Глава 21.

***

Колодец манил меня, как манит в жаркий день кувшин с водой, в которой плавает ледяная крошка. Похоже, в наше отсутствие здесь никто не побывал, и крышка по-прежнему обнажала зловещую полуулыбку, открывающую вход в бездну.

Запах то ли слегка рассеялся, то ли стал более привычным. Когда мы переступили порог, он не сбил с ног, а превратился в неприятную деталь обстановки.

— Ты действительно уверена, что хочешь спуститься? — угрюмо спросил северянин. Он занимался тем, что связывал рукава хитолей, то и дело подергивая их и проверяя на прочность. Я стянула свою хитоль через голову и протянула ему, оставшись в костюме, в котором и прибыла сюда.

— Ждешь, что я скажу "нет"?

— Знаешь, как ловят синего тайпеня[1]? — вопросом на вопрос ответил наемник, — обвязывают корову веревкой и кидают в воду, в том месте, где она бурлит от кишащей там рыбы. Через несколько мгновений вытягивают. Обычно этого времени хватает, чтобы на веревке уже болтался голый скелет, облепленный тайпенем. Пока рыба доедает то, что осталось от коровы, можно надевать перчатки из игуарона и счищать ее ножом.

— Рассчитываешь напугать меня? — хмыкнула я, обвязывая рукава последней в связке хитоли вокруг талии.

Коннар прищурился:

— Просто неохота вытаскивать из этой вонючей дыры твои останки, если что.

— В таком случае можешь не вытаскивать, — хладнокровно парировала я, помолчала и добавила, пристально взглянув северянину в глаза, — если что.

Лицо наемника окаменело.

— Лезь в колодец, Кошка! — рявкнул он, — или я сам тебя туда сброшу!

Я одарила его кроткой улыбкой и промурлыкала:

— Полагаюсь на вас, капитан.

Коннар молча подхватил свободный конец импровизированной веревки, и я твердым шагом направилась к колодцу.

***

Молочно-белого свечения, испускаемого магическим светильником, было недостаточно, чтобы разогнать плотную тьму, что плескалась внутри каменных стенок. Мне удалось разглядеть только куски серо-коричневой каменной кладки и влажный отблеск в глубине, словно по дну протекал ручей, но плеска воды слышно не было. Брошенный вниз камень отозвался глухим шлепком, давая понять, что колодец не такой глубокий, как казалось.

Жалящий, как медуза, страх уже начал запускать липкие щупальца в сердце, лишь только я думала о том, что вот-вот останусь наедине с бездной, в глубине которой — неизвестность, и именно в ней мне предстоит найти каменную флейту. Именно мысль о ней выдергивала из объятий паники. Взобравшись на каменный бортик, я повернулась к северянину и сказала на прощание:

— Как только я отыщу то, что нужно, подам знак.

Коннар неохотно, как мне показалось, кивнул и произнес короткое:

— Удачи.

— Постараюсь, — слегка невпопад пробормотала я и начала спуск.

***

Подошвы сапог скользили по стенкам, заставляя меня то и дело останавливаться и нащупывать опору. От усиливающейся вони воздух сгущался по мере моего спуска. Я порадовалась, что не стала избавляться от давящей на грудь повязки: она мешала вдохнуть глубже. Маску же с лица пришлось снять и завернуть в нее магический светильник, плотно примотав его к запястью, чтобы освободить руки. Ткань неплохо пропускала свет, но яркий факел пригодился бы мне сейчас куда больше. Стоило остановиться хотя бы на мгновение, как меня принимались терзать две мысли. Вопреки желанию перед глазами упорно вставала картина: один из узлов моей "веревки" расплетается, и моя мечта о Призраке летит вместе со мной в темные недра. В такие моменты руки покрывались холодным потом. Я судорожно сжимала ткань, что служила моим единственным путем наверх, переводила дух и упрямо двигалась дальше.

Вторая мысль тоже не доставляла радости. Полумесяц выхода сиял уже достаточно высоко над головой, а ноги так и не коснулись твердого дна. Я тоскливо ждала, что голос северянина вот-вот крикнет: "Веревка кончилась!", и я повисну в пространстве, не решаясь прыгнуть. Прошло еще несколько мгновений. Сердце гулко стучало в тишине, и казалось, что с каждым новым рывком веревки светильник становится все тусклее. Спина вздрогнула от озноба, и в густой тьме мне почудилось движение. Ни единый шорох не нарушил мрачного безмолвия, но теперь я была уверена: я здесь не одна.

Тело охватила стремительная паника, и я дернулась в безумном желании выбраться из колодца, послав к Хэллю каменную флейту. Белесый шар качнулся, грозя упасть с запястья, и совсем близко под собой я увидела серебристый отблеск, похожий на отражение луны в луже. Через мгновение мои ноги коснулись дна.

***

Стоило мне перенести тяжесть тела на ступни, как под ними раздался протяжный влажный треск, будто начали ломаться мокрые ветки. Пол оказался податливым, словно рыхлый весенний снег, и я моментально провалилась в него по колено. Ноги ощутили неприятное покалывание и острый холод. Ахнув, я вдохнула слишком много отравленного вонью воздуха, и забилась в приступе отчаянного кашля.

Стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы не нырнуть по горло, я обвела светильником вокруг себя. Молочно-белое пятно скользнуло по огромной груде костей и черепов, покрытых маслянистой пленкой.

Вот оно! Кладбище всех почивших здесь драконопоклонников!

Я наклонилась и попыталась разгрести кости в поисках флейты. Те поддавались не очень охотно: мешала густая слизь. Останки бывших хозяев этого места увязали в ней, как муха, угодившая в густое желе. Когда я подняла один из черепов, за ним потянулись обвислые тенета розоватой мути.

— Магистр Лейницц ничего не упоминал о том, что драконопоклонники чем-то поливали своих покойников, — пробормотала я, откидывая череп в сторону. Он тяжело откатился в сторону, замер и ощерился на меня безгубой улыбкой.

Бросив на него прощальный взгляд, я принялась за поиски флейты. По локоть погрузив руки в пласты костей, я начала разбрасывать их, тщательно ощупывая склизкие бока, холодные головки костей и страшные провалы глазниц. Отвращение сдавливало горло, но ничто не могло заставить меня бросить поиски.

Одна из костей показалась мне тяжелее остальных. Замерев, я скользнула пальцами вдоль ее боков. Поверхность была испещрена бугорками и углублениями, которые будто бы складывались в определенный узор.

Неужели нашла?

Закусив губу от напряжения, я рванула находку на себя, чуть не ободрав запястье. Та сопротивлялась, застряв в костяном лабиринте, и мне пришлось повозиться, извлекая ее наружу. Наконец странная "кость" поддалась и выскользнула мне в руки со звуком, который издает бутылка лэя, когда вытаскивают пробку. Дрожа от волнения, я стала обтирать находку рукавом рубашки. Через несколько мгновений из-под грязи и слизи проступили вполне внятные очертания.

Это было пламя, застывшее в камне. Неизвестный мне мастер запечатлел своенравные изгибы и буйную пляску его языков, расступившихся только перед двумя извилистыми прорезями, залегшими на покатых боках. Между ними через одинаковое расстояние друг от друга были вырезаны пять идеально круглых отверстий.

Каменная флейта!

Я забыла, как дышать, благоговейно разглядывая ее. Магистр Лейницц, клянусь, если вы еще живы, пошлю вам бутыль дорогого яндарийского[2] вина, как только найду сокровища Дракона!

Ладонь сама стиснула осклизлые бока флейты. Дело сделано, и больше меня здесь ничего не держит. Пора подавать знак северянину.

Когда я взялась за веревку, уходящую вверх, к кривой усмешке выхода, по шее пробежала ледяная дрожь.

Кто-то появился там, в темноте, позади меня.

***

— Синеглазый? — спросила я севшим от напряжения голосом.

Впереди во тьме что-то щелкнуло, и череп хрустом покатился по костям. Этому звуку вторило потрескивание, многократно усиленное эхом, словно тысячи маленьких лапок кружили вокруг меня, подбираясь все ближе и ближе.

— Кто здесь? — пролепетала я, пытаясь нащупать спасительную веревку. Пальцы стали ватными и царапали только пустоту.

Под аккомпанемент шорохов, пощелкиваний и постукиваний из-под костей начал сочиться красноватый туман. Серебряное свечение фонаря помутнело от нитевидных струй, потянувшихся вверх.

— Зачем тебе архьи-ма?

Бесполый голос возник из ниоткуда, рассыпавшись сотнями болезненных уколов в висках. Я стремительно оглянулась, но стена тумана стала слишком плотной, чтобы дать разглядеть хоть что-нибудь.

Магический светильник мигнул, и меня придавило усталое равнодушие. Страшно захотелось лечь на кости, закрыть глаза и забыться вечным сном, послав глубоко к Хэллю все Призраки, вместе взятые.

Остатков воли хватило только на то, чтобы повторить вопрос:

— Кто здесь?

Шорохи стихли. В непроницаемом коконе тишины медленно тлел костер страха перед тем, что могло разорвать ее в следующий момент.

В самой глубине колодца, под пластами слежавшихся скелетов и каменных флейт, зародилось монотонное мычание. Ветра не было, но туман вздрогнул и начал рассеиваться, обнажая стройные ряды теней, обступивших круг света, в котором находилась я. В неверном сиянии магического светильника можно было разглядеть около двадцати полупрозрачных фигур: высоких и низких, с четкими очертаниями или размытых, как утренняя дымка над озером. Кожу закололо от уверенности в том, что за границей моего круга уходят во тьму десятки и десятки безмолвных призраков. У некоторых даже просматривались лица, неясные, смазанные, будто песок у кромки моря.

Равнодушие уступило место слабому страху, но тот быстро угас: я всегда больше боялась неизвестности, чем возможной опасности, появившейся прямо передо мной.

— Кто вы? — нетвердые губы сами вытолкнули вопрос.

Сонм призраков качнулся, напомнив косяк рыб, увернувшихся от хищника. Их очертания поблекли, и напротив меня выткался еще один силуэт. В отличие от остальных, в нем больше всего угадывался человек, сутулый, с длинным седыми волосами и глазами-бельмами.

