Рубиновый предел (18+)

2 номинация — сказка для взрослых 18+

Ты нашел это послание, мой славный друг! Я рад!

Не спеши выбрасывать скромную пачку пожелтевших страниц, исписанных мелким почерком! Отнесись благосклонно к моему скромному труду.

Это в Рубиновом пределе каждое письменное слово, чтобы получить право быть написанным, проходит строгий отбор: точно взвешивается на весах мудрости, чисто моется в чернильницах грамотности, долго томится в ожидании портного — острого пера, чтобы приодеться в изысканные наряды каллиграфии и, наконец, явиться миру во всем блеске.

Я родилсяне в Рубиновом пределе. О чем сожалел потом неоднократно. До того дня, когда я увидел кровать, жизнь моя, коммивояжера по продаже «не помню чего» протекала невзрачно. Самыми яркими событиями были пропажа моего багажа три года назад и пьянка со случайным попутчиком, после которой я отдыхал в больнице месяц.

Да-да, я был путешественником и продавцом в принудительном порядке. Сказать, что я не любил свое дело, ничего не сказать. Кому-то дано выносить ад дешевых гостиниц, муки бессонницы на вонючих и разбитых матрасах, кому-то легко проглотить фаст-фуд и выпить несколько чашек прогорклого кофе. Не мне. Я страдал с самого начала своей коммерческой деятельности. Да и удача смотрела на меня косо.

Но в тот зимний день я продал все, что взял с собой. Я был на взводе, потому как облегчил и чемодан, и голову, и кишечник в придорожном кафе.

Я увидел ее в витрине магазина «Атрибуты старинного уюта». Ноги сами внесли меня по ступенькам, руки легко открыли тяжелую дверь. Звякнул колокольчик.

— Ну, вот и вы! — радостно крикнул из-за стойки низкорослый продавец в зеленом сюртучке и подбежал ко мне. — За кроваткой пришли?

— Откуда вы знаете? — удивился я.

— Вижу, не можете взгляд оторвать от нее. Советую. Редкая вещь!

Это была резная кровать в стиле Людовика Четырнадцатого. Я видел такое в книгах по интерьеру, которые любила моя мать.

— Она, наверное, очень дорогая?

— Отнюдь, мой друг! Для вас я сделаю огромную скидку. Но вы только приглядитесь к ней!

Тут было на что посмотреть. Беспокойная пышная резьба украшала и спинки и царгу. Ножки — в виде лап, опирающихся на сферы. В изголовье были встроены два бронзовых подсвечника. В комплект входил упругий матрас и чудесное пуховое одеяло. Это было такое чудо, что мое тело заныло в предвкушении невыразимого покоя.

— Хорошо, — согласился я, с трудом удерживая видимость невозмутимого покупателя. — Я беру.

— Доставка за наш счет! — улыбнулся еще шире хозяин магазина. — И желаю вам приятных снов!

Спустя час четверо молчаливых грузчика едва затолкали мое приобретение по лестнице на третий этаж. Мадам Настурция из квартиры слева выползла на площадку и громко прокомментировала происходящее:

— Собираешься жениться, Адам? Ты знаешь, я не потерплю никакого непристойного шума.

— Глядя на вас, мадам Амелия, я не женюсь никогда!

Грузчики хмыкнули и боком втянули кровать в проем двери.

Она заняла все пространство моей однокомнатной квартиры.Места не хватало, ее поставили посередине. Когда грузчики ушли, я не стал дожидаться вечера. Достал из комода простыни и перетащил с кушетки подушку. Я надел свою единственную пижаму, с рисунком из человеческих черепов. Когда я купил эту пижаму, мне казалось, я стал сильнее. Если бы у меня была женщина, она бы оценила неформальностьрисунка.

Я забрался на кровать как на гору и словно провалился в облака.

Ты не поверишь, мой друг! Заснул я так быстро, словно передо мной захлопнули дверь.

— Как думаешь, он жив? — услышал я в тумане сна тревожное стрекотание над ухом.

— Думаю, да. Дышит же. — Второй голосок был ниже по тембру и спокойнее.

— Может, его ткнуть шпилькой?

Я затаил дыхание. Остатки сна улетучились мгновенно.

— Дорогая, ему будет больно и он обидится.

Мысленно я перебрал возможные способы попадания чужаков ко мне в дом. Точно! Не закрыл дверь на ключ.

— Мы не можем ждать, пока он належит себе бока всласть! Его надо разбудить! Возьми кочергу.

«Кочергу?! У меня нет камина!» — подумал я.

