Параграф 32: новая, дивная жизнь.

Неприятный голос: «Что может быть важного в употреблении алкоголя вместе с химерой?»

Женский голос: «А вот это у Иессея нужно спросить. С другой стороны, что может быть важнее?»

Неприятный голос: «Я не об этом. Меня и самого всегда завораживала повседневность. Мозаика обыденных мелочей, калейдоскоп уютных ощущений, все эти люди с их спокойными привычками и комфортным забытьём… Мне всего лишь казалось, что сейчас он должен пускать слюни на каждое проявление магии, а не на девку с рылом вместо носа. Или эта девка для него тоже проявление магии?»

Знакомый голос: «Я ни в коем случае не хочу сомневаться в твоей компетентности, Вэ Соли, но всё же позволю себе заметить… Магии не существует. Да и не так уж сильно её нос похож на рыло…»

Женский голос: «Я ему то же самое говорила, а он всё равно твердит. Про магию. Не про рыло. Соли, ты же вроде не тупой, прекращай уже.»

Неприятный голос: «Вы двое недооцениваете значимость терминологии.»

Знакомый голос: «Да неужели?»

Женский голос: «И кто здесь ещё терминологию недооценивает?»

Неприятный голос: «Термины наподобие магии или волшебства придуманы не просто так. Этими словами мы определяем, что доступно для анализа, а что нет. Хотя то же самое можно сказать и про неисследованные научные области, но магические явления помогают задуматься о разнородности. Или однородности. Одно из двух. Не принципиально, всё равно это не явление, а метод.»

Женский голос: «Ты ж сам только что признался, что называть что-то магией тупо!»

Неприятный голос: «Да, и если бы ты назвала мне более подходящий термин для обозначения не поддающихся анализу прецедентов деформации природных законов, в частности путём духовного контакта, то я бы использовал именно его. А так либо наука, либо магия. Просто и понятно.»

Женский голос: «А, ну, это… Иессей?»

Знакомый голос: «Хм, даже не знаю… Кажется, подходящего обозначения действительно нет. Никто не отделяет природу от души, они видятся единым целым. И тем не менее это как-то…»

Неприятный голос: «Если бы я придумывал терминологию, то назвал бы магией те проявления духовной энергии, которые невозможно исследовать в силу их природы, но, поскольку термин не занят, буду и дальше использовать его для того, чтобы отличать природные законы от духовных. Иначе даже в рамках одной духовной формулы легко запутаться в том, что зависит от души, а что нет.»

Знакомый голос: «Соли, боюсь, что те, кому ты не объяснишь этого, сочтут тебя невежественным.»

Неприятный голос: «И что с того? Мне так удобнее. Радуйтесь, что вам двоим объяснил. Тема закрыта.»

***

Иессей и Абигайль расположились в аудитории. Парень отметил, что в полный комплект униформы почти никто не одет, многие химеры имели при себе всего по два-три атрибута семинарии. Разумеется, Иессей начал переживать, что он в своём полном комплекте окажется белой вороной, и начал выискивать других таких же, облачившихся полностью. К его облегчению, теми, кто также, как и он, имели при себе все части униформы, не имели при этом ни звериных ушей, ни когтей, ни хвостов, то есть скорее всего были людьми. И тем не менее многие посматривали на Иессея с интересом. Впрочем, объяснение этому нашлось сразу.

— Здравствуй, Абигайль! — Дружелюбно обратился к якшини миниатюрный почти-человек с забавными отростками, похожими на усики насекомых, и не забыл при этом учтиво поклониться.

— Привет, Бааль. — Немного безразлично поздоровалась Аби, даже и не думая кланяться в ответ, что было неудивительно, Иессей ещё за время их совместного шатания по городу начал подозревать, что его подруга обладает неким особым статусом.

Бааль с любопытством спросил:

— Кажется, ты стала куратором?

— Есть такое. — Всё также безразлично ответила девушка, но Иессею показалось, что вопрос ей не понравился.

— Ты решила взять подопечного? Тебя ж никто не имеет права заставлять…

— Да просто захотелось. — Отмахнулась Абигайль.

— Тебе, и захотелось? С чего вдруг? — Не унимался Бааль.

— Захотелось и всё. Что тут непонятного? — Абигайль демонстративно отвернулась от демонида и повернулась к человеку. — Иессей, не слушай этого надоедливого полудемона.

Но Иессей не мог пропустить слова Бааля мимо ушей, и потому обеспокоенно поинтересовался:

— Абигайль, тебя точно не заставили взять меня в подопечные?

— Говорю ж, не слушай Бааля. Я сама захотела стать твоим куратором. — Увидев, что её слова не до конца убедили подопечного, якшини пояснила. — Обычно наших действительно заставляют, потому что от пришлых куча проблем. Но ты ведь не из тех, кто будет создавать проблемы. Почему бы не взять в подопечные хорошего человека? Иессей, можешь считать, что право выбрать подопечного по вкусу, это моя привилегия.

Такое объяснение удовлетворило не только Иессея, но и слышавших этот разговор химер. Сам Иессей несколько смутился от весьма лестной оценки, да и уважительные взгляды окружающих, обратившиеся на него после сказанного якшини, заставили его раскраснеться. К счастью, в этот момент в аудиторию вошёл наставник и продолжать начатый разговор не пришлось, но, к сожалению, Иессей никак не мог сосредоточиться на своём первом уроке в духовной семинарии, а ведь сосредоточиться было над чем.

— Надеюсь, вы не забыли мою предыдущую лекцию и в ваших головах отложились базовые знания о многослойности миров. Как вы все прекрасно знаете, любой мир может принимать разнообразные формы, и формы эти зависят от текущего состояния души мира. — Увлечённо рассказывал ящерообразный наставник. — Я уже говорил это, и повторю вновь. Миры не однородны ни во времени, ни в пространстве, и любой мир, если он, конечно, цел и здоров, одновременно способен принять как единственную, так и все доступные ему формы разом, и от того, какую форму мира вы воспринимаете в данный момент, будет зависеть способ, с которым вы взаимодействуете с миром, особенно во время дальних путешествий. Одна из общеизвестных форм, доступных любому миру, подобна скорлупе, обволакивающей каждый слой мироздания по отдельности. Эта форма является своего рода защитной оболочкой для души мира и уникальна тем, что, при наличии достаточно острого зрения, вы сможете увидеть большинство или даже все слои мира, в котором находитесь, всего лишь обратив взор на небо. Непосредственно в мире людей один из таких слоёв наблюдается очень легко и весьма стабильно. Я говорю, конечно же, о луне. Возможность наблюдать данный слой мира людей с такой лёгкостью существует исключительно благодаря крайне низкому потоку энергии души мира, иначе говоря почти полной бездушности луны. Это определяет не только её форму, но и динамику циклов излучения. Запишите тему сегодняшнего занятия: парадокс круглой земли. Как некоторые из вас уже догадались, сферическая форма одного или нескольких слоёв мироздания обусловлена падением до критического минимума энергии души мира. Полагаю, многие знают яркий пример того, что случается с миром, душа которого ввиду определённых обстоятельств вовремя не защитила себя сферическими оболочками, но это уже тема для другого занятия. Вернёмся к парадоксу круглой земли…

