Глава - 4

Для людей основным сдерживающим показателем их развития является время. Они так боятся его потерять, что даже не догадываются о том, что времени нет предела, оно нескончаемо. У времени нет предела, его нельзя измерить. Интересно, сейчас они тоже считают, что у них нет времени? Пора уже напомнить им о целостности времени, и показать, как мала вероятность успешного развития их будущего.

Глава 4.

Заходя в здание правительства, я наблюдал как машины парламентариев подъезжают. Сегодня назначено еще одно селекторное совещание. Нужно быть твердым. Я почти достиг нужного результата. Осталось только одно — добиться принятия закона о введении в стране особого положения. Если мне удастся убедить их, что только так можно остановить террористов, армия получит ключи от Токио, и возможно я смогу выкурить этого волшебника из башни. Интересно он вообще выходит оттуда? Подошел пресс-секретарь, заместителя премьер-министра:

— Главнокомандующий Фимино, ваше выступление через десять минут.

— Мистер Инсей, а кто-нибудь из правительства есть в зале.

— Официально никого. Но если я здесь, то как вы думаете, он здесь?

Я улыбнулся, довольный собой. Отлично, заместитель премьера самый важный человек в государстве после самого премьера, и ходят слухи, что он лоялен к армии. Как прекрасно, что мне когда то удалось сдружиться с его секретарем. Я занял свое место в ложе в крыле сторонников своей партии. Как обычно в парламенте было шумно, заседание вот-вот будет открытым. И я выступаю первым по выдвинутому моей партией закону. Я оглядел зал заседаний. Ряды кресел, располагавшихся амфитеатром к основной трибуне и огромному экрану, постепенно стали заполнятся членами парламента. Я здоровался автоматически, погруженный в свои мысли и продолжая обводить зал глазами, и заметил, что верхняя ложа слева на втором этаже была закрыта занавесью. Да, он там! Заместитель премьера, несомненно, там. Члены кабинета министров или сам премьер могли либо тайно, либо открыто присутствовать на заседаниях. Если они не хотели афишировать свою заинтересованность в конкретном законопроекте, то занавесь закрывалась. А после обсуждаемый закон чаще всего одобрялся премьером. Когда же они присутствовали открыто, то занавесь открывалась, и министры спокойно наблюдали за работой парламента, после окончания обсуждения законопроектов кто-то из них мог даже произнести пламенную речь и на этом все заканчивалось. Скорее всего, их открытое присутствие было нужно лишь для того, чтобы отвести глаза. Будто бы они поддерживали законопроект, но премьер остался недовольным и закон так и не пошел в дело. Такая схема, выработанная за многие года, уже никого не удивляла. Все просто принимали тот факт, что людям сверху виднее, что лучше для страны. Совсем недавно премьер-министр сменил своего заместителя. Как бы я не стремился подбить к нему клинья, мне так и не удалось выяснить, что за человек теперь имеет столько власти и влияния. Однако уже не раз его секретарь сообщал мне, что его начальник высокого обо мне мнения и поддерживает партию во многом. Поэтому я был спокоен. Сегодня я точно, наконец добьюсь своего. Уверен, парламентарии уже обратили внимание на то, что шторы задвинуты.

Я начал свою пламенную речь. Затем перешел к облечению террористов и их сумасшедших планов, напомнил также про бездействие управления и всеми силами доказал, какую роль сыграла армия в решении некоторых прошлых похожих ситуаций. В заключении напомнил, что законопроект несет в себе лишь временных характер, который увеличивает расширение полномочий армии только до того момента как угроза будет устранена. Еще раз обрисовав структуру и положение законопроекта, я закончил свою речь призывом к парламентариям быть сильными и поддерживать народ любыми способами. Мне захлопали и зал стал наполняться криками и еще большим шумом.

Я победил! Я смогу теперь победить этого волшебника! Башню разнесем ракетами, а его выкурим и расстреляем! Конец его хитроумным планам и странной магии. Против мощного оружия даже он не пойдет! Смогу, у меня получится загнать его в угол! Наслаждаясь своей победой, даже не заметил, что в зале стало тихо. И раздавались только единичные негромкие хлопки, откуда то сверху. Я метнул взгляд к закрытой ложе. Точно оттуда! Хлопки прекратились.