— Хорошо. Давай попробуем.

В этот самый миг раздался ужасающий грохот. Через комнату пронеслась такая ударная волна, что меня выдернуло из кровати, как пробку из бутылки. Я ударился спиной о стену и съехал на пол.

С трудом разлепив веки, я разглядел в легкой взвеси пыли, поднятой взрывом, чужую комнатку с моей кроваткой посередине, двух держащихся за кровать человечков и чересчур роскошную обстановку: балдахин цвета бордо, алые обои с золотым тиснением, камин в виде морды улыбающегося дракона.

— За что? — заорал я во весь голос, приготовившись к новой атаке.

Человечки приблизились ко мне, мелко перебирая маленькими ножками. Я плотнее прижался к стене. Вдруг они кусаются.

— Дорогой друг! — начал человечек с низким голоском. — Приветствуем вас в Рубиновом пределе!

— Хорошее название для отеля, в котором убивают постояльцев! — Я был уверен, что проснулся в гостинице, но не мог вспомнить, что пил накануне.

— Я не знаю, что такое «отель», но прибыли вы весьма кстати.

— Прибыл? Шмякнулся! И очень больно!

— Я вам все объясню. Давайте познакомимся! Позавтракаем!

— Пожалуй, мне сейчас не до еды.Объясните, что здесь происходит?

— Дорогой друг! Перед вами Дэрин фон Грир, скромный кастелян Спального Флигеля в замке невозможно прекраснойАнгелики, повелительницы Рубинового предела, Любимой сестры Его Величества непревзойденного в мудрости Короля Лусейдера Шестого, повелителя Сапфировых земель и …

— Остановитесь, — взмолился я. — Ответьте, это ведь не лечебное учреждение для тронувшихся умом?

— Верх бестактности, — сказала нахмуренная подружка кастеляна. — Называть мир, которого толком не видел, дурдомом. Люди такие грубые!

— Вы тоже не отличаетесь учтивостью, мадам, — разозлился я на миниатюрную куколку в золотистых кудряшках.

— Леди Эльветта, — поспешил пояснить кастелян. — Моя дочь.

— Прошу прощения, — сказал я, с трудом встав с пола. Теперь я смог оценить рост хозяев: оба мне по пояс. Я поправил фланелевую рубашку пижамы и подтянул штаны. В случае чего отобьюсь от этих лилипутов без труда.

— Вы убийца? — спросила Эльветта.

— С чего вы взяли?! — удивился я, но, поймав взгляд девушки, разглядывающей картинки на пижаме, сказал: — Это всего лишь… такой узор.

— Люди, подбирая одежду, думают? — продолжила вредная дочь кастеляна.

— Редко. Почему вы говорите обо мне и людях, как о странных существах? А вы-то кто?

Фон Грир взял меня за руку и торжественно подвел к задернутому тяжелыми портьерами окну. В уголке рядом лежали сметенные в кучку осколки стекла. «Взрывы были и до меня», догадался я.

Эльветта раздвинула полосы бархатной ткани. Это был выход на балкон. Створки без стекол были распахнуты. Я шагнул на площадку, выложенную плиткой с причудливым орнаментом, и ослеп…

Нет, я все видел, но был так потрясен красотой открывшегося передо мной пейзажа, что на секунду ослеп.

Под небесным куполом неба, золотистого как локоны Эльветты, располагалась уходящая вдаль долина, с двух сторон ограждаемая полупрозрачными горами красного, бордового, карминного цветов. С уступов гор серебристыми потоками струилось множество водопадов, в центре долины сливающихся в одно вытянутое озеро. Бесчисленное множество островков, покрытых пышной зеленью, с видневшимися среди деревьев крышами и башенками миниатюрныхусадеб, с легкими ажурными мостиками между частями суши, превращали это озеро в щемящую картину рая, в который хотела попасть моя душа с самого детства.

Между горами и островами, между отдельными скалами и высокими башнями в пространстве была натянута поблескивающая серебром паутина. Не в одной плоскости, как, скажем, в углу в сарае, а во всех направлениях. Словно трудились тысячи пауков, не обращая внимания друг на друга, ткали свои невесомые гобелены, сплетая их другс другом под разными углами.

Этот сказочный мир был наполнен жизнью.

По паутине в разных направлениях сновали маленькие человечки, скользя по тонким нитям, как канатоходцы. Стеклянные шарики с какими-то грузами, словно капельки росы, то скатывались вниз, то поднимались вверх.

Все это сияло, поблескивало, шевелилось и звенело колокольчиками.

