1. НАСЛЕДСТВО. / БРЕМЯ НАСЛЕДИЯ / Темникова Алиса
 

1. НАСЛЕДСТВО.

0.00
 
1. НАСЛЕДСТВО.

1. НАСЛЕДСТВО.

Клаэс добирается до назначенного места примерно за полчаса, на тот момент не наступило даже семи часов утра, а офис открывается в десять. Он долго бродит возле крыльца, затем приседает на ступеньки. Привалившись плечом к чугунным поручням, Андер незаметно для самого себя задремал, а проснулся от того, что некто толкал его в колено тростью. Стало совсем светло, улицу заполонили спешащие по своим делам пешеходы и автомобили.

— Андреев, ты ли это?

Перед Клаэсом стоит мужчина в длинном тёмно-сером плаще нараспашку и чёрных солнцезащитных очках, он невысокого роста, широкоплеч и довольно крепкого телосложения, не смотря на очевидный пенсионный возраст. Редкие седые волосы его взъерошены ветром, нижняя часть лица густо покрыта щетиной. В одной руке мужчина держит пластиковый стаканчик с кофе и сигарету, а во второй — трость. Сонный Клаэс хмурится в недоумении.

— Емельян Валерьевич?

— Так точно.

Емельян Валерьевич Мечников прежде был участковым, в юрисдикции которого находился район, где проживали Клаэс и Нэми. После выхода на пенсию он пренебрёг возможностью наслаждаться заслуженным покоем и основал частное детективное агентство. Клаэс знал об этом, потому что несколько раз заставал Емельяна у них в гостях, но не из-за жалоб соседей на Нэми, а будто для того, чтобы дружески пообщаться с ним. Иногда он непринуждённо болтал и с Клаэсом, но тот к детективу относился несколько напряжённо, чувствуя себя в такие моменты, как на допросе, даже если речь шла о погоде или открытии новой пекарни по соседству. Когда Нэми умер — Мечников был единственным, кто некоторое время продолжал собственное расследование с целью доказать, что это не самоубийство. Так говорил доктор Василевский на похоронах, Клаэс лишь сейчас об этом вспомнил.

Чуть приспустив очки на кончик носа, Мечников с брезгливым пренебрежением осматривает Клаэса. Вид его, и в самом деле, оставляет желать лучшего. Одежду он не менял, кажется, пару недель. Брюки покрыты въевшимися разводами, коленки грязные, одна из них разодрана. Аналогичным образом выглядит и толстовка под потрёпанной джинсовкой. Давно немытые волосы слипшимися прядями скрывают часть лица.

— Паршиво выглядишь.

— Знаю. Угостите сигаретой?

— Ты же, вроде, не куришь.

— Начал случайно.

Мечников медлит, словно всерьёз задумавшись, стоит ли тратить на Клаэса сигареты, но в итоге всё же зажимает клюшку под локтем, лезет в карман плаща, достаёт помятую пачку и кидает её Андеру. Он на удивление ловко ловит её, одну сигарету сразу суёт в рот и прикуривает. Недолго сомневаясь, вторую Клаэс про запас пихает за ухо. Он даже встаёт, чтобы культурным образом вернуть почти целую пачку владельцу, но тот пренебрежительно отмахивается.

— Оставь себе. Так какого чёрта ты тут спишь? Ещё и в таком виде…

— Дело.

— Какое ещё дело, Андреев? — Усмехается Емельян. — Иди-ка ты домой и возвращай себе человеческий облик, а то я позабочусь о том, чтобы на тебя списали пару штук каких-нибудь мелких хулиганств и привлекли к общественным работам. Хоть чем-то полезным занят будешь. Я ведь знаю, что ты месяц уже не просыхаешь.

— Откуда?

— Работа у меня такая — всё знать. — Емельян смотрит на наручные часы и делает глоток кофе, непроизвольно поморщившись так, будто в напитке присутствует отнюдь не малый градус. — Некогда мне с тобой трепаться. Понял, что я сказал? Расцени это, как предупреждение.

— А который час?

— Без пятнадцати десять. Я зайду к тебе на днях. Собственно, я уже раза четыре заходил, но тебя, непутёвого, где-то носило. Надо кое-что обсудить. Не прощаюсь.

Клаэс провожает детектива удручённым взглядом, после потягивается, разминая кости, и зевает. Офис юристов должен вот-вот открыться. Клаэс вновь бродит взад-вперёд у крыльца. Вскоре рядом паркуется автомобиль и из него грациозно выходит миловидная женщина в деловом костюме. Увидев Клаэса, она настораживается.