***

После первого дня совместного наблюдения за объектом совет не обнаружил новых свидетельств присутствия Праматери. Несмотря на то, что достижение главной цели культа бесспорно являлось наивысшим приоритетом, лидеры нехотя согласились с тем, что чрезмерное внимание к юному человеку может осложнить ситуацию, а ежедневных отчётов от Абигайль будет достаточно. Всё же эту совсем ещё девочку приняли в совет отнюдь не за красивые глаза. Её таланты были очевидны, преданность учению неоспорима, репутация безупречна, и каждый член совета безоговорочно ей доверял. Как бы ни хотели лидеры культа самолично принять участие в возвращении к Праматери, ни у одного из них не нашлось достаточно убедительной причины для того, чтобы пренебрегать своими прямыми обязанностями. И уж тем более никто из совета не собирался утверждать, что юная вараха может не справиться с заданием.

Абигайль порадовалась тому, что использование её тела в качестве ретранслятора быстро закончилось. Скрывать ей было нечего, сомневаться в себе она не привыкла, и тем не менее она сделала неожиданный вывод — это не очень-то приятно, весь день находиться под пристальным надзором.

Абигайль получала искреннее удовольствие от задания. Её подопечный оказался на редкость приятным человеком, их взаимная симпатия вполне могла дать начало крепкой дружбе. Задание по сути своей было простым, а бонусом к нему шло то, что якшини сможет немного отдохнуть от специалитета на более простых общих курсах, которые будет посещать вместе с Иессеем. И самое главное — важность этого задания для Свитков Ма сложно было переоценить, и именно ей выпала честь принять участие в главной миссии культа. Якшини немного сожалела о том, что ей запретили хвастаться, то есть разглашать информацию о явлении Праматери и обо всём, что с этим связано, а значит и о задании, но она никогда не была особо честолюбива, да и понимала, что явление Праматери ещё не означает её возвращение, поэтому не стоит будоражить культ раньше времени.

Утром Абигайль помогла Иессею с составлением расписания. Задачка оказалась не из лёгких, ведь ей пришлось не только прислушиваться к предпочтениям подопечного, но и сделать так, чтобы большую часть преподаваемых курсов они посещали вместе. К счастью, Иессей оказался не против учиться всему понемногу, не углубляясь в конкретные направления. Это было хорошо и для самого Иессея. Так он получит разностороннее развитие и в будущем, когда поймёт, чего хочет от жизни, сможет выбрать наиболее подходящие для себя науки. Наверняка он однажды выберет интересный путь. Как ни крути, а парнишка с приятными причудами. Одно только утреннее восхождение чего стоит…

В день появления Иессея с начала семестра прошла всего неделя, на которую по традиции приходились одни лишь обзорные уроки. Благодаря этому изменённое расписание Абигайль не вызвало особых проблем. Да и немного опоздавший послушник в лице Иессея не был чем-то необычным и лишних вопросов не вызывал, по крайней мере у остальных послушников. Однако наставники не могли не обратить внимание на то, что у талантливой послушницы, которая была не кем-нибудь, а челном совета, появился подопечный, под которого она подстроила своё расписание, да ещё и попросила сообщать обо всём необычном, что случится с её подопечным в её отсутствие. Но для того, чтобы нежелательные вопросы исчезли без следа, достаточно было одного замечания: «Это дело совета, относитесь к нему как к обычному послушнику».

На данный момент Иессей находился на одном из тех курсов, которые были бессмысленны для химер и преподавались исключительно для людей. Абигайль спросит, как всё прошло, на следующем совместном уроке, на внесистемных симпатических взаимодействиях. Иессей захотел взять следующий курс, когда узнал, что его преподаёт ангел, он явно симпатизировал этой расе в силу воспитания. Абигайль предпочла бы, чтобы ангелом оказался инкуб, но наставником был посторонний. Херувим, прибывший в Авалон в рамках мирного договора с Пресвятым Литургом. К самому договору члены Свитков Ма относились благосклонно, но память о военных столкновениях с фракциями высших ещё не угасла. По крайней мере этот херувим, Наки’ из колена Ир, уважительно относится к химерам, не оскорбляет учение и считается с устоями Авалона. В общем, достойный представитель расы. И всё-таки посторонний есть посторонний.

***

Этот урок отличался от предыдущего уже хотя бы тем, что все послушники были из человеческой расы. Войдя в аудиторию, Иессей сразу же обратил внимание на то, что послушники разделились на две группы.

Группа поменьше состояла из людей примерно одного возраста, на несколько лет старше Иессея. В этой группе присутствовали как мужчины, так и женщины, и облачены они были в полный комплект униформы. Многих из этой группы Иессей узнал, они присутствовали на предыдущем уроке.

Большая же группа включала в себя послушников разных возрастов. Виднелись среди них и юные парни, наподобие Иессея, и взрослые мужи, и почтенные старцы. А вот ни одной женщины среди них не виднелось. Отличалась эта группа и одеяниями, вернее, отличался в этой группе каждый. Одеты они были богато, но это было не то изящное неброское богатство, которое Иессей за три дня привык видеть у жителей Авалона, это была помпезная вычурность, которую Иессей привык видеть у дворян за прочие шестнадцать лет своей жизни.

Иессей сразу понял, что вторая группа состояла из таких же, как и он, пришлых. Это объясняло отсутствие среди них женщин — Иессей и сам пока не до конца привык к тому, что знакомые ему патриархальные традиции не применимы к Авалону.

Иессей задумался, куда же ему сесть. Он был пришлым, но с другой на фоне остальных пришлых он несколько выделялся. Пока он раздумывал, в аудиторию влетела наставница, и ему не осталось ничего, кроме как поспешно занять ближайшее свободное место в центре, аккурат между двумя группами людей.

— Информация для новоприбывших. — Заговорила наставница, как только приземлилась возле кафедры. — Меня зовут Эрекшигаль, и никак иначе. Мой курс не только является частью специалитета человеческой расы, но и обязателен к посещению, хотите вы того или нет. Будь моя воля, я бы с радостью позволила желающим остаться слабаками освободить место в своём расписании и моей аудитории, но, поскольку с недавних пор меня лишили такого права, давайте постараемся хотя бы терпеть друг друга. Недовольные могут проваливать из семинарии. Я-то никуда не денусь. Вопросы есть?

