Наследник (6+)

Дома пахло ёлкой и мандаринами, а ещё — уличным морозом и снегом. Они только что ввалились в квартиру дружной смеющейся толпой, стянули тяжёлые куртки. Мама с папой ушли заваривать чай, а дед уселся возле ёлки вместе с внуками.

— Дедушка Фрос, расскажи сказку! — один из малышей требовательно дернул его за рукав.

— Ты обещал, помнишь? Ну, пожалуйста! — присоединился второй.

— И какую же сказку вы хотите?

— Расскажи что-нибудь про зиму и Новый год — ты же знаешь такую?

— Эх, каких я только ни знаю сказок! И про зиму, и про лето, да хоть про муху и таракана или настенные часы! Но хотите про Новый год — будет такая.

Фрос усмехнулся в бороду и, словно в предвкушении чего-то интересного, потёр руки...

— Год из года с приближением зимы и новогодних праздников по всему свету начинались приготовления. Все искали подарки друзьям и родственникам, готовили вкусности и украшали ёлки. Семьи собирались вместе, поздравляли друг друга и развешивали по дому разноцветные фонарики. Но только далеко-далеко, на Северном Полюсе, царила настоящая суета. Дед Мороз, старик-волшебник, приносящий вам подарки под ёлку каждую новогоднюю ночь, и его помощники спешили закончить приготовления к кануну праздника.

Гномы в красных колпаках и зелёных жилетах, эльфы с непроницаемо-серьёзными лицами и страшные йети с добрыми глазами — они все доделывали игрушки, с любовью раскрашивая деревянных матрёшек, укрепляя в электропоездах механизмы, прилаживая плюшевым медведям глаза. Снегурочка, внучка волшебника, подбадривала их, улыбалась ласково и светло, хотя в душе привычно сидела тревога — а вдруг не успеют, и не будет у ребят праздника? Но и радость затаилась в тревоге, ведь она была предвестником детских улыбок и смеха.

Оставался последний бессонный вечер и считанные часы до вылета. Почти все уже освободились, только пара гномов возилась ещё с оленёнком из фетра, которого очень хотел получить один мальчишка. И вот в зале, полном рабочих столов, появился Дед Мороз. На нём была обычная для новогодней ночи шуба, расшитая серебром и отороченная мехом, в руке — посох. Лицо казалось очень бледным, словно замёрзшим, а на ресницах и гладко расчёсанной белой бороде блестели снежинки. Вид дедушки встревожил Снегурочку, но она решила не расстраивать собравшихся и лишь ободряюще сжала его руку.

Дед Мороз заговорил почти как всегда, громко, но спокойно — лишь Снегурочка заметила в голосе слабость и усталость. Похоже, сегодня дедушке особенно нужна была её помощь. Он поздравил всех с наступающим праздником и пригласил эльфов подать угощение — волшебный напиток, пить который можно было только в канун новогодней ночи.

Начались поздравления, зазвучали смех, звон бокалов и гулкие удары кружек, а Дед Мороз, выпив залпом, отошел к саням. Снегурочка поспешила за ним.

— Дедушка, ты выглядишь усталым. Сможешь ли развести подарки сегодня?

— Конечно, внученька! Всегда мог и сегодня справлюсь. — Он улыбнулся и потрепал Снегурочку по щеке. — Садись, пора уж отправляться.

Их провожали дружно и шумно, всей гурьбой. Олени разогнались и взлетели в тёмное, ещё без единой звезды небо, помчали вперёд. И началась очередная, немного безумная, но счастливо-пьянящая ночь.

Крыши, двери, окна — некоторые знакомые, а некоторые только после ремонта, совершенно чужие. Спящие дети, кутающиеся в одеяла, сладко причмокивающие и улыбающиеся. Ёлки — большие и маленькие, живые и искусственные, природно-зелёные и сверкающе-синие из мишуры. Около многих из них стояли стакан с молоком и кекс — даже Снегурочка не знала, откуда пошла традиция оставлять Деду Морозу угощение, но тот, похоже, искренне ему радовался. Яркие украшения: гирлянды, шарики, свечи — под утро, когда в санях осталось лишь несколько подарков, от них уже начало рябить в глазах.

