Памкин-холл, Фомальгаут Мария

…больше всего маленький особнячок на Квин-стрит мечтал перебраться куда-нибудь в маленький городок или паче того, в уютную деревушку, жить на лоне природы, по утрам выходить в сад и срезать розы, а потом пить чай на веранде и смотреть на бескрайние зеленые холмы. Стоять на оживленном перекрестке в окружении бесконечного потока машин нашему герою нравилось меньше всего. Особнячок (кстати, его звали Памкин-Холл) не раз и не два просил хозяина перебраться поближе к природе — но хозяин (кстати, его звали Шеридан) снова и снова объяснял, что с его скромными доходами о переезде за город не может быть и речи — даже ради своего дома Шеридан не собирается ездить каждое утро из пригородов на работу на электричке, и вставать для этого в пять утра.

Стоит ли говорить, что Памкин-холл был счастлив, когда однажды хозяин объявил, что берет отпуск на месяц…

— …ты поедешь отдыхать на месяц? — спросил Памкин-холл, — но это же так далеко! А на чем ты полетишь — ведь космический корабль стоит так дорого!

— Ну что ты, я не собираюсь никуда лететь, мы поедем в деревню…

— Так на месяц… или в деревню?

— В деревню. На месяц.

— …итак, Памкин-холл был счастлив, что поедет в деревню — правда, так и не понял, как можно поехать на месяц на поезде, и немало удивился, когда вечером над трубой увидел месяц — месяц, на который они должны были ехать. Впрочем, Памкин-холл быстро забыл об этом, ведь в деревне за городом было так замечательно. Можно было выходить поутру в сад и срезать свежие розы, можно было пить чай на веранде, можно было болтать о том, о сем с другими домиками — маленькими, уютными, в два-три этажа, а не с исполинскими городскими громадинами, которые даже не кивнут в ответ на вежливое «Добрый день».

Время шло, месяц неумолимо подходил к концу, и чем больше приближался день, когда нужно было возвращаться в город, тем больше Памкин-холл думал о том, как можно остаться в деревне насовсем.

— Если бы ты мог не работать, — говорил он хозяину.

— Если бы, — вдыхал Шеридан.

— Если бы ты, например, нашел клад…

— Если бы, — кивал Шеридан и добавлял, — слушай, а у тебя на чердаке или в подвале нигде не завалялся сундук с сокровищами?

Памкин-холл терпеливо оглядывал свои комнаты, но никакого намека на сокровища не находил.

— А если бы ты получил наследство… — продолжал Памкин-холл.

— Если бы, — Шеридан шел на кухню, заваривал кофе, — но тетушка Вайолет, похоже, собирается жить вечно… да и кто сказал, что она непременно что-то мне оставит?

Памкин-холл задумался.

— Говоришь, у тебя есть тетушка?

— Да, Вайолет… правда, живет далековато…

— …и ты ни разу не навестил её все это время? Хороший же ты племянничек, ничего не скажешь…

Шеридану стало неловко, что он ни разу не навестил тетушку, и он сказал:

— Ну… если тебя не смущает долгий путь целую ночь… то к утру мы будем на месте, в Трик-холле.

— Все в порядке, — ответил Памкин-холл, — я включу фонари.

И он действительно включил фонари — два возле входа, два у калитки и один под самой крышей — и отправился в путь…

— …так вы признаете, что тем вечером говорили о наследстве?

— Ну да, был разговор, — Шеридан кивает, — ну и что теперь, если я про наследство говорил, я, что ли, убил тетушку?

Следователь хмурится.

— А почему вы считаете… что её именно убили?

— Ну а что же вы тут, в таком случае, делаете?

— Ну, это обычная процедура, когда кто-то умирает… В конце концов… ради такого наследства…

— Какого наследства?

— Вы что, не в курсе, что вам оставила тетушка?

— Фамильный сервиз? Старинные часы?

— Отнюдь… речь идет о миллионах фунтов…

— Ничего себе! Слушайте, я этого не знал…

— Вот это да! — дом подскакивает на месте, — значит… значит, мы можем остаться в деревне?

— Да чему ты радуешься, глупый ты дом! Как ты не понимаешь, тетушка умерла, моя драгоценная тетя Вайолет!

— И часто ты её навещал? Хорош же племянничек, ничего не скажешь!

— Спокойно, спокойно, — следователь начинает сердиться, — скажите… вы ночевали в своем доме или в тетушкином?

— В тетушкином… в комнате для гостей.

— Так-так… это вы нашли тетушку мертвой?

— Нет, Элизабет.

— Элизабет?

— Моя двоюродная сестра… Она утром вошла в спальню тетушки, и увидела…

— …вы утром вошли в спальню тетушки, и увидели…

— …тетя лежала на кровати… мертвая…

— Насколько я понимаю, вы живете у тети?

— Да… в Трик-холле.

— И, насколько мне известно… вы и Трик-холл влюблены друг в друга?

Элизабет вспыхивает.

— Вы… откуда вы…

— …Трик-холл уже рассказал мне… Дома не умеют хранить секреты, знаете ли… Так вы подтверждаете сказанное?

— Но послушайте, это же наше личное с Трик-холлом дело…

— …речь идет о следствии… и мы подозреваем, что вашу тетушку убили…

— …да… да, мы с Трик-холлом любили друг друга…

— И вы знали, что в случае смерти тетушки дом отойдет вам?

— Нет… честное слово, я этого не знала… Силы небесные… дом… дом, в который я влюблена… очаровательный замок… Трик-холл…

— Кроме того он сказал, у вас с тетушкой были натянутые отношения?

— Ну… у неё был скверный характер… но неужели вы думаете, что я убила её?

— Пока я еще ничего не думаю… я собираю данные…

— …да что вы вообще привязались к моим племянникам? Оставьте их, наконец, в покое!

— Вы… вы…

Следователь смотрит, следователь не понимает, что он видит, что происходит вообще, что за призрачный силуэт мерцает на фоне тусклого ночного света, почему сквозь старческое лицо проступают кости черепа, пустые глазницы, то ли платье, то ли саван спадает на плечи…

— Вы… вы….

— …да, это я…

— Но… как?

— Обыкновенно… Или вы первый раз видите привидение в замке?

— Да знаете, как-то…

— Удивительно, дожить до таких лет… и ни разу…

— Да, я и сам поражаюсь, как это я… — соглашается следователь…

— Да, я что хотела сказать… оставьте в покое моих племянников, они ни в чем не виноваты.

— Вы… вы уверены?

— Ну а как я могу быть не уверена? Сердечный приступ, это, знаете ли, дело такое…

— Но вы уверены, что это был сердечный приступ, а не… скажем… кто-то мог подсыпать вам в кофе…

— …я не пью кофе, только чай.

— …ну, в чай…

— Дорогой мой, в вашем возрасте пора бы уже знать, что призракам известно гораздо больше, чем людям!

— Да, да, разумеется… уже пора знать… я непременно извинюсь перед вашими племянниками…

— Да-да, обязательно, не забудьте!

Вечереет.

Над крышами поднимается месяц. Памкин-холл снова думает, как это хозяин собирался ехать на месяц, ведь туда не проложены рельсы.

Призрак тетушки желает Шеридану спокойной ночи.

Шеридан идет спать.

Памкин-холл осторожно убирает кинопроектор и динамик, где записан голос тетушки и лицо тетушки. Прячет в тайник, где лежит яд, так, на всякий случай, остался после тетушки, может, еще пригодится, а то вроде как хозяин в город перебраться хочет, зима в деревне ему, видите ли, не нравится…