— Я, наверное, вас жду. — Сообщает Клаэс, преградив ей дорогу.

— Что значит «наверное»? — Подозрительно переспрашивает женщина, и вид её делается таким, словно она с минуты на минуту готова достать газовый баллончик и использовать его в качестве самообороны.

— Вы здесь работаете?

— Да. Что тебе нужно?

И тут вдруг Клаэса переклинивает. За время ожидания он не взял на себя труд продумать вступительное обоснование своего визита.

«Мой мёртвый брат оставил мне тайное послание с замысловатыми подсказками, которое привело меня к вам», — вот всё, что он мог сказать, но стоило подобрать другие, более вразумительные слова.

— Мой брат недавно умер, перед этим передав мне вашу визитку. Он оставил мне завещание. Кхм… Наверное.

Женщина вроде бы немного заинтересовывается.

— Как тебя зовут?

— Коля Андреев.

— Андреев, да? Я не могу дозвониться до тебя больше месяца.

— Телефон сломался.

— Что ж. Давай пройдём внутрь.

Завещание Нэми и в самом деле оставил. Найденный ключ предназначался для банковской ячейки. Помощь юриста требовалась, чтобы переоформить право пользования на Клаэса, как на ближайшего родственника. Не замечая ни толпы людей вокруг, ни бурный поток автомобилей, сигналящих ему, когда он забывал останавливаться и ломился на красный свет, Клаэс устремляется к указанному банку. Он окончательно запутался, не имея ни малейшего представления о том, что Нэми хранил в ячейке. Согласно информации, имеющейся у юриста, он ежемесячно оплачивал услугу на протяжении двух лет, то есть — с момента смерти бабушки. Это также служило существенным поводом для удивления, потому что личные деньги у Нэми водились исключительно редко.

В паре кварталов от банка Клаэс вдруг ловит на себе чей-то взгляд и останавливается. Ощущение это почти тактильно, как если бы ему в затылок прилетел снежок или мелкий камушек. Клаэс настороженно оглядывается по сторонам, но не замечает никого, кто смотрел бы на него, а затем прямо перед его носом плавно опускается чёрное воронье пёрышко. Птиц вокруг много, они сидят на деревьях, на карнизах, топчутся по бордюрам. И все взирают прямо на Клаэса. При иных обстоятельствах он не обратил бы на них внимания, но теперь ему показалось, что вороны нарочно слетаются к нему подобно моли на фонарь. Они буквально окружили его, но остаются на расстоянии нескольких метров. Поёжившись, он принимает решение, что рассудок его успел значительно пострадать, потому не следует усугублять ситуацию, придавая значение неуместной тревожности, и продолжает путь.

Внутри банка все косятся на Клаэса с откровенным возмущением, в очереди к окошку для консультации люди стараются держаться от него подальше, охранники не сводят взгляд. Дело разрешается не быстро. Клаэс предоставляет все необходимые документы, затем девушка по ту сторону прозрачной перегородки долго стучит пальцами по клавиатуре компьютера, сверяя информацию. После этого служащий банка сопровождает Клаэса в просторный зал, отведённый под вереницы ячеек. От волнения и нетерпения у Андера потеют ладони, по этой причине ключ едва не выскальзывает из пальцев, когда наступает заветный момент открытия замка.

Внутри оказывается довольно ветхого вида картонная коробка без опознавательных знаков размером с обувную. Клаэс моргает пару раз, пытаясь согнать с себя оцепенение, а в следующую секунду резко хватает коробку и крепко прижимает её к груди, будто у той внезапно могут вырасти крылья, а затем она вспорхнёт вверх и улетит. Клаэс уточняет, может ли вскрыть её дома и получает согласие. Далее следует процедура закрытия аренды ячейки, Клаэс путается в мыслях и несколько раз допускает нелепые ошибки в заполнении необходимых бланков. Должно быть, в тот момент он более всего походит на наркомана, претерпевающего ломку. Сотрудники перешёптывались, поглядывая на него с укором.

Буквально выбежав на улицу, Клаэс устремляется в сторону дома.

— Коля!