Снегурочка озабоченно поглядывала на дедушку, но в глазах его виделся прежний огонёк и интерес, и она больше не беспокоилась. Наверное, заветная ночь и любимое дело прогнали печаль.

Занимался рассвет, когда сани остановились около дома Деда Мороза. Необычайная тишина царила вокруг — не свистел как вечером ветер, эльфы неслышно подбежали к оленям и так же тихо снимали упряжь. И снег не скрипел под ногами дедушки, так легко он ушел в дом. Снегурочка юркнула следом.

Глаза слипались от усталости, а голова немного кружилась от счастья и удовольствия, поэтому Снегурочка сразу же скинула шубу и залезла в кровать — отдыхать, набираться сил перед новым рабочим годом. Сколько детей родится в следующие месяцы, скольких они на следующий год порадуют первыми подарками!

В полудрёме Снегурочка почувствовала, что дедушка ласково погладил её по голове, поцеловал в щёку — нежную кожу кольнуло. Приоткрыв глаз, она заметила, как он отошел к окну, по привычке поглаживая бороду, и задумчиво остановился. Снегурочка несколько раз быстро моргнула, борясь со сном, но держать глаза открытыми уже не получалось.

Она проснулась через несколько часов. Дедушки на соседней кровати не было, и Снегурочка отправилась его искать — хотелось обсудить полёт и справиться о здоровье. Вот только за пределами комнаты царили хаос и беспорядок: выла на весь дом сигнализация, которая включалась только в крайних случаях, бегали мимо эльфы и гномы, переругиваясь на разных языках.

Снегурочка остановила гнома Лауса. Он был обычно строгим, собранным и немного грубым, но сейчас казался совершенно потерянным.

— Лаус, что случилось?

— Ты только не волнуйся, Снегурочка, — гном кашлянул в кулак, — но Дед Мороз пропал сегодня утром, и никто не может его найти.

— Дедушка Фрос, как же так? — спросил расстроенный малыш. — Дед Мороз не мог исчезнуть бесследно! Эльфы и гномы со своими волшебными силами должны были найти его по подсказкам!

— Конечно! Для них это совсем не сложно! — Фрос рассмеялся, сажая внука себе на колени. — Вот только сколько ни искали они все вместе и по дому, и по округе, сколько ни пытались дозваться Деда Мороза, он так и не появился. За спиной Снегурочки поговаривали, что исчез он из-за неверия или старости, но непременно должен был оставить наследника. И вот уже год бродит она по миру — по лесам и городам — и ищет дедушку, ведь без него и праздник под угрозой. Деда Мороза или его назначенного наследника.

Год спустя.

Зима щедро украсила лес: рассыпала по веткам елей серебристые бусины, укрыла землю мягким и пушистым снегом, а в воздухе протянула тонкие нити искр. От них пахло холодом и пощипывало щёки. Солнце выглядывало из-за верхушек деревьев и путалось в их паутине, рассыпалось лучами по земле и седой щетине. Фрос шел медленно, хитро щурясь и внимательно оглядываясь вокруг.

Ёлки стояли одна пышнее другой — глаза разбегались. Но не было той, особой, самой лучшей и красивой, самой нарядной и праздничной. А он искал именно такую. Дома, в сторожке, остались конверт и письмо, никак не выходившее из головы — дочь собиралась приехать с детьми и мужем на Новый год к нему в гости. Целый год он их не видел! И как же соскучился!

Всё было готово к празднику. Он выстругал из дерева две машинки, обработал их наждачной бумагой, чтобы малыши не засадили заноз, и, выкрасив красным, покрыл лаком. Заказал Савелию из города муки и сгущёнки для праздничного стола, разноцветных фонариков. До блеска вычистил дом и даже разгрёб от снега широкую дорожку около крыльца. Не хватало только изумрудной красавицы.

От вчерашней беготни болели ноги, но на душе светло как в детстве. Фрос шел и радовался солнцу, снегу, наступающему празднику. Поднималась внутри былая лихость: хотелось помчать за снежинками и с разбегу прыгнуть в сугроб, а потом сбивать с шапки комья снега и стирать со щёк талую воду. Но тело, тяжёлое и огрубевшее, не позволяло. Скорей бы приехали внуки! С ними он повеселился бы на славу!

