ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ, глава IV

Глава IV

Переделав все дела, Юрий в семь находился в непосредственной близости от набережной. Погода была самая, что ни на есть подходящая: на ясном небе еще довольно ярко светило клонящееся к горизонту солнце, а мягкий ветерок еле ощутимыми потоками приятно освежал лицо. Переговорив по телефону с Каюмовым и узнав, что он тоже уже подъезжает к месту встречи, Юрий в ожидании пристроился на стоявшую неподалеку скамейку. Закинув лодыжку правой ноги на колено левой, он вытянул одну руку вдоль спинки скамьи и принялся ненавязчиво наблюдать за происходящим вокруг.

Компания Каюмова была для Юрия превосходным вариантом, чтобы произвести впечатление на девушек. Завязина, который имел внушительный вид совсем взрослого мужчины, лет далеко за сорок, он в качестве союзника в деле покорения женщин даже не рассматривал; Рукомоев давно уже стал ему неприятен; Легков во время общения мог оттягивать одеяло на себя, преуменьшая его роль; достаточно неплохой кандидатурой являлся Ринат, с которым у них было много схожего, как в стиле общения, так и в поведении, и который к тому же мог всегда подстраховать, если беседа вдруг заходила в тупик; но именно Каюмов был наилучшим напарником: немногословный, сдержанный в эмоциях, серьезный, он позволял Юрию со свойственной тому живостью, словоохотливостью и юмором блистать на своем фоне. Обо всем этом Юрий ни разу в жизни даже не задумывался, но когда днем перед ним встал вопрос, кого позвать с собой, то он без малейших колебаний в первую очередь позвонил именно Каюмову, потому что на уровне подсознания прекрасно понимал — с ним у него было больше всего шансов на успешное завершение сегодняшнего мероприятия.

Совсем скоро у обочины припарковался старенький малолитражный трехдверный автомобильчик, окрашенный в ярко-красный цвет, вроде тех, что развозят пиццу по города, к которому, поднявшись со скамейки, направился Юрий. Из машины вышел среднего роста крепко сложенный мужчина в туфлях, джинсах и легкой кофте, поверх которой была одета черная кожаная куртка, по фасону напоминающая пиджак. Темно-русые волосы его были аккуратно подстрижены, а щеки и подбородок покрывала короткая, но густая трехдневная щетина. Лицо у мужчины было плотное, широкое, с высоким и ровным лбом, основательной нижней челюстью, но отнюдь не грубыми чертами: тонким прямым носом и округлыми скулами. Выразительные светлые глаза его имели очень необычный зеленовато-серый цвет, а на левой щеке возле носа виднелся в пару сантиметров длинной старый уже порядком поблекший шрам с двумя точками от некогда наложенных швов с каждой его стороны. Мужчина держался прямо, с достоинством, движения его были неспешными, плавными и выверенными, а лицо выражало собранность и сдержанность — видно было, что он привык постоянно контролировать как свое тело, так и эмоции.

— Привет! — воскликнул Юрий при виде старого товарища.

— Привет, — тепло улыбнулся Каюмов, пожав протянутую ему руку.

— Поверить не могу, что ты выбрался! — расплывшись в широкой радостной улыбке, с каким-то восторженным оживлением сказал Юрий. — Полгода, наверное, не виделись?

— Да-а-а, Юра, ты же знаешь, сейчас у меня такой период…, — одновременно сожалеющим и оправдывающимся тоном ответил Каюмов, оборвав речь многозначительным покачиванием головы.

— Но сегодня удачно все совпало. Моя тоже с дочкой к родителям отправилась, так что и у меня квартира свободна… Ну, рассказывай, как дела?.., — поинтересовался Юрий, когда друзья, выйдя на тротуар, двинулись в сторону дороги, с противоположной стороны которой виднелась городская набережная.

Набережная N-ска представляла собой довольно протяженный бульвар в две пешеходные дорожки, которые разделял широкий газон со скошенной декоративной травой и множеством самых разных кустов и деревьев. С одной стороны бульвар был ограничен плотным рядом высоких ровно выстриженных акаций, за которым шла проезжая часть улицы, а с другой — бетонным парапетом, чуть больше метра высотой, уходившим вниз, к реке.