Он лицом к лицу сталкивается с доктором Василевским. Сергей Витальевич едва успевает подхватить налетевшего на него в беспамятстве Клаэса за плечи, чтобы тот не упал. Доктор поражён и обрадован встрече, а Клаэс смотрит на него с недоумением, будто не видел Сергея настолько давно, что забыл, как он выглядит, и теперь не узнаёт.

— Как ты? Всё в порядке? Я не могу ни дозвониться до тебя, ни достучаться. Ты появляешься дома? Где ты был? В деревне?

Сергей говорит без намёка на претензию, он искренне взволнован. Осмотрев Колю более пристально, доктор едва уловимо меняется в лице. От младшего Андреева будто бы одна полупрозрачная тень осталась. Исключительно неопрятный внешний вид также резонирует с прежним обликом Коли. Он нервным движением пятится назад. Уже вторая незапланированная встреча за последние несколько часов вынуждает Клаэса пожалеть о том, что он покинул своё жилище. Андер прекрасно относится к доброму доктору и знает, что тот был бы рад помочь ему, но в данный момент Клаэса заботит лишь содержимое коробки, которую он ещё крепче прижимает к груди.

— Я тороплюсь, извините.

— Постой хотя бы минутку, — почти умоляюще просит Сергей и преграждает Клаэсу дорогу, когда тот пытается обойти его стороной. — Что с тобой происходит? Мы с Адли беспокоимся за тебя.

— Да всё нормально. Мне, правда, пора. Давайте как-нибудь в другой раз.

— Ты завтра будешь дома? Я хотел бы зайти ненадолго.

— Ага, — отвечает Клаэс уже на ходу, почти бегом удаляясь от оставшегося смотреть ему в след доктора.

Сергей не бежит за ним и не пытается остановить, пусть сам того и хотел бы. Он понимает, что чрезмерная навязчивость только усугубит положение.

Доктору Василевскому тридцать семь лет. Он всегда безупречно выбрит, причёсан, свеж и хорош собой. Одет утончённо, дорого и со вкусом, обладает неправдоподобной благовоспитанностью и учтивостью. Десять лет назад Сергей поступил на интернатуру в психиатрическую клинику на окраине города, теперь же занимает должность заведующего врача-психиатра в одном из отделений, собирает анамнез болезней, разрабатывает план обследования, ставит диагнозы и назначает лечение. И своей профессии доктор Василевский предан всей душой, он продолжил бы заниматься этим даже в том случае, если бы ему перестали платить. Сергей полностью посвятил себя изучению устройства многогранного человеческого сознания и сбоям в его работе. Он уверен в том, что трудится на благо всего человечества, и что с каждым годом психиатрия развивается. Большинство людей склонно полагать, что доктора в подобных заведениях способны лишь пичкать пациентов препаратами, которые делают их равнодушными к внешним раздражителям, безопасными для самих себя и для общества. Но Сергей искренне верит, что если усердно трудиться, то в конечном итоге возможно помочь даже самому тяжёлому пациенту.

Если бы он уделял больше внимания личной жизни, а не работе, то сейчас, возможно, не был бы одинок. Сергей был женат, мечтал о ребёнке, но его супруга, как выяснилось, в тайне принимала противозачаточные препараты и неоднократно изменяла ему. Развод прошёл тихо и без скандалов, благодаря мягкому характеру Сергея. Тогда работа окончательно поглотила всё его свободное время. Единственный человек, с которым он сейчас общается вне стен больницы — это Аделаида, его пятнадцатилетняя племянница. Родителей давно нет в живых. С родной старшей сестрой и её мужем отношения сугубо символические ввиду отсутствия общих тем для разговоров и заключаются в поздравлениях друг друга с днём рождения в электронном формате.

С Наумом Андреевым доктор Василевский познакомился именно благодаря Адли. Инцидент произошёл четыре года назад. В один из морозных зимних дней девочка вместе с одноклассниками по обыкновению гуляла после уроков. Дети тайком пробрались в старую заброшенную школу. В процессе игры в прятки Адли провалилась в подвал. При падении она ударилась головой и потеряла сознание, друзья искали и звали её, но девочка не слышала их. В итоге одноклассники просто разошлись по домам, решив, что Адли убежала раньше них, испугавшись историй про якобы водящихся там призраков, и никому ничего не рассказали, потому что за игры в опасном месте непременно получили бы выговор. Когда к вечеру дочь так и не вернулась домой, родители подняли панику, начали обзванивать всех знакомых, пытаясь узнать, с кем именно гуляла Адли, а она тем временем уже умерла бы от переохлаждения. Но раньше, чем это успело произойти, её нашёл Наум и доставил в больницу. Тратить время на поиски её родителей не пришлось, так как Наум сам продиктовал их имена и личные телефонные номера.