Я бы стоял долго с открытым ртом и растопыренными глазами, если бы за спиной снова не грохнуло, и волной несущегося воздуха меня бы не перекинуло через парапет. Тут я зажмурился, ожидая удара о землю. Но нечто заботливо мягкое поймало меня в полете.

Я осмелел и открыл глаза. Словно пойманная муха, раскинув руки и ноги, лежал я в гамаке из паутины. И не подпрыгнул, когда рядом на нити приземлились фон Грир и его дочь. Только закачался, словно на ленивой волне от проходящей моторной лодки.

— Надеюсь, вы не очень расстроены? — учтиво продолжил кастелян.

— Слабо сказано. Я уверен в своей смерти.

— Нет, нет! Вы живы, — ловко ступая по нитям, приблизился фон Грир. Я заметил, что у него и дочки особые ботиночки на ногах. — Вы гость Рубинового предела. Не по своей воле, я понимаю. Но мы очень надеемся на вашу помощь!

Спустя несколько минут, держась за нити, как альпинисты за трос, спустились с балкона четверо дюжих молодца. Как же они были похожи на грузчиков! И, надо сказать, оказались моего роста.«Ага, подумал я, тут не только лилипуты!» Они молча закутали меня в паутину, как в банное полотенце, и, ловко прыгая с нити на нить, перенесли меня к другому балкону. Значительно более широкому. Развороченные невидимой силой остатки створок выхода на площадку висели совершенно неподобающе.

Эльветта потянула за какую-то нить на мнеи липкие путы спали на пол. Фон Грир потянул меня в помещение.

Это был огромный зал с купольным сводом. В центре стояла огромная кровать. Представь, если бы из небольшого катера вытряхнуть все содержимое, снять такелаж и убрать палубные надстройки, внутрь положить матрас величиной в два бильярдных стола, может быть тогда, ты поймешь величину этого сооружения. К краям кровати были приставлены лестницы, на которых суетились человечки.

Вокруг кровати, на некотором расстоянии от нее, располагались шкафы и комоды, припертые для устойчивости толстыми бревнами.

В кровати лежал и ныл трубно гигантский малыш.

Я охнул. Все присутствующие в зале повернулись к нам. Фон Грир поклонился, Эльветта сделала реверанс.

— Ты — человек? Ты из мира существ, пользующихся железом? — спросила высокая женщина в диадеме с рубинами. Она и несколько разодетых персон приблизились ко мне. Все они были на голову выше меня.

— Видимо, да, — сказал я как можно более учтиво.

— Значит, ты из мира, где легко дают обещания и никогда не выполняют их? Где легко лгут и с трудом говорят правду?

Я смутился и обернулся к фон Гриру. Он, потупив очи, только сообщил:

— Их сиятельство, леди Ангелика, желает получить ответы.

— Ваше сиятельство! — обреченно начал я. — Не надо меня скармливать этому … ребенку.

Но тут ребенок замолк и все бросились прятаться, кто за шкафы, кто за комоды. Эльветта утянула меня за лежащий на боку стол.

Ребенок чихнул с такой силой, что с купола посыпалась штукатурка, несколько лестниц упало, два шкафа разлетелись в щепки, несколько человек оказались откинуты к стенам и теперь лежали без движения.

Одна Ангелика как стояла, так и осталась стоять на своем месте. Мы, отряхиваясь и отплевываясь от пыли, приблизились к ней.

— Ничего лучшего, видимо, нет, — сказала Ангелика. — Объясните человеку суть нашего горя.

Она вздохнула и, повернувшись к нам спиной, направилась к ноющему гигантскому ребенку.

— Кровать, которой вы воспользовались, не есть единственный способ прибытия в Рубиновый предел, — рассказывал фон Грир, ведя меня по коридорам и лестницам. — Но наиболее эффективный. Был еще сундук, но его пришлось уничтожить, потому что человек, обнаруживший переход, пользовался им не по назначению. Он набирал здесь рубины и пытался перетаскивать их к вам, обратно.

— А с ребенком-то что случилось?

— Дело было в столице, когда наш мудрый король Лусейдер Шестой объявил Праздник без повода. Из Алмазного предела прибыл досточтимый лорд Туллиан и решил угостить всех Снежными сладостями. В то числе и малыша, не задумавшись о последствиях…

— Так он простудился! — догадался я.

— У нас никогда такого не было. Мы поняли, что дело не ладно, когда все двери и окнауже были выбиты. Главный лекарь до сих пор лежит у себя в покоях с травмой головы. — Грир остановился перед обитой железом дверью. — И с каждым днем малыш чихает все с большей силой.