Являясь, пожалуй, самой живописной и ухоженной частью N-ска, набережная была излюбленным местом отдыха горожан. В выходные она наполнялась людьми, которые съезжались сюда со всего города, чтобы прогуляться с семьей или любимым человеком, дать детям возможность вдоволь покататься на роликах, посидеть в кафе на речном понтоне, наслаждаясь шашлыком и пивом, или просто полежать, расположившись прямо на газоне, на выстеленных покрывалах, а порой и вовсе без них. Сегодня же, в четверг, народу было не слишком много, но все — сплошь беззаботная молодежь и студенты, которых нисколечко не смущало то обстоятельство, что завтра был очередной будний день. Великолепный теплый вечер и ясное небо — что же еще требовалось им для веселого времяпрепровождения в компании друзей и знакомых?

Пройдя в самый конец набережной, друзья остановились у парапета, и некоторое время беседовали стоя, просто смотря на реку и высившиеся на другой ее стороне дома.

— В выходные тут как-то с женой на турбазу ездили, — сказал Каюмов, открывая в телефоне папку с фотографиями и протягивая его другу. — Это залив, где жили… Это домик. Отдельный — как положено… Но шумные соседи попались… А так неплохо там все организовано: и для машины специально огороженное место, и мангал тебе пожалуйста, и баня, а хочешь — лодку можешь напрокат взять… Хорошо отдохнули. Рыбы запеченной налопались…

Слушая комментарии Каюмова, Юрий пролистывал фотографии в телефоне: запечатленные на них моменты отдыха товарища не особенно волновали его, но он все равно старался менять снимки не спеша, делая вид, что заинтересован, пока за очередным из них, на котором была сфотографирована решетка с завернутой в фольгу рыбой, не оказалось изображение сидевшего в кресле малыша. Мальчик был месяцев восьми от роду, одетый в рубашечку, шортики и носочки, с по-детски открытым удивленным выражением лица, с еще совсем невнятными, неясно проявившимися чертами, похожий на любого другого ребенка его возраста. Не имея ни малейшего интереса к фотографии сына товарища, Юрий в то же самое время почувствовал, что проявит бестактность, если незамедлительно вернет телефон, выказав тем самым свое полное безразличие к его не так давно появившемуся отпрыску, и потому, улыбнувшись, стал разглядывать снимок. Несколько секунд он смотрел в телефон, испытывая в душе тягостное ощущение неловкости от принужденного характера собственных эмоций, желая только, чтобы друг скорее забрал у него аппарат, избавив тем самым от необходимости проявлять искусственную заинтересованность; но вместо этого Каюмов, проведя пальцем по экрану, открыл следующую фотографию, где было изображено все то же самое, в том же ракурсе, но с чуть более близкого расстояния, так что теперь кроме ребенка в кадре не присутствовало даже деталей интерьера.

— А это наш малыш, — умиленно проговорил Каюмов, вместе с другом разглядывая фотографию.

Юрий продолжал улыбаться, никак не комментируя снимки и вообще ничего не говоря по этому поводу: он знал, что молчание было кратчайшим путем к прекращению неловкого для него момента, который, произнеси он хоть слово насчет увиденного, грозил затянуться. Пролистав еще несколько фотографий, Каюмов, наконец, забрал телефон.

«Что это? — думал про себя Юрий, искоса вглядываясь в друга, пока тот убирал аппарат в карман. — "Наш малыш" сказал он не с оттенком самодовольной гордости или со сдержанной констатацией факта, свойственных в таких случаях мужчинам, а произнес невероятно трогательно, нежно. Неужели Женька действительно испытывает такие сентиментальные чувства к ребенку, которые не у всякой современной матери-то сможешь увидеть?».

Постояв у парапета еще некоторое время, друзья перешли на другую сторону бульвара, на пешеходную дорожку, примыкавшую к проезжей части, и двинулись по ней в обратном направлении. Разговор их не прерывался ни на минуту: каждый с интересом делился накопившимися у него впечатлениями и мыслями. Но оживленно беседуя с товарищем, Юрий вместе с тем не переставал смотреть по сторонам в поисках подходящего варианта начать знакомство, для чего они с Каюмовым собственно и прогуливались сейчас здесь.