Всё разрешилось благополучно. Состояние ребёнка вскоре стабилизировалось. Доктор Василевский нашёл спасителя своей племянницы спустя два дня после случившегося. Дежурный узнал Наума, потому что он когда-то мыл в больнице полы, но отозвался о нём крайне нелестным образом. Позже на вопрос Сергея, откуда Наум узнал телефоны, тот ответил, что девочка сама назвала цифры, но Адли не помнила, чтобы приходила в себя. Ещё больше интересовала причина, которая тем вечером привела спасителя в подвал заброшенной школы. Когда доктор Василевский спросил его и об этом — Андреев сказал, что собирает пустые бутылки, а в том месте их оставляют много.

С тех пор Сергей чувствует себя в неоплатном долгу перед Наумом. Так вышло, что им даже удалось почти подружиться. Когда он впервые появился в жилище Андреевых, чтобы отблагодарить, то непреднамеренно задержался на несколько часов. Поначалу Наум повёл себя, мягко говоря, не вполне гостеприимно, а затем вдруг раздобрился и велел Коле сделать доктору чай. Как-то само собой завязался разговор на тему работы Василевского, а поговорить о ней он очень любил. Первая «психиатрическая клиника» была основана, предположительно, в середине четырнадцатого века, но предназначалась не для лечения, а сугубо для изоляции «пациентов». Организация их жизненного пространства была крайне примитивна: для ограничения передвижений использовались цепи и наручники, в качестве наказания или усмирения применяли плети и палки. Дни и ночи безумцев проходили в одиночных камерах, куда не проникал ни солнечный свет, ни свежий воздух, а пол был устлан гнилой соломой. Их содержали в антисанитарии и голоде, а по праздникам за умеренную плату допускали посетителей, жаждущих поиздеваться над душевнобольными людьми. Лишь пять столетий спустя с узников сняли цепи, ослабили тюремный режим и занялись изучением отклонений. Их больше не приковывали к койкам на чрезмерно длительные сроки, как это делалось ранее для удобства персонала, в эксплуатацию вошёл более гуманный метод стеснения — смирительные рубашки. Сергей говорил, что даже тогда пациентов ужасно мучали, используя приспособления, которые современному человеку показались бы пыточным инвентарём. Популярность приобрела методика изгнания болезни при содействии ужаса: применялись жгучие втираний, раскалённое железо и погружение в ледяную воду. Терапии сменяли друг друга, и каких только зверств не натерпелись несчастные подопытные. Например, уже в относительно цивилизованном обществе девятнадцатого века всё ещё практиковался метод лечения женской истерии путём удаления матки. А своеобразной кульминацией развития психиатрии стало изобретение лоботомии. Несмотря на то, что после данной процедуры люди становились «овощами», её объявили грандиозным научным достижением. Сейчас, разумеется, к этому уже не прибегают. После Сергей начал расхваливать свою больницу, повествуя о том, как хорошо теперь живётся пациентам, о них заботятся, содержат в комфорте и всячески стараются облегчить их страдания. Но вскоре гордость сменилась унынием, доктор Василевский каялся, что не может вылечить всех, и очень сильно горевал по этому поводу.

Затем тема перешла на злободневную сводку повсеместно творящихся ужасов. Новорожденный младенец найден задушенным в мусорном контейнере, подросток зарезал собственную бабушку и обокрал её, найдена четвёртая жертва маньяка-насильника — о подобного рода происшествиях едва ли не каждый день сообщают в телевизионных новостях и социальных сетях, это интересует Сергея в первую очередь как доктора. Он сказал, что жаждет найти причину, по которой люди теряют рассудок и решаются на столь чудовищные преступления. В здоровом обществе такого быть не должно.

«А где оно, это здоровое общество? Даже если ты пока ещё никого не покалечил и не отправил на тот свет — это не доказательство твоей адекватности. Здорового человека от психа отличает только осознание уголовной ответственности. И это всё, что останавливает. Ты даже не представляешь, какое омерзительное безумие творится в головах большинства людей, которые ходят по улицам, улыбаются и кажутся нормальными. Лучше бы тебе никогда и не знать об этом. Многие твои дурачки в пижамках гораздо безобиднее и здоровее», — говорил Наум.

