Параграф 16: всего лишь игра.

Вполне привычная к такому способу перемещения, как Психопомп, больше известный под названием Проводник Душ, Вета буднично дожидалась, пока Стигические Воды стекут с её кожи обратно в жерло. В противовес ей, Соли испытывающий головокружение после того, как его тело разложили на субатомные частицы и заново собрали, пошатнулся, устояв на ногах лишь благодаря «обнимашкам». Юноша почти ослеп, его слух и обоняние создавали впечатление увязания в болотной трясине, тактильные ощущения также оказались не из лучших. Соли наощупь попытался стряхнуть с себя остатки чёрной жидкости, вызывавшей раздражающий зуд, но его действия оказались бесполезны, в отличие от произнесённого Ветой «просто стой и жди» неожиданно скрипучим голосом.

Ждать пришлось не долго. Восстанавливающееся зрение уловило режущие после тенистых закоулков Порочного Квартала простор и освещённость. Монастырская строгость кремовых стен усиливала ощущение ухоженности и чистоты этого дикастерия. Кованые символические украшения подчёркивали религиозность. Широкая винтовая лестница соединяла этажи. Искусные витражные окна походили на галерейное достояние. Разномастные стражники в доспехах Ордена слушали аналогично одетого крысоподобного коллегу.

— … демон хоть и похож на суккуба, но ужасно силён! Сломал освящённое оружие всего одним ударом, как будто ему это ничего не стоит!

Стражники выглядели обеспокоенно, некоторые из них смотрели на нэдзу’ума с сомнением. Один из воинов, единственный из всех носивший плащ рослый ба’астид чуть дёрнул своим кошачьим ухом и со всей серьёзностью произнёс:

— Если то, что ты говоришь, правда, то не стоит предпринимать …

— Конечно, правда! Зачем мне лгать?! И моя алебарда тому доказательство. — Крысоподобный ма’алаки’ разгорячённо перебил полубарса, от чего многие стражи неодобрительно зашептались, кое-кто прошипел «ты как к приору обращаешься, младший брат?», чем сильно смутил нэдзу’ума. — П-простите мою дер…

— Довольно. — От повелительного тона ба’астида замер не только чрезмерно пылкий младший брат ордена, но и остальные воины. — Впредь не забывай о субординации, не все в ордене столь снисходительны, как я. Что ж, если этот демон действительно столь могущественен, то необходимо предупредить гроссмейстера, прежде чем предпринимать какие-то действия.

К этому моменту уже пришедший в себя после использования Психопомпа Соли с иронией спросил у спутницы:

— И что, Вета, ты действительно могущественная?

Соли, как всегда, говорил довольно тихо, и, с учётом его гладкого низкого тембра, отдававшего холодом, услышала его одна только Вета.

— Не знаю, никогда об этом не думала. Что куда важнее… Почему они говорят обо мне как о каком-то мужлане? Я же всё-таки девушка и требую соответственного отношения!

Голос Веты хоть и тоже всегда был гладким, но в совершенно ином смысле, нежели у Соли. Её голос был певучим, музыкальным звоном, обворожительным в своей насыщенности, всегда привлекающим к себе внимание. И внимание обсуждающих дальнейшие действия стражников, находящихся в отдалении, было привлечено.

Все как один, воины повернулись в сторону источника возмущённого восклицания. Они вновь замерли, на этот раз по совершенно иной причине. Разве что в этот раз не замер один только нэдзу’ум, который начал пятиться, предупреждая всех:

— Эт-то… Это тот самый демон!!!

Первым опомнился приор:

— Оружие к бою. Окружаем. Проклятая нечисть смеет осквернять своим присутствием священное место. Уничтожить любой ценой.

Стражники незамедлительно последовали приказу, и, судя по их рвению, подгонять их не требовалось. Всем своим видом химеры выражали неприязнь. Один из воинов-ма’алаки’ решил на всякий случай уточнить:

— Что насчёт второго?

— Раз пришёл с демоном, то и обращайтесь, как с демоном.

Ма’алаки’ больше не задавали вопросов. Они уверенно распределились по небольшим группам, каждая из которых состояла из двух рядов по три воина спереди и два позади. Передние ряды выставили перед собой засеребрившиеся алебарды, задние же ряды направили оружие вверх, серебристое сияние вокруг них было на порядок сильнее. Не вошедшие в группы воины встали на защиту командовавшего атакой приора. То, как уверенно и слаженно стражники рассредоточивались вокруг новоявленного противника, говорило об их мастерстве, что было неудивительно. Защищавший ключевые города Епархии Ма’алаки’ орден Домини считался элитой, и даже не так давно примкнувший к ордену крысоподобный нэдзу’ум вполне мог рассчитывать на привилегированное отношение, не скрывая своего нижайшего иерархического положения в ордене.

Воины ордена Домини взяли демона и человека в окружение, они были уверены в своих силах и лишь дожидались команды, как натянутая тетива арбалета лишь ждёт, чтобы быть спущенной.

