ЧАСТЬ ВТОРАЯ, глава VIII

Глава VIII

Несколько минут Ринат не мог расположиться в кресле, усаживаясь то на одну, то на другую ногу, то упираясь рукой в подлокотник, то откидываясь назад; когда же эмоции немного поутихли, он устремил свой взгляд в ноутбук в попытке отвлечься от обуревавших его мыслей, но отвлечься не получалось. Произошедшая ссора перевернула все с ног на голову. Весь тот семейный уют и привычная атмосфера, в которых покоилось его сознание еще только десять минут назад, были начисто уничтожены, и единственное, чего он жаждал сейчас, это восстановить разрушенное согласие. Всей душой ему хотелось броситься к жене и, сковав ее в объятиях, не отпускать до тех пор, пока она не сдастся, не смягчиться, но он понимал, что этого нельзя было делать, и сдерживал себя.

За долгие годы совместной жизни с супругой процесс примирения после ссор был настолько хорошо отрепетирован Ринатом, что он всегда в таких случаях действовал по накатанной. Он знал, что сразу после конфликта, пока в жене бурлят эмоции, лезть к ней с примирениями бессмысленно и даже вредно делу — это только еще сильнее распалило бы бушевавшую в ней стихию. Единственно-правильным решением в этот момент было отстраниться от супруги, не разговаривать с ней, вовсе не обращать внимания, а, наблюдая со стороны, ждать пока не выдастся удобный случай, и он не видел сейчас никаких причин действовать иначе. Разразившийся конфликт беспокоил и тревожил его, но в том, что он разрешится в самое ближайшее время, Ринат не сомневался. Это был вполне рядовой проступок, как если бы он, гуляя всю ночь с друзьями, проспал и не встретил с утра Вику на вокзале, или отправил ее с детьми к теще, пообещав приехать на следующий день, и не приехал. Ситуация была, конечно, крайне неприятная, но самая что ни на есть обычная.

Спеша отгородиться от мужа, один вид которого бередил ее кровоточащую душевную рану, Вика скрылась за простенком, частично отделявшим кухню от зала, и чтобы только занять себя чем-нибудь принялась убираться на обеденном столе. Поначалу она вся была поглощена бурлившими в ней злостью и негодованием, в полной мере отражавшимися в ее резких порывистых движениях: предметы, которые невозможно было сломать или разбить, с грохотом сгружались ею на подоконник или стоявшие поблизости стулья, переносимая к мойке посуда бряцала и звенела на все лады, а разные коробочки, упаковки и пакеты безо всякого разбора сминались и летели прямо на пол. Когда же стол был освобожден, Вика начисто вытерла его и взялась разбирать вещи на стульях, а затем перешла к шкафам. Постепенно обида и злость на мужа за измену стихали в ней, но внутренне напряжение только усиливалось.

Разразившийся в семье конфликт терзал и беспокоил Вику куда больше, нежели Рината. Для него это был вопрос комфорта, уютного спокойного быта, превосходного регулярного секса; для нее же супруг и семья являлись не больше, не меньше всем, что было в жизни. Мысль о том, что эта ссора может так или иначе разрушить их брак, не проявлялась в сознании Вики явно, но внутри, очень глубоко в душе, на подсознательном уровне, она чувствовала, что возникшие разногласия представляют угрозу их отношениям — угрозу для всего, что у нее было. И когда вспыхнувшее и затмившее собой все на свете негодование по поводу очередной измены мужа стало стихать, душу Вике окутала сильнейшая тревога, вызванная неразрешенным конфликтом между ней и супругом.

Видя, что после ссоры Ринат замкнулся и отстранился от нее, Вика с каждой минутой впадала во все большее отчаяние. Хватаясь то за одно, то за другое дело, она ходила из зала в спальню, затем в ванную за ведром и снова в зал. Она по-прежнему перемещалась по квартире быстрым тяжелым и шумным шагом, двигалась стремительно, хлопая дверьми, гремя ведром, стульями, дверцами шкафов, но сейчас во всех этих на первый взгляд преисполненных прежней яростью и агрессией действиях просматривался их нарочный характер, будто они были вызваны теперь не только и даже не столько бурлившей в ней злостью, сколько желанием обратить на себя внимание. Вика уже не избегала мужа за простенком, а, как бы между прочим, то и дело выходила из-за него, следовала в другие комнаты, все чаще появляясь в той части зала, где сидел супруг, и раз даже прошла мимо, чтобы выкурить сигарету на балконе. Она терзалась в беспокойстве, которое рождало в ней полная отстраненность мужа, и всячески старалась вызвать на себя его внимание, но Ринат, видя в каком душевном волнении пребывала супруга, продолжал вовсе не замечать ее.

В квартире за полных полчаса никто не проронил ни слова: напряжение Вики нарастало, но заговорить с Ринатом, пусть даже опять обрушившись на него в негодовании, она не могла. Первой пойти на контакт означало проявить слабость, всецелую свою зависимость, выказать, что примирение для нее, понесшей обиду, важнее, чем обидчику-мужу, и это останавливало ее. Появляясь в зале, она старалась даже не глядеть в сторону Рината — он сам должен был пойти на сближение, иначе было нельзя. Но хотя сознание Вики оставалось все также сосредоточено на измене супруга, душа ее жаждала только примирения и, не находя его, трепетала и металась в груди. Молчание и замкнутость мужа, его полное безразличие к возникшей ситуации, к ней самой, ввергли ее в совершеннейшее смятение.