— Зачем тебе архьи-ма? — повторил голос.

Интуиция подсказала, что он принадлежит призраку передо мной. Слово было очень знакомым, но никак не поддавалось вспоминанию. Я развела руками, покачав головой.

Белесая рука коснулась флейты, и голос тихо произнес снова:

— Архьи-ма.

Я молча смотрела на него.

Впервые мне довелось встретиться пусть и развоплощенным, но все же настоящим драконопоклонником.

***

— Храм Дракона, верно? — прошептала я, — вы из тех, кто поклонялся ему! Но почему вы явились мне? Что вам от меня нужно?

Призрак медленно убрал руку. Со стороны это выглядело так, будто клок тумана растворился в воздухе, рассеянный порывом ветра.

— Мы были здесь всегда, — проговорил он. Я не заметила шевеления в том месте, где должны были быть его губы, но голос настойчиво звучал в голове, — это место — наш дом. Наша святыня. И наша усыпальница.

Он повернул голову в сторону черепа рядом со мной. Плечи содрогнулись от озноба, пронзившего тело.

— Значит, вот, кто наблюдал за мной все это время, — сил на то, чтобы говорить в полный голос, не хватало, и я продолжала шептать, — вот, чьи взгляды я ощущала!

— Поразительная дерзость, — бесстрастно прервал меня храмовник, — за сотни лет нога женщины не ступала на землю Храма Дракона, но вот ты здесь. Ты не просто проникла сюда, но нарушила покой Колодца Скорби, потревожила дух наших предков, и схватила архьи-ма! С какой целью, девочка? Тебе подобным не место в таких местах, женщины должны пестовать детей и преклоняться пред мужчинами, чтить господина своего и поддерживать огонь в домашнем очаге. Есть места, куда заказан путь беспомощной женщине, и не подобает ей пытаться бросить вызов установленным правилам!

Итак, Кристиан был прав и на этот раз. Драконоплонники не жаловали женщин, и в этом они были страшно похожи на мейстера Генара.

"Гляди-ка, — в ярости подумала я, — это дряхлое привидение пытается мне указывать? Вылитый Коннар!"

Стиснув флейту, я холодно отрезала:

— Меня привели сюда поиски Призрака, а нравится вам это или нет — не моя забота.

Тишина, обрушившаяся после моих слов, дохнула морозным холодом на руки и лицо. По туману прошла рябь, и очертания моего собеседника смазались, но через несколько мгновений стали вновь четкими.

— Ты ищешь Призрак? — на этот раз голос драконоклонника звучал неясно, будто бы издалека, — ты хочешь сказать, что услышала его зов?

— Понятия не имею, что вы имеете в виду, — сердито сказала я, — я здесь только потому, что меня привела первая веха, а ее я получила… впрочем, неважно. Никакого зова я не слышала.

После непродолжительного молчания, во время которого привидения то и дело принимались мерцать, снова раздался голос драконопоклонника:

— Что толкает тебя раз за разом подниматься на ноги и отправляться в путешествие за очередной вехой, когда, кажется, поиск зашел в тупик?

Я смешалась, но быстро ответила, стараясь придать голосу побольше твердости:

— Желание найти сокровища Дракона.

— Значит, ты еще сама не поняла, — перебил меня собеседник, — иначе почему, ты думаешь, мы ни разу не пытались отыскать путь к Призраку, имея на руках все вехи и подсказки, как проложить по ним путь?

Я задумалась. Этот вопрос возникал у меня несколько раз, но я каждый раз отмахивалась от него, как от неважного.

— Призрак сам воззовет к тому, кому суждено его найти, — прогудел голос. Его нельзя было упрекнуть в излишней торжественности, но воображение быстро дорисовало ее, — таково поверье. Будь то старик, ребенок или...

— Или женщина, — усмехнулась я. Поверхность духа вновь содрогнулась от ряби, и он согласился:

— Да. Но об этом мы никогда не задумывались.

Мне стало немного жаль этого неизвестного мне человека. Прожить большую часть жизни, цепляясь за неразумные ограничения, а потом столкнуться с их несостоятельностью в послесмертии — не самая завидная доля.

— А какая из себя третья веха? — торопливо спросила я, решив воспользоваться счастливым случаем и узнать все из первых рук, — скажите мне, раз уж нас с вами свел Призрак!

Черты драконопоклонника помутнели и смазались.

— Архи-мья сама подскажет тебе, девочка. Легкие пути часто кончаются бездной.

"Напыщенный старый сектант", — разочарованно подумала я, — "с твоих костей давно слезла плоть, а ты продолжаешь изображать из себя великого мудреца".

И с отчаянием попросила:

— Тогда хотя бы скажите, каковы они — сокровища Дракона? Уж это-то вы должны знать наверняка!

— Девочка, — пророкотал голос, и стая призраков колыхнулась, — сокровища, богатства, все, что застилает тебе глаза — бесполезная чепуха. Призрак хранит гораздо большее...

— Похоже, что не знаете, — пробормотала я, и лицо драконопоклонника на миг обрело очертания.