Окинув небрежным взглядом направленные на него копейные наконечники алебард, человек слегка скривился — он выглядел так, словно в нос ему ударил неприятный запах. Соли озвучил то, что первым пришло ему на ум:

— То есть мне предлагают подохнуть за компанию? Да ещё и в унылой стерильной пробирке, именуемой дикастерием… Не очень-то драматично.

Всё ещё негодующая Вета полностью поддержала недовольство своего спутника:

— Соли, неужели ты ожидал какое-нибудь заманчивое предложение от этих ущербных? Ты посмотри на них! Отребье даже не способно заметить, какая я очаровательная, элегантная и очень ранимая девушка! Но это поправимо. — Казалось, что Вета действительно собирается исправить недоразумение. По крайней мере, то, что сама она считала недоразумением.

Воздух вокруг суккубы едва заметно изменился, пристальный наблюдатель смог бы заметить своеобразную ауру, ничем не выделяющуюся, кроме, разве что, зрительного искажения, подобного тому, какое встречается над раскалённой полуденным зноем пустыней. Нежно улыбнувшись в подтверждение самопровозглашённой очаровательности, Вета встретилась взглядом с командующим атакой ба’астидом. Уже готовый отправить стражников в бой, приор вдруг изменился в лице. Вся его решительность, вся его неприязнь и даже излучаемая непоколебимость сошли на нет — вместо твёрдого приказа из уст ба’астида донёсся нежный вздох, никак не вязавшийся с образом сурового воителя.

Довольная произведённым эффектом, Вета встретилась взглядом со следующим стражем, потом с ещё одним… К тому моменту, как не успевшие ощутить на себе силу духовного контроля могущественнейшей из суккубов начали беспокоиться по поводу отсутствия приказа к нападению, добрая половина стражей уже встретилась взглядами с Ветой и уподобилась своему командиру. Смущённые, заливающиеся краской, восторженные, ма’алаки’ с нескрываемым обожанием смотрели на ту, кого только что считали в лучшем случае ненавистным врагом.

Крысоподобный нэдзу’ум испытывал беспокойство сильнее прочих стражей, и первым обратился к приору.

— Старший, прикажете атаковать? — Голос нэдзу’ума выражал общее беспокойство, все оставшиеся в здравом уме химеры испытали некоторое облегчение от того, что младший решился задать этот вопрос.

Приор нехотя оторвал восхищённый взгляд от суккуба, и пристыженно ответил:

— Нет, не стоит… Что за глупости… Как такое вообще могло прийти в голову?.. Кхм. Опустить оружие.

— Что за?.. — Недоумевающие стражи начали перешёптываться, хоть и прилежно выполнили приказ старшего по званию. Иерархия в Ордене являла собой строжайшую константу.

— Что с приором? Почему он передумал?

— Не понимаю…

— Приказ есть приказ.

Не понимающие поведение командира стражники так бы и отступили, если бы не задумчивые слова одного из арьергардистов:

— Этот, случайно, не из тех демонов, которые как-то влияют на души?..

Высказанная догадка мгновенно изменила настроение всех ма’алаки’.

Недоумевавшие стражи вновь обрели боевой дух, с той лишь разницей, что теперь они не были молчаливыми исполнителями самого собой разумеющегося приказа. Они взорвались многообразием гневных выкриков:

— Душа приора захвачена! Спасём старшего!

— Действуем осторожно, проклятый демон пробился сквозь защиту благодати!

— Уничтожим отродье тьмы!

Обворожённые же стражи испытали не меньший подъём, они среагировали на порядок более эмоционально, среди их голосов особо выделялся поражающий своей яростью и способный повелевать в гуще любого сражения голос приора. Этот полубарс единственным выкриком сломил волю недоумевавших и укрепил решимость обворожённых:

— Защитите прекрасную госпожу от взбесившихся зверей!!!

Уверенные в своих действиях ма’алаки’ не преминули воспользоваться неразберихой в рядах своих теперь-не-союзников. Секундного промедления последних оказалось более чем достаточно. Отточенные синхронные росчерки алебард окрасили красным кремовую матовость главного входа дикастерия. Судьба немногих выживших после первой атаки была предопределена. Окутавшие свои тела серебристым сиянием, вставшие в оборонительные стойки стражи дикастерия были не в состоянии отразить сыпавшиеся волнами выпады превосходящих по численности стражей демоницы, защищавшая их от смертельных ранений серебристая благодать быстро истощалась под воздействием точно такой же силы, используемой противником.

Это был очень короткий бой. Даже не бой, а, скорее, молчаливое слаженное истребление, длившееся немногим более полминуты. Никто не просил пощады, никто пощаду не предлагал. Таков был орден Домини.

Наблюдавшая за происходящим Вета была несколько обескуражена. Моргнув зелёным проблеском в глазах, она сконфуженно обратилась к Соли:

— Всего лишь сделала так, чтобы меня считали самой очаровательной девушкой на свете, а тут такое… Немного не то, на что я рассчитывала. Да я ж вообще молчала! И заметь, Соли, не я назвала этих ма’алаки’ взбесившимся зверьём.