Коля в их беседе не участвовал, но доктор заметил, с каким недоумением он периодически косился то на гостя, то на своего брата. Причина стала ясна потом, когда Сергей понял, что Наум далеко не с каждым шёл на контакт. Когда он устроил его в больницу, то стал свидетелем неоднократных наездов Андреева на сотрудников. Он на всех огрызался и оскорблял без причины, а когда Василевский интересовался, чем конкретно не угодил ему тот или иной человек, то Наум отвечал, что вот этот «редкостная мразь», а тот — «вообще наглухо больной ублюдок». Обоснований своим словам он не приводил, да и как мог бы, учитывая, что с большинством из жертв нападок вообще не был знаком.

Наум Андреев не отличался добродушием, но Сергею, тем не менее, нравилось общаться с ним. Иногда он оценивал его с профессиональной точки зрения, пытался анализировать поведение и ставил предположительные диагнозы, но это лишь по привычке. Прежде всего, для одинокого доктора Наум был другом.

Теперь Сергей считает, что должен спасти Колю, как Наум однажды спас Адли. Ведь у последнего из Андреевых совсем никого не осталось. Да, ему уже двадцать семь, он далеко не ребёнок, который, к тому же, прежде не давал поводов усомниться в своей самостоятельности, но это не значит, что ему не нужна поддержка. Сергей всегда был исключительно сердобольным и умел глубоко сопереживать. Будь он верующим, то непременно ходил бы в церковь и часами молился за каждую страдающую в этом мире душу. Вместо этого доктор Василевский регулярно поддерживает финансово несколько благотворительных фондов и не может пройти мимо ни одного человека, просящего милостыню на улицах.

Когда Коля скрывается из вида за поворотом на перекрёстке, Сергей печально вздыхает, поправляя очки, и решает, что завтра хоть целый день просидит у подъезда, но Андреева точно дождётся.

 

***

 

Добравшись до квартиры, Клаэс даже не разувается в прихожей. Он устремляется на кухню, садится за обеденный стол, сдвигает накопившийся мусор на одну сторону и на освободившееся пространство с трепетом опускает коробку. Затаив дыхание, Клаэс открывает её и некоторое время в ошеломлённом ступоре смотрит внутрь. Там стопка тетрадей разной толщины, оттенка и степени ветхости. Большая их часть выглядят настолько древними, что кажется, будто они вполне способны рассыпаться в прах от малейшего прикосновения. Некоторые гораздо новее, Клаэс и сам писал в точно таких же, когда делал вместе с бабушкой уроки. Он решает начать ознакомление с самой старой. Замасленные, тёмно-жёлтые страницы совсем тоненькие, часто встречаются чернильные кляксы и следы от капель воска. Текст, очевидно, был нанесён пером при свечах. Исходя из общего состояния тетради, складывается впечатление, что ей не меньше пары сотен лет. Поначалу Клаэс не может определить язык из-за специфики почерка, но вскоре узнаёт латынь. Кроме него встречаются и руны, и совсем странные символы, не похожие ни на одну существующую письменность. Тот почерк, который был в самом начале, вскоре сменяется другим, за ним следует новый, кардинально отличающийся от предыдущей манеры и так далее. Записи не идут сплошным текстом, они кажутся обрывочными заметками, одни длиннее, другие короче. Во второй тетради дела обстоят так же, Клаэс понимает лишь редкие, отдельно взятые слова, но от этого толка никакого нет. Бабушка пыталась обучить его этому языку, но Клаэсу он никак не давался, и Ида в итоге сдалась. В последних, самых новых тетрадях, в которых писали уже ручками, Клаэс узнаёт её хорошо изученный подчерк. А после следуют совсем неразборчивые каракули Нэми. Он, видимо, не особенно напрягался, потому что оставил после себя всего пару строк. Клаэс проводит по ним кончиками пальцев и сосредоточенно хмурится, усердно пытаясь возродить в памяти скудные знания этого языка, но тщетно. На протяжении часа он снова и снова перелистывает каждую тетрадь, надеясь, что записи магическим образом станут понятны ему.