Вдруг поднялся ветер. Он мгновенно разошелся, подхватил пушистый снег и с силой закружил его, бросил в лицо — от подобий торнадо стало не видно тропинки. Как в тумане далеко-далеко виднелись зелёные верхушки елей — ветер гнул их то туда, то сюда, разрывая тонкие кружева праздничных нарядов, разбивая хрусталики украшений. Фрос замер, прикрыв лицо рукой, и прислушался. Ветер по-разбойничьи свистел в ветках, тихо стонали деревья. Давно в лесу не поднималось такой бури.

Как же дочь и внуки доедут по непогоде? Дороги, небось, занесёт, и они не успеют. И он, верно, ничего не сможет сделать, никак не сможет помочь им, но если все-таки приедут, Фрос должен быть готов. Пока буря не разошлась в полную силу, ему нужно найти ёлку и вернуться, и тогда всё будет хорошо, праздник удастся. Надо только найти ёлку.

Фрос приставил руку ко лбу козырьком и пошел. С трудом различались за пеленой снега очертания елей, но он заметил одну — невысокую, с пышными, как казалось издали, веточками. Она укрылась за спинами двух других, и ветер почти не трепал нежной вершинки. Фрос подошел ближе, ласково коснулся иголок, провел по ветке, собирая оставшийся снег.

— Прости, но сейчас мне очень надо, — сказал он, но только замахнулся топором, услышал тихий, вкрадчивый полузов-полусвист. Фрос огляделся, но вокруг никого не было. Наверное, слова послышались ему в вое метели.

Он снова замахнулся топором и почти было ударил ствол дерева, как вдруг плеча его ласково коснулись. Тело при этом прошило холодом, а по спине пробежали мурашки. Фрос покосился на голубоватые пальцы, сжавшие плечо. На указательном и безымянном были кольца: одно — с квадратной печаткой, а другое — с крупным, сияющим и переливающимся изнутри, камнем. В этом сиянии, казалось, проступали очертания леса и солнца, проглядывавшего сквозь верхушки деревьев, дороги и молоденькой ёлки с пушистыми ветками. Всё, как несколько минут назад, как до метели. Даже снежинки так же лениво падали с прозрачного купола-неба. Кольца показались ему знакомыми, но откуда Фрос не ответил бы.

— Зачем, скажи, ты рубишь эту ёлочку? Маленькую и нежную, которая спряталась за спинами других на время бурана? — твёрдый и строгий, но тихий голос раздался за спиной.

Дед обернулся и тут же отступил. Перед ним стояла девушка в серебристой шубке с белым мехом. У неё был вздернутый нос, и короткие светлые волосы растрёпано торчали из-под шапки.

— Ко мне на Новый год… — Фрос запнулся на этих словах и потер кулаком глаза. — Ко мне на Новый год приезжают внуки, которых я уже давно не видел. Хочу устроить им особый, самый лучший в жизни праздник. Для того и рублю живую ёлочку, хоть и жалко.

— Что ж, хороший праздник для детей — это дело, — кивнула девушка. — Вот только срубить ёлочку я тебе просто так не позволю: выполнишь три моих пожелания — пойдёшь домой с самой красивой ёлкой во всем лесу, а не выполнишь, так пеняй на себя. Согласен?

— Согласен! — Фрос ни секунды не колебался.

— Ну смотри — желания у меня не простые да угодить мне сложно.

И снова закружил буран, взвыла в отчаянии метель. Фрос видел лицо девушки за плотным маревом снежинок — доброе, задумчивое и хмурое, а ещё немного печальное. В уголках глаз и губ залегли морщинки грусти.

— Из снега, ветра и кусочков льда игрушку сделай для ребёнка. Дай жизнь ей волшебством огня и смело положи под ёлку.

Фрос изумлённо взглянул на девушку, но та лишь улыбнулась, наклонив голову, и отступила. Казалось, что и ели, и сосны вокруг тоже разошлись. Вокруг раскинулись сугробы пушистого и немного колкого снега, на некоторых из них образовалась тонкая корка сверкавшего на солнце льда. Низко опустились облака, и ветер, прозрачно-белёсый и пронизывающий до костей, разгулялся не на шутку.