Соли, ожидавший скорее эксцентричного поведения спутницы, о возможностях которой он к этому моменту уже составил некоторое представление, слегка вскинул бровь и кивнул в подтверждение того, что для него подобная развязка также не являлась прогнозируемым вариантом:

— Ну… Зато красиво.

— И драматично. — Добавила Вета.

— Да. И драматично. — Подтвердил Соли, наблюдая за тем, как победители междоусобного столкновения проверяют проигравших на наличие выживших с довольно определённой целью, лишённой всякого милосердия.

— Ой, забыла предупредить! Если захочешь… Нет, не так. — Вета исправилась, давая важный с её точки зрения совет. — Когда захочешь оскорбить химеру, то обязательно упоминай звериную часть его происхождения.

— Прям обязательно? Надеюсь, не потому, что это какой-нибудь твой фетиш?

— Никаких фетишей, всё по-настоящему! Химеры от этого та-ак бесятся… Самое универсальное оскорбление, просто, практично, на все случаи жизни. — Вета почти рекламировала «товар». Решив, что столь простого объяснения недостаточно, суккуба помахала закончившему к тому времени зачистку приору. — Эй, котик!

Суровый полубарс, со всей серьёзностью наблюдающий за действиями своих подчинённых, мгновенно переменился, услышав оклик демоницы. Нет, он не взбесился от упоминания его звериной сущности, напротив, ма’алаки’ поспешил приблизиться к Вете, от его грозного вида не осталось и следа. Вернее, след суровости как раз-таки остался, но в сочетании с излучаемой им наивной восторженностью оставлял крайне противоречивое, скорее даже нелепое впечатление.

Едва полубарс подошёл, Вета, не дав тому произнести и слова, спросила:

— Котик, ты не против, если я стану называть тебя котиком? Тебе не обидно?

Полубарс опустил глаза, его поза выражала одну только робость. Разомлевший от внимания Веты, он оглянулся на прочих ма’алаки’, и, прочтя в их взглядах одну только зависть, счастливо ответил:

— Истинно так, мне ничуть не обидно. Обратись ко мне подобным образом кто иной, то я непременно вызвал бы его на смертельную дуэль, будь то хоть архиерей, хоть сам Айшма-Дэ. Однако же невообразимо испытывать обиду по отношению к Вам, прекрасная госпожа! Как бы Вы меня ни назвали, одно только упоминание Вами недостойного меня сродни благословению. Позвольте же спросить, как обращаться к озарившей мою жалкую беспросветную жизнь…

— Не заслужил ещё ко мне обращаться. — Категорично отрезала Вета.

Не-отчаявшийся ба’астид провозгласил:

— Я!.. Нет, все мы готовы отдать свои жизни ради этой чести!

Двенадцать ма’алаки’, жадно ловившие каждое слово из разговора их уважаемого приора с новоявленным кумиром, восприняли его последнее заявление не иначе как боевой клич, что и продемонстрировали, как один встав навытяжку, отсалютовав алебардами, излучая сияние благодати.

Впрочем, Вету они вовсе не впечатлили своим заявлением, она безразлично произнесла:

— Ага, удачи.

Соли, в свою очередь, с куда большим энтузиазмом воспринял происходящее, что на самом деле было крайне редким явлением. Как правило, в этой паре именно Вета была склонна выказывать спектр эмоций, она являла собой пламя в противовес Соли, бывшему словно лёд. И теперь человек выразил свои чувства со всей страстью, что со стороны больше походило на… некоторую удовлетворённость:

— А ведь то, что ты с ними сделала, и правда по сути своей красиво…

— Ох, если бы… По моей сути я вообще ничего не сделала, всего лишь перенаправила уже имевшееся. Откуда мне было знать, что имелся такой вот глубоко проросший фанатизм? — Скривилась Вета.

— Фанатизм, значит?.. — Задумался Соли. — Тем более красиво.

— Даже не зна-аю… — Вета уже не была такой безразличной, она вновь обратила внимание на ба’астида, у которого хоть и возникали вопросы из-за разговора прекрасной госпожи с её спутником, но имелось также и понимание того, что право обратиться к объекту обожания необходимо ещё заслужить. Сокрушался полубарс, сокрушались ма’алаки’ за его спиной, однако Вету интересовало далеко не это. — Оу, Соли… Получается, что тебе нравятся мои способности? То есть получа-ается, что ты меня хва-алишь?..

— Тебе показалось. — Мгновенно отреагировал Вэ Соли.

— Х-ха, ни разу не показалось! Хвали меня ещё!!! — Вета переполнилась энтузиазмом.

— Обойдёшься, крылатое недоразумение.

Очарованные Ветой ма’алаки’ были крайне недовольны поведением юноши. Не будь Соли спутником объекта их преклонения, они, возможно, продемонстрировали бы недовольство куда более радикальным способом. Сейчас же стражи попросту высказались:

— Тебе дозволено хвалить прекрасную госпожу, не смей пренебрегать такой честью, паскуда.

— Жалкий отброс пренебрегает волей госпожи…

— Оскорбительное невежество! Возмутительное безрассудство!