Слова наставницы никак не вязались ни с её мягким тихим голосом, ни с хрупким на вид худеньким тельцем, ни с невинным девичьим личиком, ни тем более с этими милыми крылышками. Нет, не таким должен быть характер у феи. «У фиоры» — поправил себя Иессей, которого уже предупредили, что феями эту расу называют только люди.

Вопросы были. Даже несмотря на столь радушную приветственную речь.

— Это ведь углубленный курс по боевому применению артефактов? — Спросил один из пришлых. Его знание сервилийского было чуть лучше, чем у Иессея.

— Надо же, молодой человек запомнил название моего курса. Нормальные вопросы есть? — Не меняя выражения лица, осведомилась фиора.

Всё тот же пришлый, который вовсе не был молодым, продолжил:

— По боевому применению.

— Да, по боевому применению. Я с первого раза услышала.

Ни от наставницы, ни от послушника не исходило ни толики уважения друг к другу.

— И почему наставником по боевой дисциплине назначили эту женщину?

— Наверное, потому что эта женщина обладает достаточным боевым опытом и достаточными боевыми навыками для преподавания боевой дисциплины. А ещё у этой женщины есть имя, которое Вы так или иначе запомните. Ваши никчёмные тупые вопросы закончились, молодой человек?

— Да как ты смеешь говорить подобным образом с принцем?!

— Легко и непринуждённо. Назовите мне своё имя, молодой человек. Запоминать его я, конечно, не собираюсь, но применение ему найду.

Вместо ответа послушник-принц демонстративно отвернулся. Кое-кто из окружавших его пришлых послушников отодвинулся подальше — те, кто присутствовал на первом уроке боевого применения артефактов. Эрекшигаль, фиора с вполне обычным для её расы именем, не стала ни дожидаться, ни уговаривать. Она подлетела к послушнику, и нависнув над ним, всё также мягко и тихо, всё с той же едва заметной улыбкой сказала:

— Назови мне своё имя.

Послушник молчал, на что фиора топнула ножкой. Раздался хруст. Так уж вышло, что Эрекшигаль топнула ножкой по ножке, и ножка, по которой она топнула, оказалась ножкой любознательного послушника.

— У-у-уй-йо-о!!! — Истошно завопил послушник. Ему определённо не понравилось, что наставница сломала ему ногу.

— Кодекс Авалона, пожалуйста. — Как ни в чём не бывало произнесла Эрекшигаль, и перед ней из воздуха появился фолиант, артефакт управления подконтрольной областью. Конечно, он выглядел куда скромнее истинных Кодексов Гигас, но всё равно казался внушительным. Страницы зашелестели, и Кодекс услужливо открылся там, где следовало. Фиора с наигранным сожалением произнесла. — Нет, никого. Ни одного человека с именем «у-у-уй-йо-о». Видимо, Вас никто сюда не приглашал, молодой человек, а это значит, что пришла пора вымести сор из аудитории.

Браслет на руке Эрекшигаль, точно такой же, какие входили в комплект униформы послушников семинарии, замерцал, и из него появилась… обычная метла.

Эрекшигаль перехватила метлу, словно копьё, и нанесла молниеносный удар, которому позавидовали бы именитые рыцари. Удар пришёлся аккурат в грудь послушника, и если бы фиора била наметельником, а не прутьями, то рёбра послушника оказались бы в куда худшем состоянии, чем его нога. Все ожидали, что удар этой хрупкой миниатюрной фиоры должен был отбросить послушника, но этого не случилось. Сперва никто не понял, что происходит, но постепенно до людей начало доходить осознание — прутья метлы ожили. Прутья двигались, они обвивали беспомощное тело послушника, они впивались в его кожу, сдавливали, изгибались…

— Аоста Гумберто!!! — Закричал он.

— Вы что-то сказали, молодой человек?

— Аоста Гумберто, меня зовут Аоста Аукс Гумберто!!!

— Да, такой в списке есть. И Кодекс говорит, что это правда Вы, молодой человек. Какая досада… — Эрекшигаль тряхнула метлой, и та превратилась в небольшой заточенный уголёк. Она потянулась к Кодексу и сделала там какую-то пометку, после чего вернулась к кафедре и заговорила так, словно ничего не произошло. — Прошу обратить внимание на то, что все части вашей униформы являются артефактами общего назначения, не только браслеты. Многие из вас пренебрегли облачением в полный комплект. Напрасно. Управление артефактами, это единственное, что будет даваться вам лучше, чем остальным. При условии, что вы хоть чему-нибудь у меня научитесь, конечно.

Иессей был несколько взволнован из-за произошедшего. Впервые с того момента, как он пересёк врата Авалона, произошло нечто подобное. Поскольку его наставница всё это время, от начала и до конца, излучала мягкость и спокойствие, он начал думать, что оказался единственным, кто почувствовал себя не в своей тарелке. Беглый осмотр аудитории показал, что единственным он не был. Одна из групп послушников оказалась весьма встревожена. Зато в другой группе тревоги не наблюдалось, наоборот, её члены были вполне довольны и даже воодушевлены. Несложно догадаться, в какой стороне аудитории раздался восхищённый шёпот: «Эрекшигаль и правда такая, как вы рассказывали…». Взвесив за и против, Иессей решил, что всё в порядке.

Тем временем Эрекшигаль продолжала:

— Разумеется, предоставленные семинарией артефакты не являются чем-то универсальным. К примеру артефакт этого молодого человека. — Наставница указала на Иессея и спросила у него. — Если я не ошибаюсь, Вы принесли с собой кое-что из серии Харланов?

Иессей невольно одёрнул руку, но сразу же сообразил, что, раз уж наставница увидела артефакт через перчатку, то скрывать его смысла нет. Он, всё ещё немного волнующийся из-за минувшего инцидента, подтвердил:

— Харлан Души и Тела.

— Как я и думала. Отличный выбор, молодой человек. — Впервые с начала занятия эмоции фиоры изменились, она была, кажется, рада. — Хоть Харланы и относятся к категории ниже среднего, и по сути своей обладают меньшей силой, чем предоставленные семинарией артефакты, но их универсальность и гибкость применения превышает таковые у артефактов общего назначения. Тем более у Харлана Души и Тела. Конечно, узкоспециализированные артефакты вроде банальных святых мечей намного проще в использовании, но… Молодой человек, вы уже вложили в свой Харлан какие-нибудь алгоритмы?

— Алгоритмы?

— Ясно, Харлан Вам продали, но как пользоваться, не объяснили. Торговец краденным?

— Нет, это подарок! — Горячо возмутился Иессей, но тут же вспомнил, что с этой наставницей лучше быть поосторожнее. — Мне его брат подарил, но он и сам не знал, как его правильно применять. Я так учился…

— И это отличная возможность направить Ваши навыки обращения со столь удачным артефактом в нужное русло. Как Вас зовут?

