Глава 15

Очнулась посреди ночи от необходимости сходить в кустики. Огляделась, лагерь уже давно спал, лишь пара часовых добросовестно несла службу, обходя полянку по кругу. Я потихоньку попыталась разбудить бабусек, памятуя о прошлой своей оплошности, которая закончилась жарким купанием с Любомиром. Но растолкать старых перечниц мне так и не удалось, видимо, дневная тряска по лесным тропкам плохо сказалась на сухоньких организмах, так как пенсионерки дрыхли без задних ног. Поэтому пришлось отправиться на вылазку одной, причем быстро, не задерживаясь.

Кругом стояла кромешная тьма, и, чтобы уединиться, нужно было отойти, буквально, на десять шагов вглубь леса. Я так и сделала. Приведя себя в порядок и направившись обратно в лагерь, была схвачена и прижата к березе. Вот опять, из-за своей опрометчивости впросак попала. И что теперь делать? Орать и позориться на все наше войско? Тьфу, ты!

— Маша, не бойся! Я тебя не обижу! — пылко шептал мне на ухо Тихон, при этом, не упуская возможности, работал руками, массируя мне бока и корму.

А под «не обижу» он подразумевает сначала изнасилование у деревца, а потом честным пирком, да за свадебку, причем не спросив у меня на то позволения? Ну, уж дудки!

— А сейчас ты чем занимаешься? — хмурилась я.

Мозг самопроизвольно начал отстраненный анализ происходящего в режиме on-line, дотошно фиксируя реакцию собственного организма на творившиеся бесчинства, отмечая каждое движение старшего стрельца. Горячие мужские руки в поисках прекрасного, таки добрались до моей груди и трепетно сжали ее. Кроме возмущения, испытать ничего так и не удалось. Ворожбу престарелых колдуний местного розлива студеное озеро с меня все-таки смыло. По организму прокатилась волна сожаления, былые пылкие эмоции привносили в подобные ситуации некую пикантность и море удовольствия. А сейчас сплошное разочарование: и мужик, как оказалось, не в моем вкусе, и ласки грубоваты, и обстановка не романтичная, и так далее, и тому подобное.

— Тихон Игнатьевич, часом, с телеги не падали? Что Вы себе позволяете? — пылала я праведным гневом.

Старший стрелец сначала от необычности моей реакции замер, избаловала я вояк тем, что вечно млела в их объятьях. Тихон тем временем, теснее прижав меня к березе, страстно зашептал.

— Позволяю, все позволяю, голубка моя. Бежать нам нужно! Нельзя тебе, горлица моя, в царство Кощеево. Как только границу переступишь, не будет тебе обратного пути! Так у Кощея в полоне и останешься на веки вечные! — тараторил мужик, прижимаясь ко мне все теснее.

Уперевшись ему в грудь обеими руками, решила пока на помощь не звать, а продолжить опрос, даже в такой компрометирующей меня со всех сторон ситуации.

— Так я обратно и не собираюсь, мне только Ваню своего забрать, и домой, — парировала я.

— Что ж ты думаешь, тебя кто-то домой возвращать будет? Кощей себе на забаву оставит! Сыном угрожать будет! — заботливый стрелец успокаивающим тоном разъяснял мне ситуацию, как дитю неразумному.

Ну, хочешь видеть во мне «дитя неразумное», я не возражаю, давай поиграем!

— А что же мне теперь делать? — как можно жалостливее засопела я.

— Возвращаться назад, — волнуясь, шептал Тихон: — Поженимся, царь-батюшка мне за свадьбу землю обещал пожаловать. Заживем с тобой дружной семьей.

Ох, как сладко поешь, касатик! Да, только позабыл ты слегка, что не одна я, мой сын у Кощея гостит!

— А как же я возвернусь в тридесятое царство и без моего Ванечки? — продолжала я старательно строить из себя дуру.

— Машенька, много вокруг горя, мы и это переживем, — заглядывая мне в глаза, тараторил мужик. — Будут у нас с тобой дети, хочешь пять, хочешь десять! Только не пущу я тебя в лапы Кощеевы.

Очень захотелось прикопать паразита. От подобных речей я даже впала в ступор и не смогла вовремя среагировать, когда этот типичный сын осла присосался к моим губам и начал их жевать, имитируя страстный поцелуй. Когда я наконец-то опомнилась и обнаружила на своей челюсти это безобразие, то попыталась изо всех сил вырваться и кричать, но получилось только слегка трепыхнуться и мычать. Но помощь пришла оттуда, откуда не ждали. Громкое карканье взбудоражило весь лес, в том числе и перебудила наш лагерь. В мгновение ока небывалой силы волна смыла с меня старшего стрельца и повалила его на землю. Я так и осталась стоять у березки, шумно пытаясь отдышаться, в то время, как моего пылкого, но несообразительного ухажера Любомир настойчиво преображал, вколачивая свои огромные кулачищи то в глаз, то в нос, то в скулу. Тихон отбивался, как мог. А я про себя монотонно отмечала, что уже не замираю от демонстрации мужской силы и агрессии.

