Особенная ночь, Кирьякова Инна

В двенадцати милях от трансильванского города Брашов, у подножия величественных карпатских гор, высится замок Димитреску. Острые шпили башен устремлены в небо, замок — изящный, с арками над окнами, контрфорсами. Однако, несмотря на изящество, стены его не казались декоративными. С одной стороны они крепко вросли в гору, с другой были обведены глубоким рвом.

Впрочем, семье Димитреску давным-давно не приходилось воевать, в фамильном замке они жили привольно, держали английского дворецкого, справляли праздники.

Однако заморский праздник Хэллоуин кроме всеобщего ажиотажа (от приготовлений к особенному вечеру и от приезда брата Чиприана Димитреску с женой и пятью детьми) вызывал еще и тревогу. Дело в том, что год назад в замок на Хэллоуин пригласили цыган. Было шумно, весело, они пели, плясали, прикарманили несколько серебряных ложек. Но с ними оказалась еще гадалка. И она предсказала, что в одну из подобных ночей в их дом пожалует вампир. «Следует беречься, — наставляла она. — Чеснок, осиновые колья, серебряные пули. Дело серьезное, так и отнеситесь».

Утром и днем никаких гостей не появилось. Однако, когда все Димитреску, взрослые и маленькие, сидели за столом и ужинали (перед главной частью Хэллоуинских торжеств), в гостиную вошел дворецкий, Джереми, и объявил:

— Странствующий рыцарь Тристан просит почтенных хозяев дать ему кров и ночлег.

— Просите, конечно, — кивнул Чиприан, он не мог быть не гостеприимным, да и ночь на дворе, куда же податься странствующему бедолаге.

Все тревожно переглянулись. Дети начали перешептываться, Елена, жена Чиприана, нервно обмахивалась салфеткой. Но — долг есть долг, а он обязывает принять гостя.

В зал вошел незнакомец. Одежда пыльная и потертая, лицо бледное, круги под глазами. Да, жизнь не баловала, как видно, рыцаря Тристана.

— Проходите, — вежливо произнесла Елена. — Отужинайте с нами.

— Благодарю вас, — тихим голосом, не поднимая глаз, ответил рыцарь.

— Налейте господину Тристану вина, — распорядился хозяин, — подвиньте блюдо с сырами и окороком.

Лакеи засуетились вокруг гостя.

— И положите ему баранины с чесноком, — так же радушно продолжал Чиприан и повернулся к гостю: — Она сегодня удалась, знаете ли, как никогда.

— Благодарю вас, — повторил Тристан, — но от баранины я вынужден отказаться. Я дал обет не есть чеснок.

Все снова тревожно переглянулись. Это был нехороший знак.

— Что вы говорите! — удивилась Елена. — Как жаль. С чесноком блюда приобретают такой пикантный вкус. А утку в яблоках? Кусочек, а?

Рыцарь вежливо наклонил голову.

Отпив вина и взяв с тарелки ломтик сыра, он посмотрел на утку, от которой шел чудесный яблочный дух, смешанный с ароматом мяса.

— Могу я попросить другие приборы? — спросил он.

— О, разумеется, — засуетился Чиприан. — Джереми, велите убрать (он неопределенно махнул рукой, обводя вилки и ножи, которые лежали рядом с тарелкой Тристана). Пусть принесут парадные приборы, дедушкино серебро.

— Нет, прошу вас, — тихо и непреклонно сказал рыцарь, по-прежнему не поднимая глаз. — Мне не подходит не только это серебро (он указал на вилки и ножи, которые убирали лакеи), но вообще любое. Я дал обет не пользоваться серебром.

— А… ну… Джереми, прикажи…

— Сэр, я велю принести медные, с вашего позволения.

— Да-да, распорядитесь, будьте добры.

Дети глядели на гостя во все глаза. Младшие, Мария и Антониу, толкали друг друга локтями, делали знаки родителям. Те, что постарше, хмуро следили за каждым жестом рыцаря.

— А с чем связаны такие строгие обеты? — спросила Анна, золовка Елены. Ей тоже было не по себе, она придвинулась поближе к мужу.

— Это долгая история, добрая госпожа, — ответил тот. — Я много странствовал, переносил тяготы долгого пути, и давал обеты, один за другим, с тем, чтобы путь мой был благоприятен, а цель — достигнута.

— Что вы говорите! — с сомнением ответила Анна.

— А расскажите, господин Тристан, где вы были, что видели. Наверно, ушли в крестовый поход, а там сарацины, пустыня, то да се… Эх, трудные времена были… — вздохнул Чиприан.