— Иессей из рода Ивуалского! — Мгновенно выпалил юноша.

— Всем внимание! Сейчас мы с Иессеем попробуем провести начальную корректировку его личного артефакта. Остальных попрошу подготовить любой из своих артефактов. Желательно браслет или ожерелье, если таковые имеются. Постарайтесь повторить то, что сделаем мы. Расходуйте духовную энергию артефактов с осторожностью, не забывайте, что ваша раса не может заменить её своей. Я не настолько добра, чтобы насыщать вас по первому хныку. Если у кого-то получится, подойдите ко мне для получения персональных инструкций. Остальные… Постарайтесь не сильно разочароваться в себе.

***

— Эрекшигаль в своём репертуаре. — Усмехнулась Абигайль в ответ на рассказ Иессея о происшествии на уроке.

— А после урока оказалось, что наставница отключила у Гумберто доступ к транспортной сети. — Продолжал рассказывать Иессей.

— И ведь все лекари внизу, в городе…

— То есть ему придётся спускаться по той лестнице со сломанной ногой?!!

— Только если какой-нибудь старший послушник, освоивший целебные формулы, не согласится его подлатать. Вот уж не повезло…

— Почему не повезло? — Улыбнулся юноша. — Наверняка найдётся добрый человек, или нечеловек, который поможет бедняге.

— Безусловно, найдётся добрый человек или нечеловек, который поможет бедняге, когда тот попросит… вежливо. — Улыбнулась в ответ якшини.

— Жестоко. Но он ведь по сути сам виноват в том, что произошло, и ничего неправильного в этом нет. — Рассуждал Иессей. — Мне как-то немного не по себе от этого случая. Как будто я ожидал чего-то… не такого.

— Моя вина. — Нахмурилась Абигайль. — Когда я знакомила тебя с городом, то подсознательно хотела, чтобы ты увидел его таким, каким его вижу я. Но Авалон, это не крепость безобидных хомячков. Разочарован?

— Наоборот. Я ведь очень переживал по поводу… всего, но теперь мне стало спокойнее. Сам не знаю почему.

— Даже так? — Удивилась девушка.

— Да. — Кивнул Иессей и повторил. — Не знаю почему.

Разговор прервался, поскольку в аудиторию вошёл наставник. Иессей рассматривал его с искренним любопытством, ведь это был самый настоящий ангел. Выглядел он почти также, как на иконах: величественная сдержанность, мудрый взгляд, сияющий ореол, белоснежные крылья… Разве что кожа была тёмной, а не бронзовой, но на этом отличия заканчивались.

— Рад всех вас приветствовать. — Ласково произнёс ангел, и по его голосу сразу стало ясно, что никаких происшествий со сломанными ногами в этой аудитории не будет. — Как я погляжу, наши ряды пополнились. Это очень лестно, благодарю. Раз уж даже Абигайль собственной персоной пришла на мой скромный курс, то стоит выбрать по-настоящему интригующую тему для занятия. В таком случае давайте поговорим о магии!

Послушники переглянулись, авалонцы пренебрежительно зашептались, кое-кто из местных даже хихикнул. Наставник, словно не замечая происходящего, воодушевлённо повествовал:

— О магии следует знать три вещи. Во-первых, любая магия содержит в себе симпатический принцип, то есть магическую связь разнородных явлений. Во-вторых, магия бывает гомеопатической, действующей по закону подобия, или контагиозной, действующей по закону контакта. И, наконец, в-третьих, магии не существует.

Ангел окинул взглядом недоумевающую аудиторию и спросил, не скрывая веселья:

— У кого-нибудь появились мысли по этому поводу?

Послушники молчали. Те, кто вырос в Авалоне, из трёх вещей, которые следует знать о магии, с детства усвоили последнюю. Остальные о магии не знали ничего, кроме того, что она есть.

Тишину нарушил Иессей:

— Может быть… Дело в том… Дело в анализе… И деформации природных законов? — Иессей с трудом закончил, ему казалось, что он ляпнул какую-то несусветную глупость, да и остальным казалось также. Всем, за исключением одного.

К удивлению послушников, наставник восторженно воскликнул:

— Надо же! Продолжай, Иессей, не стесняйся.

Иессей, несколько обескураженный такой реакцией, (и немного тем, что наставник знает его по имени, хотя возможности познакомиться у них не было), выпалил на одном дыхании:

— Не существует подходящего термина для обозначения не поддающихся анализу прецедентов деформации природных законов, в частности путём духовного контакта, поэтому словом «магия» можно обозначить, что поддаётся анализу, а что нет, и отделить от науки; это не явление, а метод.

— Блестящее предположение! — Ещё больше восхитился наставник. — Хоть ты и ошибся самую малость, однако же, Иессей, ты первый из моих послушников, кто оказался настолько близок к истине. Прежде чем я объясню, в чём именно ты ошибся, хочу предложить тебе частное занятие. Одна из специальных духовных формул, которые, скажем так, не рекомендованы к разглашению и не пригодны к самостоятельному изучению. Если ты хочешь, конечно.

В аудитории вновь зазвучали перешёптывания, но теперь в этом шёпоте не было и тени пренебрежения. Люди не понимали происходящего. Люди не были связаны с межфракционной политикой. А вот химеры с политикой фракций были знакомы, и что означает «не рекомендовано к разглашению» прекрасно понимали, как понимали и значение фразы «не пригодно к самостоятельному изучению». Им оставалось только завидовать. Или придумать, как отличиться на этом курсе, чтобы тоже получить специальное умение.

Иессей не знал, что значит «не рекомендовано к разглашению» из уст ангела. Ещё он не знал, что значит «специальная духовная формула», только догадывался, что это нечто ценное. И ему было неудобно:

— Если честно, это не совсем моё предположение… — Говорил он, смущаясь. — Мне в последнее время сны необычные снятся. И то, что я сказал… Я это не сам придумал, мне это приснилось. Вчера.

— Приснилось, говоришь? Любопытно… — Ангел задумался. — В таком случае тебе повезло, Иессей. На днях леди Эржебет объявила о намерении преподавать в семинарии, и если ты к ней не записан, то обязательно запишись, сдвинь расписание, если нужно. Она единственная, кто поможет тебе реализовать весь потенциал твоих снов, по крайней мере в этом мире.