— Храм Дракона хранит его наследие, но никогда не стремится узнать то, что намеренно укрыто от любопытных глаз, — кажется, я раззадорила его, и в голосе промелькнула назидательная нотка, — Дракон — это величайшая тайна и великая беда, и наша задача — не дать ему вернуться в этот мир вновь!

— Странный у вас тогда Храм! — невольно вырвалось у меня, — почему так относитесь к своему кумиру?

Единодушный вздох овеял лицо потоком холодного воздуха, и привидения резко отпрянули, будто боясь случайно дотронуться до меня.

— С приходом Дракона начался этот мир, — прошелестело в ушах, — но задумывалась ли ты над тем, что его же появление положило конец миру старому?

Вспомнив тварь с Забытых пустошей, я кивнула, не очень охотно признавая его правоту.

— Все указывает на то, что Великий Дракон появлялся не единожды, и рано или поздно возникнет вновь, — голос драконопоклонника становился все тише и тише, а призрачные силуэты таяли, как дым на ветру, — ищи Призрак, девочка, но не пытайся разгадать то, что должно оставаться в тени тайны. Иные сундуки нужно держать запертыми.

Последний клочок тумана растворился в темноте. Я сидела, не двигаясь, в сомнамбулическом оцепенении уставившись на кости. Перед глазами все плыло, и голова была тяжелой после очередного общения с обитателями Междумирья. Звенящая тишина обрушилась на меня, придавив к костям. Я поняла, что если не нарушу ее, то сойду с ума.

Схватив череп, я швырнула его об стену. Старая кость разломилась с неприятным треском, и осколок царапнул меня по щеке.

— Чтоб тебя Хэлль забрал, старый хрыч! — в ярости закричала я, ударив ладонью по костям, — зачем ты явился мне? Зачем вы все мне явились? Что вам вообще от меня надо, если даже не хотите указать путь?

Новый шум зародился в тишине, будто огромная птица захлопала крыльями. Пара судорожных вдохов — и легкие затопила вонь, о которой я успела позабыть.

Стараясь дышать только ртом, я начала выкарабкиваться из-под костяных залежей. Ноги успели затечь, и каждое движение было сопряжено с щекочущей болью, пронзающей мышцы.

— Поторопись!

Громкий оклик зародился из хлопающего шума. Я замерла на месте и, нервно посмеиваясь, спросила пустоту:

— Вы передумали и решили рассказать о третьей вехе?

Каждое слово показалось тяжелым, как булыжник, и очень смешным. Хотелось прислониться к стене и смеяться, смеяться, смеяться до колик.

Невидимая плеть вытянула по щеке обжигающую полосу боли. Истерика тут же улеглась, а окрик повторился:

— Торопись!

Я схватилась за лицо, но искать источник шума не стала. Кто бы тут не был, он был прав: я и так потеряла слишком много времени и теперь должна была ускорить свое возвращение. Я вспомнила о веревке и торопливо пошарила рукой по поясу — та была на месте.

— Спасибо, что привел меня в чувство, — обратилась я во тьму, проверяя прочность хитоли. Хлопанье умолкло, оставив на память мимолетный отблеск двух синих, как сапфиры, огней.

— Долго же ты не появлялся, Синеглазый, — усмехнулась я, — признаться, я даже немного соскучилась.

И повисла на веревке, что есть сил потянув ее на себя.

***

Подьем оказался в несколько раз тяжелее спуска. Вымотанное до предела тело плохо слушалось, руки дрожали и приходилось постоянно заставлять себя усиливать хватку. Флейта покалывала кожу: боясь обронить, я сунула ее под ткань, которой была затянута грудь. От магического светильника пришлось избавиться, как от лишнего груза, и теперь он мерцал одинокой звездой в недрах последнего пристанища драконопоклонников.

— Давай, Кошка, — подбадривала я себя, — еще немного, еще несколько рывков, и ты выползешь из этого царства теней! Всего чуть-чуть...

Это помогало, но немного. Когда в ушах начинало гнусно звенеть, я повисала над бездной, предоставляя Коннару вытягивать меня, и переводила дух, заставляя себя дышать глубоко и размеренно.

— Еще чуть-чуть, Мелиан, — прохрипела я. Изогнутый оскал проема светился над головой. Каждый раз, когда я поднимала голову, мне казалось, что он остается на прежнем месте, а я просто впустую трачу силы, барахтаясь в кромешной тьме.

Когда я поднялась достаточно высоко, чтобы чувствовать дуновения свежего воздуха, что-то пошло не так.

До меня донеслась какая-то возня и слабые отголоски медвежьего рыка северянина, доносящиеся сверху.

Хитоль, на которой я висела, дрогнула, как туго натянутая струна лютни под пальцами музыканта.

— Что проис...

Веревка мелко задрожала, и стена под ногами пришла в движение.

Тело заскользило вниз, медленно, неторопливо, ускоряясь под собственным весом. Насмерть перепугавшись, я истошно закричала:

— Капитан, Хэлль тебя побери, что происходит?!

Тишину разрывал только свист скользящей ткани, а мгновения улетучивались вслед за надеждой на спасение. За спиной разверзлась бездна, полная смерти, и я принялась отсчитывать удары сердца до неизбежного.