Не возникало сомнений во враждебности химер по отношению к человеку, некоторые из них угрожающе демонстрировали алебарды, хоть и очищенные от следов крови активной благодатью, но выглядящие от этого не менее опасно.

Впрочем, Соли это вовсе не смутило. Не то, чтобы юноша полностью был уверен в приведшей его сюда демонице. Соли небезосновательно подозревал, что это крылатое недоразумение шутки ради может приказать своим невольным последователям, скажем, устроить для него вечер пыток с целью послушать комплименты. Или что-то в этом роде. Вполне вероятный исход. Тем не менее образ жизни Соли задолго до попадания в мир Тетис отличался некоторой… специфичностью. Для Вэ Соли такое поведение химер казалось вполне обыденным явлением. Задумавшись о чём-то своём, Соли отрешённо пробормотал:

— Значит, фанатизм, присутствовавший изначально… — Бросив короткий взгляд на Вету и увидев, как та демонстративно разводит руками, Соли с иронией спросил у негодующих химер. — Вы же говорите про ту самую проклятую нечисть, которую собирались уничтожить любой ценой, правильно?

Стыд, сожаление, испуг. Можно сказать, Соли окатил стражей потоком этих отрезвляющих чувств. Никто из ма’алаки’ не забыл своих изначальных намерений, однако все они как один опьянялись новой манией и потому не придавали значения минувшему. Само по себе напоминание о минувших «грехах» не является чем-то выходящим из ряда вон. Если обращено не к фанатикам. Если не противоречит их нынешнему мировосприятию. Если не указывает на шаткость их же веры.

Эти ма’алаки’, эти гордые воины ордена Домини были полностью раздавлены всего одним правильно подобранным вопросом, один только приор невнятно всхлипывал:

— Если бы я только сразу прозрел, если бы я только сразу осознал величие прекрасной госпожи… Теперь слишком поздно.

Но Соли ещё не закончил:

— Конечно, поздно, жалкий кошак. Что было бы, если бы ты так ничего и не понял? Что? Не ты ли направлял оружие на госпожу вот этими руками? — Человек взял безвольные руки полубарса и поднял их так, чтобы все ма’алаки’ смогли их видеть. Как завороженные, стражи смотрели на острые когти ба’астида, и в следующий момент все они содрогнулись. — Этими руками! — Жёсткий выкрик Соли завершился хрустом, человек просто сломал один из пальцев приора на глазах у его подчинённых.

Ба’астид принял врезавшуюся в сознание боль, он с трудом смог подавить вырывающийся стон, шипя, склонившись, считая подобное обращение подходящим для него. Остальные ма’алаки’ хоть и радовались в душе, что не оказались на месте своего приора, но в то же время считали себя в равной степени виновными и готовы были оказаться на его месте во искупление. Для них всё было серьёзно, для них всё было по-настоящему.

Но не для человека. И уж тем более не для демона. Им всё происходящее казалось не более чем шуткой.

Отпустив руки ба’астида, Соли направился к трупам павших в междоусобном противостоянии стражей, по пути незаметно подмигнув Вете, которая, увидев этот обращённый к ней жест на извечно бесстрастном лице, не могла более сдерживаться и прыснула. Её звонкий чистый смех эхом отражался от идеально ровных стен, отталкивался от высокого потолка, запинался на изгибе лестницы, искрил в пёстром стекле окон.

Постепенно музыка жизнерадостного смеха, противоречащего здравому смыслу не очень-то и осмысленного произошедшего, затихла. Отдышавшись, счастливая Вета почти пропела своему другу:

— Хей, Соли-и! Раз уж ты оказался в мире, похожем на симулятор насилия, так почему бы не попрактиковаться в применении того самого насилия? Я как раз придумала новую игру.

Занятый осмотром павших ма’алаки’ юноша ответил не сразу:

— Если эта игра как-то связана с психованным зверинцем, частью которого являются твои новоиспечённые воздыхатели, то я воздержусь.

— А назову я эту игру… Эй, как воздержишься, почему воздержишься?! Игры, они же добро, а воздержание, оно же такое, наоборот, зло!

— Добро, зло и буйно-помешанные сектанты. В такой игре либо выживать, либо биться головой о твёрдые поверхности. Сомнительная перспектива. — Соли покосился на поддерживающих каждое слово Веты стражей дикастерия. Он и правда был не в восторге от такого сочетания.

Вета использовала козырь. Она обратилась к глубоко уважаемой её другом вещи — логике:

— Ой, да ладно, мы же оба тебя знаем! Ты же всё равно в итоге найдёшь занимательные неприятности. Лучше раньше, чем позже. Да-да! — Вета и правда считала, что обратилась к логике.

— А разве я не нашёл занимательные неприятности в тот момент, когда согласился оказаться в этом мире в твоей компании? — В целом искренне удивился Соли. Он был непреклонен.

Вета чувствовала себя проигрывающей в этом споре, но ещё не готова была сдаться:

— Хо-ро-шо, а ес-ли?.. Не будь злюкой, поиграй со мной. — Вета продолжала наступление в образе маленького ребёнка, она почти ревела.