— Мой следующий урок у неё, наставник Наки’! А про частное занятие… Если ничего страшного, что я во сне услышал…

— Ничего страшного, Иессей, так даже лучше, это безусловно талант! Жду тебя после уроков. Что ж, продолжим разговор о магии. Как верно заметил Иессей, словом «магия» можно обозначить, что поддаётся анализу, а что нет. Он говорил о магии в общем порядке, однако магия исключительно персональна. Если происходит деформация природных законов, которую вы не понимаете, не ощущаете, не видите, то есть никоим образом не можете проанализировать, то с обычными средствами, такими как наука, духовная ли, естественная ли, рискуете оказаться в неловком положении. По понятным причинам проблема особенно остро стоит перед высшими расами. И магия, насколько бы сомнительной ни была, в решающий момент может оказаться единственным выходом. Не явление, а метод, лучше и не скажешь. Как я уже сказал, магия делится на гомеопатическую и контагиозную. Также магия подчиняется четырём законам: закон тождества, закон непротиворечия, закон исключённого третьего и закон достаточного основания…

***

Нечеловечески красивая женщина с чёрными демоническими крыльями томным взором окинула послушников, одним этим заставив мужскую часть аудитории покрыться испариной, а женскую — усомниться в своей ориентации. Её голос пленял и возбуждал:

— Некоторые учат вас сражениям, иные учат мудрости, а я… — Рука суккубы скользнула по пышной груди, одна из пуговиц её откровенного наряда расстегнулась, сделав и без того глубокое декольте ещё глубже. — А я отвечаю за пошлости.

Она шла по аудитории словно по подиуму, и десятки пар немигающих глаз завороженно следили за каждым её движением. Суккуба присела на край одного из столов и наклонилась к Иессею настолько близко, что он ощущал её дыхание. Иессей сглотнул, его сердце никогда не билось так быстро, он не замечал ничего вокруг.

— Дай знать, хотя бы намекни, чего ты хочешь, и, может быть, я окажусь именно той, кто способна исполнить твои самые сокровенные мечты. — Произнесла суккуба, влюблённо глядя Иессею в глаза.

— Я… — Иессей почувствовал, как его тело охватывает невероятно сладостная дрожь.

— Раздели со мной водоворот желаний, открой мне двери к глубинам твоей души. — Шептала суккуба, и Иессей понял, что кроме неё ему нечего желать. Остаться с ней навсегда, видеть её, вдыхать аромат её тела, жить и умереть ради леди Эржебет.

— Примерно так выглядит контроль души в моей интерпретации. — Непринуждённо сказала наставница, спрыгнув со стола, и наваждение спало.

Суккуба всё ещё была прекрасна, но теперь Иессей поражался, что его разум с такой лёгкостью отказал ему. И всё же те чувства были удивительны. Ему даже было несколько тоскливо от того, что случившееся оказалось всего лишь обманом, и к стыду своему он понимал, что не прочь испытать это снова. Но не все послушники сходились с ним во мнении.

— Поистине дьявольская сила. — Произнес кто-то позади него.

Иессей обернулся на голос, и дрожь вновь охватила его тело, но дрожь совершенно иная, и ничего приятного в этом не было.

Некоторые из послушников не сидели на своих местах, а стояли позади Иессея. Они были испуганы. Они держали в руках оружие. Они явно не находили себе места. Один из них, химера-голем с просвечивающим янтарным телом, поражённо заговорил:

— Поверить не могу, что готов был убить этого человека из ревности.

— Ладно ещё ты, но мы то с Иессеем друг другу не чужие. — Подавленно произнесла Абигайль и стряхнула с руки какой-то причудливый туман.

— Надеюсь, моё княжество никогда не станет врагом суккубов. — Человек-иноземец торопливо прятал кинжал обратно под одежду.

— Рада, что вам понравилось. — Довольная собой, проворковала Эржебет.

— Хватит над ними издеваться, им не понравилось! — Сердито воскликнула девушка с такими же крыльями, как у Эржебет.

— Ну-ну, мы ведь обе знаем, что на самом деле им понравилось моё маленькое представление. — Посмеивалась наставница.

— Может и понравилось, и тем не менее, мама… То есть наставница Эржебет, Ваше поведение не подобающе!

— Боудикка, в кого ты такая скучная! Я ведь всего лишь удовлетворила любопытство некоторых послушников, они сами заинтересовались особенностями нашего народа.

— Но!..

— К тому же неплохо бы научить их методам противодействия разным контролям.

— Не!..

— И ты мне в этом поможешь.

— За что?!!

— За то, что мешаешь образовательному процессу. — Игриво подмигнула Эржебет и обратилась к послушникам. — Контроль души бывает абсолютным и относительным. Обратить абсолютный контроль очень сложно, нужны сильный разум, сильная душа и просто огромный опыт, поэтому вам следует попытаться продержаться до окончания действия контроля и не допустить его обновления. Обычно контроль души длится не долго. Я, например, могу поддерживать абсолютный контроль на протяжении шестисот пятидесяти ударов сердца противника. Да, ускорение сердцебиения тоже помогает. Правда, у суккубов, таких как я и Боудикка, сердце всегда бьётся ровно, так что сейчас у вас будет возможность детально рассмотреть все основные методы противодействия контролю. Вообще-то… Труднее всего захотеть использовать эти методы, но у Боудикки есть расовое преимущество, так что изворачиваться чертовка будет изо всех сил.

Глядя на мать и дочь, которые больше походили на сестёр-одногодок, Иессей подумал, что суккубы неспроста считаются демоническим народом.

***

В то время, как Иессей на собственном опыте узнавал возможности духовного контроля, наставник Наки’ из колена Ир находился в своём кабинете. Шторы были плотно задёрнуты, дверь была заперта, всё помещение было обработано Невыразимой Пыльцой — редким, но опасным ингредиентом, помогающим организовать скрытое убежище или провести тайную встречу. Как раз последним и занимался Наки’.

— Таким образом полученная мною ранее информация никак не подтверждает, что культ действительно обнаружил путь к подземелью, и опасения, что химеры смогут пробудить Матерь Искажений, беспочвенны. Однако мне удалось подслушать разговор лидеров совета, и, кажется, они действительно обнаружили нечто, напрямую связанное с Матерью Искажений.

— Нечто, напрямую связанное с Матерью Искажений… — Задумчиво повторил собеседник Наки’Ира. Его тело было полностью укутано в плащ с капюшоном, а лицо прикрывала маска. Не прикрытыми были только его ангельские крылья, куда более впечатляющие, чем таковые у Наки’.

— На этом у меня всё. — Закончил отчёт Наки’Ир. — Я приложу все усилия к тому, чтобы выяснить, что именно удалось обнаружить культистам, а сейчас прошу меня извинить, у меня назначена встреча. Не хотелось бы рисковать прикрытием из-за банального опоздания, поэтому…

— Встречи не будет. — Ангел в плаще резко прервал Наки’Ира.

— Простите?

— Твоя работа в Авалоне закончена, Наки’Ир. Сегодня ты запустишь ритуал армагеддона и вернёшься к войскам. Надеюсь, у тебя всё готово для этого?