Короткий рывок и потрескивание ткани оборвали мое падение.

***

После вонючей темноты колодца свет, заливающий крохотную комнатушку наверху, ослепил. Глаза немедленно заслезились от рези; пытаясь избавиться от нее, я часто заморгала. Две крепкие руки подхватили меня под локти и вытащили из разверстого зева.

— Капитан, ты внезапно решил свести со мной счеты? — гневно спросила я, утирая слезы ладонью, — почему тогда передумал в последний момент?

Гробовое молчание со стороны наемника, никогда не остающегося в долгу, насторожило. Кое-как обретя способность видеть, я огляделась и поняла, что только что отправила к Хэллю нас обоих.

Мне в глаза пораженно смотрел мейстер Генар, беззвучно шевеля губами. За его спиной высились два служителя монастыря, крепко держащие северянина. Тот стоял, едва заметно покачиваясь, и его загорелое лицо приобрело пепельный оттенок. Широкую грудь северянина покрывала подсыхающая кровавая пленка, и, взглянув в его глаза, я прочитала о себе все.

— Я прекрасно помнил, что прошлой ночью дверь была заперта, — протяжно проговорил мейстер Генар, — и мне стало любопытно: кто же сей дерзновенный, что осмелился нарушить покой этого святилища? Вернется ли он и этой ночью? Как вижу, я был прав...

Он принялся мерно раскачиваться с носка на пятку, буравя меня немигающим взглядом.

Нет, я погубила нас еще раньше. В тот самый момент, когда проникла сюда в самый первый раз.

— Мальчик мой, — благоговейно прошептал мейстер Генар, — Лиар услышал наши мольбы и послал тебе исцеление! Воистину, велика его сила! Ты не только избавился от страшной болезни, но и обрел способность говорить!

"Мейстер, вы слепой?" — захотелось спросить, когда настоятель, умильно улыбаясь, разглядывал меня. С другой стороны, под рукой не было зеркала — посмотреть на себя после увеселительного спуска в колодец. Может быть, я уже и на женщину мало похожа?

— О, нет, — вдруг прошептал Генар. Я ахнула от боли: его ледяные пальцы больно сдавили скулы и принялись поворачивать голову то влево, то вправо. Спустя мгновение рука наставника скользнула вниз и задержалась чуть пониже пояса.

— Нет, нет, нет! — заикаясь, пробормотал он, медленно отступая, — не может быть! Видит Лиар, я был слеп, непростительно слеп!

Кажется, я поспешила с выводами. Истинное лицо "братца" Коннара больше не было тайной.

От этой мысли меня охватил азарт. Терять было уже нечего: неверное движение подтолкнуло нас к самому краю пропасти, и теперь нужно сделать все возможное, чтобы удержаться на нем.

Вот только я совершенно не знала, что делать.

— В стены священного монастыря проникло проклятое отродье, да проклянет Лиар весь его род до двенадцатого колена! — громко, как от боли, закричал мейстер Генар. Я вздернула голову и уставилась прямо на его перекошенное ненавистью лицо.

— Зачем вы так говорите, мейстер? Откуда вам знать, вдруг Лиар превратно истолковал ваши молитвы и послал мне еще и женское тело?

Очень глупая шутка, но я не смогла удержаться. Восхваления Лиара уже сидели в печенках.

Мейстер поперхнулся. Его дыхание стало прерывистым и свистящим, как у больного грудной костью*.

— Как посмела ты осквернить чистое имя Лиара своим грязным ртом? — взвизгнул он.

— Вы осквернили его гораздо сильнее! — я слишком долго молчала, и теперь слова срывались с языка, опережая мысли, — сомневаюсь, чтобы этот ваш Лиар завещал вам резать глотки из-за простых вопросов! Скольких вы отправили во тьму до этого, а, настоятель?

— Замолчи! — прошипел Генар. Его руки мелко тряслись: видимо, ему очень хотелось что-то со мной сделать, но он медлил. Воспользовавшись этим, я принялась торопливо дергать скользкий от слизи узел на поясе. Веревка из хитолей пуповиной связывала нас, и мне хотелось поскорее избавиться от нее.

"Интересно, почему он ничего не предпринимает?" — отстраненно подумала я, искоса наблюдая, как мейстер покачивается взад-вперед, не сводя с меня глаз, — "беднягу Ридона он сразу потащил на расправу, а сейчас почему не торопится?"

— Я знаю! — победоносно вскрикнул мейстер и направил на меня подрагивающий палец, — теперь я понял! Лучезарный посылает мне испытание, он проверяет, насколько крепка моя вера! Обратив безвинного юношу в порождение Бездны Хэлля, он искушает меня!

— Порождение Бездны Хэлля, — мрачно повторил Коннар, — точнее и не скажешь.

Я бросила на него мимолетный взгляд. Наемник каменным истуканом застыл между двух служителей. Только вздувшиеся желваки на скулах свидетельствовали об его нешуточном напряжении. Мейстер тоже посмотрел в его сторону.