— Я искал реку времени, ибо считал ее чудом превыше прочих чудес земных. Был в пути месяцы и годы. Я переплывал на корабле моря и пешком проходил пустыни, и моя дорога казалась бесконечной.

— Мы тоже однажды ходили в поход в горы и заблудились, — с некоторым сочувствием сказал старший сын Чиприана, Серджиу. — Пекли мясо на костре, это было здорово. А потом, когда пришлось лезть в палатку, то уже не так весело было. Лежишь в темноте, как дурак, свечу зажечь нельзя, только и думаешь: ну когда же, наконец, изобретут электричество?

— И моих сотоварищей посещали то и дело мысли о непреодолимых трудностях, — сказал Тристан. — Только стойкие дошли до конца.

— А у меня есть осиновая палочка, — вдруг громко сказала Мария. Она протянула Тристану что-то вроде зубочистки. — Ей можно брать кусочки уточки с тарелки. Очень удобно.

— Благодарю, юная госпожа, — произнес рыцарь, не поднимая головы. — Но я дал обет не прикасаться к осине.

— И много у вас таких обетов? — мрачно спросила Анна.

— Триста тридцать шесть.

— О… — уважительно произнес Чиприан. — Кстати, не хотите ли с нами отпраздновать Хэллоуин?

— Папа и мама с тетей и дядей нам рассказывают страшные истории, — снова вмешалась в разговор Мария. — А мы не боимся. Мы зажигаем свечи, а наши родители заворачиваются в простыни, воют и пугают нас. Это очень весело.

— Да-да, — подхватила Елена. — Мы заранее ищем устрашающие истории. Жаль, что господин Эдгар По еще не родился и ничего не написал, его рассказы чудо как подошли бы, но ничего, мы как-то устраиваемся. Репетируем целый месяц, делаем костюмы. Сегодня у нас восточная сказка.

— Благодарю вас. К сожалению, я дал обет ложится как можно раньше. И всегда просыпаюсь среди ночи, смотрю на луну. Выхожу, чтобы прогуляться под ночным небом. Это тоже один из обетов. Поэтому я, если позволите…

— Конечно, уважаемый рыцарь… Джереми! Отведите гостя умыться, а потом — в его спальню.

— Да, сэр.

И Тристан, сопровождаемый дворецким, ушел.

Детям велели отправиться в их комнаты, чтобы слуги успели подготовить зал к Хэллоуинскому чтению.

— А вампиры чувствительны? — спросил Серджиу.

— Возможно, у кого-то из них доброе сердце, — пожала плечами Елена. — Не задумывалась.

— Нет, просто есть старинный способ узнать особу благородной крови, — объяснил тот. — Надо подложить горошину.

— Не думаю, чтобы к вампирам это имеет отношение (она понизила голос на слове «вампир», чтобы не обидеть — если что — гостя). Но я прошу вас, дети, не ходить по коридорам без слуг. Вы же помните прошлогоднее предсказание?

— Этот рыцарь очень подозрителен! — мрачно сказала Анна. — Думаю, и нам тоже следует быть осторожнее. А уж с детей глаз нельзя сводить.

В зале расставлены на полу тыквы со свечами внутри. Сам зал — в полумраке, только сцена дополнительно освещена. На ней султан с двумя женами пьет чай и есть кусочки чего-то белого, судя по разговорам, это рахат-лукум. Издали кажется сахаром. Декорации изображают, весьма схематично, дворец и сад, а также садовые ворота. На левой створке изображен огромный соловей, на правой — таких же размеров роза. Это восток, ну, а ради Хэллоуина у соловья — длинные клыки, с розы капает кровь.

Старшая из дочерей Чиприана, Дана (ее взяли в помощь родителям и по пьесе она служанка) вкатывает большущий кувшин с узким горлышком.

— Вот что мы нашли на кухне! — громко возглашает она.

— Там проводились археологические раскопки? — недовольно спрашивает первая жена султана. — Как можно «найти» такой огромный кувшин? И почему он весь пыльный?

— Вот именно, — поддакивает вторая жена султана. — Что у вас творится на кухне?

— Ничего, ничего, — служанка с трудом катит кувшин. — Сейчас протрем его, будет, как новенький.

Вытаскивает из кармана мужской клетчатый платок, плюет на него («Какая ужасная антисанитария!» — громко возглашает первая жена) и начинает тереть.