— Вы же сейчас не обо мне думали, господин Фимино? — послышался тихий, мягкий и доброжелательный голос. Знакомый, безэмоциональный голос, в котором угадывалось безразличие ко всему живому. Нет…. Он же не оттуда сверху! Быть этого не может!

Тяжелая занавесь начала сдвигаться. Он улыбался. Также как и всегда мягко, полуулыбкой высокомерия. Или только я один вижу его насквозь? В белой рубашке он сидел в кресле — улыбался, смеясь над моим крахом. Послышались крики парламентариев. Наконец-то они обратили внимание на него. Теперь-то ему не выйти сухим из воды. Вот черт…. Они же. Только не это. Я испытал прилив холода и ужаса. Они не знали, никто в мире кроме меня не видел его настоящего лица. Никто не знает кто он. Я стал вслушиваться в их крики:

— Это же первый заместитель премьер-министра, господин Харэ! — они кричали и приветствовали его. Значит, вот как? Теперь Токио полностью ему принадлежит?

— Вы меня разочаровываете, главнокомандующий. Хотите отобрать у жителей города свободу, а потом и получить власть в стране? Я ожидал от вас более продуманных действий…. — невероятное спокойствие и безразличие на его прекрасном лице, как и всегда. Сейчас нет смысла кому либо говорить правду. Уже поздно и бессмысленно.

Я проиграл. Стоял, и смотрел, как улыбаются парламентарии, я не понимал в чем дело. Что за глупые выражения лиц у них? Что вообще происходит? Неужели никто из них ни разу не смотрел чертов телеканал, где этот шарлатан промывает людям мозги? Сейчас ведь уже ничего нельзя сделать. Ведь здесь собрались самые богатые и влиятельные люди в стране, не удивительно. Они могли вообще не смотреть телевизор. Но возможно они просто знают кто он…. Точно, вот что за глупое выражение лица…. Они смеются надо мной. Значит, он купил их или больше того, они все уже побывали в башне….

— Что с парламентариями? — сухо спросил я, пытаясь сохранить координацию движений, взявшись за рукоятку меча.

Он ухмыльнулся. Почему! Почему его голос такой добрый и мягкий?! Почему он выглядит настолько беспечным и настолько верит в искренность своих действий? Неужели он на самом деле не осознает разницу между добром и злом?

— Стоит спросить у вас? Помните вашего водителя? — я вспомнил того мальчика, которого я оставил в башне, когда последний раз был там. Не может быть….

— Так…. Вы использовали его, чтобы принести заразу сюда?

— Заразу? Попрошу вас больше не называть наших детей таким словом. Главнокомандующий Фимино, в новостях уже идет репортаж о том, как ваша партия пыталась захватить власть в стране при помощи закона о военном положении. Мы также пустили в сеть информацию о том, что вы принесли в зал заседания биоружие, и держите парламентариев в заложниках. Здание уже окружают подразделения личной охраны премьер-министра. Теперь вы предатель. Ваш водитель оказался достаточно стойким малым, раз сумел так долго протянуть до сегодняшнего заседания и принести Ёни сюда.

— Все они?

— Да, все они теперь лишь внешне люди. Ёни порождение энергии хаоса, они питаются живой плотью. В некоторых случаях они могут некоторое время еще поддерживать жизнь внутри человека, чтобы скрыть себя, но затем они поедают организм носителя.

Значит вот, что произошло на самом деле. Он получил все. Теперь и армия и управление не сможет выступить против него. Доказать его причастность к уничтожению криминального мира и созданию конгломерата «Ash». В центре которого фигурировал телеканал АОВ, который транслировал передачу, в которой людям неустанно промывали мозги. Вместе со всеми своими политическими и криминальными связями этот человек представлял собой организацию «Пепельное Солнце», которая сейчас получила власть над Токио, а вскоре получит власть и над всей страной. Чего он добивается? Позволяя монстрам неконтролируемо убивать?

— Чего вы добиваетесь?

— Хочу изменить мир…. Нет — точнее хочу возродить его из пепла. Главнокомандующий Фимино, сейчас испытаем силу вашего духа? Посмотрим, способны ли вы быть достойным жизни в новом мире? — он улыбался и был спокоен, то от чего любой нормальный человек пришел бы в ужас, у него не вызывало никаких эмоций. Ему была безразлична жизнь и чувства других людей. Вот почему он мне не нравился. Он слишком очарователен, слишком вежлив и добр, но за всем этим стоит невероятная жестокость, свершаемая с той же легкой улыбкой.