Казалось, Фрос уже видел всё это. В давнем-давнем сне или где-то ещё, но картинка была до боли в глазах знакомой. И руки точно знали и будто помнили, что нужно делать.

Он не успел и подумать, как сгрёб немного снега и слепил снежок размером с ладонь, подкинул его вверх. На снежный шарик тут же налетел ветер и взорвал его на сотни маленьких клочков, и один из них, переливавшийся теперь сталью, бросил прямо к ногам.

В глубине шарика что-то сверкнуло и тут же исчезло, закрывшись тонким слоем инея. Фрос поднял его, несколько секунд подержал на ладони, словно раздумывая, и дыхнул, чтобы разглядеть угасающий внутренний блеск. Вдруг шарик принялся стремительно расти. Он увеличился до размера апельсина и ярко засветился — пришлось даже зажмуриться, так слепило сияние.

Руку немного жгло, но скоро жжение прекратилось, и Фрос открыл глаза. На ладони лежал всё тот же шар, но теперь он стал стеклянным, и внутри него шел снег.

Снежинки мягко светились на солнце, и дед даже на несколько секунд залюбовался ими. Девушка бесшумно приблизилась, провела по шару тонкими, едва не прозрачными пальцами. Фрос даже не заметил, как она коснулась и пальцев его второй руки, ободряюще пожала их. Он поднял взгляд, только почувствовав, что она внимательно и испытующе смотрит на него, словно ждет чего-то.

— Кажется, получилось?

— Что ж, ты молодец!

Снова налетела метель, и в ней растаяли слова девушки. Ветер подхватил Фроса холодными лапами — сердце ухнуло в пятки, а руки судорожно искали, за что уцепиться. Он никогда раньше не лишался твёрдой опоры под ногами и совершенно растерялся.

На глаза легли ладони, и стало ещё страшнее. Фрос потерялся в темноте, которая поглотила зимний лес, метель и девушку, руки и ноги отказались подчиняться. Он часто и прерывисто задышал, в легкие ворвался сладковато-ледяной воздух.

Тут его опустили на землю, рука легла на полированное дерево перил. Его слегка трясло, и сердце до сих пор гулко стучало, но становилось теплее, и паника словно уходила с подступающим жаром. Фрос стоял, зажмурившись, и принюхивался, когда глаза вместо рук закрыла полоса ткани. И голос девушки раздался около уха:

— Оленей призови и накорми, поправь им упряжь. Тогда и в путь сквозь мрак и мглу пустись.

В тепле и покое Фрос расслабился, глубокий вдох привел мысли в порядок. Ему казалось теперь, он даже знал, что делать. И в этом чувстве было столько уверенности, что он решился последовать внутреннему голосу. Пальцы сами собой щёлкнули, а ладонь другой руки звонко шлёпнула по бедру, Фрос тихо присвистнул. Ещё щелчок и тут же, одновременно, шлепок. И ещё, ещё. Несколько раз подряд под тихую мелодию свиста, сплетая звуки в причудливый ритм. Фрос слегка улыбнулся — пусть сейчас он и выглядел глупо, но настроение поднялось и пропало прежнее недоумение.

Вдруг Фрос услышал фырканье, и тут же в ладонь уткнулось что-то тёплое и мокрое. Лента соскользнула с глаз, развязанная чужой рукой, и упала к ногам.

Он увидел оленей: их огромные ветвистые рога, умные и немного печальные глаза и слегка пушистую шкуру. Светлым шарфом охватывала шеи нежно-палевая шерсть, свисала вниз мягкой бахромой.

— Ох! — Фрос выдохнул, не в силах сказать ещё хоть слово.

Какие же большие, могучие и царственные звери были перед ним! Как же страшно даже протянуть к ним руку и погладить по носу, посметь коснуться! Он хотел было, но тут же в нерешительности опустил руку. Девушка легко подтолкнула его вперёд, и олень перед ним покорно склонил голову. Фрос несмело провел пальцами по носу.