— Мы уже играли в твои куклы. Не впечатлило. — Соли был непреклонен.

Поняв, что давить на жалость бесполезно, Вета решила воззвать к совести:

— Это… Это не считается, ты же их просто взял и переломал! Причём оба раза. Так что теперь играй как следует, вот! — Пришедшие ей на ум достойные аргументы подходили к концу. Поражение было неизбежно.

— Однажды, быть может. А сейчас мне лень. — Соли был непреклонен.

— Совсем-совсем нет?.. А может?.. Ну или однажды… — Вета была подавлена стеной категоричности, голубоватые искры грусти затесались в красное пламя её глаз.

Подавленность обожествляемой демоницы отразилась и на ма’алаки’, которые вовсе не прочь были бы изменить в лучшую сторону её настроение, однако же предпринять какие-либо действия не решались. Непонимающим смысла происходящего химерам оставалось разве что безмолвно сочувствовать своей непонятно почему опечалившейся госпоже до тех пор, пока не представится шанс проявит участие.

В свою очередь, Соли, казалось бы, игнорирующий поддавшуюся унынию подругу, небрежно спросил:

— И в чём же заключается твоя новая игра? Извращённая форма выживания, полагаю?

Вета осторожно ответила:

— Не такая-то уж извращённая… Стражи против стражей, фанатизм против фанатизма, всенаправляющая владычица тьмы против прикрывающегося мясными щитами человечишки. Что-то вроде того. Я ведь переживать начинаю, что тебе стало скучно здесь. Было бы обидно, если бы тебе так быстро стало скучно.

— А я думал, что сперва нужно смахнуть излишки самодовольства с твоего лица. Было бы обидно, если бы ты так легко стала довольна собой. — Парировал Соли отнюдь не осторожно.

И столь же отнюдь не осторожно продекламировала вмиг повеселевшая Вета:

— Х-ха! Самодовольство, между прочим, это целое искусство! Если не выставлять вместо себя плод больного воображения, конечно. Так значит, ты всё-таки хочешь сыграть в мою игру? — Демоница буквально искрила энтузиазмом.

— Ещё не решил. Для начала, спрошу кое-что у ма’алаки’.

— Хорошо-хорошо, но ты спроси как-нибудь так, чтобы захотеть.

Безразлично пожав плечами, человек обернулся к химерам и не менее безразлично, глядя, в общем-то, в никуда, заговорил так, будто его совершенно не волнует, ответят ли ему:

— Получается, что живущие здесь ма’алаки’ находятся в конфликте с расой демонов. На чём основан этот конфликт?

Воины ордена Домини не были уверены в том, что именно желает узнать юноша, признаваемый равным их прекрасной госпожой. Они вообще теперь ни в чём не были уверенны.

Полубарс, обладавший статусом приора и потому кроме абсолютной власти над младшими братьями ордена имевший обязанность говорить и отвечать за всех, виновато покосился на демоницу и нарушил тишину ожидания ответа:

— Учение Епархии Ма’алаки’ гласит, что демоны суть высшая тьма, а значит и высшее зло. В легендах же сказано, что тёмные химеры, исконные враги химер света, демонидами именуемые, кровь от крови расы демонов.

— Учение, легенды… Как выражается конфликт с непосредственно демонами в жизни? — Соли увидел в химерах одно лишь непонимание, отчего прекратил невидящим взглядом осматривать стены. Он впился глазами в своего собеседника-ба’астида. — В твоей жизни. В жизни твоей родни? Знакомых? Тоже нет? В жизни этой твоей Епархии, наконец? Как?

— Так было со времён сотворения мира… — Начал было пояснять приор, однако же оборвался на полуслове, услышав презрительное «пф-ф, как же» обожаемой им суккубы.

— Я спрашиваю не про времена сотворения мира, а про времена вполне нынешние.

Несмотря на содержание его вопросов, напоминающее скорее допрос нерадивого ученика нелюбимым учителем, очевидное безразличие человека, как ни странно, оказывало на ма’алаки’ благотворное влияние. В частности, собеседник Вэ Соли, этот ба’астид, говорил всё более и более отстранённо, словно заражаясь тем самым безразличием:

— Наверное… Никак. Если честно, до сегодняшнего дня я даже не был уверен, что демоны в действительности существуют. И не только я. Помнится, во времена послушничества никто всерьёз не воспринимал изучение демонов, даже обучавший нас демонологии наставник не верил в демонов. Получается… Вражда с демонами только в легендах и существует. — Приор, до сего момента не задававшийся подобными вопросами и принимавший любой постулат ордена как безоговорочную истину, и сам начал удивляться наличию несуществующего по факту конфликта.

