ЧАСТЬ ПЯТАЯ, глава IV

Глава IV

Придя на кухню ровно через десять минут, Юрий увидел сидевшую за столом Ольгу, которая, вооружившись линейкой и карандашом, чертила в тетради геометрические фигуры.

— Ты что за нее рисуешь? — в недоумении обратился он к супруге.

— Саша не может аккуратно.

— Но она должна делать это сама. Какой смысл в задании, если за нее выполняешь его ты? — сказал Юрий, устраиваясь на место поднявшейся из-за стола супруги. — Какие упражнения?

— С тридцать седьмого по сороковое… Саша, — обратилась Ольга к дочке, сидевшей на другом конце стола и смотревшей мультики на своем планшетном компьютере.

— Саша, иди сюда, — видя отсутствие у дочери всякой реакции на слова матери, грозно повторил Юрий.

— Дурацкое имя Саша, — недовольно хмурясь, сказала девочка, пересаживаясь ближе к отцу. — Зачем вы меня так назвали?

— А как бы ты хотела?

— Оля.

— И давай по-нормальному в этот раз, — предупредительно обратилась к супругу Ольга.

— Хорошо.

Оставив мужа с дочкой на кухне, Ольга, не теряя ни минуты, сразу же заторопилась в спальню менять на кроватях постельное белье. Она просила Юрия позаниматься с Сашей от силы в полгода раза три, и никогда попытки эти не заканчивались благополучно. Поначалу, желая закрепить за супругом обязанность разбирать с дочерью хотя бы примеры по математике, Ольга чаще обращалась к нему, но результат неизменно был один — ругань и слезы, и вскоре она почти прекратила просить мужа о помощи, делая это лишь в исключительных случаях, когда заниматься самой не было уже никакой возможности. И сейчас, оставив их вдвоем, заранее предчувствовала она, чем все должно было закончиться, с тревогой в душе приступив к своим домашним хлопотам.

Застелив кровати свежим бельем, а старое загрузив в стиральную машинку, Ольга набрала ведро воды и вернулась в зал, но только взялась протирать мебель, как услышала донесшийся с кухни громкий голос Юрия.

— Ты же говорил мне, что будешь нормально заниматься? — открыв дверь, обратилась она к мужу.

— У нас все нормально. Просто не мешай, мы сами разберемся.

— Давай только без криков… Саша сядь прямо, — добавила Ольга и, закрыв дверь, вышла в зал.

— Так сколько здесь треугольников? — вновь повернулся к дочке Юрий, когда они остались вдвоем.

— Одиннадцать.

— Нет, — раздраженно проговорил он. — Не одиннадцать.

Разбираемое ими упражнение представляло собой рисунок пирамиды, разделенной отрезками на несколько треугольников, которые и следовало сосчитать. Задание это, не требующее вообще никаких дополнительных знаний, а лишь только концентрации внимания, по мнению Юрия, было довольно простым, и он приходил во все более взбудораженное состояние от того, что дочка уже битых десять минут никак не могла справиться с ним, отнимая его время.

— Ладно, давай рассмотрим фигуры по частям, — закрыв линейкой нижнюю часть пирамиды, обратился он к дочери. — Сколько здесь треугольников?

— Пять.

— Покажи их.

— Вот, вот, вот, вот, вот, — пальцем пробежалась по фигурам Саша.

— Правильно, — сказал Юрий. Лицо его чуть прояснилось и он, убрав линейку с нижней части пирамиды, закрыл ею верхнюю. — Теперь сосчитай сколько здесь.

Склонившись над тетрадью, Саша несколько мгновений рассматривала рисунок.

— Пять, — произнесла она.

— Нет.

— Нет-нет, точно! — вдруг пылко подхватила девочка. — Шесть!

— Шесть? — многозначительно переспросил Юрий. Этот ответ тоже был неверным, но поняв, что дочь пытается свести все к бездумному перебору вариантов, в надежде рано или поздно попросту попасть на правильный, он не стал сейчас говорить однозначного «нет».

— Шесть, — утвердительно повторила Саша.

— Точно? Посмотри еще раз, — процедил сквозь зубы Юрий, пытаясь сдержать негодование тому, что дочка, отвечая, теперь уже вовсе не глядела в тетрадь.

— Шесть, — решив, что отец таким образом проверяет ее, резко, недовольно, даже раздраженно сказала Саша, всем своим видом показывая, что она уверена в уже озвученном ею ответе и не понимает его назойливой настойчивости.

