Волчий Вой

Я проснулся от запаха жареного мяса. Под спиной поскрипывал старый гамак, а перед глазами раскачивался потолок хижины, пронизанный солнечными лучами из входного отверстия, птичьими щебетами и струйками ароматного дыма. Жить хорошо!

Повернув голову к очагу, я увидал Пуму, которая палочкой ворошила угли, подгребая их к камню с жарящимися на нем полосками мяса. Жена, надо же. Когда я так просыпался последний раз? Давно. Очень давно. В молодости. В совсем другой хижине среди светлых лесов севера. Кажется, накануне вечером прошлое получило надо мной слишком большую власть, и я на какое-то время забыл о долге перед племенем, а стал просто охотником, который только что женился. Я все еще жив, а Пума спокойно сидит у очага, и это не назвать иначе, как чудом. Неужели Рыжий Волк смог таки защитить меня?

Только сейчас я вспомнил, что вчера не принял никаких мер на случай, если за Пумой вышлют погоню. И даже не обеспокоился, когда она выбрала меня в мужья. А ведь ей довольно было произнести проклятие, и вся наша с Зубом затея вывернулась бы наизнанку. В этом случае не островное племя, а Волки оставались без шамана и вождю пришлось бы просить Мягкую Лапку об объединении племен. Но только уже на ее условиях.

Меж тем, Пума вчера поделилась со мной силой, а сегодня возится с завтраком. С чего бы такое расположение? Девочка, конечно, ошеломлена таким поворотом судьбы, не было времени подумать? Не верю. Духи не говорят с глупыми и малодушными людьми, и торопливый обряд в Мужском доме подавно не мог принести ей никакого удовольствия, чтобы сразу позабыть о намерениях стать шаманкой. Но поди ж ты, спокойно сидит и готовит мясо… Кстати, откуда мясо?

Похоже, последнюю фразу я сказал вслух, совсем привык к одиночеству и разговорам с самим собой. Она обернулась и ответила:

— Зуб принес.

— Ты называешь вождя просто Зуб?

— Да. Он разрешил.

— Когда это?

— Вчера. Ты уже спал.

Да. Вчера я уже спал. Пума могла уйти куда угодно. И сегодня с утра тоже могла. Вчерашний обряд ее остановить не мог. Лунных дней Пумы я пока не знаю, настойку трав против зачатия она могла пить до того, как наши ее утащили. А свадьбу при свидетельстве Рыжего Волка вполне может отменить Туманная. Старейшая как-никак. Однако никуда она не делась, и сейчас — здесь. Слишком все просто получилось, как тогда, с появлением Солнечной ниоткуда. Где-то здесь подвох, а ведь Туманная Анаконда — змея, и племя ее — змеиное. У событий явно должна быть цель. Знать бы еще, какая…

— Пума, скажи, зачем вы послали к нам Солнечную? — вот так, прямым вопросом. Послушаем, что ответит. Девушка даже не повернула головы, продолжая переворачивать кусочки мяса, лишь слегка повела плечами:

— Чтобы она смогла стать женой охотника, которого любит. Зачем же еще?

— Не понял. А тот охотник из какого племени?

— Из того же.

— То есть она хотела нарушить завет предков? При чем тут мы?

— Завет предков она нарушать не собиралась, а вы — оказались очень даже полезны. Кто, как не ты, дал ей новое имя, принимая в свое племя? Кто, как не Быстрый, стал отцом ее ребенка?

— Подожди, у Солнечной ребенок?

— Ну да, как почувствовала, так сразу и вернулась. И быть свадьбе охотника из племени Туманной Анаконды и сбежавшей жены из племени Рыжего Волка. Все довольны, заветы предков соблюдены.

— Ох ты...! — и я, собираясь вылезть из гамака, чуть не промахнулся.

— Чем охать, иди лучше мясо есть. А то сгорит.

Попробуй тут не охать, когда они так вывернули наизнанку все законы и традиции. И ведь не возразишь — заветы соблюдены. Змеи, ну как есть змеи.