Наки’ отвёл взгляд и прикусил губу. Он нервно спросил:

— Стоит ли принимать столь поспешное решение? Это ведь крайняя мера. Вряд ли химеры, находящиеся за пределами Авалона, смирятся с произошедшим.

— С ними мы как-нибудь справимся. В конце концов, химеры, оставшиеся без столицы, лидеров и основных военных сил, быстро превратятся разрозненные стаи диких животных, коими и являются.

— При всём уважении, господин, я считаю, что у химер есть потенциал, и мы в состоянии привлечь многих из них на свою сторону.

— Одной грубой животной силы недостаточно, чтобы иметь ценность. Мы не будем рисковать господством в этом мире ради горстки низших существ. Нельзя позволить демонам получить преимущество. Нельзя допустить, чтобы Матерь Искажений, эта никчёмная, безумная демоница, всё испортила. Спрашиваю ещё раз. У тебя всё готово?

— Да господин.

— В таком случае встретимся после ритуала.

— Господин!

— Что ещё?

— Вы приняли решение насчёт моей просьбы?

— Просьбы?

— Взять воспитанников.

— Ах, это… Хорошо, можешь взять одного.

— Одного? — Наки’, и без того воспринявший приказ без малейшего намёка на энтузиазм, ещё больше раздосадован. — Но возможно ли?..

Ангел в плаще не стал дослушивать, он расправил крылья, и излучаемое им золотистое сияние заполнило кабинет. Спустя несколько мгновений Наки’Ир остался в одиночестве.

— Одного, значит? — Тоскливо произнёс он. — Не такую формулу я хотел показать тебе, Иессей, не такую… Но хоть одного…

***

Наки’ как раз заканчивал подготовку ритуала, когда в дверь его кабинета постучали. Он поспешил отворить:

— Входи, Иессей, ты как раз вовремя. — Сказал наставник, стараясь казаться бодрым.

— Я немного заблудился, пока шёл к Вам, наставник Наки’, эта крепость такая огромная, куда больше замка, в который меня возили в детстве! — Делился впечатлениями Иессей, но вдруг замер. — Наставник Наки’, у Вас что-то случилось?

— О нет, Иессей, ничего не случилось, ничего такого…

— Я могу зайти в другой раз. — Сказал Иессей, тревожась за наставника. Ещё бы, ведь на нем лица не было.

— Не стоит, Иессей, не стоит, как я и сказал, ты вовремя. — Наки’Ир тяжело вздохнул. — По правде сказать, кое-что действительно случилось. Мне необходимо выполнить одно поручение. И я, признаться, места себе не нахожу. Это… Очень тяжёлое дело, и очень грустное. Я бы предпочёл этого не делать. Я понимаю, что должен выполнить это поручение ради великой цели, ради высшего блага. Но, к стыду своему, я не хочу делать то, что должен. Ох, прости, что я обеспокоил тебя своими проблемами. — Опомнился ангел.

— Не нужно извиняться, наставник Наки! — Переполошился юноша и поспешил ободряюще добавить. — Мне кажется, что если у Вас есть великая цель, то стоит изо всех сил стремиться её достичь, чего бы это ни стоило. То есть… Я бы так и поступил… Наверное… И, если я могу Вам чем-то помочь, наставник, Вы только скажите, и я с радостью помогу!

Благодаря словам Иессея Наки’Ир испытал облегчение:

— Да, ты прав, я должен стремиться достичь великой цели, чего бы это ни стоило. Всё ради высшего блага. И, если мне понадобится помощь, я обязательно попрошу тебя. Но мы с тобой, кажется, забыли, зачем ты здесь! Формула!

— Точно, формула! — Иессей, растроганный душевными терзаниями наставника, действительно забыл.

— Имей ввиду, это очень сложная формула. Своего рода соглашение, которое изменит твою дальнейшую жизнь. Но сейчас это лучшее, что я могу сделать для тебя. Ты готов?

Иессей собрал волю в кулак и кивнул. Белоснежные крылья наставника распахнулись, и свечение его тела окутало Иессея. Иессей почувствовал, как незнакомые символы замысловатыми узорами втекают в его сознание, распространяются по телу и что-то в нём меняют. Это не было похоже на суккубий контроль души, но чем-то неуловимо напоминало те ощущения. Наверное, тем, что Иессей наслаждался происходящим, и тем, что прямо сейчас не было ничего важнее.

— Войди в это кольцо. — Раздался в его сознании голос, и юноша неуклюже проследовал в указанное тем ангелом очерченное место, в центре которого располагался необычная, древняя на вид статуэтка. — Теперь подожди немного, Иессей, мне нужно закончить ритуал.

Иессей? Знакомое слово. Да, Иессей, это его имя. Или название? Кто он такой? Что он такое?

— Кажется, мне всё-таки нужна помощь. Я просто не могу так поступить. — Пробормотал тот ангел, убирая руки с древней статуэтки. — Иессей, это ангельская реликвия огромной силы, но тебе под силу её активировать, пока ты ещё человек. Пожалуйста, сделай это.

Да, конечно он сделает это, он сделает всё, что попросит тот ангел! Он сделает всё, о чём его попросит создатель, но во время контроля души главное продержаться. Продержаться? Зачем это нужно Иессею?

— Не хочешь? Как странно.

Что? Нет! Конечно он хочет, вот он кладёт руки на статуэтку, пропускает её энергию сквозь своё тело и вспоминает, как именно вела себя Боудикка. Но зачем ему вспоминать то, чего не было? Ладно, пусть эта огромная сила вернётся в статуэтку, закрутится вихрем и одарит прекрасным светом всё вокруг, а он тем временем найдёт причины, почему этого не должно происходить. Но таких причин нет, ведь всё хорошо, всё просто замечательно. И зачем Боудикка занималась чем-то настолько бессмысленным? Наверное, она просто приснилась Иессею, она просто странный сон, ведь сны, которые ему снятся, могут быть странными. И даже если позволить здравому смыслу управлять душой, то он всего лишь родился, родился в этой огромной обожженной яме. Его создатель, ангел, что протягивает ему руку — вот он, здравый смысл.

— Меня зовут Наки’Ир. — Говорит его создатель. — Ты же — Иессей из рода Наки’Ир. Идём, мой святой. Я познакомлю тебя с твоей семьёй.

Они шли рука об руку, ангел и его святой, навстречу новому, дивному миру, нуждающемуся в защите и спасении. Чудесный мир, чудесная жизнь, чудесная цель. И лишь одного не мог понять святой. «Почему мой создатель плачет?» — Спрашивал он себя. — «Может быть, от счастья?»

***

Сегодня привратниками были те же химеры, что и при первом появлении Иессея. Они, как в общем-то и всегда, неприкрыто скучали на своём посту.