— Это испытание послано всем нам, — строго сказал он, — ибо нельзя по-настоящему прийти к Свету, не пройдя сквозь Тьму. Я покажу это моим братьям-в-Свете, и вместе мы станем свидетелями перерождения твоего брата и торжества настоящей веры!

Глаза Коннара превратились в два черных провала, усыпанных острыми льдинами. Он тяжело двинулся вперед, но "святоши" повисли на нем. Наемник болезненно поморщился и остановился.

Пальцы свело судорогой. Узел показался монолитом, безразличным к моим усилиям, а в висках гулко застучало.

— Неужели вы даже на мгновение не можете допустить мысль, что я с самого начала была женщиной и попала сюда вовсе не из любви к Лиару? — в бессильном отчаянии спросила я.

Лицо мейстера оказалось прямо перед моим. Я невольно дернулась в сторону и тут же почувствовала боль в плече: настоятель клещами вцепился в него.

— Ш-ш-ш, молчи, отродье, — прошипел он, — я избавлюсь от тебя, как избавляются от занозы, что глубоко засела в теле!

Я сглотнула, приготовившись услышать свист лезвия и почувствовать, как оно рассекает горло. До меня долетели звуки борьбы: похоже, наемник пытался стряхнуть с себя назойливых служителей монастыря. Мейстер больше не обращал на них внимания, полностью сосредоточившись на мне.

— Ничего не бойся, мой мальчик, — покровительственно промурлыкал он, — не поддавайся сему порождению Хэлля, что пытается поглотить тебя! Только истинный Свет очистит тебя от скверны и поможет вернуть все на круги своя!

Не сводя с меня глаз, он зычно крикнул:

— Созывайте всех на площадь! Пусть солнце воссияет только для достойных Света!

***

Я поняла, что если сейчас ничего не предпринять, то лежать мне на площади, заливая белый песок собственной кровью. На северянина надежды было мало, если судить по его стремительно сереющему лицу.

Оставалось только выбрать подходящий момент.

Один из послушников исчез в открытом проеме, оставив товарища один на один с Коннаром. Мейстер коротко кивнул храмовнику и потащил меня к выходу, невзирая на сопротивление.

— Трепещешь, отродье? — спросил он, и в его голосе прозвучало нескрываемое злорадство.

— Нет, — честно призналась я, — после всего пережитого ваши ужимки меня не напугают.

Я сказала правду. Страха не было. Его последние остатки покоились на дне колодца, меж старых костей и ощерившихся черепов.

Генар обернулся и оглядел меня совершенно пустыми глазами. Было заметно, что его мысли витают где-то далеко, и моих слов он не слышит и не понимает.

— Не позволю Хэллю забрать тебя к себе, мой мальчик, — пробормотал настоятель, — скажи, когда это произошло? Когда искуситель явился к тебе, когда ты ослабил свое стремление к Свету и впустил его?

Я поняла, что спорить бесполезно. Мой маскарад оказался настолько убедительным, что маска прочно приросла к лицу и не давала настоятелю разглядеть и поверить в очевидное.

"Сюда бы того драконопоклонника", — мелькнула у меня мысль, — "они нашли бы, о чем потолковать".

Мы очутились в зале со статуями и бассейном. Вода хрустально журчала, разбиваясь о мраморные борта, и это было единственным звуком, нарушавшим глухую тишину. Впрочем, через пару мгновений после того, как мы вошли в зал, к нему присоединился еще один: тяжелое громыхание низкого голоса Коннара.

— Шар'ракх, святоша, хватит подпирать меня! Я тебе не какой-нибудь гнилой столб!

Я оглянулась и увидела, как наемник замахивается на служителя монастыря. Тот, однако, сохранил полнейшую невозмутимость, а северянин, наоборот, скривился и схватился за грудь. Между пальцами проступила кровь.

— Вижу, бедняге тяжело пережить случившееся с его братом, — участливо проговорил мейстер Генар, останавливаясь и с любопытством наблюдая за этой сценкой, — ну, да ничего, совсем скоро он обнимет тебя вновь, мой мальчик.

Мутно-серые тучи смертельной тоски разошлись, и в просвет хлынул золотистый поток озарения.

Я поняла, что нужно делать.

Я могу кричать, могу доказывать что-то, пытаться заговорить, но если мейстер втемяшил себе в голову, что по прихоти бога юноша может запросто оборотиться женщиной, то мне остается только поддержать эту игру, чтобы он меня услышал.

— Не обнимет, мейстер, — хрипло промурлыкала я, — мальчика больше нет. Я заняла его место.

Настоятель вздрогнул и едва не выпустил конец веревки, подарив мне проблеск надежды.

— Я сразу это понял, — прошептал он, — сразу, как только услышал голос отродья из колодца!

Я обворожительно улыбнулась и шагнула к мейстеру, вытянув вперед руки. Он попятился.

— Мальчик даже не сопротивлялся, — с наигранной задумчивостью сказала я, — мало, кто может сопротивляться власти господина нашего Хэлля...

— Лиар Лучезарный — мой господин! — в гневе воскликнул мейстер. Я покачала головой, мягко улыбаясь:

— Все так говорят, мейстер. Поначалу. А потом я касаюсь их, и сладостное небытие поглощает разум!