Очень похожая на Юрия внешне, Саша в полной мере унаследовала также его эмоциональную, импульсивную натуру. Если она была убеждена в чем-то, то ее поведение носило яркий, бескомпромиссный характер, и в этом она, будучи девочкой, больше походила даже не на отца, а на его сестру — свою тетю. Также как и у Кристины, эмоции Саши отражались в мимике ее лица, в жестах, в интонации речи чрезвычайно живо и происходило это у нее не нарочно, а исключительно в силу врожденной склонности. Привыкшая же делать уроки с мягкой и терпимой матерью, она не пыталась сейчас ни сколько-нибудь серьезно сосредоточиться на задании, ни сдерживаться, ведя себя предельно беспечно и раскованно. И столкнувшись с наглым, даже нахальным тоном дочери, ответившей ему с таким видом, будто это он попусту тратит ее драгоценное время, докучая своими необоснованными придирками, Юрий был взбешен ее поведением.

— Что ты тут из себя выбражаешь?! — возвысив голос, скривился он лицом в грозном и злом выражении. — Прекращай это! Я тебе не мама!.. Не шесть! Давай еще раз. Сколько здесь треугольников?

— Пять, — потупив взор, тихо произнесла Саша, напуганная внезапной гневной реакцией отца.

— Ты вообще понимаешь, что говоришь?! — яростно вытаращился на дочь Юрий. — Я же тебе уже сказал — не пять! Что ты сидишь гадаешь?! Подумай хорошенько!

Совсем поникнув головой, Саша уткнулась в тетрадку, но уже не в состоянии была ни над чем размышлять. Открытая агрессия отца привела ее сознание в полный ступор: смятение и страх завладели девочкой и она, вжав плечи и затаившись всем телом, не моргая уставилась на рисунок, вовсе не видя его.

— Сколько здесь треугольников? — нависая над дочкой, медленно проговорил Юрий. — Сколько здесь треугольников?! — не получив ответа, громко повторил он.

— Шесть, — настороженно повернувшись к отцу, чуть слышно пролепетала Саша. Мышцы ее раскрасневшегося, скорчившегося в страхе личика были напряжены, подбородок и лоб сморщены крупными складками, губы подрагивали, а округлившиеся глаза блестели наворачивающимися слезами.

— Нет! — смотря прямо на дочь, громко сказал Юрий. Глаза его выпучились, ноздри раздулись, на шее выступили крупные толстые жилы. — Где карандаш?!

— Не знаю, — в паническом испуге принялась судорожно оглядывать стол Саша.

— А кто должен знать?! — почувствовав слабость и страх дочери, несознательно все сильнее давил на нее Юрий, распаляясь сладостным ощущением своей власти над ней. — Что ты сидишь?! Ищи его!.. Быстрее!

Услышав эти слова, Саша тут же принялась поднимать и перебирать сваленные на столе тетрадки, а найдя карандаш, немедленно развернулась к отцу, готовая тотчас выполнять дальнейшие его указания.

— Теперь показывай каждый треугольник, — не позволяя дочери опомниться, повелительно сказал Юрий.

— Вот, вот, вот… — принялась быстро тыкать карандашом в рисунок Саша, не отдавая себе ясного отчета в том, что от нее хотел отец, а поглощенная единственным стремлением скорее исполнить его требование.

— Что ты творишь?! — внешней стороной ладони с силой оттолкнул руку дочери Юрий, сделав это так резко, что та вздрогнула и, отпрянув от него, на секунду вся сжалась, зажмурилась. — Обводи по периметру каждый треугольник! И считай! Вслух!

— Раз, д-два, три, — дрожащей рукой спешно обрисовывая фигуры, сквозь подкатившие к горлу рыдания принялась взахлеб считать Саша. — Чет… ты-ыре, пять…, — больше треугольников она не видела, но чувствуя, что должны быть еще, и что отец ждет от нее продолжения, обвела один из ранее уже показанных ею: — Шесть.

— Где шесть?!!! — злобно закричал Юрий. Саша вздрогнула всем телом, слезы брызнули у нее из глаз, и в то же самое мгновение комнату озарило громкое звучное чириканье сидевшей в клетке канарейки. — Ты же уже посчитала этот треугольник раньше!!! Давай с самого начала!..

— Хватит! — раздался рассерженный голос Ольги, которая, с шумом распахнув дверь, быстрым решительным шагом прошла к столу. — Это бесполезно — вы не можете нормально заниматься! Уходи. Дальше буду я.

Не переча супруге, а даже радуясь в душе ее появлению, избавившему его от занятий с дочкой, Юрий тут же уступил ей стул и, отойдя к окну, включил чайник.