— Подконтрольные вам вооруженные отряды сейчас ведь окружают здание?

— Без приказа внутрь они не войдут, не переживайте. Начнем? В вашем нынешнем положении предателя и революционера, отступника, которого также обвинят во всех произошедших ранее терактах, выходов у вас не так уж и много. Для начала вы можете попробовать вырваться из здания парламента, и попытаться уйти живым. Обещаю, что не буду использовать магию, и они тоже останутся здесь…. — он ласково указал на депутатов, которые теперь все до единого были монстрами.

— Стать предателем, играя на вашей дудке? Позорно убежать, словно жалкая псина? За кого вы меня принимаете, я сражался на войне и не имею права убежать перед лицом опасности! — понимая, что кричать уже бесполезно, мне до последнего хотелось остаться человеком, и показывать искренность своих чувств. Он наверняка, все спланировал — сейчас трансляция велась так, чтобы он сам не попал в кадр и его голос не был слышен. Перед глазами всего города сейчас был только я один, а также якобы захваченные в плен депутаты.

— Согласитесь…. Для вас такой позорный конец невозможен? В какой момент проявляется истинная сущность человека? Я считаю, что лучший стимул к проявлению духа человека, опасность. Страх, как ни что другое открывает душу. Страх ведет либо к разрушению, либо к перерождению. Посмотрим, куда он приведет вас? — он немного наклонил голову, и озадаченно моргнув, снова продолжил говорить, улыбаясь.

— Вам меня больше не испугать.

— Да. Да. Покажите мне, насколько вы верны городу, который так стремитесь защитить. Докажите, что ваша доблесть и стойкость характера не способны дрогнуть перед лицом врага, который вас превзошел. Давайте, главнокомандующий, перед лицом боли и смерти сохраните мужество и продемонстрируйте верность своим идеалам, богам и людям…. Достаньте свой родовой меч, поднесите его к своему животу, мягко вонзите лезвие сначала неглубоко, а затем поднажмите, чтобы пробраться внутрь, и легонько пока у вас еще будет сознание, двигайте меч влево от места проникновения….

Чем медленнее и спокойнее он говорил, тем более учащенно заходилось мое сердце, а глаза наполнялись ужасом. Вот значит…. Доказательство верности? Его нельзя было обмануть. С самого начала я понимал, этот человек утащит город во тьму, и будет наслаждаться каждым отчаянным вздохом. Он убивал без колебания, без малейшего душевного смятения. Для него убийство не было чем-то плохим или не возможным. Для него убивать было так естественно, как и дышать. Его не волновала смерть или ее последствия. Вокруг него была лишь немая игра. В которой либо жертвы играют по его правилам и конец всегда один, либо пытаются выиграть, но проигрыш неизбежен. Он был вне морали людей, для него не существовало разницы между плохими и хорошими поступками, он просто получал свое, наслаждаясь беспомощностью своих жертв. Хотя нет, наверное наслаждение он не испытывал, он слишком вежлив и добр, чтобы показывать свои настоящие чувства. Он будет просто мило улыбаться. Похоже, последнее, что я увижу перед смертью — высокомерную, чудовищную улыбку. Как такое возможно? Он предлагал мне на глазах у всего города совершить ритуальное самоубийство?

Можно ли одной моей смертью оправдать бессмысленные жертвы? Сколько еще людей умрет пока он не успокоиться? Смерть не конец, но почему же путь обязательно должен быть таким жестоким? Он ждал и улыбался. Похоже, без его приказа здание действительно не начнут штурмовать.

— Что же вы застыли, главнокомандующий? Доставайте меч. Ведь для чего-то катану вы хотели использовать, раз носите ее с такой гордостью…. — интересно, есть ли хоть кто-нибудь в мире, к кому он будет относиться со снисхождением.

— Хорошо. Ты убийца, террорист и жестокий социопат, а не волшебник. Пускай ты всегда улыбаешься, всегда вежлив и добр, спокоен и рассудителен, всем этим твою жестокость не скрыть. Она в твоих пустых безжизненных глазах…. — я достал меч, и вынул его из ножен, положив ножны на трибуну.

— Не переходите на личности, главнокомандующий. Я не жесток, а справедлив. Истина всегда оплачивается очень дорогой ценой, вот что мне хотелось всегда донести людям…. — вот снова, он продолжал меня называть вежливо на «вы», хотя я бросил ему фразу обращаясь на «ты» в достаточно неуважительной форме. Нормальный человек хотя бы ответил на оскорбление в более высоких тонах. Он же не повышал голоса и оставался спокойным и его мягкий голос ни на йоту не изменился.