— Машенька, да как так-то? — хлопая руками по собственным бокам, кудахтали довольные пенсионерки, кривясь и изображая заботу о моей чести.

— Да, никак! — зло ответила я. — Целуется плохо, тискает неубедительно. Не вдохновилась я лобызаниями нашего старшего стрельца. Вычеркиваем его из списка кандидатов на мои руку и сердце!

От этих слов имитация смертного боя на полянке тут же прекратилась, и противники, дружно поддерживая друг друга, встали с земельки и уставились на меня. В их глазах читались немые вопросы: а где же восхищение силушкой богатырской? Испуг за здоровье? Волнение? Влюбленность? Короче, у пацанов реальные претензии к отсутствию плавления моего организма от устроенного ими представления! Чего это я не кидаюсь к ним, на все согласная? Из-за меня же тут такие изумительные воины драться изволят! А все! Рекламная акция кончилась, скидок больше не будет! И если они, действительно, на что-то рассчитывали, то очень зря.

Широко зевнув, не забыв, правда, прикрыть свою разинутую челюсть ладошкой, я, демонстративно потерев кулаками глаза, потопала обратно в лагерь отсыпаться. Лобызания были так себе, но массаж тела и, особенно кормы, на твердую четверку, попыталась я найти что-то позитивное в этом происшествии.

— Маша, ты ничего не хочешь нам сказать? — из-за кустов послышался голос Любомира.

— Ах, да, спокойной всем ночи, — опять, зевая, ответила я.

— А где же твоя благодарность? — сердился старший конник.

— Действительно, — устыдилась я. — Щур, спасибо тебе большое.

Откуда-то с верхних веток моей березы послышалось одобрительное негромкое карканье. На том, я решила, что этикет соблюден и вновь начала устраиваться на ночевку.

— Маша, ты что там с Тихоном делала? — включая режим строгой родительницы, вопрошал у меня Святояр.

— Целовалась, — рассматривая Святояра вблизи без ворожбы, ответила я.

Идиотский вопрос — идиотский ответ. Весь лагерь слышал, чем мы со стрельцом в кустах занимались, а этому любопытному неймется, решил подробности уточнить. Мое раздражение било все рекорды.

— Где? — стушевался воевода.

Ну, надо же, а я думала, что уровень идиотизма его вопросов уже достиг потолка!

— В кустах, — решила я не заморачиваться на оригинальность ответа.

А вблизи и без ворожбы он совершенно обыкновенный! Нет, нужно признать, что, как образчик мужской красоты, он очень даже хорош: высок, плечист, статен, пригож, но отчего у меня сердце замирало и дыхание сбивалось — непонятно. Святояру явно чего-то не хватало. По-видимому, у меня завышенные требования к мужскому обаянию. Хотя не будем, спешить, дадим красавчику шанс.

— Как? — продолжал задавать глупые вопросы боярин.

Да, какой тут шанс! Как обычно, все самой нужно делать! Сама выдумала образ идеального мужчины, сама с бооольшим трудом его натянула на выбранный объект, сама влюбилась, а там уже по накатанной: сама разочаровалась, сама исстрадалась, сама бросила, сама свои душевные раны зализала. Знаю, плавали! Больше так не хочу!

— Пылко! — продолжала я выдавать ненужные подробности растерявшемуся воеводе.

Хотя, глаза действительно пронзительные и умные, но в данный момент широко-удивленные. Я решилась провести эксперимент, чтобы убедиться в своей окончательной вменяемости, и взяла воеводу за руку. Ладонь большая, сильная, горячая. Я держала ее двумя руками и вслушивалась в ощущения своего организма. Ничего! Организм активно тянуло в сон. Как ни стыдно было признаваться даже самой себе, но старая реакция на этого мужчину мне нравилась больше. А сейчас подсознание в автономном режиме подмечало все его недостатки, и просчитывала мотивы, которые шли активно вразрез с нашими с Ванюшкой интересами.

— Маша, а зачем ты Святояра за руку держишь? — не унималась Яга.

— Испуг лечу! — насмешливо ответила я.

— Неужто, ты так напугалась поцелуев Тихона Игнатьевича? — издевалась бабулька.

— Не я, Святояр так напугался, что даже на помощь не смог прийти, — ответила я, выпуская из рук ладонь опешившего воеводы.

Он явно не ожидал от меня такого нахального ответа, молча отошел, видимо, не сообразив, что сказать на мою провокацию. Действительно, где вот он был? Любомир старательно чистил моему обидчику мордочку, а этот где шатался?