Вдруг внимание привлекает страница, целиком исписанная крупными руническими знаками, она едва ли не в самом начале древнейшей из тетрадей. Вместе с ней Клаэс выходит в прихожую, ногой отодвигает грязный коврик и сверяет показавшиеся знакомыми символы с теми, что выцарапаны на полу. Один в один. Появляется совершенно безумная мысль, что тетради содержат собрание заклинаний, которые передавались и дополнялись не одним поколением. Бабушка передала эту реликвию Нэми, а он всё это время хранил тетради в банковской ячейке, потому как знал, что если спрячет их где-нибудь в квартире, то Клаэс рано или поздно непременно их найдёт во время уборки. И лишь после своей смерти он удостоил брата чести посвятить его в семейное наследие. Наверное, «так надо». Вот только зачем же… Если уж Нэми не хотел делиться с ним секретами, то мог и в могилу их с собой забрать, если бы не было весомой причины именно сейчас открыть их.

Отложив тетради, Клаэс в раздумьях несколько раз обходит квартиру, открывает окна, чтобы проветрить, наконец, помещение, выпивает три подряд кружки кофе, но в итоге всё равно засыпает прямо за кухонным столом. Когда он открывает глаза и снова видит тетради, то даже немного удивляется, потому что весь вчерашний день кажется странным и смутным сном. Тело затекло от долгого нахождения в неудобной позе. Первые движения не скоординированы, Клаэс удручённо морщится и трёт поясницу. Собравшись с силами, он отмывает, наконец, гору посуду в раковине, разбирает грязную одежду в ванной, принимает душ и даже готовит яичницу. Одну тарелку Клаэс ставит перед собой, вторую — напротив. Подобным образом всегда поступал Нэми, чтобы на предназначенную для второй персоны порцию набежали крысы. Ест Клаэс неохотно, без аппетита и не чувствуя вкуса, в отличие от своих шустрых питомцев. Затем Андер вновь возвращается к тетрадям, отвлекаясь лишь на то, чтобы отыскать в пепельнице не до конца докуренные бычки. Несколько раз кто-то стучит в дверь. Наверняка, это детектив или доктор наведались с обещанным визитом, но Клаэс ни с кем не готов коммуницировать в данный момент.

На свежую голову думается лучше, удаётся понимать не только отдельно взятые слова, но и целые фразы. Клаэс сосредоточивается на послании, оставленном Нэми. Оно содержит описание предназначения того самого мышиного черепка, который брат носил в ухе. Дословно перевести не удаётся, но суть заключается в том, что человек волен выбрать любое животное и установить с ним связь на ментальном уровне, которая позволила бы то ли управлять конкретным представителем фауны, то ли вообще превращаться в него. Половину приходилось додумывать, потому что Клаэс даже не все буквы латинского алфавита помнит. Смахивало на абсурд. Но, тем не менее, Клаэс поднимается и идёт за крысиным черепком. Он бережно сдувает с серёжки частицы пыли и внимательно осматривает, а потом идёт в ванную, к зеркалу. Ещё не успевшие зарасти дырки в его ушах остались с подросткового периода. Клаэс смотрит на своё мрачное лицо в отражении и думает, что медленно, но верно начинает сходить с ума, раз воспринял всерьёз подобную чушь. Даша долго смеялась бы. Хорошо, что сейчас её нет рядом. Закрыв глаза, Клаэс начинает думать о крысах, об их хаотичном передвижение по квартире, о том, будто он и сам крыса. Его фантазия оказывается настолько богатой, что скоро явно начинает ощущаться наличие хвоста, как ощущаются руки и ноги, вот только вместо них сейчас лапки. Клаэс становится совсем крошечным. Отдалённым эхом до слуха доносится цокот коготков, но с каждой секундой приближается, пока Андер не осознаёт, что сам же и издаёт этот звук. Он быстро перебирает лапками и видит собственные усики, но инициатива передвижения ему не принадлежит. Клаэс бежит всё дальше, петляя узкими проходами меж стен и не понимая, куда направляется. Вдруг тьма расступается, и перед глазами предстаёт светлая чистая кухня, точно такой же планировки, как в его квартире. Клаэс всё видит огромным — огромные стены под сводом потолка, будто небесного купола, огромные ящики антресоли, огромный сосед-самогонщик, обедающий перед огромным телевизором за огромным столом. Крыса принюхивается и шустро мчится к примитивной мышеловке, на которой его ждёт аппетитный кусочек засохшего сыра. Но нет, нельзя же! Клаэс ясно осознаёт опасность, но не может заставить себя сменить направление. Стоит зубкам вонзиться в приманку, как срабатывает механизм, и оглушает треск собственных ломающихся костей.

