12. ОКНО.

Явившись в назначенный час к кабинету Штольберга, Клаэс уже застаёт там ожидающих его Артура, Игоря и самого Иеронима. Он знает, что эксперимент этот внеплановый, коллективные тренировочные «занятия» проходят по четвергам, потому сегодня ни Надя, ни даже Артур в них принимать участие не будут. Артур присутствует сейчас в качестве ассистент Иеронима, а Игорю и Клаэсу предстоит нечто вроде шахматного турнира. Игорь обладает самым высоким Коэффициентом, потому сравнение будет вестись непосредственно с ним.

Штольберг впускает участников вперёд себя и закрывает дверь. Сам кабинет ничем не примечателен. Обстановка выдержана всё в тех же древесных и чёрных тонах. У окна расположен массивный дубовый стол, за ним по обе стороны стоят два кожаных кресла. Противоположная сторона от пола до потолка занята книжными полками и закрытыми шкафчиками. Только через кабинет можно попасть в саму лабораторию. Она находится за тяжёлой цельнометаллической дверью, у которой нет даже ручки. На уровне лица располагает сенсорный экран, он загорается от прикосновения Иеронима, среагировав на зарегистрированные отпечатки пальцев. Звучит короткий звуковой сигнал. Штольберг подходит ближе и шире раскрывает глаза, чтобы программа на следующем этапе отсканировала сетчатку глаз. Затем дверь открывается сама по принципу створок лифта. Штольберг вновь пропускает своих безмолвных воспитанников вперёд, после заходит сам, и дверные створки закрываются.

Перед Клаэсом предстаёт обширное пространство площадью приблизительно в пятьдесят квадратных метров. Он непроизвольно щурится с непривычки, потому что здесь в сравнении с остальными помещениями дома слишком много света, но вскоре глаза привыкают. Основная часть свободна, в центре стоит прямоугольный мраморный стол и десять табуретов вокруг него. Потолок, пол и стены полностью состоят из того же металлического сплава, что и дверь, Клаэс знает, что толщина их не менее тридцати сантиметров. Лабораторию вполне можно использовать в качестве бункер, потому как ей не способен навредить даже ядерный взрыв. Три стены совершенно пусты, вдоль четвёртой, занимая её целиком, установлена крупногабаритная панель с множеством плоских экранов разного размера, рубильниками, лампочками, индикаторами, кнопками и датчиками. У Андера глаза разбегаются при виде этой аппаратуры.

«Это тот самый компьютер, считывающий мозговую активность», — поясняет Игорь.

В углу стоит хирургический стол, накрытый простынёй, рядом с ним установлен внушительных масштабов стеллаж, забитый медицинским инвентарём, среди которого есть и дефибриллятор, и аппарат искусственной вентиляции лёгких, и много такого, о назначении чего Клаэс даже не догадывается. Над столом закреплена медицинская лампа, наклон которой можно регулировать. Глядя на операционный угол, Андер ощущает бегущий по коже холодок.

В помещении лаборатории отсутствуют какие-либо запахи. Звуки извне тоже не поступают. Сложилось впечатление, что здесь установлена некая неизвестная рынку потребления система стерилизации, и любая пылинка, попадающая внутрь, мгновенно расщепляется на атомы и перестаёт существовать. Также Клаэс замечает и камеры, установленные под потолком в четырёх углах. На одном из включенных мониторов он может видеть размноженное изображение себя с разных ракурсов. Других камер в доме нет, только здесь и вдоль забора, окружающего территорию, Клаэс знает это наверняка.

Артур и Игорь садятся за мраморный стол. Игорь за руку тянет Клаэса, чтобы тот последовал их примеру. Иероним тем временем нажимает несколько хаотично расположенных кнопок на панели, и все экраны разом загораются.

«Что мне нужно будет делать?» — спрашивает Клаэс.

«Выколоть мне глаз. Шучу. Учти, что сейчас тебя подключат к своеобразному детектору лжи. Папуля и его друзья должны быть уверены, что ты выкладываешься по полной. Постарайся не думать в этот момент о своём друге-детективе. Ты только подставишь его, он и так слишком много знает. Папуля обязательно спросит чуть позже, как твои успехи с работой над воспоминаниями. Лучше соври".