— К сожалению, я не смогу помочь! Я не врач!

Фон Грир толкнул дверь, и мы вошли, я сразу понял, в библиотеку.

— Никто не заставляет вас делать лекарства. Мы сделаем все сами. Вы должны принести главную составляющую.

— Какую?

— Вы должны нам сказать!

Вдалеке раздался грохот. Книги на полках затрепетали. Из туманной глубины библиотеки вышел согбенный человечек.

— Архивариус Винклер, покажите гостю фолиант!

Архивариус широко улыбнулся и исчез в темноте.

— Скажите, фон Грир, почему здесь все разного роста: вы такой маленький, а ребенок такой здоровый?

— Он сейчас не совсем здоровый. Но вы правы, я должен объяснить. Рост в нашем мире напрямую зависит от осознания своей важности и глубины самооценки.

— Значит, этот ребенок весьма избалован.

— Он просто еще не в состоянии оценить самого себя. Да, леди Ангелика очень любит своего сына. Но, позвольте, она обладает всеми средствами и достаточным пространством, чтобы не препятствовать росту значимости своего дитяти.

— И в минуту недомогания такой ребенок может уничтожить собственный дом.

— Вы нам поможете вылечить его. Мы нашли в анналах описание удивительного целительного чуда из вашего мира.

— И что это? Аспирин? Горчичник? — спросил я, глядя как вновь появившийся архивариус раскладывает на небольшом столике здоровенную книгу.

— Все это я не знаю, — пожал плечами фон Грир. — В этой книге есть следующие слова.

«Есть в мире людском, что закрыт был для нас,

Чудесное древо для бездны лекарств.

То древо — единственное на земле,

Что не умирает навстречу зиме.

Оно не теряет покров никогда,

И в цвете одном остается всегда.

То древо, как воин, иглою грозит,

Любую болячку смертельно разит.

Искрятся янтарные капли смолы.

Хворобу любую прогонят они».

— Знаешь ли ты такое дерево? — спросила Эльветта, неведомо, когда появившаяся в библиотеке. Она подросла и была мне по плечо.

— Кто ж его не знает! Это ёлка.

— Оно растет в тех краях, в которых ты живешь?

— Ну, не на каждом углу, но растет…

— Немедленно доставь его сюда! — умоляя, сказал фон Грир.

— Я с удовольствием, но…

Тут младенец снова чихнул.

— Я отправляюсь с тобой, кстати, — сказала Эльветта. — Леди Ангелика тебе не доверяет.

Через полчаса мы вдвоем лежали на кровати в комнате с алыми обоями. Я не мог уснуть. Золотистые кудряшки Эльветты пахли цветами и ванилью. Она злилась. Фон Грир терпеливо ждал.

— Знаешь, — сказал я, — в моем мире нет ничего интересного.

— А древо, которое ты называешь ёлкой?

— О, да! Раз в году мы наряжаем его, совершенно не понимая зачем.

— Может быть, вы просто забыли о его великой силе…

— Может быть…

Далее идут разрозненные страницы рукописи.

***

Я проснулся толком только на лестнице в доме, в котором жил в реальности.

— Так вот для кого покупалась эта замшелая тахта! — радостно сообщила мадам Настурция, бдительно отслеживая любое движение на площадке.

— Заткнись, старая дура, — крикнула Эльветта. Я удивленно воззрился на нее. — Я прочитала руководство для посетителей твоего мира, — пожала плечами девушка.

***

Пурга швыряла снегом нам в лица, но мы упорно тянули елку к дороге. Оставалось немного. Скольких трудов нам стоило прикрутить дерево к багажнику! Замерзшие пальцы не слушались. Как мы это сделали, ума не приложу!

***

Мадам Настурция бранилась на лестнице во весь голос, а мы с Эльветтой и елью лежали на резной кровати, уставшие до жути, но чрезвычайно довольные.

***

Пир во дворце Ангелики продолжался до утра.Король Лусейдер объявил Праздник Побежденной Хворобы. Я танцевал с Эльветтой. Кстати, фон Грир подрос.

***

Я дописываю эти строчки в волшебную ночь Нового Года. Положу эти записки под подушку. Я знаю — сегодня, когда в комнате пахнет еловой хвоей, когда к пальцам прилипла смола, а имбирный пряник в пакете из пергаментной бумаги еще свеж и нежен, я, завернувшись в одеяло, точно (в этот раз абсолютно точно!) снова отправлюсь в Рубиновый предел. Потому что я «вояжер» и мне надо жениться.