А ведь это же решение могло бы спасти и Волков. Племя большое, в близком родстве немногие. Остальных я бы давно переженил, если бы не запрет. Тем более, молодежь презрительно и враждебно относится к последним нашим оставшимся на побережье соседям. Девушки вовсе не стремятся уйти в жены к Кайманам, и сами Кайманы не торопятся менять своих девушек на Волчиц, и это только усиливает взаимные обиды и неприязнь. Я почувствовал себя, как будто лез на скалу в тупике, в котором вертелся несколько лет, а меня взяли за шиворот и развернули спиной к стене, и перед глазами оказался выход. Причем показали его между делом, как что-то несущественное.

— Положим, зачем сюда приходила Солнечная, я понял. А с какой целью здесь ты?

— Странный ты. По-моему, меня украли. По твоему приказу. Я ошибаюсь?

— И только? Тебя это, кажется, устраивает?

Она насмешливо поднимает брови:

— Вчера ты утверждал, что у меня нет выбора. Он появился?

— Нет, но…

— Тогда к чему вопросы?

И верно, ни к чему. Если Пума не захочет рассказывать, мне из нее ничего вытянуть не удастся. Я это уже почувствовал. А мои подозрения — только мои подозрения.

— Считай, мне просто показалось. А как тебе, — выделяю слово, — кажется, могли бы наши девушки воспользоваться тем же приемом?

— С каким племенем? До острова сейчас не добраться — начались шторма.

— С Кайманами.

— Большой союз племен, опасно. Прогулка Солнечной кончилась тем, что я сейчас сижу здесь, — она добавила какое-то непонятное слово на неизвестном языке, звучит похоже на "взалошниках". — Вы хорошие воины, но если Кайманы соберутся и набегут, от вас рожки да ножки останутся.

— Да, опасно. Но много всего разрешаем, если получится.

— Значит, придумайте что-нибудь, чтобы на вас не пало подозрений. И стоит сделать знаешь как? — она взмахнула рукой. — Пусть придумывают молодые охотники. Чтобы дурь из голов повыветрилась.

— Ты успела пересечься с молодежью? Когда?

— Вечером. Хотели меня по кругу пустить.

— Что-о-о-о?! Да я…

— Успокойся. Вождь уже вразумил самых резвых. Но чем-то их занять стоит. И надежда получить жену опять же поможет.

Занять. Надо. Причем многих. Но девушек, достигших совершеннолетия, у нас только двенадцать. И далеко не все из них согласятся стать женами в селениях Кайманов, пусть даже временно. И тем более вынашивать от Кайманов дитя. Слишком велика неприязнь между племенами. Я виноват, конечно. А неженатых охотников — больше двух десятков. А что, если…

— А если каждый охотник будет придумывать свой способ незаметно подослать девушку к Кайманам и потом забрать ее обратно? И потом расскажет его у общего костра. А потом у общего костра решить, чей способ лучше.

— Хочешь устроить конкурс женихов?

Опять она какие-то слова бросает — на заклинания не похожи, на имена духов разве что. И правда, не иначе, духи помогают этой змеекошке, вон какие дельные мысли говорит.

— Кто такой "конкурс"?

— Это когда девушки сами выбирают, им же в чужом племени жить, им и решать. Чья придумка понравится каждой, да так, что она готова будет ее исполнить — за того и замуж.

— Я такого не думал. Они маленькие, глупые. Навыбирают незнамо как, только держись.

— Ага, я тоже маленькая и глупая.

— Не про тебя речь.

— Не про меня. А разве ты не сможешь осмеять плохой выбор, чтоб никто на него не согласился? — глядит испытующе, усмехается. — Не сможешь — я помогу. Или Зуб. Он у вас умный.

— У нас, — поправляю я.

— Да, у нас. Я ж теперь тоже Волчица… хоть и Пума.

— Пойду поговорю с вождем. Подумаем.