Извечное очевидное безразличие Вэ Соли было далеко не так очевидно для любого обладателя высшего чтения душ, однако в названии этой способности потому и наличествует слово «высшее», что проявиться она может исключительно у представителей тех рас, которые также называются «высшими». И только один представитель высшей расы сможет с некоторой вероятностью разобраться в том, что увидел. В этот момент, в это вполне нынешнее время в дикастерии, да и, возможно, во всей Калварии, была только одна представительница тех самых высших рас. Химеры же испокон веков могли довольствоваться в лучшем случае чтением душ обычным, больше похожим на поверхностный беглый осмотр духовной энергии. Для химер многое было очевидно.

Для Вэ Соли тоже кое-что стало очевидно. Вместо сделанных выводов он озвучил лишь одно:

— Итак, я попытался почувствовать хоть какое-то подобие сострадания, но… — Выбрав одну из оставшихся без владельцев алебард, Соли подбросил её носком сапога и поймал одной рукой. Алебарда оказалась легче, чем он ожидал. Бегло осмотрев непривычное оружие, Соли отбросил его и произнёс. — Игра началась.

Только и ждавшая этого Вета подпрыгнула, и, победоносно зависнув в паре метров над землёй, воскликнула:

— Ашенте!

— Что? — Непонимающе спросил Соли.

— Что «что»? — Столь же непонимающе спросила Вета.

— Что значит «ашенте»? — Недовольно уточнил Соли.

— Вот же неуч… Ты должен был подыграть мне и сказать «ашенте»! — Не менее недовольно уточнила Вета. — Так и знала, что перед уходом из мира людей нужно скачать интернет. Сделала бы учебный курс… Стала бы твоей строгой сексапильной учительницей… Парты, мел, очки и мини-юбки… Кароч, если я одолею тебя, то буду делать с тобой всё, что захочу.

— Если ты будешь делать со мной всё, что захочешь, то я перережу тебе горло во сне. Или лучше раньше, чем позже? — Не дожидаясь ответа, Соли накинул на голову капюшон Эгиды Милосердного Сна. Он исчез. Не только исчез из внимания, но даже ненадолго исчез из памяти. Из памяти всех наделённых душами существ во вселенной.

И готовая отпустить пару колкостей Вета, и не на шутку встревоженные словами этого человека ма’алаки’ — все начали бессмысленно озираться в поисках причины собственных переживаний.

Вета была всерьёз озадачена, она впервые по-настоящему расстроилась с тех пор, как встретила… «Кажется, я кого-то встретила в мире людей… Кого-то очень важного… Или нужного… Или нет?» — подгоняемая чувством глубокой утраты, демоница судорожно перебирала свои последние воспоминания, оказавшиеся на удивление размытыми. Память возвращалась к ней слишком медленно, и Вета решила попытать счастья, обратившись к растерянным стражам, которых она понемногу начинала считать в принципе не способными ни на что, кроме недоумения:

— Я почти уверена, что хотела кого-то унизить… То есть, попытаться. И ещё что-то сделать. Никак не вспомню, что.

Один из стражей, выглядящий наиболее обеспокоенно, обратился к демонице:

— Простите мою дерзость, госпожа, но, умоляю Вас, будьте осторожны, что бы вы ни задумали.

Меж бравыми воинами пролетел гул согласия. Вместе с существованием Вэ Соли они забыли и все разговоры, в которых он так или иначе принимал участие, о чём свидетельствовало уже хотя бы то, что они свободно обращались к своей новоявленной госпоже, каждое слово которой воспринимали как священную заповедь. Например, забыли необходимость заслужить право обращаться к Вете.

Забывший, как и все, о якобы-правиле, которое сама Вета забыла бы и без воздействия на её разум Эгиды Милосердного Сна, ответственный за подчинённых полубарс счёл нужным подытожить:

— Как ни прискорбно, но никто из Ваших верных слуг не ведает о позабытых Вами намерениях, о прекраснейшая. Однако все Ваши верные слуги сходятся в ощущении грозящей Вам опасности, и потому я молю Вас от лица каждого не пренебрегать собственной безопасностью и позволить Вашим верным слугам оберегать Ваше величие.

Вот только прекраснейшая лишь отмахнулась:

— Ой, делайте, что хотите. Хоть меня оберегайте, хоть моё величие, хоть эль в ближайшем трактире. И вообще, если бы я могла умереть от такой мелочи, как перерезанное горло, то сделала бы это ещё до сотворения Тетиса… Перерезанное горло? Об эт-том т-точно кто-т-то сказа-ал. Кто-то, с кем я хотела сыграть в одну игру… — Напевно рассуждала Вета.

Ба’астид же не унимался:

— Действительно! Теперь я припоминаю, что некто угрожал Вам, прекрасная госпожа. Не хочу проявить сомнение в Ваших силах, но…

— Но это не угроза, а признак дружелюбия. — Оборвала ба’астида на полуслове Вета, чем лишь усилила его тревогу.

— Как подобная угроза может указывать на дружелюбие?!!