— Джамад’Хар’! Явара! — Окрикнул их нэдзу’ум.

— Доброго здравия, лидер Бато’Риас! — В один голос отчеканили привратники, мгновенно вытянувшись по стойке смирно. Впрочем, настольную игру, которую они прихватили с собой сегодня, прятать не стали, поскольку в их расслабленном поведении не было ничего предосудительного.

— Проследите за тем, чтобы леди Эржебет и её дочери никто не мешал. — С ходу начал отдавать указания крысообразный ма’алаки’, и привратники оглянулись на двух суккуб. — Не подпускайте никого к воротам, пока мы не закончим. Да, и ещё. Дело касается того недавнего инцидента, свидетелем которого вы были. Надеюсь, вы понимаете всю важность происходящего.

— Само собой! Нет ничего важнее! — Тут же подтвердили оба привратника.

Бато’Риас удовлетворённо кивнул и предупредил:

— В таком случае я надеюсь, что вы двое особо тщательно проследите за тем, чтобы никаких лишних взглядов и вопросов не возникло.

— Есть! Разрешите исполнять?

— Да, приступайте.

И оба привратника, не сговариваясь поспешили в разные стороны. Ба’астид встал на страже внутри города, а вервольф снаружи. Сейчас они совсем не походили на тех скучающих привратников. Серьёзные, собранные, волевые, они казались воплощением идеальных воителей Авалона. Полная противоположность не только самим себе минутной давности, но и двум суккубам.

— Хватит хмуриться, доченька. — Уговаривала Эржебет, ухмыляясь при этом вовсю. — Я вообще не понимаю, почему ты так завелась.

— Это было унизительно, вот почему!

— Зато очень познавательно. Я ведь теперь наставница, и должна в первую очередь беспокоиться о том, чтобы мои послушники получали всю полноту знаний. Только представь, однажды кому-нибудь из них удастся сохранить частицу собственного сознания. И всё благодаря твоим ужимкам!

— Ты же просто развлекалась!

— Ну-у-у… И это тоже, ага.

— Мама! Могла хотя бы сказать, что это не так! — Всё сильнее выходила из себя Боудикка. — Какая же ты!..

Подозревая, что этот спор может продолжаться ещё долго, Бато’Риас решил напомнить о себе:

— Кхе-кхе. Мне кажется, леди Эржебет, Вы хотели нам что-то рассказать.

— Сейчас. Нужно проверить. — Тут же переключилась Эржебет, более не обращая внимание на скрипевшую зубами дочь. — Это было здесь, да, Бато?

Нэдзу’ум кивнул и указал на место, где стоял Иессей в тот момент, когда привратники увидели Вету. Эржебет какое-то время внимательно всматривалась в воздух, затем уселась на землю и, продемонстрировав редкий проблеск серьёзности на своём лице, сказала:

— Тот мальчик. Может быть, мне просто показалось, но сегодня я как будто почувствовала смутный отблеск на краю его сознания. Вообще-то такого не должно быть, но мы ведь говорим не о ком-то, а о самой Матери Искажений. Это просто предположение, и, скорее всего, я ничего не найду, но… Боудикка, прекращай уже дуться и помоги мне настроиться.

— Учти, я делаю не потому, что простила тебя, а потому, что дело касается Праматери. — Боудикка села напротив Эржебет и начала, предварительно напомнив. — Я всё ещё злюсь на тебя.

Тёмная энергия окутала пространство вокруг суккуб. Между ними образовался почти непроглядный канал из тьмы, и сгустки силы, пульсируя перетекали по нему от дочери к матери. Бато’Риас скривился и отшатнулся. Разумеется, он глубоко уважал этих демонов, однако для него, как для одного из расы ма’алаки’ с его светлой основой, ощущать поблизости такое количество бушующего тёмного атрибута было болезненно на физическом уровне. К облегчению нэдзу’ума, всё закончилось быстро.

— Мне показалось, или грань между реальностью и мнимым миром в этом месте тоньше обычного? — Спросила Боудикка.

— Так и есть. — Подтвердила Эржебет, с трудом выходя из некоего подобия кратковременного транса. — Это выглядит так, словно Праматерь через мнимый мир прикоснулась к реальности через того мальчика, Иессея.

— Вот оно что! — Восхитился Бато’Риас. Ему полегчало, как только давление тьмы сошло на нет. — Звучит совершенно невообразимо, но ведь это совершила сама Праматерь! Воистину чудо под стать Матери Искажений!

— Верно говоришь, Бато, верно говоришь. — Эржебет расслабленно откинула голову и посмотрела на небо. — Будь мы частью мнимого мира, то такое было бы возможно. Но что я, мнимый мир от реальности не отличу, что ли? Казалось бы, маленькое, но всё-таки чудо.

— Или мнимый мир и реальность на самом деле одно целое. — Вставила Боудикка. Бато’Риас и Эржебет недоумённо посмотрели на неё, и та озорно подмигнула. — Чего вы так уставились? Шучу же! — От былого раздражения девушки не осталось и следа.

Шутка была оценена, все трое посмеялись и направились в город в отличнейшем настроении.

— Интересно, что же на самом деле таится в деянии Праматери?

— Может, она совершила нечто великой важности, но мы просто не в состоянии это понять?

— Или наша Праматерь хотела послать нам некий знак? Хотела предупредить нас о чём-то, и это что-то связано с Иессеем?

Они пустились в рассуждения, и рассуждали бы ещё долго, если бы их внимание не привлекла ярчайшая вспышка, исходившая со стороны семинарии.

Первой отреагировала Эржебет:

— Это ведь!.. — С ужасом зашептала она.

Эржебет схватила ничего не понимающих Боудикку и Бато’Риаса, она заключила их в настолько крепкие объятья, что у первой выступили слёзы на глазах, а у второго сломалось несколько рёбер. Эржебет расправила свои крылья, и те с невероятной скоростью начали покрываться угольно-чёрной чешуёй. Последние чешуйки ещё прорастали, когда Эржебет сомкнула крылья в подобие кокона, плотно укрывающего её родную дочь и её лучшего друга, так плотно, что Боудикка, не успевшая подобрать собственные крылья, почувствовала боль от того, что те были срезаны. Половину хвоста Бато’Риаса постигла такая же участь.

Далее были лишь темнота внутри кокона, грохот, жар и всепоглощающий запах горелой плоти.

Боудикка с трудом приходила в себя. Едва она зашевелилась в попытке выбраться из мёртвой хватки Эржебет, как была остановлена Бато’Риасом.

— Замри. — Едва слышно шептал нэдзу’ум. — Старайся не дышать. Это ещё не конец.

Суккуба ощутила, как её присутствие стараниями Бато’Риаса становится неуловимым — не многие способны сравниться с крысоподобными ма’алаки’ в маскировке, и сейчас способности этого народа были как нельзя кстати.

