый руководитель практики и миловидная дамочка с огромным рубенсовским бюстом. Из лагеного контингента — шесть парней и, (Юрка сказал: Оооо!!!!!!) восемнадцать девчонок, четверых мы уже знаем. Присаживаемся, нас окружили плотной толпой. Мальчишек нет, они неподалеку в заболоченной пойме реки ловят лягушек. Нам наливают ароматнейший чай на травах, мы рассказываем о ночном приключении. Удивительно, что нам все верят — оказывается, о медведе здесь все знают. Это его еще в июле туристы закормили сгущенкой, постепенно разбавляя ее водкой. Когда косолапый заснул, ему водоэмульсионной краской написали три буквы на спине. Местные обещались Мишаню пристрелить — повадился не только по пасекам лазить, заглядывает и в деревню. Собаки разрываются. Говорят, уже отбивали у него теленка. Преподаватель узнав, что основной целью нашей вылазки были грибы, дает команду вываливать всю нашу добычу на расстеленный брезент. Затем, по привычке, руководит. Мы укладываем вниз корзин боровики, сверху, перекладывая сеном, белые, позже самые красивые подберезовики и подосиновики. Остальные грибы мужчина забирает себе, а наши рюкзаки наполняет уже сухими. Это раз в десять больше, чем, если заполнить рюкзаки свежими грибами. Приходят парни с уловом лягушек — их несут в холщовых мешках. У девчонок траур на лицах. Оказывается, «злой препод» не поставит зачет тем, кто не будет есть лягушатину. По его теории — хороший геодезист должен выживать в любых условиях. Нам лягушки не впервой, мы и ежиков ели в белорусских лесах. Садимся вместе с парнями и преподавателями разделывать земноводных. Лягушачьи ножки складываем на огромную сковороду, густо устеленную кружочками лука, в свою очередь залитого на два пальца маслом. Рядом уже бушует огонь в очаге, сложенном из камней. Восемнадцать пар восхитительно печальных глаз смотрят на нас из-под бровей. Губы сжаты, словно в предсмертной пытке. Девчонки сидят на камнях в пяти метрах от нас, месят глину — каждая по небольшому комку и ждут экзекуции. Когда сковорода полна, уложены последние ножки, преподаватель все перчит, посыпает каким-то зеленоватым порошком, слегка солит. Рядом охапка листьев лопуха, их укладывают на сковороду, что бы сверху наложить огромную лепешку глины. Когда последние листья кладут на сковороду, я, изумленно глядя на землю, толкаю Колю под бок. Но, и он, и Юрка видят, то же, что и я. Из-под последних листьев лопуха показывается НАША ПЕЧНАЯ ЗАСЛОНКА с прожженным отверстием. Мы своим онемением вызываем бурю эмоций у всех присутствующих, к нам подтягиваются девчонки. Заслонку сюда притащили еще две недели назад. Тогда здесь стоял другой лагерь. Сейчас ее уложили на камни, на нее водрузили сковороду. Нашего рассказа по времени, как раз хватает до окончания приготовления «фирменного» блюда. Под лягушек из палатки старших геодезистов появляются две фляги домашнего вина, настоянного на шиповнике. Пока пируем, преподаватель рассказал, что четыре дня назад весь лагерь видел зарево, парни бегали смотреть. Возле дома стояли местные, но дом не тушили. Вот и вся история «черного дома».

На перрон, к великому сожалению Юрки, нас провожают и парни из лагеря. Юрка пишет чей-то телефон на внутренней стороне своей джинсовой кепки. Один из парней, отзывает меня в сторону и дает мне небольшой сверток. Я разворачиваю. Это обгорелый корпус моих карманных часов, потерянных в июле. Его нашли ребята на пожарище утром, на следующий день, после того, как сгорел дом. Коля, видя такой сувенир, неодобрительно качает головой. Юрке все равно, он глазами пожирает, девчонку, с которой уже договорился о встрече. Я, смотрю парню в глаза, разворачиваюсь к горе и со всего маха швыряю корпус в кусты.

— =-=-=-=-

Юрка ездил в лагерь геодезистов в ближайшие выходные. Напившись вечером с парнями, поругался со своей новой девахой. Я и Коля в это время с четвертым членом нашей компашки были на рыбалке, где услышали от местного пьяньчужки веселую историю про остров русалок.

Но об этом потом…

================================

25.06.2007 Ведмідь напав на людей в Карпатах

Бухарест, Румунія (АП) — Ведмідь напав на групу туристів зі США на віддаленому маршруті в Карпатських горах. При цьому загинула одна жінка та поранено двоє туристів.

Відмідь напав у суботу ввечері біля 10 вечора, коли група із шести туристів підходила до місця зупинки, що понад 120 км. (75 миль) на північ від Бухаресту.

Жертва, 31-річна жінка, померла від ран ….

Ведмідь раніше напав на румунського туриста, вкусивши його у плече. Крім того, він напав на одного із членів рятувальної команди, яка прибула на місце пригоди, повідомляється у новинах телеканалу Realitatea TV.

Румунія — країна, де живе майже половина популяції євпропейських бурих ведмедів, проте напади на людей спостерігаються доволі рідко. Два роки тому, двоє чоловіків загинули внаслідок атаки на них скаженого ведмедя.

За інформацією CNN

В румынских Карпатах на американских туристов напал медведь. В результате погибла женщина, еще два человека получили увечья, сообщает агентство Associated Press со ссылкой на представителей местных властей.

24 июня 2007г. Источник: top.rbc.ru/index1.shtml

Бурый медведь внесен в Красную книгу Украины (14-08-2003 11:18),

Ивано-Франковская общественная природоохранная организация "Наш дом" добилась внесения биологического вида "медведь бурый" в Красную книгу Украины … … … …организация стала на защиту бурого медведя, которому угрожает исчезновение в Карпатах, еще в 2000 году. …… в 70-х годах прошлого столетия в Карпатах насчитывалось 1300 особей этого животного, а в настоящее время, по официальной статистике, — 260.

Источник:http://www.expert.org.ua/statias/?st=2&id=5600

БУКОВИНСЬКІ ВЕДМЕДІ НЕ ЗАЛЯГАЮТЬ У СПЛЯЧКУ / (Новини)

Через тривале тепло ведмеді у Буковинських Карпатах не залягають у зимову сплячку. Зараз вони завдають чималої шкоди лісовій звірині, нападаючи на козуль та вепрів.

Як повідомили ZAXID.NET в обласному управлінні лісового і мисливського господарства зараз у лісах Буковини нараховується понад 30 ведмедів. У зимову сплячку вони залягають лише під час дуже сніжних зим і перебувають у такому стані не більше трьох тижнів.

04 Березеня 2009р Источник: www.buknews.cv.ua/index.php?newsid=9134