Чудилась в этом какая-то сила. Неведомое могущество заполняло изнутри, превращаясь в довольную и открытую улыбку. По-детски хотелось запрыгнуть на спину оленя, взять в руки поводья и припустить: поскакать по снежной долине, вздымая белёсый туман, зажмуриться на солнце и почувствовать под собой надежную тёплую спину. И как же ободряюще, словно позволяя любое ребячество, смотрел на него олень! Не как на врага, но как на друга, которого не стоит бояться.

Фрос подошел сбоку, провел по кожаной упряжи и спине оленя. Он видел в этом приветствие старых друзей — отзываясь на поглаживание, зверь махнул хвостом и наклонил голову. В упряжи оленей было ещё шестеро, и Фрос поприветствовал каждого. Одному поправил сбрую, другого прогладил по умной морде, третьему расчесал пятернёй "шарф". Казалось, он очень хорошо знал этих оленей, узнавал их.

Но удивление ждало его сразу за спинами прекрасных зверей — там стояли огромные сани. Они блестели, словно их совсем недавно перекрасили, а по красному цвету разбегались золотые узоры. На сиденьях лежало одеяло из овечьей шерсти, спереди был золочёный поручень, а сзади — облучок.

Фрос, не веря своим глазам, коснулся поручня, провел по нему рукой от начала до конца. Сани эти походили на сани Деда Мороза, но быть такого не могло — он не верил, что волшебники и волшебницы подпускают людей настолько близко. Но ему очень хотелось присесть и хоть на секунду представить, что волшебство где-то рядом.

И Фрос присел. Осторожно, словно боясь, что оно рассыплется прямо в руках, приподнял край одеяла, залез на сидение, укрыл колени. Девушка села рядом.

— По небу, звёзды рассекая, лети ты к тем, кто ждет тебя, и пусть олени с белой гривой несут вперёд, бубенчиками в тон звеня, — негромко произнесла она последнее пожелание.

Фрос огляделся. До сего момента его не интересовало, куда же он попал — сначала царственные олени, а затем волшебные сани заняли мысли, но теперь, наверное, он должен был как-то взлететь и не знал, что же делать.

Строение походило на огромный сарай, деревянный и пропахший смолой. Лежали вдоль стен охапки сена, под ними проглядывали доски пола. Несколько балок отделяли чердак и покатую крышу, а на широких дверях был задвинут медный засов. Почудилось, что он медленно поехал в сторону, и Фрос протёр глаза, пригляделся снова. Но засов, и правда, уже сдвинулся, а двери открывались сами собой.

Фрос смотрел и не верил себе — столько необычных и волшебных вещей произошло с ним сегодня, но все они не сильно-то и удивляли.

Ему не приходилось раньше ездить на лошадях или, тем паче, на оленях. Живя в глуши, Фрос редко выбирался куда-либо, а если и выбирался, то на машине Савелия, привозившего из города нужные вещи. В буран и непогоду, когда даже машина не могла пройти через сугробы, он оставался в сторожке, а если срочно требовалась помощь, добирался до ближайшей деревни пешком — благо, было недалеко. Фрос робко и осторожно отвязал поводья от поручня, сжал их руками. От страха по спине пробежали мурашки.

Как же это делается? Он попробовал легонько хлестнуть оленей. Они точно встрепенулись от полудремы — подняли головы, направили по ветру носы и медленно пошли к выходу. К горлу подступил страх, руки онемели. Фрос смотрел на рога, покачивавшиеся перед глазами, и происходящее казалось ему сном — каким-то нехорошим, хотя и не опасным. После таких обычно долго преследуют волнение и странное возбуждение в душе.

Фрос судорожно сглотнул. Сани выехали за двери, и в лицо ему со всей силы ударил ветер. Олени поскакали вперёд, навстречу ледяным порывам — щёки точно обожгло холодом. И вдруг они с лёгким толчком оторвались от земли и полетели. Снег закрывал обзор, и Фрос видел лишь хвост ближайшего оленя, а в ушах, оглушая, звенела метель.