Закончив со шкафом, Вика устроилась возле раковины, чтобы вымыть скопившуюся в ней посуду, но вдруг увидела среди горы грязных тарелок, ложек и кружек пластиковые игрушки дочки, представлявшие собой разную кухонную утварь, которые та, несмотря на замечания матери, периодически сгружала в мойку.

— Даша, сколько раз я тебе говорила не ложить свою посуду в общую раковину? — гневно обратилась к дочке Вика, с отвращением доставая из полной воды салатницы маленькую пластиковую кастрюльку, всю заляпанную майонезом и кусочками пищи. — Сколько раз?! Одно по одному… Нет, мне это надоело. Я всю твою посуду выкидываю! — отправив кастрюльку в мусорное ведро, громко и решительно сказала она.

Услышав это, Даша вдруг в одно мгновение вся покраснела, скуксилась, скривилась лицом от лобика и до подбородка в каком-то отчаянном всеобъемлющем животном страхе и с криком «не-е-е-ет!» спрыгнула с дивана и подбежала к матери.

— Да! Вот так! Всё в мусорку! — вылавливая предмет за предметом, продолжала Вика отправлять игрушечную посуду в ведро, несознательно стремясь словами усилить боль, которую она причиняла дочери своими действиями.

Не смея доставать игрушки из ведра, Даша стояла рядом, замерев всем телом и не зная, что делать, подняв кулачки со сжатыми добела пальчиками к подбородку и сотрясаясь мелкой истерической дрожью, полными безграничного ужаса глазами наблюдала за матерью, не в состоянии даже плакать, а только судорожно проговаривая скривившимся в беспомощной гримасе ртом: «Моя… посу-у-удка!».

— Ну что ты творишь?! — упреком раздался голос вышедшего из-за перегородки Рината.

Не обращаясь больше к жене ни словом, ни взглядом, он с возмущенно-негодующим выражением в лице подошел к мусорному ведру и, присев около него на корточки, прямо возле дочери, в ногах у супруги, принялся вытаскивать из него игрушки.

При прочих обстоятельствах Ринат занял бы в отношении жены куда более строгую позицию и ни за что не стал бы сам доставать выброшенные игрушки, а заставил бы ее сделать это. Но сейчас он и не думал проявлять свою власть главы семейства: намного важнее для него было изобразить покорность и смирение перед гневом супруги. Ему нужно было подыграть жене, дать ей утолить свое уязвленное самолюбие, которое, растравляя ее, противостояло примирению, что он и делал. Ринат не осознавал, как именно его действия влияли на Вику, но по опыту знал, что проявив покорность — смягчит жену. Знал он также и то, что если супруга в запале совершала какой-либо неблагоразумный поступок, то нужно было молчаливым укором указать на ее неправоту, сформировав в ней, таким образом, чувство вины; если же при этом удавалось заручиться поддержкой маленького союзника — дочки или сына, и вместе выказать несогласие с вдруг проснувшейся тиранией матери — это был уже залог самого скорейшего примирения. Обо всем этом он не задумывался прямо, но на уровне подсознания прекрасно понимал, какая великолепная возможность уладить конфликт с супругой представилась сейчас ему, и точно знал, как нужно действовать.

При этом Ринат вовсе не замечал, что нападки Вики на детей во время их ссор стали происходить чаще: истерзанная тревогой и беспокойством жена в порыве разрешить конфликт с супругом несознательно все охотнее вымещала злобу на детях, потому что в глубине души знала — после этого муж пойдет на примирение.

— Ну, успокойся. Вот твои игрушки. Целые, — вытаскивая из ведра пластиковую посудку, утешал Ринат дочку, которая теперь лишь тихо отрывисто всхлипывала, смотря на отца робкой подрагивающей улыбкой, пробивающейся сквозь еще не сошедший с лица испуг.

— Конечно! Игрушки он достает. Добрый папа! — выпалила Вика в негодовании. — А то, что семья уже почти год живет на коробках, тебя не волнует?! Да с чего бы тебе волноваться, если ты домой только ночевать приезжаешь, и то через день.

— Не переживай так. Сейчас мы все вымоем, и будут как новые, — не обращая внимания на нападки жены, с теплой улыбкой на лице обратился к дочери Ринат, раскапывая подтухший, раскисший, неприятно липнущий к рукам мусор в поиске провалившихся на самое дно игрушек.

— Посмотри, как мы живем! — не унималась Вика, сверху вниз смотря на сидевшего у ее ног и ковыряющегося в мусорном ведре мужа. — Мне губку с моющим средством некуда поставить. Это разве кухня?! Полгода прошу розетки сделать!

— Ну, вроде бы все достали, — улыбнулся Ринат дочке. — Пойдем теперь мыть?

Смотря на отца широко раскрытыми блестящими от слез глазами, Даша молча кивнула и последовала за ним в ванную. Вымыв игрушки, они вернулись в зал, где Ринат усадил дочку на диван и, попросив больше не кидать свою посудку в раковину, чтобы мама не ругалась, вновь расположился в кресле. Он был в предвкушении примирения. В последний раз негодование Вики уже не относилось к измене, а касалось обычных их бытовых проблем, и это был еще один верный знак, что она готова простить его. Оставалось только дождаться подходящего момента.

— — ------------------------------------------------

Больше интересного тут:

www.youtube.com/channel/UCHmbRKwvEQSfFhtg-3_iu9w