Странное кладбище, Nekit Никита

Вообще-то, все мои друзья — достаточно неординарные личности. Мягко говоря. Есть у каждого какой-то свой пунктик, таракан в голове, который выделяет его из общей массы. Если б все эти тараканы собрались в одном человеке, получился бы отменный псих. Но, равномерно распределенные по головам друзей, эти тараканы делали их просто немного эксцентричными ребятами с приятной сумасшедшинкой в глазах.

У Кира сумасшедшинка выражалась в том, что он коллекционировал эпитафии. Довольно приятное, по его словам, времяпрепровождение, да и сам он — человек приятный. Поэтому, когда Кир, сверкая очами, заломился ко мне домой одним поздним вечером, когда я как раз собирался посмотреть кино, я не стал его прогонять. Наоборот — пригласил на кухню, усадил за стол и напоил чаем.

— Что, — спросил я Кира, — у тебя неожиданное пополнение коллекции?

— Типа того, — ответил мой друг после того, как залпом выпил содержимое чашки, — как тебе эпитафия «Вернусь нескоро»?

— Серьёзно, — удивился я, — такое на могилах пишут?

— На самом деле, — ответил Кирилл, — там ещё и не такое пишут. Но я не просто так прибежал к тебе. Есть одна вещь, которую ты обязательно должен увидеть.

В моей компании, включающей в себя и Кира, есть стандартный ответ на подобные предложения. Он гласит «Надеюсь, не задницу?» В этот раз я не стал этот ответ озвучивать, но многозначительно посмотрел на друга, дескать, ночь почти на дворе, ты серьезно? Кир понял мой взгляд и сказал:

— Слушай, Дэн. Там происходит что-то странное. Кроме того, это как-то связано с тобой. Если тебе рассказать на словах, ты не поверишь. Ты должен увидеть это своими глазами.

Ответный вопрос я озвучил так:

— Ты действительно хочешь, чтобы я сейчас, на ночь глядя, пошел с тобой на кладбище читать, что там пишут на могилах?

— И да, и нет, — ответил Кирилл, — ты должен прочесть надпись всего на одной могиле. Остальные — по желанию.

— А почему именно сейчас, — спросил я, — на ночь глядя?

Кир ответил:

— Во-первых, потому что потом может быть поздно. Во-вторых, потому что мне очень интересна твоя реакция, настолько, что ждать сил нет.

Я представил, как эта картина может выглядеть со стороны: « — Поехали на кладбище!», « — Не поеду!», « — Ну, поехали!», « — Не поеду, там темно!», « — Ну, поехали!», « — Не поеду, там страшно»… Куда уж там всяким безумным

Шляпникам…

Доводить наше чаепитие до безумного я не собирался, прогонять Кира — тоже. Поэтому, мне ничего не оставалось, как согласиться и поехать с ним.

В поздней маршрутке, номер которой я не успел разобрать, Кирилл мне рассказывал, что недавно открыл для себя это старое, всеми забытое кладбище, к которому мы ехали, и поначалу ему там очень понравилось. «Всё такое старое, увитое растениями» — говорил Кир. Но потом он начал читать надписи на могильных плитах и был немало удивлен. Стандартная «Любим, помним, скорбим» там превратилась в «Любили, помнили, скорбели», а вместо «Вот и всё…» встречалось «Это ещё не конец». У меня при этих словах в воображении возник агент Смит из Матрицы с его фразой «Это ещё не конец, мистер Андерсен, это ещё не конец!» Я тихо хихикнул, но, когда собрался высказать её Киру, маршрутка приехала в какую-то, неизвестную мне, часть города и он сказал, что нам сейчас выходить.

Путь от остановки до кладбища занял добрых полчаса. Кирилл продолжал рассказывать, но я его уже не особо слушал, поскольку радовался неожиданной прогулке теплой ночью, наполненной ароматами лета.

На кладбище с центральной аллеи мы сразу же свернули влево. Там Кир показал мне надгробие и сказал:

— Смотри!

На плите был изображен довольно пожилой мужчина и была довольно нейтральная надпись «Жаль».

— И что? — спросил я.

— Не туда, — ответил мой друг, — на даты смотри!

Я посмотрел на даты и удивился. Судя по ним, пожилой мужчина прожил три года с небольшим! А как же он тогда успел стать пожилым?

— Может, опечатка? — спросил я у Кира.

— Да ну, — ответил он, — родственники заметили б, не допустили бы такого.

— Ну ладно, — сказал я, — ты меня за этим позвал? Так я бы тебе и так поверил, не обязательно было меня сюда тащить.