— Все, успокаивайся, — сочувственно и вместе с тем твердо обратилась Ольга к еще продолжавшей отрывисто всхлипывать дочери. — Какое задание вы делали?.. Так: «посчитайте количество треугольников на картинке». Давай считать.

— Пусть он у-уйдет, — сказала Саша, отворачиваясь от стоявшего в двух метрах и наблюдавшего за ними отца.

— Юра уйди. Мы будем заниматься.

— Я жду чайник и никуда не пойду.

Поняв, что от мужа не избавиться, Ольга вернулась к математике. Еще несколько минут они разбирали упражнение с треугольниками.

— Саша, будь внимательней, — наконец, раздраженно сказала Ольга, тоже начав терять терпение в тщетных попытках добиться от дочери правильного ответа. — Ну где же одиннадцать?! Тринадцать! Этот ты не посчитала… и вот еще один. Поняла теперь?

— Да, — недовольно ответила Саша, отведя в сторону от матери обиженный насупившийся взгляд, так что было видно — она вовсе не придала значения ее словам, а рада только, что с опостылевшим упражнением покончено.

— Ну как ты не замечаешь, что ничего она не поняла? — с саркастической усмешкой обратился к жене Юрий. — Не она сделала задание, а ты просто объяснила его ей.

— А как ты хотел? — недоумевающе посмотрела на мужа Ольга. — Так и занимаются с детьми: сидишь и объясняешь примеры.

— Но в этом нет смысла. Она ведь тебя даже не услышала. Попроси ее, пусть она покажет сейчас те два треугольника, которые не смогла найти.

Услыхав слова отца, Саша, с интересом наблюдавшая за звонко расщелкивающей зернышки корма канарейкой, резко развернулась к матери и опасливо уставилась на нее.

— И что теперь, вообще уроками не заниматься?! — бросив на дочку короткий взгляд, пылко поинтересовалась Ольга. Прямое заявление Юрия о бессмысленности ее занятий очень задело ее; задело потому, что она почувствовала справедливость высказанного мужем вывода относительно результата только что разобранного ею с Сашей примера.

— Да. Займись делами, а этот лишний час лучше посвяти вечером себе.

— Может тогда и учиться не стоит?

— Я не говорю, что учиться не стоит. Посещать школьные занятия, без всякого сомнения, нужно. Преподающие там учителя — специалисты, профессия которых заключается именно в том, чтобы дать ребенку строго регламентируемый набор навыков и знаний. Это, ни много ни мало, их работа, за которую они получают зарплату. Учить детей — задача учителей, и они обладают для этого как необходимым количеством времени, так и соответствующей квалификацией. Твои же занятия не дают никакого результата, потому что сводятся к простому разжевыванию Саше упражнений, но так как у нее нет ни малейшего желания изучать математику, она пропускает мимо ушей все объяснения. Пока у нее самой не появится интерес к предмету, твои усилия будут бесплодными. Ты просто без толку тратишь свое время.

Ольга хотела возразить мужу, но не могла придумать ничего вразумительного. Наоборот, в глубине души она чувствовала — Юрий в чем-то прав (особенно это ощущение усилилось в ней от понимания того, что Саша действительно вовсе не услышала ее объяснений задачи про треугольники), но взглянуть на вопрос с точки зрения супруга была попросту не в состоянии. Значимость выполнения домашних заданий и то, что родителям необходимо делать уроки с детьми, были очень сильными, глубоко укоренившимися убеждениями Ольги. Они были буквально впечатаны в ее подсознание, и она оказалась неспособна не только принять мнение мужа о бессмысленности ее занятий с дочкой, но даже сколько-нибудь серьезно обдумать его слова. Рассуждения супруга по этому поводу заведомо являлись для Ольги ересью, ахинеей, еще одним странным нелепым умозаключением, коих в последнее время она замечала за ним все больше, и она тут же оттолкнула их от себя. Из всего сказанного мужем, она услышала только, что ее занятия с Сашей напрасны, вовсе не вдумываясь в приводимые им доводы, и это внешне абсурдное, да к тому же еще крайне обидное утверждение родило в ней одну лишь злость на него.

— Иди уже занимайся своими делами, — отмахнувшись от мужа рукой, раздраженно бросила Ольга.

Взяв кружку с заваренным чаем, Юрий вышел с кухни.

— — ------------------------------------------------

Больше интересного тут:

www.youtube.com/channel/UCHmbRKwvEQSfFhtg-3_iu9w