Целью Юрия было найти компанию из двух, в крайнем случае трех представительниц противоположного пола. Он скользил взглядом по проходившим мимо и сидевшим на парапете и скамейках девушкам в поисках потенциального варианта, но приемлемых не находил. Расфуфыренных красоток Юрий отметал сразу: он знал, что покорение подобных типов женщин, купающихся в мужском внимании, требовало немалых материальных затрат, что было для него, да и для Каюмова наверняка тоже, довольно накладно. Но еще более существенное значение имело то, что флирт в этом случае грозил растянуться на два-три свидания без какой-либо гарантии успеха, а это представлялось ему совсем неприемлемым — результат должен был быть сегодня, а по нескольку дней обхаживать девушку ради одной ночи с ней он не собирался. В то же время, Юрий не обращал внимания и на совсем уж прискорбные альтернативы, вроде непривлекательных на лицо, потрепанных, зрелых женщин, или тех, что обладали откровенно безобразными фигурами. В отличие от того же Рината, который был падок на все, где только имелось больше шансов, не без оснований рассчитывая в крайнем случае повысить привлекательность партнерши принятием значительного количества горячительных напитков, Юрий не мог позволить себе опуститься ниже определенной планки. Если девушка была откровенно неприятна ему, то он не собирался втягиваться в сомнительное мероприятие только ради пустого факта, еще одной галочки. Да и само соблазнение не приносило ему в таком случае никакого морального удовлетворения: в самом деле, в чем же заключалось покорение, если женщина настолько непривлекательна и так истосковалась по вниманию со стороны представителей противоположного пола, что сама готова броситься в объятия первому встречному мужчине? Девушки, которых искал Юрий, должны были быть милыми, но не шикарными; одеты симпатично, но в тоже самое время просто и непритязательно; по возможности искренние и открытые, без напускной наглости или надменности. Все эти факторы вместе с множеством других Юрий в той или иной мере учитывал сейчас, но эта работа мозга была совершенно скрыта от его сознания. Он продолжал беседовать с другом на самые разные темы, а вся оценка и выбор подходящих для флирта кандидаток происходили у него исключительно на подсознательном уровне, буквально в несколько секунд, пока он переводил взгляд то на одну, то на другую компанию девушек; что называется — интуитивно.

Каюмов, между тем, вовсе не обращал внимания на окружающих женщин, полностью положившись в этом на друга. Начать общение на улице с совершенно незнакомой девушкой было для него непреодолимым препятствием, и сейчас он просто вел беседу с Юрием, зная, что тот при случае сделает все необходимое — и подойдет, и разговорит, и заинтересует. Но самым главным для Каюмова с его ущемленным чувством собственного достоинства являлось то, что при знакомстве он всегда держался в стороне, и если девушки указывали от ворот поворот, то это относилось к Юрию, а не к нему. Товарищ брал на себя всю тяжесть вероятного отказа, не давая ему испытать крайне негативных и обидных для эгоцентрической сущности любого мужчины эмоций от осознания того факта, что тебя проигнорировали и отвергли. И гуляя сейчас с другом по набережной, вместо того, чтобы потягивать с ним пиво в каком-нибудь баре, Каюмов делал это только по одной причине: он надеялся, что тот сможет организовать себе, а заодно и ему, женскую компанию на предстоящий вечер.

Пройдясь в другой конец бульвара, и обозначив таки образом полный круг, друзья развернулись и направились в обратную сторону. В этот момент Каюмова начала тяготить их прогулка: они уже по разу прошлись по каждой из дорожек и сейчас ему почему-то становилось неловко, когда он вновь шел мимо мороженщика, мимо женщины, торгующей семечками и напитками, или когда встречал на скамейках и парапете запомнившихся ему отдыхающих, сидевших на прежних местах и как будто спрашивавших его взглядом: «Что вы бродите здесь туда-сюда?».

— Пойдем до памятника, а потом к машинам, — сказал вдруг Каюмов.

— Почему? — в недоумении уставился на друга Юрий. — Мы и часа тут еще не пробыли.

— Да я думаю, может загнали бы машины на стоянку и посидели лучше где-нибудь? Выпили.

— Успеем посидеть. Давай хотя бы еще круг сделаем, а на обратном пути, если уж никого не встретим, пойдем тогда к машинам.

— Давай, — нехотя согласился Каюмов

По-прежнему без какого-либо результата друзья прогулялись в другой конец набережной и, возвращаясь, уже подходили к памятнику, когда Юрий вдруг нашел, что искал все это время. На одной из множества скамеек, установленных по периметру площади со статуей посредине, сидели две довольно стройные и милые молодые девушки. Одеты они были просто и неприметно: одна в черную кожаную куртку, узкие джинсы и черные туфли; другая была в светло-коричневом пуховичке, короткой юбке, серых теплых колготках, и таких же как у подруги невзрачных туфлях. На скамейке между ними лежал открытый пакетик с фисташками, а в руках каждая держала по только что начатой бутылке пива.

«Вот то, что нужно», — подумал Юрий и, дав знак Каюмову, вместе с другом направился прямиком к девушкам.

— — ------------------------------------------------

Больше интересного тут:

www.youtube.com/channel/UCHmbRKwvEQSfFhtg-3_iu9w