— Брось, — ответил Кирилл, — не поверил бы. Или сделал бы вид, что поверил, оставшись в уверенности насчет той же опечатки. Хотя тут такие «опечатки», буквально, на каждом шагу. Но я тебя сюда потащил не за этим. Сейчас придём.

Мы уже свернули и с боковой дороги, и пробирались мимо чьих-то могил. Я, теперь уже специально, обращал внимание на даты, выгравированные на них. Попадались даты из будущего, попадались из далекого прошлого. Тяжело представить, что мужик в пиджаке мог умереть в тысяча двести тридцать четвертом году. Ещё тяжелее — представить, что с тех пор за могилой постоянно кто-то следил. А попадались и такие даты, где дата смерти отстояла от даты рождения на четыреста с лишним лет, при этом леди, изображенная на этой плите, была довольно молодой. Были и такие, где дата смерти была раньше, чем дата рождения. Возможно, думал я, тут просто шутники надгробия ставили? Хотя, чувство юмора у них конечно…

В какой-то момент Кир указал мне на очередное надгробие. Я посмотрел на даты, убедился, что обладатель этой плиты умудрился умереть на добрых сорок лет раньше, чем родился, при том, что родился он со мной в один день. Кирилл стоял, а до меня начало доходить. Я медленно поднял глаза выше и прочел свою фамилию. За ней — своё имя и своё отчество. На портрете также был изображен я. Такой, каким стану, вероятно, через несколько десятков лет, но однозначно — я. Меня пробрал озноб.

— Тут и моя могила недалеко есть, — сказал Кир через некоторое время.

— Не топчись по моей могиле, — истерично сказал я.

— Судя по датам на моей, — продолжил Кир, — я умру, или уже умер, позавчера. Представляешь, каково мне было, когда я это увидел?

— Может, это работники похоронной конторы так шутят? — озвучил я свои предположения, понимая, впрочем, всю слабость этой версии.

— Ага, — ответил мой друг, — они тебя сфоткали, а потом прогнали фотку через программу, которая показывает, как человек будет выглядеть в старости. А потом то, что получилось, выгравировали на плите. Поставили ее здесь, специально, чтобы никто не увидел. Кроме меня. Ну, и тебя теперь. Я уже неделю сюда хожу в разное время, до сих пор ни одной живой души не встретил.

— Так а позавчерашние свои похороны как же? — пошатываясь, спросил я.

— Не знаю, — ответил Кирилл, — или я их пропустил, или… Впрочем, могила моя выглядит так, будто ей уже не один год.

— Кир, мне страшно, — сказал я, — пошли отсюда.

Согласен, — сказал Кир, — пошли. Информация у нас есть, будем думать.

Мы ушли со странного кладбища и разъехались по домам. Это был последний раз, когда я видел Кирилла.

Странная эта история постоянно не давала мне покоя, но не настолько, чтобы снова идти на кладбище. Я каждый день пытался связаться с Киром, но телефон его был вне зоны действия сети, а дома дверь никто не открывал.

Через месяц после этих событий, когда я уже вконец извелся, когда тело осунулось, глаза запали глубоко в глазницы и оттуда сквозь пелену смотрели на тень окружающего, я получил письмо от Кира. Он писал:

«Дэн, друг мой, привет!

Думаю, тебе, как и мне, не дает покоя увиденное нами в ту роковую ночь. Я вижу один выход — досконально всё разведать на этом чёртовом кладбище. На всякий случай, пишу тебе это письмо перед тем, как пойти туда. Не знаю, что меня там ждет, не знаю, вернусь ли, но ведь это может сказать о себе каждый человек в каждый день своей странной жизни. Правда, не каждый отдаёт себе в этом отчёт.

Бывай!

Твой Кир.»

Теперь я понял, что Кир ушел на кладбище, разгадывать его тайну. Не знаю, разгадал ли, но точно знаю, что-то с ним произошло. А значит, он теперь знает больше, чем я. И, поскольку всё это всё равно не даёт мне покоя, я тоже допишу сейчас эти строки, оставлю листы на столе и пойду на кладбище.

Не знаю, что меня там ждет, но, по крайней мере, я избавлюсь от навязчивых мыслей об этом кладбище, которые ежедневно не дают мне покоя. Есть у меня версия, что мы с Киром столкнулись тогда с трещиной во времени, но узнать это можно только проверив на практике, провалившись в разлом, если такой там найдется.

Определённо, мне нужен доктор. Только я ещё не определился — тот самый Доктор, или психиатр.