Боги, ну и бред я несу!

Однако на Генара это, похоже, подействовало. Он медленно отступал перед моим напором, дрожащими руками сотворяя перед собой круг.

— Я изгоню тебя, отродье!

Я с укоризной покачала головой и начала придвигаться ближе, скользя ладонями по веревке. Рыжеволосая служительница храма в Корниэлле, сама того не ведая, подсказала мне, что нужно сказать, и я мысленно пообещала себе отблагодарить ее при удобном случае.

— Кто ты такой, чтобы справиться с Ликтой, сестрой самого Лиара? Жалкий человек, который вообразил себя подобным богам! Ничего, я избавлю тебя от этого бремени...

Лицо мейстера разом потеряло краски, и он едва слышно переспросил:

— Ликта? В сию благословенную обитель проникла хэллевская шлюха?

— Ты поплатишься за эти слова, человечек, — сладким голосом пропела я и резко дернула веревку на себя.

Кажется, в последний момент мейстер почуял неладное. Рукав хитоли почти вылетел из его кулака, но он успел перехватить взвизгнувшую ткань.

— Тебе не заполучить меня, Ликта, — тяжело дыша, сказал Генар, и лицо его стало страшным, — я отправлю тебя в Бездну Хэлля прежде, чем взойдет солнце, а вместе с тобой туда канут и все отвергнутые господином нашим!

Мейстер не потерял патетического велеречия, даже угодив в переплет.

Веревка больно врезалась под ребра, а настоятель встряхнул руками, набрасывая длинные рукава на запястья.

Я ведь уже видела это движение и совсем недавно!

— Кошка, в сторону!

Резкий оклик наемника не успел толком дойти до сознания. Крепкая рука решительно толкнула меня в грудь, и я полетела на белый песок. Перед глазами все завертелось, какая-то могучая сила придавила меня к полу. Конечности налились расплавленным железом, и все, на что хватило сил — утереть дрожащими руками лицо от налипших песчинок.

Слух уловил звуки борьбы, а глаз — в беспорядке мечущиеся на стене тени. Через несколько мгновений утробный рык северянина и изумленный вскрик мейстера слились воедино. Что-то тяжелое рухнуло в бассейн, и я почувствовала, как на волосах оседают холодные брызги.

— Как посмел ты, невежественный варвар, сотворить такое?! — хлестнул по ушам истерический крик мейстера, захлебнувшийся нечленораздельным бульканьем. Кое-как преодолев слабость, я села на колени и увидела, как настоятель Лит-ди-Лиара пытается выбраться из бассейна, елозя руками по мраморным бортикам. Когда он выкарабкался почти наполовину, распластавшись животом по полу, то получил удар в голову от северянина, стоявшего у бассейна наготове. От этого удара мейстер отлетел обратно, стукнувшись спиной об стену, и погрузился в воду с головой.

Связка хитолей сиротливо лежала рядом со мной.

Коннар обернулся ко мне, и я увидела, как по его щеке стекает, подрагивая, бордовая струйка. Лицо его было посеревшим, но горящие глаза безмолвно говорили: без боя наемник сдаваться не собирался. Я бросила взгляд назад: так и есть, служитель, что охранял Коннара, теперь лежал поодаль без признаков сознания.

— Жива, Кошка? — коротко спросил наемник.

Сил на ответ почти не осталось, и я просто повела плечом.

— Идти сможешь? Надо убраться отсюда, пока сюда не налетели остальные святоши.

— А как же мейстер Генар? — спросила я, с трудом поднимаясь на ноги. Наемник мотнул головой.

— Надеюсь, не всплывет после моего удара. Этот ублюдок раскроил мне плечо, когда пытался оттащить от колодца, так что, думаю, мы в расчете...

Его прервал влажный шлепок.

На мрамор упала ладонь, а вслед за ней появился и ее обладатель.

С головы мейстера струились потоки воды, превращая волосы в слипшуюся массу. Глаза настоятеля безумно вращались, даже не пытаясь сфокусироваться на чем-то.

— Господин мой Лиар! — взвился ввысь его вой, — ты, как никто другой, знаешь о моей преданности! Вверяю тебе жизнь свою и верю, что не допустишь ты...

Последняя фраза захлебнулась в надрывном кашле. Генар простер дрожащие руки к потолку и затянул речитатив молитвы.

— Кажется, святоша свихнулся, — хмыкнул Коннар, оттесняя меня от бортика бассейна.

— А раньше ты этого не замечал? — мрачно спросила я, наблюдая за мейстером. Тот уже не торопился покидать воду. Тяжело закружившись на одном месте, он громко объявил:

— Верую в тебя, господин наш в Свете, Лиар Лучезарный! Услышь своего раба, даруй же мне свою благосклонность!

Вода бурлила вокруг его коленей и звонко плескалась, разбиваясь о мрамор.

— Даруй мне… — вскричал настоятель и вдруг осекся, прошептав:

— Нет… нет, не может быть!

Не сговариваясь, мы с северянином одновременно шагнули назад, а мейстер прижал скрюченные пальцы к лицу и заголосил — протяжно, тонко и надрывно, как смертельно раненный зверь. По его щекам поползли розоватые струи, и в воздухе разлился уже знакомый запах разложения.