— Наша сделка ведь еще в силе? — спросил я, приводя клинок в вертикальное положение и наклоняя кончик под углом к своему животу.

— Обижаете. Я своего слова не нарушаю. Ваше желание будет исполнено, так как вы уже за него заплатили. Давайте, главнокомандующий, вас ждет дорога в обитель ваших предков, если вы умрете как настоящий герой. Сегодня день вашего триумфа….

Я вырастил прекрасных детей. Никогда не падал в грязь лицом. Не унижался, не просил, а шел только вперед. Человеческая жизнь коротка и мимолетна, и мир, который пролетает у нас перед глазами, строим мы сами. Мне удалось построить хороший мир. Должен ли я воткнуть меч себе в живот? Если вначале он сказал правду, то выход через запасные двери позади главной трибуны оставался единственной дорогой к побегу. Уйти мне не дадут, здание окружено вооруженными солдатами, но может, я хотя бы успею отправить сообщение…. Я не страшился смерти. Если он хотел вызвать во мне страх, то это удалось лишь наполовину. Сейчас бояться стоило только за свою честь, сбежать сейчас на глазах людей всего Токио слишком унизительно, чтобы потом умереть в позоре. Или умереть героем, и пожертвовав собой доказать свою верность городу?

— Какая к черту верность городу! Умереть здесь и позволить вам и дальше разрушать город?! — я убрал меч от живота и выставил его вперед. Печально опустив голову, он вздохнул:

— Вы принесли мне только разочарование. Вам шах и мат, главнокомандующий…. Хаори…. — позади его кресла возникла девушка в черной кожаной куртке и коротких шортах. Куртка нараспашку, во рту тлела сигарета, в правой руке она сжимала рукоять алого меча. Как я и думал она потомственный самурай очень древнего клана, существующего только на страницах истории.

Бежать…. Крепко ухватившись за собственный меч, рванулся вперед и, распахнув запасную дверь, ринулся к выходу. Я не оборачивался, думая, что если потрачу на это время, девушка с алым мечом меня нагонит и тогда боя не избежать. Он не выиграет так просто. Не позволю! Не с моим городом! Не с моей страной! В здании парламента были стеклянные стены, сквозь них я видел, как вокруг здания мерцая огнями, летают вертолеты. Когда же я добрался до проходного зала, то увидел, что на входе стояли около двадцати вооруженных огнестрельным оружием солдат в странных блестящих черных шлемах. Впереди их колоны стояла девушка с алым мечом. Как она оказалась здесь быстрее меня?

Похоже, солдаты не будут стрелять, пока я не одолею ее?

Медленно двигаясь к ней, мне пришлось вспомнить верхнюю стойку, она женщина, значит слабее меня, удар из верхней стойки станет для нее оглушительным. Странно, почему она не достала меч из ножен? Мечница вышла из строя и развернувшись влево лицом к лицу, достала сигарету и, закурив, внимательно наблюдала за каждым моим движением. Девчонка держала ножны, сжимая их правой рукой посредине, похоже, это прием из техники, когда меч мгновенно вынимается из ножен. Тогда у нее должна быть свободной левая рука, но она держала сигарету. Меня замучило ожидание и я бросился вперед, нанося удар из положения сверху. Моя скорость была очень высокой. Что произошло? Подобный удар как минимум должен был заставить ее достать меч и отразить удар! Девушка стояла на месте! Ее ноги не сдвинулись ни на миллиметр, а самое главное она лишь приподняла правую руку, выставив ножны вперед. Пораженный и немного сбитый столку, я не мог понять, в чем дело, даже ее глаза были закрыты. Каким образом? Не успев выяснить, как ей удалось блокировать удар ножнами, я получил прямой удар ими же. Она просто оттолкнула меня ими. Как от простого удара ножнами может быть такая силища? Споткнувшись, я упал, с губ потекла кровь.

— Как…. Кто ты? Ты же самурай? Почему не достаешь меч? — из последних сил стирая кровь, проговорил я.

— Мне нет нужды обнажать меч в сражении с человеком. Волшебник приказал вас не убивать, но кара будет очень жестокой. Вы его очень сильно расстроили. Наказание неизбежно….