Иероним надевает на голову Артура тонкий металлический и абсолютно гладкий обруч, фиксирующийся в размере при необходимости. Ширина прибора составляет не больше сантиметра, провода он не имеет, к компьютеру подключается дистанционно. Точно такие же обручи он выдаёт Игорю и Клаэсу. Сперва Андер ожидает, что, надев обруч, ощутит, как под кожу вонзается сотня игл для лучшей фиксации, но ничего подобного не происходит. Устройство это оказывается необычайно лёгким, почти невесомым, от него чувствуется лишь свойственная металлу прохлада.

— Известно ли тебе, как работает твой мозг? — Обращается Иероним непосредственно к Клаэсу. — Что в твоём представлении есть мысль?

— Электричество?

— Верно. Все чувства и эмоции — это электрохимические процессы, вызванные взаимодействием нейронов между собой. Их активность генерирует электрическое поле достаточной мощности, чтобы его можно было зафиксировать с внешней стороны головы. Существует пять основных волн из общего спектра, каждая из которых отвечает за определённую направленность мысли: за концентрацию, интуицию, эмоции и так далее. Альфа, Бета, Гамма, Дельта и Тета волны в свою очередь делятся на низкие и высокие, что в совокупности полученных показаний может дать полноценную картину того, о чём ты думаешь. Компьютерная программа считает и расшифрует данные. Артур будет задавать вопросы, но не вслух. Отвечать тоже не нужно, главное — подумать об ответе, программа всё зафиксирует. Это задание на скорость. Оно направлено на выявление доминирующего Образца.

Клаэс впервые слышит от Штольберга это слово, но понимает, что сейчас они находятся под пристальными взглядами его коллег и использование профессиональной терминология, вероятно, является необходимостью.

— Начнём с чисел. С интервалом в десять секунд Артур будет загадывать новое от единицы до тысячи. Приступим.

Иероним садится за стол рядом с Артуром напротив Игоря и Клаэса. Андер теряется по началу, вопросительно осматривая присутствующих, а затем сосредотачивается на единственном глазе Артура и отчётливо слышит его голос, но без заикания. «Пятьсот девяносто восемь». Клаэс приоткрывает рот, чтобы озвучить ответ, но вспоминает о ненадобности данного действа. Далее всё раз за разом повторяется. Сто пятьдесят семь, девяносто девять, два, семьсот одиннадцать… На мониторах компьютеров плавно движутся волны с различной амплитудой. Клаэс не может прочесть «мысли» компьютера, потому лишь делает предположение насчёт того, что под мозговую активность каждого испытуемого и пяти основных его волн отведён отдельный экран. Помимо мыслительных процессов также фиксируется их пульс, частота дыхания и общее состояние организма, чтобы иметь возможность увидеть разницу между состоянием покоя и процессом выполнения поставленных задач. Клаэс узнаёт загаданные числа после второй-третьей секунды.

— Переходим ко второму этапу.

Штольберг встаёт, приносит очки виртуальной реальности в толстой металлической оправе и надевает их на Артура, не снимая при этом его обруч. Задав на панели управления нужные настройки, Иероним вновь оборачивается к столу с подопытными.

— Каждые двадцать секунд Артуру будет продемонстрирован слайд с неким изображением. Ваша цель — тоже детально увидеть его.

Клаэс снова приходит в минутное замешательство, ведь он больше не может видеть глаз Артура. Впрочем, очень скоро он понимает, что в этом нет необходимости. Достаточно лишь воссоздать его в своём воображении с точностью до каждой крапинки и блика, вспомнить цвет радужной оболочки, количество обрамляющих ресничек…

Клаэс покидает лабораторию. Пространственно-временной континуум расступается перед ним, как море перед Моисеем, и он оказывается где-то в горах. Над головой сгустились тучи, веет холодом. Ветер путает волосы, забранные в хвост, и обжигает кожу. Клаэс чувствует его каждой порой. Но вдруг всё исчезает. Теперь он в центре многолюдного и хаотичного потока. Это город, причём очень большой и шумный. Концентрируя внимание на окружающих людях, Клаэс выделяет преобладающие азиатские черты и предполагает, что оказался в Токио. Слайды сменяют друг друга, и Андер перестаёт вздрагивать, переносясь в новое место. С каждым разом становится только проще, теперь возникающие пейзажи воспринимаются подобно экрану в кинотеатре, а не как окружающая действительность. Клаэс самостоятельно смог изменить формат для удобства. Он радуется своему успеху в установке границ между своим и чужим сознанием.

— Переходим к третьему этапу. — Иероним снимает с Артура очки и откладывает их в сторону, а затем обращается к Игорю и Клаэсу. — Прошу вас пересесть на разные стороны стола.