— Тут какие-то узоры. Может, арабские буквы? — замечает служанка. — У нас кто-нибудь вообще читает по-арабски? Давайте я подкачу поближе.

Кувшин с грохотом бьется о ножку стола. Внутри него что-то воет. Султан вскакивает и в сердцах бросает салфетку на стол:

— Я таки могу иметь покой в собственном дворце? Я вас спрашиваю!

В кувшине выло, султан воздевал руки, пьеса шла своим чередом. В комнате напротив — из нее было все видно и слышно через приоткрытую дверь — дворецкий раскладывал и пересчитывал столовое серебро. Отвлекшись на скрип открываемой двери, он поднял голову.

— Вам что-нибудь угодно, сэр Тристан?

— Что это? — измученным голосом спросил рыцарь, протягивая дворецкому какие-то предметы. Одновременно он прислушивался к репликам актерам и морщился, как будто у него что-то болело.

— Позвольте я взгляну, сэр.

Дворецкий взял из рук гостя банку гороха и белую игрушечную собачку.

— Это игрушка госпожи Марии и консервированный горошек, — объявил он. — Вы голодны, сэр? Если вам будет угодно, я прикажу выложить его на тарелку.

— Я нашел эту банку у себя под матрасом. А у собачки бумажный медальон с надписью «Изольда», игрушка лежала около моей подушки.

— В самом деле, сэр? Какое любопытное происшествие, — заметил дворецкий. — Если вам не нужны это вещи, я бы вернул горошек в кладовую, а игрушку — госпоже Марии.

В зале раздалось яростное завывание, потом послышался возбужденный крик служанки:

— Да это джинн, точно вам говорю! И такой злой, как бы нас не растерзал. О, глядите, лезет! Пихайте его обратно, пихайте!

— Джереми, — измученным голосом произнес Тристан, — скажете: а нормальные люди в этом доме есть?

— Да, сэр, безусловно, — вежливо ответил тот.

Тристан помолчал, глядя на огонь, резвящийся в камине.

— Джереми, я должен рассказать вам одну историю. И тогда вы поймете, для чего я прибыл в ваш замок.

— Буду счастлив выслушать вас, сэр.

— Некогда, в те дни, когда я был молод и полон сил, я отправился в путешествие по реке времени. Не подумал о том, что вспять эта река не течет, какие ни произноси обеты, какие ни давай обещания. Я нашел, что хотел, утолил свое любопытство, но навсегда потерял мой замок, родителей, невесту. И нет мне покоя, нет ни на час… И только в одну-единственную ночь можно направиться против течения реки времени. Среди трансильванских гор течет она, невидимая никому и ниоткуда, разве что из одного окна замка неподалеку от Брашова. И если в нынешнюю, особенную ночь, посмотришь на расщелину в горах, то увидишь медленно плывущий корабль с прозрачными, обвисшими в безветрии парусами. Он идет против течения, идет к дальним, затерянным векам, и только он может доставить меня домой.

— Как поэтично, сэр, — одобрил дворецкий.

— При чем тут поэзия?! — воскликнул рыцарь. — Из окна вашего замка, из любого, выходящего на карпатские горы, я могу в эту ночь увидеть мой корабль! Если я замечу его, то уже не потеряю, и, когда спущусь вниз, найду дорогу к нему даже через десятки препятствий. И все комнаты заперты, я прошел по коридору — все!

— О, я вас понял, и если пожелаете, отведу вас к любому окну из тех тридцати, что выходят на горы.

После спектакля туча детей и их родители высыпали в коридор. Они громко обменивались впечатлениями:

— Нет, ну джинн был просто первоклассный!

— А у нас будет на завтрак рахат-лукум?

— Дана играла в спектакле, я тоже хочу в следующем году, мам, можно?

— А где наш вампир?

Тут все примолкли и принялись озираться.

— Глядите, дверь в библиотеку открыта!

— Верно, а должна быть заперта.

Все толпой ринулись туда и заперли перед распахнутым в ночь окном. Они увидели, как дворецкий запирает маленькую калитку в стене вокруг замка. А в горной расщелине текла и серебрилась невидимая прежде река, то терялась в тени, то ловила щедрый лунный свет — удивительно ясное было небо, да и полнолуние к тому же.

Корабль с прозрачными парусами медленно плыл против течения, вверх, в глубину Карпат, и ни единой души, ни капитана, ни команды на палубе. Впрочем, нет, кто-то стоит на самом носу корабля. Он смотрит вперед, не оглядываясь, он возвращается домой…