— Это что ещё за кусок мяса? — Задал вопрос незнакомый голос.

— Должно быть, останки одной из местных суккуб. — Ответил ему голос уже знакомый.

— Надо же, от этого демона ещё что-то осталось даже после столь дорогостоящего ритуала. Какие живучие твари. — Брезгливо проронил незнакомец.

— Главное, что всё кончено, господин.

— Верно, столица культа уничтожена, и теперь мы можем быть уверены, что воцарению Литурга в мире людей ничего не помешает. Ты хорошо потрудился.

— Благодарю, господин.

— А теперь, Наки’, представь мне своего воспитанника.

— Я нарёк сего новосотворённого отрока Иессеем.

— Иессей, святой из рода Наки’Ир, добро пожаловать в наши ряды. Служи Пресвятому Литургу верой и правдой, как служит твой создатель, и да воздастся тебе пред ликом благословенного Всесоздателя. А теперь пора покинуть это проклятое место.

Прозвучало хлопанье крыльев. После всё стихло.

Бато’Риас прислушался и, лишь убедившись, что больше поблизости никого не осталось, рискнул выбраться из сделанного Эржебет кокона.

— Ничего нет. — Опустошённо бормотал он. — Авалон. Его больше нет. Ничего больше нет. Никого нет.

— Осталась пустота. — Словно из могилы изрекла Боудикка.

Пустотой было то, что оставил после себя не просто дорогостоящий, а невероятно дорогостоящий ритуал. Здесь не было ничего. Не было мёртвых тел, не было разрушенных зданий, не было даже обломков скалы, на которой ещё недавно располагалась духовная семинария. Не было даже выжженной земли. Только невероятно огромный кратер, который со временем заполнится водой из горных ручьёв и превратится в озеро, неестественно ровная округлая форма которого породит немало легенд и привлечёт немало туристов. Но это произойдёт спустя сотни лет, когда вечная война высших рас перестанет терзать мир людей, а химеры превратятся в персонажей из сказок.

— Они все мертвы. Как? Как мы допустили эту катастрофу? Как мы оказались настолько беспечны? — Истерика постепенно охватывала разум Бато’Риаса. — Как мы допустили это? Как Я допустил это?!!! Такой чудовищный ритуал… Я не мог не заметить… Моя глупость… Моя беспечность привела к катастрофе…

— Наша беспечность. — Отстранённо отозвалась Боудикка. — Сама Праматерь подала нам знак, но никто из нас не отнёсся к её появлению с должной серьёзностью. Не стоит винить одного себя только потому, что ты оказался тем, кто выжил. Мы всё были беспечны. Мы все проглядели подготовку ритуала.

Ма’алаки’ посмотрел на суккубу так, словно только что её заметил. Наверное, он должен был увидеть мудрого демона, но видел лишь раненую девочку, склонившуюся над изувеченным до неузнаваемости трупом матери.

— Леди Эржебет спасла тебя. — Только и смог сказать Бато’Риас.

— Нас. — Говорила Боудикка, прикрыв глаза. — Мама спасла. Нас. — С ресниц суккубы скатывались не слёзы, но капли густой, почти чёрной крови.

Последний выживший лидер культа не находил себе места, не находил слов. Не его должны были утешать, а он. В попытке сделать хоть что-то Бато’Риас дотронулся до свежих рубцов на спине Боудикки в надежде хоть немного ускорить восстановление её оторванных крыльев, но та остановила его:

— Не стоит. Крылья мне ещё не скоро понадобятся.

Боудикка разомкнула веки, и вместо её чудесных, сверкающих тёмным пламенем глаз Бато’Риас увидел обычные человеческие. Кожа суккубы также начала постепенно меняться и всё более походить на кожу людских женщин. Её волосы, толстые и жёсткие, словно проволока, выпадали, и на смену им прорастали тонкие и шелковистые.

Глядя на поразительно спокойную суккубу, нэдзу’ум наконец-то собрался с мыслями и взял себя в руки:

— Хочешь скрыться? Боудикка, что ты задумала? — Уверенно спросил он.

— Преподнести сюрприз. — Суккуба обворожительно улыбнулась и продемонстрировала самое очаровательное из невинных выражений, какое только может быть на лице человеческой красавицы. — Они хотят заполучить господство в мире людей. Разве не стоит попытаться превратить их желание в худший из кошмаров? Демоны, боги, титаны, драконы, призраки, дриады. И ангелы. Как думаешь, Бато’Риас, у нас получится заставить самопровозглашённых высших пожалеть о том дне, когда они ступили на землю мира людей?

— Не знаю, леди Боудикка. — Скрипнул зубами нэдзу’ум. — Но попытаться определённо стоит. По крайней мере забрать с собой столько жизней, сколько… Не могли бы Вы и мне помочь замаскироваться под человека?

— С радостью, Бато’! Но сперва мне нужно похоронить маму.

— Позвольте, и я приму участие в погребении. Жаль, что это единственное, чем я могу отблагодарить леди Эржебет за спасение.

— Здесь ты мне помочь не в состоянии. — Леди Боудикка задумалась. — Это не по правилам, но… Мне кажется, что теперь нас с тобой объединяет нечто большее, чем… Наверное, мама тоже была бы не против… Бато’Риас! Я позволяю тебе присутствовать на таинстве.

— Благодарю за оказанное доверие, леди Боудикка! Давайте найдём подходящее место для могилы леди Эржебет.

— У нас не бывает могил, такова воля Праматери. Просто побудь рядом. Я обязана следовать закону, хоть это и тяжело.

— Не отойду ни на шаг!

Суккуба встала на колени перед останками матери и сложила руки в молитвенном жесте. Она прошептала слова благодарности и прощания, после чего сделала то, что заставило нэдзу’ума, пережившего сегодня глубочайшее из потрясений в своей жизни, содрогнуться.

Хоть Боудикка и выглядела сейчас как человек, но её демоническая сила никуда не делась. Девушка отрывала от обугленного тела кусок за куском и медленно, сосредоточенно, с чувством важности происходящего, преисполненная любовью, скорбью и уважением, глотала мать. Она проглатывала всё без остатка, каждый клочок обугленных крыльев Эржебет, каждый обломок её костей, каждую прядь её слипшихся волос, поедала до тех пор, пока тело не исчезло также, как исчез Авалон. Пока не осталась лишь пустота.

Бато’Риас не отошёл ни на шаг, как и обещал. Но смотрел он всё-таки в другую сторону. В его голове промелькнула причудливая мысль: «Я не смогу похоронить леди Боудикку так, как требуют традиции её народа. Видимо, придётся сберечь её жизнь, даже если для этого мне потребуется пожертвовать собственной.»