— Это еще что за хэллевщина? — слишком громко от неожиданности выругалась я. Ответ Коннара потонул в криках Генара.

— Нет! Нет! Не верю! Этого не могло случиться со мной! Я же верный пес Лиара...

Поверхность воды помутнела от расползающегося по ней масляного розового пятна. Мейстер в буквальном смысле таял на глазах — плоть сползала с его костей, а он кричал, непрерывно и страшно, заламывая руки и проклиная всех и вся.

— Будь ты проклят, Лиар! — в агонии захрипел он, клацая побелевшими челюстями, — будьте прокляты вы все...

***

— Всемилостивый бог, э? — хмыкнул Коннар и тут же вполголоса выругался, прижав руку к груди. Кажется, рана давала о себе знать.

Я промолчала. Что-то страшно знакомое было в розовом пятне слизи, колышущемся на воде. Это узнавание поманило за собой, юркой рыбкой мелькнув в сознании, но северянин его тут же спугнул.

— Так и будем тут торчать? — грубовато осведомился он, — или ты ждешь, когда подоспеют остальные?

Ему вторило уже знакомое гудение трубы и лязг металлического диска, долетевшие из-за дверей.

Я покачала головой и передернула плечами, сгоняя с себя сеть оцепенения. Взгляд последний раз задержался на покачивающемся в воде скелете. То, что было мейстером, ушло, оставив после себя голый костяк, но я бы не удивилась, вздумай настоятель остаться в этих стенах в виде призрака.

Вода плеснула на стену как-то особенно громко, и в тишине слух уловил едва заметный шелест, будто что-то незримое стремительно пронеслось мимо меня. Кожа покрылась мурашками от ощущения десятков ледяных взглядов. Я поняла: они здесь. Бесплотные духи с самого дна колодца почтили своим появлением этот зал, не то провожая мейстера в Междумирье, не то торжествуя по поводу его кончины. Не удержавшись, я даже прикрыла глаза на мгновение, представляя, как призрачный сонм драконопоклонников окружает бассейн, протягивая руки к трупу и безмолвно понукая его присоединиться к ним.

Скрип песка под тяжелой поступью северянина спугнул наваждение. Открыв глаза, я увидела, как наемник деловито обыскивает тело служителя монастыря. Победно присвистнув, он извлек из-под его хитоли свой короткий меч.

— Пришлось отдать его, — нехотя пояснил северянин, поймав мой вопросительный взгляд, — тот святоша, который сейчас болтается в воде, пригрозил, что иначе он перережет веревку.

Я вспомнила, как висела между небом и землей в непроглядной тьме, и невольно сглотнула, вцепившись в кинжал на шее.

— Что они с тобой сделали? — хрипло спросила я, намекая на рану наемника. Мне удалось разглядеть только длинную темную полосу, наискось пересекающую его широкую грудь от правого плеча до живота.

Северянин скривился и пнул бездыханное тело храмовника.

— Шар'ракх! Их главный ворвался первым и слегка меня покромсал. Окажись я менее проворным, как мне бы выпустили кишки. Признаюсь, не ожидал, что святоши могут быть настолько прыткими!

— Главный святоша — бывший хорь, — усмехнулась я, — может, тебя это утешит?

Коннар замер и прошипел, запихивая меч за пояс: — Дважды шар'ракх, Кошка! За каким Хэллем ты выбрала такое гиблое место? Не удивлюсь, если окажется, что тут хорье гнездо, а мы не успеем оглянуться, как нас освежуют!

— По крайней мере, от рук наемных убийц тебе будет не так обидно принять смерть, чем от храмовников! — в тон ему ответила я. Внутри будто лопнула туго натянутая струна: судя по горячности, северянин был ранен не так серьезно, как представлялось.

Мне показалось, или осознание этого действительно доставляло мне радость?

Нет, одернула я себя. Чушь! Радость мне принесла только мысль о том, что у нас появилась надежда выбраться отсюда целыми и относительно невредимыми!

Северянин с размаху ударил ногой по двери, и та послушно распахнулась.

— Святоши или кто они там есть, — с угрозой в голосе произнес он, — но сдохнуть мне тут совсем не хочется.

Волна свежего воздуха ураганным потоком омыла стены зала. Вдохнув полной грудью, я почувствовала жжение в груди и поняла, что вот-вот потеряю сознание. Ноги задрожали, и пол начал быстро крениться налево. Все вокруг быстро затянуло туманом, в котором замельтешили неясные тени.

— Кошка! — донесся до меня предупреждающий оклик Коннара. Низкий голос северянина звучал глухо, будто пробиваясь сквозь подушку, прижатую к лицу.

— Все в порядке, я справлюсь, — пробормотала я больше для себя, чем для него.

— Прощайте, духи колодца, — прошептала я, — и пожелайте мне удачи. Призрак ждет меня!

Стоило мне сказать это, как тонкая струйка песка со свистящим шелестом осыпалась в воду, а ввысь полетел, замирая, глубокий тоскливый вздох, как последнее призрачное "прощай".