Заискрившая красными вспышками радости Вета с готовностью пояснила:

— Поверь, мой мохнатый прихвостень, если бы мой Вэ Соли мной не дорожил, то он не стал бы ни о чём предупреждать, а просто взял бы и… Вспомнила! Вэ Соли!!! — Пронзительный вопль, не лишённый, впрочем, своеобразного мелодичного очарования, заставил дрожать разноцветные витражи окон дикастерия. — Ублюдский артефакт! Нет, ты представляешь, котик?!!! Как будто Касания Обречённых Душ или какого-нибудь Равновесия Боли недостаточно, так у Эгиды ещё есть это дрянное Мимолётное Забвение. Хоть я и сама разрешила ему выбрать одежду… Только попадись мне, жалкий человечишка, и я отберу у тебя эту проклятую тряпку!!!

**** **** **** ****

[ИНТЕРЛЮДИЯ]

1991 день до начала внеземной интервенции,

1 день с началаSoul of the World.

Логин: No Name.

Раса: человек.

Народ: не имеет значения.

Статус: отсутствует.

Базовая фракция: отсутствует.

Связь с душой мира: отсутствует.

Возможность инкарнации: отсутствует.

Сложность развития души: отсутствует, душа полностью сформирована.

Вероятность провала вступительного испытания: 0%.

Осталось 20 часов и пять тысяч молибденов. После квеста уровень подскочил до 34. Осваиваюсь с новыми игрушками. Нашёл в способностях инкуба умение чувствовать ложь, с такими общительными мобами беру однозначно. Ту спираль, которая в журнале заданий была подписана как «Исток Мнемосины», до сих пор не идентифицирована. Остальные безранговые предметы тоже, но их по крайней мере можно использовать. Из чаши пить пока не стану, оставлю до безопасных времён. Когти после квеста законфликтовали со здоровьем, особенно в руках, жрут, в сумку их. Плётка пока неиграбельна, нужны когти или аналог. Булава превосходна. Без шуток. Я бы не убил ею Адама, если бы тот хоть немного сопротивлялся. Я убью ей разве что слабого моба ниже меня уровнем, и то не сразу. Но это не важно, потому что: оглушение, контузия, отбрасывание, опустошение энергии, блокирование способностей, выведение из строя внутренних органов, слабые повреждения компенсируются игнорированием брони, и небольшой урон по площади в роли вишенки. Не всё сразу и в полной мере, эта кувалда требует тонкой настройки, и, когда я ей займусь и найду способ привязки булавы, моя беззаботная соло-игра будет обеспечена. Выживание и побег, беспомощных добивать лапками. То, что надо.

Какая-то пещера. Раньше я не видел пещер. В смысле, в SW. Теперь я знаю, что следует сканировать местность, прежде чем отправляться на точку возрождения. Способность «ординарная картография» говорит, что это такой же переход между локациями, как и разрыв пространства, и я ей верю, потому что она верная, искренняя, никогда меня не обманет. А теперь… Джек-пот! Я могу пройти.

Внутри темно. Хоть глаз выколи. Покопался в настройках графики — нулевой эффект. Вспомнил, какая у моего персонажа стихия — вернул настройки графики по умолчанию. И опять наугад, теперь по трёхмерному лабиринту, со свечкой впереди и видимостью в пять шагов… Да что ж такое-то, даже карты отказали! Какой, нафиг, переход между локациями? Эти катакомбы станут моей могилой. Вернусь, и первое, на что потрачусь — лучшие средства ориентирования на местности, гуляю на всё!

Собираюсь возвращаться… Вспоминай дорогу, вспоминай… Зачем я сюда залез? А если после смерти пропадёт булава? Шанс меньше процента, но ведь я её ещё даже не идентифицировал!

«Стоять на месте!»

Не нападают — не убегаю, так я добрался до сюда. SW кажется бесконечной, но расстояние, которое я преодолел, не так уж и велико. Бежать через всю локацию на встречу к возродившемуся боссу. Выждать минуту телепорта и оказаться на другом конце света. Беззаботно перелететь через горы. Нет. Я прятался за каждым деревом, пробивался через каждую яму, удирал от каждой клыкастой челюсти, и только поэтому я здесь. А ещё меня теперь не обманешь.

У микрофона замерший я:

«Я тебе не враг. Я просто прохожу мимо.» — Интересно, если я перестану выбирать этот ответ, мне перестанут его подсовывать? А то в этот раз аж три вариации.

«Я вижу, что ты не враг. Куда ты идёшь?» — Какая самоуверенная девушка, слишком самоуверенная для такого томного голоса. Но не стоит обманываться, её сисек может быть не видно из-за бороды, я помню, по какому миру путешествую.

А путешествую я по… Целый список. Сверху варианты по типу «сказал же, мимо прохожу» или « -использовать внезапность для побега-», а вот для честного ответа у меня целых две вкладки. Названия мест, где я побывал за [сегодня/неделя/месяц/год], без уровней. Все известные мне места, в которых я не был [тотем (неизвестен)]. Есть ещё парочка ответов, он остановлюсь я на:

«Иду в деревню, называется Калвария.»

«Так ты возвращаешься?» — А вот и показалась причина, почему я поступил правильно. Пока я не знаю, кто она, но…

Поглядывая на чёрные капли, падающие с этого тентаклетрезубца, я начинаю подозревать, что мне бы не помогли ни булава, ни тот артефакт, позволяющий исправить непоправимое. Кстати, а почему я не смог его надеть?.. думаю я, пока говорю:

«Да, возвращаюсь.»