Игорь, вставая, чуть пошатывается. Он выглядит совсем измученным и обессиленным, подмигивая Андеру с прежней лукавой ухмылочкой. Иероним раскладывает перед ними по десять пластиковых карточек пустой стороной к верху.

— На каждой из них написано слово. Вы должны одновременно вскрывать по одной. Задача заключается в том, чтобы узнать содержимое карточки оппонента и помешать ему увидеть свою.

Клаэс поднимает первую карточку, на которой написано «верификация». Он переводит взгляд на Игоря, даже не надеясь, что с ним всё будет так же просто, как с Артуром. Взламывать чужие замки и вешать их на себя Андер всё ещё плохо умеет.

— Следующая. — Произносит Иероним.

Это значит, что Игорь узнал слово Клаэса, и компьютер засчитал ему бал. Андер не только не смог увидеть его карточку, но и не спрятал свою.

«Представь, что ты стоишь у открытого окна, которое нужно закрыть. Ты продолжишь всё видеть, но сам окажешься за непроницаемой преградой».

«А как открыть твоё окно?».

«Разбей его».

— Следующая.

Клаэсу надоедает смотреть в смеющиеся прищуренные глаза Игоря, и он зажмуривается, но, вопреки своим ожиданиям, продолжает видеть. Теперь перед ним не лаборатория, а душный спортивный зал, наполненный звонким гоготом детских голосов. Мальчишки-первоклассники играют в футбол. Среди них бегает и Игорь. Клаэс хочет переступить порог зала, но дверь перед ним резко захлопывается, едва не ударив его по носу.

— Следующая.

Клаэс оборачивается на голос и вновь оказывается в лаборатории, но теперь он стоит рядом с Иеронимом и смотрит на себя же самого, сидящего за столом. Все, кто находится в помещении, неподвижны, они в буквальном смысле застыли, исходя из чего Клаэс делает вывод, что его маленькое путешествие происходит вне времени. Недолго думая, он приближается к Игорю, обходит его со спины и смотрит на карточку, которую тот держит в руках, но та пуста. Откуда-то издалека звучит его приглушённый смешок.

Проекция лаборатории рассеивается, и Клаэс оказывается в слепящем белоснежном НИЧТО. Глаза быстро привыкают. Андер растерянно осматривается по сторонам, но ни в одном из направлений не видит конца. Вдруг кто-то едва ощутимо толкает его в спину, над ухом вновь раздаётся смех Игоря. Клаэс оборачивается и видит в метре перед собой единственное окно на бесконечной белоснежной стене. Он подходит ближе и кладёт ладони на стекло. Ему точно известно, что по ту сторону за ним наблюдают, сам же Клаэс видит за окном лишь непроглядную тьму. Крепко сжав кулаки, Андер несколько раз стучит по стеклу, но тщетно.

— Следующая. — Звучит неизвестно откуда голос Иеронима, и он настолько громок, что Клаэс жмурится от боли в барабанных перепонках и зажимает ладонями уши.

Открыв глаза, он вновь видит перед собой лабораторию.

«Ну же, не бойся, ты мне не навредишь».

Клаэс переводит озадаченный взгляд на Игоря, он по-прежнему улыбается, но выглядит ещё хуже. Лоб его покрылся испариной, белки глаз покраснели, руки дрожат. Это свидетельствует о том, что ему крайне тяжело удерживать оборону, он почти на пределе. Если у Клаэса и получится, то исключительно из-за того, что у Игоря иссякнут внутренние резервы.

— Следующая.

Пространство по сторонам утрачивает чёткость, расплывается, преображаясь в неясную смазанную кляксу и образуя узкий коридор между ними. Клаэс пытается посмотреть в сторону, но не может, его взгляд прикован к расширившимся зрачкам Игоря. Вскоре он погружается в них целиком, а за ними вспыхивает уже привычный свет, и вот перед Андером снова знакомое окно. Чем сильнее проявляется упорство взломщика — тем больше усилий приходится прилагать, чтобы удерживать его. Это отнимает слишком много жизненной энергии, которой в Игоре и без того осталось мало. Клаэс отчётливо понимает это. Он чувствует, как стекло начинает вибрировать под его ладонями. Игорь испытывает при этом вполне реальную боль. Она сравнима с ощущением сильнейшего давления под прессом, будто ты оказался в замкнутом кубическом помещении, пространство которого постепенно сужается. Вот ты уже не можешь ни шевельнуться, ни сделать вдох, кости хрустят и ломаются, рёбра пронзают лёгкие. Клаэс чувствует это тоже, но не на себе, а через Игоря.

Вдруг на стекле под пальцами Андера появляются трещины. Они стремительно расползаются, начинают откалываться и осыпаться мелкие осколки. На рефлекторном уровне, почти бессознательно, Клаэс замахивается и наносит удар.

Андер широко раскрывает глаза, чувствуя призрачное, слабое подобие взрывной волны и слыша звон разбитого вдребезги окна. Слово Игоря — «экзекуция». В это же мгновение глаза Игоря закатываются, и он с грохотом падает со стула. Артур оперативно реагирует и переносит Игоря на операционный стол. Затаив дыхание, он с обеспокоенным видом считает пульс на тонкой шее, Иероним же невозмутимо наблюдает за происходящим и ждёт оглашения результатов.

Клаэс оцепенел. Он совершенно не чувствуют какую-либо энергию, которая должна исходить от тела Игоря. Постепенно приходит осознание гипотетически совершённого убийства.

— Но… Он же сказал, что я ему не наврежу...

— Он не д-д-дышит.

Даже эта новость не выводит Иеронима из душевного равновесия. Возможно, это от того, что Игорь уже не первый раз в некотором смысле умирает, и его критическое состояние не расценивается как нечто непоправимое. Штольберг, сохраняя прежнее спокойствие, быстро оказывается рядом с ним, включает дефибриллятор, ловко распахивает рубашку на Игоре, попутно отрывая застёгнутые через одну пуговицы, регулирует настройки аппарата, смазывает электроды токопроводящим гелем, прикладывает их к грудной клетке и кивком велит Артуру давать первый разряд. Он делает это с отточенным профессионализмом, не мешкая и не нервничая. Позвоночник Игоря выгибается дугой, затем тело вновь обмякает.

Клаэс не двигается с места. Он ошарашенно наблюдает за происходящим и ощущает внутри себя нарастающую панику. Пожалуй, никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Сердце так часто бьётся, что Андер начинает задыхаться. Непреднамеренность убийства никаким образом не оправдывает его. Если бы сейчас перед Клаэсом возникло некое божественное существо и предложило обменять собственную жизнь на жизнь Игоря, то Андер, нисколько не сомневаясь, согласился бы. Личная симпатия или неприязнь не играли бы в данной ситуации роли.

Артур засекает положенный интервал времени и даёт второй разряд, который возвращает Игоря к жизни. Он делает глубокий хрипящий вдох и сжимает простынь в кулаках, предпринимая слишком резкую и необдуманную попытку подняться, но Иероним удерживает его.

— Не шевелись, — строго приказывает он. — Дыши размеренно.

Игорь пытается что-то произнести, не выходит. Вытаращенными глазами он суматошно осматривает нависших над ним Штольберга и Артура, но словно не узнаёт их. Затем выражение его лица делается осмысленным и свирепым.

— Чтоб вас всех черти драли! Это было так близко!

Яростный возглас забирает последние силы, Игорь мученически зажмуривается.

— На сегодня испытания окончены, ты свободен, — обращается Иероним к Клаэсу.

***

На протяжении последующих нескольких часов Клаэс пребывает в прострации. Он впервые напуган теми способностями, которые открыл в себе. Сколь же колоссальную опасность они представляют при неумелом использовании… Нэми было проще, он привыкал к ним с раннего детства и вряд ли допустил бы подобную оплошность, а на Клаэса всё это обрушилось внезапно, подобно сошедшей с гор лавине. Он пытается оправдать себя тем, что Игорь намеренно ввёл его в заблуждение, потому что сознательно хотел умереть.

Андер в ступоре наблюдает за утками. Если существует некая высшая сила, причастная к сотворению людей, то она, вероятно, находилась в дурном расположении духа в момент их создания, потому что всё это смахивает на скверную шутку. Природа животного мира безукоризненна и совершенна, ничто в её циклах пищевых цепочек не происходит беспричинно. Человек же носит в себе проклятие бесцельной неопределённости. Он будто лишний на этой планете, где всё закономерно и понятно. Сознание — это дефект, мешающий полноценно жить в гармонии с собственным естеством. Столько бессмысленных претензий к себе и прочим представителям своего вида, страстей, сомнений, опасений, зависти, алчности, жадности, глупых фантазий, извращённости, злобы и прочих лишних эмоций заключено в

банальном местоимении «Я». Возможно, у гипотетического Создателя или эволюции были другие планы на развитие человеческого интеллекта, Клаэс не отказался бы взглянуть на практическое пособие, если бы таковое существовало, чтобы понять, наконец, как должным образом распорядиться со своим разумом. Жить — слишком абстрактно. Не может же это быть единственной функцией для того, кто обременён столь величественным потенциалом. Если существует перспектива перерождения, то в следующей жизни Клаэс предпочёл бы стать одной из уток.