Полёт, вопреки ожиданиям, совсем не радовал: настораживала белоснежная пелена перед глазами, и страх не отпускал тела. Фрос зажмурился так, что заболели глаза, и невольно прихлестнул оленей снова. Только одна мысль билась в голове: «Как бы не упасть!»

Несмотря на тулуп с подкладом, он жутко замёрз и теперь даже не хотел шевелиться, чтобы не растерять остатки тепла. Фрос истуканом замер в санях, вцепился в поводья и мысленно принялся умолять бога спасти его. Он жалел теперь, что прогуливал религиозные уроки в школе, что не знал ни одной молитвы и ничем не заслужил, наверное, своего спасения. Ему показалось, что сани накренились, и, набирая скорость, полетели вниз.

Молитва прекратилась, и остался только ужас. Некуда бежать. Некуда деться. Сейчас больше всего хотелось поверить в бога. Только не получалось. Никак. Фрос стал прощаться с жизнью.

Он чувствовал, что земля уже совсем близко, и отсчитывал последние секунды, как вдруг сани снова взмыли вверх и помчались, рассекая туман метели. Стало необычайно легко — спали с рук и ног невидимые оковы, потеплело, и даже воздух вокруг словно посвежел.

«Умер? Или бог правда существует?» — спрашивал себя Фрос, но не решался открыть глаза и оглядеться, не хотел узнавать правду.

Сани летели и летели. Они снизили ход и теперь медленно ехали по небу. Фрос не выпускал поводья из рук, но от пережитого страха забыл править оленями. Те бежали сами по себе, изредка фыркая.

Только через несколько минут Фрос приоткрыл один глаз и тут же снова зажмурился. Но скоро любопытство пересилило, и он решил оглядеться: вокруг так далеко, насколько это было возможно, простиралось глубокое иссиня-чёрное небо с россыпью крохотных белых звёзд. Они наблюдали за бегом оленей с тихим интересом — на мили вокруг повисла тишина. И только где-то далеко звенели колокольчики. Фрос открыл второй глаз и огляделся.

Впереди по-прежнему покачивались рога оленей, борода колола лицо, а руки с фамильными кольцами — квадратной печаткой и переливающимся камнем — сжимали поводья. У ног стоял мешок, как и шуба, расшитый серебром, к нему прислонился посох. А по другую сторону саней была красавица-ёлка — высокая, пышная, с нежными и пушистыми веточками, она переливалась всеми оттенками зелени.

— Нашла! Ну наконец-то! — обрадовано воскликнула Снегурочка, сидевшая рядом с немного взволнованным и бледным, но счастливым лицом. — В этом году дети не останутся без подарков!

Будто-то щёлкнуло что-то в голове от её слов, и Фрос понял, куда держит путь — тысячи детей по всему миру ждали этой ночью подарков Деда Мороза, и именно он стал этим волшебником, наследником и заменой предыдущего. Ведь без Деда Мороза и праздник был под угрозой — только от его волшебства взлетали олени, и могли мчаться по небу расписные сани, только он мог тихо и незаметно проникнуть в дом, наложив на детей сонные чары, и бесшумно опустить подарок под ёлку.

Фрос уже представлял, как зайдет в первый дом с особым волнением в душе, вдохнет сладкий аромат праздника, и, увидев спящего ребёнка, не сможет сдержать улыбки. Как проведёт по упаковке подарка рукой, чтобы волшебством заглушить шуршание бумаги, и положит его под ёлку. Может, на столе рядом найдется и стакан молока, но уже не холодного, а наоборот приятно согревающего горло. Эх, скорей бы уже, но под санями виднелись пока только леса и моря.

А ещё Фрос почувствовал, как сильно скучает по внукам — двум белобрысым и неусидчивым мальчишкам, которых успокаивала обычно только хорошая сказка. Он обязательно прилетит с подарками и к ним, но уже под конец новогодней ночи. Тогда можно будет взять их, сонных, с мятыми от подушек щеками и слегка выпяченными ото сна губами, укутать одеялом и усадить в сани. Можно будет полететь и показать им мир с высоты неба, а потом рассказать продолжение той сказки, где Дед Мороз пропал, не оставив следов. Непременно хорошее, как и случилось на самом деле.