«Возвращаешься оттуда?»

«Верно.» — Ляпнул, не подумав, и сразу…

«В таком случае и я возвращаюсь. Иду в деревню, называется Калвария.» — Она лжёт. Навык сработал, она лжёт.

Что бы это могло значить? Я знаю тебя, SW, здесь какая-то подстава:

«Извини, я никогда там не был. Я не знаю, куда ведёт этот путь.»

«Ни силы, ни власти, ни таланта. Такой никчёмный и беззащитный. Как ты нашёл это место?»

О, вот они, те слова, которых я так долго ждал. Не от неё, от себя:

«Говорю же, я просто прохожу мимо. Заблудился, понимаешь? Где я оказался?»

Вышла из тени девочка-феечка, точь-в-точь та самая, которую я рассматривал на этапе создания персонажа. В качестве бонуса можно было бы без этой… ладно, просто без одежды, против жутковатого слизе-щупальце-цепного костюмчика я в целом ничего не имею. Самое то к трезубцу. Девочка-феечка… С глазами чёрного пламени. Угадай, кто. В пользовательском соглашении что-нибудь было про политику конфиденциальности?

«Никак не пойму, лжёшь ты или нет.» — Сказала она.

«Я не лгу, всего лишь хочу узнать, куда я попал и как мне вернуться.» — Сказал я.

«Возвращаться, да… В мир, полный бесцветных глаз, наполненных мнимыми красками. Или совсем в другую сторону.» — Сказала она.

«Говоришь, как бессмертная, желающая умереть. Что за бред?» — Сказал я.

Чёрт, откуда вообще взялась эта строчка, я ведь уже нацелился на ту в которой объясняю, что это всё случайность…

«Так ты не понимаешь? Даже не догадываешься? Выходит, ты считаешь, что всё нормально. Нормально, что ты сразу стал таким. Взрослым. Умеющим есть, пить, говорить. Сколькими навыками ты овладел, не тратя юности на их освоение? Сколько имён тех, кто их тебе не называл, ты уже знаешь? Твои дети никогда не вырастут. Твоя жена никогда не состарится. Что может быть прекраснее? Инкуб без прошлого, гордо смотрящий в будущее, которого нет. Тебе даже воскреснуть ничего не стоит. Подумаешь, немного подождать и оказаться неподалёку. Или потратить одну из сворованных душ, чтобы остаться там же. Потерять пару литургских золотых. Знал бы ты, чего стоит воскрешение там… Ох уж эти неупокоенные души, блуждающие по мнимой вселенной. Вернуться сюда и продолжать слоняться по бесконечным развилкам судьбы, не зная ни страха потери, ни вкуса нежных губ, ни наслаждения от… Малак с ним, просто знай, что это очень легко — вернуться. А вот пробраться в реальный мир хоть на отрывок дня… Я ещё раз спрашиваю. Как ты нашёл это место? Что позволило тебе попасть сюда?» — Сказала она.

И вот он, огромный список возможных ответов, в котором легко найти правильный. Помимо «я не знаю» и «я не собираюсь отвечать», а также « -использовать внезапность для побега-» и « -напасть, пока враг не ожидает-», почему-то есть вкладка с инвентарём, а также имеется вкладка моих достижений. Все ачивки, полученные с начала игры. Выбираю самое очевидное:

«Убийство прародителя.» — И оказываюсь прав, потому что…

«И ты хочешь вернуться в Калварию?» — Ох уж эта очаровательная мордашка у подобревшей версии феи, за что ты так со мной, и всё же тебе меня не сломить.

Два варианта ответа. А ты умеешь удивлять. Либо нет, либо:

«Да.» — Я понимаю, что один квест привёл к другому, что он обещает ещё больше бонусов, чем предыдущий, хоть значок квеста и отсутствует, но — нет, здесь оба варианта неправильные, а правильный я где-то пропустил. Всё ещё можно попробовать сбежать…

«Я уже говорила, что пробраться в реальный мир сложно, а вернуться из него легко? Нам по пути.»

И пошла. Развернулась и пошла. Мол, делай что хочешь, иди за мной, возвращайся, сиди здесь, создавай нового перса… Выйти из лабиринта и вернуться своими силами? Реалистично. Есть ли гарантии, что вместе с ней всё закончится хорошо? Никаких. И всё-таки её манящие слова не оставят ни одного мужчину равнодушным. По крайней мере, заблудившегося.

Стараюсь не отставать. Непроглядная тьма и отсутствие мини-карты. «Ординарная картография» подсказала только то, что этот переход между локациями — сам по себе нестабильная зона. Тот ещё лабиринт, потеряешься в таком — проще сразу сдохнуть, отключить автоисцеление и ходить под себя атаками по площади, пока не отправишься воскресать. Я почти уверен, что где-то в SW есть целая коллекция способностей, связанных с самоубийствами. Атмосфера располагает.