Он не возвращается в дом к обеду, хотя знает, что Марина накрыла на стол и на него. Обойдя всю обширную территорию вдоль забора, Клаэс незаметно для всех поднимается на второй этаж и хочет запереться у себя, но внимание привлекают голоса, доносящиеся из спальни Игоря. Андер с облегчением обнаруживает его живым, пусть и не вполне здоровым. Игорь лежит на кровати, а Штольберг курит у окна, как вдруг оборачивается на дверь и сквозь неё смотрит прямо на Андера, хотя видеть его никак не может.

— Клаэса не было за обедом, мне нужно с ним поговорить. Он всё ещё во дворе? — Спрашивает Иероним у свернувшегося калачиком под одеялом Игоря, а тот указывает пальцем на дверь.

— Нет. Открой, он там.

Клаэс вздрагивает, ощутив себя застуканным в процессе некоего постыдного занятия, и суматошно осматривается по сторонам. Он хочет немедленно скрыться, но в этот момент дверь открывается и перед ним предстаёт Иероним.

— Давно ты тут стоишь?

— Буквально пару минут, — отвечает за него Игорь.

Вид у него в крайней степени изнеможённый, даже губы приобрели синюшный оттенок.

— Ой, да не парься ты. И не дуйся. Даже если бы я не убедил тебя это сделать, то тебе всё равно пришлось бы. В этом и заключался смысл. Да и сердечко моё не первый раз останавливается, мне не привыкать. Кстати, поздравляю, твой Коэффициент уже 51. Это гораздо больше, чем когда-либо было у меня. Ты теперь папулина гордость.

— Проходи, — тон Иеронима ясно даёт понять, что возражения он не примет, и Клаэс покорно переступает порог комнаты. — Тебе удалось вспомнить что-нибудь?

— Нет, — даже не задумываясь, отвечает Клаэс.

— Что ж, тогда я попробую немного помочь тебе. Я упоминал о человеке, которому удалось от нас сбежать. Сейчас расскажу о нём более подробно. Это произошло пятнадцать лет назад. В то время я работал на территории Базы, но уже собирался начать индивидуальные исследования. Их смысл был тот же, что и сейчас. В качестве первого претендента я выбрал беременную девушку. Оплодотворение было произведено против её воли искусственным методом без полового контакта. Девушке было семнадцать. Донором стал такой же, как она. То есть произвели скрещивание двух одарённых для получения более сильного потомства. Она не отличалась особо выдающимися способностями, но смогла выносить ребёнка. В большинстве случаев ещё на ранних сроках всё кончалось выкидышем. Точнее, матери сами провоцировали их силой своего разума. Вы обладаете определённой властью над своими телами. Они предпочитали обрывать жизни своих детей ещё в утробе, потому что после рождения больше не увидели бы их. Новое поколение появившихся на свет уже на территории Базы одарённых пытаются вывести на высший уровень эмоционального развития. Они не должны воспринимать одиночество, страх или привязанность. Если выражаться проще — из их сознания искореняют всё человеческое. Я не хочу оправдывать себя, но всё же уточню, что всегда считал подобные методы воспитания негуманными. К процессам искусственного оплодотворения я так же не причастен, этим занимается особое подразделение. На тот момент уже был оборудован этот дом и соблюдены все необходимые меры предосторожности. Транспортировку назначили на восьмой месяц беременности. Девушку сопровождали шестеро вооружённых человек, в том числе и я сам. До этого она пробыла на Базе два года, её возможности были досконально изучены. Повторюсь, что девушка не обладала навыком воздействия на чужое сознание и не представляла опасности. Тем не менее, согласно регламенту, девушке завязали глаза и погрузили её в сон ещё перед выходом из камеры. Половина пути прошла спокойно. В машине была установлена обратная связь с базой и камеры наблюдения, все наши действия контролировали. А затем один из конвоиров достал оружие и открыл стрельбу по своим товарищам. В тот же самый момент девушка очнулась ото сна. Этого не могло произойти, действие транквилизатора было рассчитано точно и за несколько дней до транспортировки проверялось на ней же, чтобы убедиться в необходимой длительности сна. Я тоже был ранен. Вероятно, меня сочли мёртвым, потому не стали добивать. Водителя убили последним, после чего тот, кто стрелял в нас, пустил себе пулю в голову. Сколь бы хорошо мы ни были подготовлены, но такого не ожидали. Ребёнок каким-то образом сделал её сильнее, мы поняли это, когда оказалось уже слишком поздно. Подкрепление прибыло через двадцать минут. Меня госпитализировали в бессознательном состоянии. Девушка сбежала. На протяжении суток её не могли найти, сигнал не отслеживался, что-то заглушало его. На следующий день он сам по себе возобновился, и её удалось обнаружить. Точнее — её тело. Но уже без ребёнка. Роды происходили естественным путём, но кто-то принял их и забрал младенца. Девушка умерла от обильной кровопотери. У нас нет никаких предположений касательно того, кто мог похитить его и с какими целями. Тело обнаружили в лесу на значительном расстоянии от каких-либо населённых пунктов. Вряд ли это было случайностью. Вероятно, девушка смогла связаться с кем-то телепатически и рассказать о своём плане побега, чтобы в назначенном месте её встретили. Она вряд ли рассчитывала выжить, потому что рано или поздно мы выследили бы её. Разумеется, можно было отпилить ногу с браслетом, но в таком случае далеко бы девушка не ушла. Основной её задачей стало избавление от участи узника своего ребёнка.

— А кто родился? Девочка или мальчик? — Уточняет Игорь, который даже улыбаться перестал на протяжении повествования, он, как и Клаэс, слышал эту историю впервые.

— Девочка. Сейчас ей пятнадцать лет.

— Что известно о её семье? Откуда-то же она к вам попала?

— Она была одной из двойняшек. Их имена — Вера и Варя. Девочки лишились матери при рождении. Об отце сведений нет. Сестра их матери взяла над ними опекунство. Вера с раннего детства начала проявлять особенности. Религиозная тётя девочек считала, что её племянница — Дьявол во плоти. Мы услышали о ней случайно, когда девочкам было четырнадцать лет, и незамедлительно нанесли семье визит под видом представителей православной церкви, которых заинтересовал этот случай. Мы хотели забрать обеих, но Варвара узнала об этом заранее и сбежала.

— Но тогда всё очень просто. Вторая двойняшка и забрала ребёнка.

— Нет. Домой она больше не возвращалась. А спустя три года её останки были найдены недалеко от её родного города. Предположительно, Варя стала жертвой насилия. Её сильно покалечили и сожгли.

— Вау. — Произносит впечатлённый Игорь. — Вот это история.

— У нас, разумеется, остались образцы ДНК Веры, по которым возможно провести сравнение, но ребёнок мог оказаться где угодно. Проверить всех пятнадцатилетних девочек во всех двухстах пятидесяти шести странах мира довольно затруднительно. Двое наших сотрудников на момент своей характерной смерти уже не находились в России, потому у нас нет оснований полагать, что и убийца по-прежнему проживает в нашем государстве. Так же мы не уверены в том, что она приходила к тебе лично. Вполне вероятно, что это была лишь её проекция, а квартиру ты поджёг сам, согласно её установкам.

— Убийца — пятнадцатилетняя девчонка… — Мечтательно и почти влюблённо проговаривает Игорь, глядя в потолок. — Прости, Клаэс, но теперь она — мой герой, а не твой брат. И что же База собирается делать, если это, конечно, не секрет, а?

— Ждать, пока убийца допустит ошибку и раскроет себя.

— Отличный план. Надеюсь, она успеет убить как можно больше твоих приятелей. Скажи, Клаэс, ты внимательно слушал, что рассказывал папуля? Не представлял ли ты себя на месте одного из участников тех событий? Например, частичку маленькой жизни могли бы взять у тебя, подселили бы её маленькой девочке, а вашего общего получившегося ребёночка заперли бы в клетке до конца его дней. А? Что бы ты чувствовал? Ты всё ещё считаешь Иеронима Григорьевича Штольберга хорошим?

Клаэс переводи взгляд на мужчину. Лицо и взгляд его непроницаемы. Он тоже внимательно смотрит на Андера в ожидании вердикта.

— Да. — Отвечает Клаэс.