Клаэса передёргивает, словно от разряда током. Он хватается за края раковины, чтобы сохранить равновесие, сгибается пополам и часто моргает, перед глазами пляшут искорки. Дыхание перехватило, защемило в груди, на лбу выступил пот, наверное, нечто подобное из себя представляет предынфарктное состояние. Клаэс кое-как выпрямляется, смотрит в зеркало и испытывает ещё больший шок, чем несколько мгновений назад перед моментом своей смерти в мышеловке. Белки его глаз стали абсолютно чёрными, как крысиные глазки-бусинки. Клаэс зажмуривается и начинает в панике растирать их кулаками, потом вновь опирается о раковину и подаётся вперёд, ближе к зеркалу. Глаза вернули привычный человеческий вид. Клаэс потрясённо пялится на себя ещё пару минут, затем включает холодную воду и тщательно умывается. Теперь у него ещё и галлюцинации, просто превосходно. Наверное, настало время нанести визит доктору Василевскому. Подобно бессознательной сомнамбуле Клаэс отправляется к соседу. Жующий самогонщик явно недоволен тем, что его оторвали от трапезы. Одет он точно так же, как в видении. Мужчина сперва немного приоткрывает дверь, затем вновь закрывает её, удалившись на пару минут, а возвращается уже с пластиковой полторашкой.

— Нет, мне сейчас не надо, спасибо. У меня вопрос… эм… у вас стоят мышеловки?

— Ну, стоят. Эти твари табуном из подвала лезут. Вот только что огроменная гадина попалась.

Клаэс с отсутствующим видом разворачивается, идёт обратно к себе и вновь сосредотачивается на тетрадях. Крысы забираются на его колени, лазают по плечам, щекоча усами шею, и топчутся по листам на столе, пару раз норовя даже откусить кусочек бумаги.

— Кыш, — раздражённо шипит на них Клаэс. — Эй, Нэми же вы слушались. Теперь я ваш хозяин.

Клаэс неверно растолковал записи. В само животное превратиться никак нельзя, а вот временно перенести своё сознание в его шкуру — запросто. Но вот каким именно образом контролировать это состояние — Андер так и не разобрал. И всё равно ерунда какая-то. Требовалось в срочном порядке раздобыть словарь, в личных имеющихся познаниях латыни Клаэс окончательно разуверился. Следовало внимательнее относиться к бабушкиным урокам. Просто на тот момент Клаэс не понимал, зачем ему учить язык, на котором никто больше не говорит, а бабушка улыбалась и отвечала: «Никогда не знаешь, что в жизни пригодится». Нэми в этом плане был прилежнее, он вообще никогда не перечил бабушке и делал всё, как она велела.

Вдруг раздаётся стук в окно. Клаэс вздрагивает, едва на месте не подпрыгнув, и поднимает голову. Там, за стеклом на карнизе, сидит крупная ворона и таращится на него. Андер напрягается. Он вновь ощущает то тревожное чувство пристального наблюдения, которое испытал вчера на улице под взглядами пернатых. Его будто бы заперли в комнате для допросов и смотрят на него через стекло, а он видит в нём лишь собственное отражение. Клаэс осторожно поднимается и подходит к окну, но ворона расправляет крылья и улетает. Он остаётся стоять на месте, всматриваясь в вечерний сумрак, и ворона возвращается, с разгона врезается в стекло, а потом ещё раз и ещё. Птица истерично бьётся о прозрачную преграду и истошно каркает. Перья летят по сторонам, кажется, что по стеклу вот-вот пойдут трещины. Поражённый Клаэс отступает назад, в некотором ужасе наблюдая за взбесившейся птицей. Это продолжается ещё пару минут, после чего ворона, разбив себе голову, безжизненно падает на карниз.

 

  • В конце все будет хорошо. / Морозов Алексей
  • Афоризм 082. О Жизни. / Фурсин Олег
  • Герцог / Фантасмагория
  • Хитрый авангард / ЧУГУННАЯ ЛИРА / Птицелов Фрагорийский
  • то, что нельзя было брать / Прозаические зарисовки / Аделина Мирт
  • Глава 3 / Привет / Rosenrot1
  • Подарки феи / Махавкин. Анатолий Анатольевич.
  • Афоризм 071. Об ошибке. / Фурсин Олег
  • Александру Соловьёву, художнику-иллюстратору / Собеседник Б.
  • Инвалид звезды / Блокбастер Андрей
  • Япония / Великолепная Ярослава

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль