Глава 16.

***

В непроглядной тьме, обступавшей меня, то тут, то там мелькали багровые сполохи. "Словно гроза над океаном", — отстраненно подумала я.

Сожаления не было. Было лишь осознание того, что, похоже, моему поиску суждено оборваться вот так — бессмысленно и глупо.

Что ждет меня там, за порогом? Вечное блаженство в Пресветлом чертоге Лиара? Хотелось бы верить, да только я далеко не праведница, да и в Лиара не верю.

Очередной оборот Колеса Перерождения?[1] Было бы неплохо, но не хотелось бы очнуться в новом теле и начинать жизнь с чистого листа, отринув все, что я знаю и о чем мечтаю сейчас.

Острова Счастья? Вечное небо Великой Степи?[2]

Дышать стало легче. Ощущение тисков, сжимающих шею, пропало. "Похоже, что я и впрямь умерла — все мучения остались в том мире", — мелькнула мысль, и я поразилась той холодной безразличности, с которой я ее восприняла

Тут что-то будто бы толкнуло меня под ребра. Острая боль, отозвавшаяся где-то рядом с сердцем, слегка притупила ощущение нереальности и дала почувствовать собственное тело вновь.

Неужели еще не конец?

Тьма начала рассеиваться — медленно и неохотно отползая. Жадно глотая воздух, я постепенно начала чувствовать, как жизнь вновь разливается по телу — толчками, вместе с потоками крови, разносимой сердцем, распространяя тепло и вселяя надежду.

Что же произошло? Неужели Руанна одумалась и отпустила меня?

Тело еще плохо повиновалось мне, и пришлось сделать некоторое усилие, чтобы поднять веки. Свет больно обжег глаза, и, отчего-то испугавшись, я надрывно закашлялась, инстинктивно скорчившись и схватившись за горло.

— Тебе повезло, что она жива, тварь! — услышала я донельзя знакомый голос. Сощурившись и неуклюже смахивая со слезящихся от кашля глаз пелену плохо слушающимися пальцами, я с трудом повернула голову на источник звука. Шея была ватная, и на несколько мгновений я всерьез испугалась, что она может переломиться.

— О хайлэ, капитан.

Прямо передо мной стоял Коннар, загораживая меня своей массивной фигурой. Кое-как проморгавшись от дымки слез, я разглядела длинные черные волосы, неаккуратными прядями облепившие блестящие от пота плечи, широкую спину и запыленные штаны, заправленные в сапоги. Все это подрагивало отдельными деталями и плыло в глазах, никак не желая складываться в полноценную картину.

Северянин даже не повернул головы на мой голос. Он сделал резкое движение руками, перехватывая стремительно бросившееся на него что-то, а затем слегка отклонился назад, с явным усилием удерживая какую-то извивающуюся тень. Сначала я не поняла, что именно происходит, однако спустя несколько ударов сердца окружающие предметы приобрели более отчетливые очертания, и я различила Руанну, с перекошенным лицом и растрепанными волосами, рвущуюся ко мне, и бывшего капитана ранаханнской стражи, пытающегося совладать с ней. Диковинное было зрелище: хрупкая светловолосая девушка раз за разом бросалась вперед, оскалив зубы и судорожно царапая скрюченными пальцами воздух, и огромный, как скала, северянин, с заметным трудом ловящий ее и пытающийся удержать на месте, не подпуская к кровати, на которой бессильно лежала я. Руанна была словно обмазана маслом, и все попытки Коннара скрутить ее оставались бесплодными.

Поймав мой взгляд, девушка сморщилась, будто проглотив ягоду браженики, и свистяще прошипела:

— Я еще доберусь до тебя! Мне никто не сможет помешать! Не упущу такой лакомый кусок!

— Заткнись, тварь! — взревел Коннар, с видимым усилием удерживая ее за длинные волосы. В какой-то момент мне даже показалось, что белокурые пряди моей мучительницы сами обвились вокруг его руки, как древесные змеи.

Руанна скосила на него глаза и тоненько захихикала; я вздрогнула, вновь услышав этот жутковатый звук, и горло отозвалось саднящей болью.

— Как вовремя ты появился, северянин! Я чую на тебе кровь своих сестер; ты уверен, что сможешь одолеть меня, если не справился тогда с ними?

Каких еще сестер? Они что, знакомы?!

— Ты не учла одного… — на удивление спокойным голосом сказал наемник, вставая вполоборота ко мне и медленно накручивая ее волосы на руку. Руанна зарычала, упираясь ладонями в его широкую грудь и пытаясь вырваться.

— Плохое решение — идти за ней, — задыхаясь, захрипела она, — когда по пятам следует тьма междумирья, она может прихватить еще и...

— Ты не учла одного, — теперь низкий голос северянина раскатисто прогремел под низким потолком комнаты, — я уже давно не тот юнец, что попался твоим сестрам!

С этими словами он с усилием дернул на себя пряди, а другой рукой плотно обхватил Руанну за шею и одним резким движением дернул вправо.

Раздался неприятный хруст, и тело девушки обмякло. Наемник отступил назад, брезгливо бросив его на пол.

В комнате ярко вспыхнул можжевеловый аромат и тут же угас, словно рассеявшись стремительным порывом ветра. Не глядя в мою сторону, Коннар принялся не спеша отряхивать руки, словно счищая с них какую-то липкую гадость.

Впрочем, от меня не укрылись его глаза — покрасневшие, с лопнувшими прожилками. Что же это — неужели он меня касался?

— Спасибо, — с трудом переборов боль в горле и собственную гордость, тихо сказала я, — как ты тут очутился?

Северянин мельком взглянул на меня и с деланным — как мне показалось — безразличием пожал плечами:

— Когда наемнику возвращают его клятву, он обретает свободу. Свободу от желаний и приказов хозяина, но не от собственной совести. Она не позволила мне оставить тебя, зная, что ты отправишься в ту долину.

Я глубоко вздохнула, массируя пострадавшее горло, и села, подтянув колени к подбородку. Голова кружилась, но не так сильно, как прежде, и сознание постепенно обретало ясность.

— Ты следовал за мной? — заранее зная ответ, уточнила я.

— Загнал двух драконидов, — с горькой усмешкой сказал бывший капитан, — путь посуху до этой дыры куда длиннее, и в город я въехал, когда уже был день. Я не видел, куда ты направилась, зато разглядел эту кшайсу, которая карабкалась по стена прямиком к твоему окну.

Он поддел тело Руанны кончиком сапога, и оно неожиданно легко перекатилось на спину, издав едва слышный шелест, словно наемник разворошил кучу сухих листьев. Я вздрогнула, но отвернуться не успела, и моим глазам предстало лицо моей бывшей попутчицы. Оно уже с трудом поддавалось узнаванию: кожа на черепе натягивалась почти на глазах, будто невидимая рука стягивала ее на затылке. Кое-где зазмеились трещины, обнажающие розоватую плоть, а белки глаз стали вываливаться из орбит.

— Ты знала, что кшайсы могут взбираться по стенам, почти как оборотни? — безразличным тоном спросил Коннар, вынимая из-за пояса кинжал и легонько касаясь кончиком лица Руанны. Туго натянутая кожа лопнула от его касания, и на пол брызнула белесая, как простокваша, жидкость.

— Убери ее! — услышала со стороны я свой собственный крик. К горлу подкатила тошнота, обжигая гортань, и я порывисто отвернулась к окну.

Кровать подо мной дрогнула и со скрипом приподнялась, а затем опустилась, издав приглушенный стук.

— Можешь поворачиваться, — услышала я голос наемника. Нехотя подчинившись, я увидела, как он стоит, аккуратно укладывая прикроватный коврик на прежнее место. Видимо, заметив движение с моей стороны, он выпрямился во весь свой исполинский рост и невесело усмехнулся. Глаза его при этом хранили колючее, недоброе выражение, однако где-то в их глубине я увидела отблеск тщательно скрываемого беспокойства.

— Кшайсы имеют свойство быстро истаивать после смерти, — сообщил он, кивая на кровать, — очень скоро здесь останется груда костей.

— Что такое кшайсы? — вопрос сам собой сорвался с языка. Меня все еще лихорадило от стремительно развернувшихся событий, а мысль о том, что своим спасением я обязана северянину, которого совсем недавно сама же и прогнала, ледяными шипами впивалась в сердце.

Коннар покачал головой, глядя на меня с насмешливой укоризной.

— И это спрашивает Дикая Кошка — та, что похвалялась своими подвигами и приключениями?

— Я сейчас вцеплюсь тебе в глотку, — не выдержав, прошипела я, с ненавистью глядя на него. Знакомое раздражение, смешанное с гневом, заклокотало внутри, как ни странно, успокоив меня.

Северянин усмехнулся еще шире, помолчал мгновение и вдруг неожиданно серьезно заговорил:

— Кшайсы — твари, что любят прикидываться людьми, завлекать доверчивых бедолаг в укромное место и высасывать жизнь.

Он бросил быстрый взгляд на кровать, хрустнул пальцами и продолжил:

— Обычно они подгадывают момент, чтобы остаться с тобой наедине, усыпляют и обездвиживают, а затем просовывают язык — а он у них очень длинный — тебе в глотку, чтобы впиться в сердце. Если им это удается, то можешь готовиться к встрече с Финнаром[3] — пары мгновений кшайсе обычно хватает, чтобы высосать всю твою жизнь, без остатка.

Я почувствовала накатившую волну озноба и обхватила себя руками за плечи, подвинувшись подальше от края кровати.

— Ты уже встречался с кшайсами, — скорее, уточнила, чем спросила я. Северянин скривился и сплюнул в сторону, пробормотав какое-то проклятие.

— Встречался, — сухо сказал он, — не знаю, как эта тварь прознала про это. Это случилось после праздника Посвящения — когда тебе впервые дают хлебнуть пшеничного пива и попробовтаь женщину. Мне было пятнадцать. Две кшайсы пробрались в наш поселок и прикинулись заблудившимися путницами. Попросили провести их к какому-то дому, затащили в переулок и… Не знаю, как они это делают, только мои крики оставались без ответа, хотя кричал я громко.

Я понимающе кивнула, вспомнив слова Руанны о том, что никто меня не услышит, пока она сама того не позволит.

— Поганый язык одной уже бился у меня во рту, как полудохлая рыба, когда мой дядя, каким-то чудом оказавшийся в том переулке, снес кшайсе голову, а вторую окунул в сугроб и держал там так долго, пока она не сдохла. Потом дядя сказал, что они боятся воды, — по перевернувшемуся лицу Коннара было видно, что эти воспоминания не доставляют ему никакого удовольствия, но меня это мало волновало. Минувшие события постепенно обретали смысл и складывались в малоутешительную картину.

— Они боятся воды, — задумчиво повторила я, — так вот почему Руанна так не хотела плыть на айоле. Серебро они, похоже, тоже недолюбливают, — добавила я мгновение спустя, вспомнив эпизод с монетками. Северянин дернул плечом.

— Я не пытался расплатиться с ними, — саркастически сказал он, но я перебила его:

— Ты сразу понял, что Руанна — это кшайса, и именно поэтому последовал за мной?

Уж не знаю, почему, но ответ на этот вопрос мне было очень важно получить.

В течение нескольких ударов сердца Коннар буравил меня пытливым взглядом, затем шумно вздохнул, словно решившись, и негромко произнес:

— Когда наемнику возвращают его клятву, он волен следовать, куда ему угодно. Я же не мог оставить одну безрассудную девчонку, что очертя голову бросается навстречу опасностям, ибо, пусть она и отвергла мою защиту, я бы не смог простить себе, если бы с ней что-то произошло.

Он замолчал, угрюмо глядя мне в лицо. Я же растеряла все слова, потрясенно глядя на него снизу вверх и не представляя, что ответить на подобное заявление.

Коннар невольно пришел мне на помощь.

— Так что, если надумаешь и дальше искать неприятностей на свою хорошенькую головку, то знай — я всегда буду неподалеку, даже если тебе этого не хочется.

Я стиснула края покрывала. Мне очень не нравилось то, что северянин посягает на запретную территорию и пытается устанавливать свои правила, однако я не могла не признать то, что без него мне вряд ли удалось так быстро отделаться от кшайсы.

Если бы удалось вообще.

— Ты прав, — повторяя его интонации, сказала я, степенно складывая ладони на коленях. Наверное, со стороны это выглядело, как невинная пастушка, заговорившая со случайным прохожим, — мне совсем не нравится перспектива ощущать твои шаги за своей спиной и высматривать в любой тени твой силуэт, — невеселая усмешка скользнула по лицу северянина, но я невозмутимо продолжила:

— Именно поэтому я и хочу, чтобы дальнейший путь мы продолжали вместе. Как и раньше.

Наемник моргнул, и я отстраненно подумала, что впервые вижу столь ярко выраженное изумление на его лице. Это позабавило и придало сил.

— Впрочем, я не буду связывать тебя узами клятв, и ты имеешь полное право покинуть меня в любой момент, — весело сказала я, впервые за весь день искренне улыбаясь.

Коннар с шумом выдохнул и запустил пальцы в черную гриву волос. В его глазах, устремленных на меня, росло и крепло недоверие.

Я безмятежно улыбалась, чувствуя, как истаивает тяжелейший груз, давивший на плечи. Под сердцем разливалось теплое умиротворение, словно все встало на свои места.

— Будь по-твоему, — отрывисто сказал наемник, — в таком случае будь добра поторопиться — ты ведь все еще хочешь успеть в свой монастырь? Собирайся и спускайся вниз — я буду ждать тебя у входа в эту дыру.

Резкий порыв воздуха, взметнувшийся от хлопка двери, закрывшейся за наемником, приятно охладил мое лицо. Пошатываясь (голова все еще неприятно кружилась), я встала с кровати и принялась зашнуровывать платье чуть дрожащими пальцами.

Я не знала, что ждало нас впереди. Однако судьба столь настойчиво скрещивала наши с северянином пути вновь и вновь, что дальше это было игнорировать просто нельзя. Именно поэтому я твердо решила идти дальше рядом с Коннаром — идти, покуда мы не достигнем той самой точки, ради достижения которой нас и свело вместе.

***

Солнце уже перевалило через зенит, когда мы выехали на дорогу, мощеную крупными булыжниками, и во весь опор помчались к долине реки Гаас. Я сидела боком в старом, вытертом седле, и это не доставляло мне никакого удовольствия: длинная юбка постоянно цеплялась за шипастую спину драконида, а ноги безвольно висели над дорогой, отчего мне казалось, что я вот-вот соскользну в дорожную пыль.

Капитан скакал впереди, иногда оборачиваясь и бросая на меня ничего не выражающие взгляды. От этого мне начинало казаться, что он лишний раз пытается удостовериться, не свернула ли я куда-нибудь и не исчезла ли, подобно мороку.

Дракониды, наспех купленные северянином у драконюхов в Миртоне, производили достоточно жалкое впечатление, однако выбирать было не из чего, и оставалось только надеяться, что они выдержат безумную гонку со временем и дотянут до тропы пилигримов прежде, чем издохнуть.

Широкую дорогу, извивающуюся меж невысоких холмов, поросших кудрявым сибаем****, нельзя было назвать безлюдной. По ее обочинам были разбросаны крохотные поселения, порой даже не нанесенные на карту, с которой я кропотливо сверялась. Пару раз мы останавливались ненадолго то в одном, то в другом, дабы дать небольшой отдых измученным драконидам и перехватить что-нибудь съестное. Конечно, еда не отличалась особым вкусом или изысканностью, но она неплохо утоляла голод и придавала сил. К сожалению, обменять наших доходяг на что-то, более вразумительное, так и не удалось.

То и дело нам попадались небольшие торговые повозки, странствующие храмовники в синих балахонах — служители морского бога Аманта (наверное, сейчас у них тоже наступила пора паломничества), группки бродячих музыкантов… Один раз нас даже обогнала подпрыгивающая на ухабах двуколка, запряженная двумя существами странного вида. Они были похожи на драконидов, но с гладкими темно-коричневыми шкурами, блестевшими на солнце, и вытянутыми мордами.

Я вытянула шею, силясь разглядеть их получше, но двуколка мчалась слишком быстро, и вскоре они уже скрылись за поворотом. Заметив это, Коннар притормозил своего драконида и, поравнявшись со мной, зычно крикнул, перекрывая цокот когтей по булыжникам:

— Это лошади!

— Кто? — я досадливо опустилась в седло, с сожалением бросив попытки разглядеть диковинную упряжку. Северянин снисходительно посмотрел на меня и объяснил:

— На них обычно ездят кровососы, дракониды их к себе не подпускают. Их разводят в вампирских замках, так что, похоже, один из таких где-то здесь, неподалеку.

— Никогда не слышала о лошадях, — удивленно проговорила я, искоса разглядывая своего спутника. Его лицо ничего не выражало, но то неудовольствие и пренебрежение, с которым он отозвался о вампирах, свидетельствовало о том, что в прошлом у него с ними был не очень приятный опыт общения.

Коннар пожал плечами, но от язвительных комментариев, вопреки моим ожиданиям, воздержался, и, пришпорив драконида, вновь пристроился впереди.

Я задумчиво смотрела на его широкую спину, покрытую темными полосами пыли и пота.

В "Трактате о вампирах" я не встретила ни единого упоминания о лошадях. Странно, что магистр Синтар, столь живо интересующийся вампирской темой, упустил эту деталь.

Впрочем, помимо этого, мне было, о чем подумать. Из головы никак не шел образ кшайсы Руанны, и раз за разом перед глазами невольно возникало зыбкое видение — груда костей, медленно покрывающаяся слоем пыли в сумраке подкроватного пространства. Но не только это вызывало слабую дрожь — в ушах все еще звенел голос Руанны, имеющий мало общего с человеческим.

"Тьма междумирья следует по ее пятам", — сказала она обо мне, и я начала запоздало жалеть, что наемник так скоро покончил с ней, не дав договорить. Что она имела в виду? Может быть, это смогло бы объяснить странные видения и сны, мучающие меня в последнее время? Смогло бы хоть частично помочь мне разобраться со всей той хэллевщиной, что творилась вокруг меня?

А вдруг...

Я почувствовала, как закружилась голова, и крепко сжала поводья, чтобы не очутиться под когтями драконида.

Вдруг Руанна смогла бы объяснить мне, кто такой Синеглазый и почему он преследует меня?

***

Мы достигли реки Гаас — широкой протоки, катящей клокочущие волны сквозь широкую, выгнутую как глиняное блюдце долину — когда солнце уже приобрело вечерний золотистый оттенок, и окрасило кромки редких деревьев в багряный цвет. Вечер был совсем близко, и на востоке уже замерцали первые звезды.

Донован не обманул нас, когда рассказывал об аванпостах. Две грубо сколоченные вышки с приплюснутыми караульными строениями у самых оснований сразу бросились в глаза, когда мы въехали в долину. Они темнели по левую руку от нас, возвышаясь по обе стороны едва заметной тропы, уходящей на юго-запад, в сторону шумевшего вдалеке леса.

Коннар знаком показал спешиться и первый остановил тяжело дышащего драконида, спрыгнув на землю. Я последовала его примеру, и отошла в сторону, дав возможность северянину накормить животных припасенными лентами вяленого мяса.

— Знаешь, Кошка, что странно? — не поворачивая головы, спросил наемник, похлопывая жадно глотающего еду драконида по боку.

— Что? — рассеянно спросила я, с удовольствием разминая ноги, прохаживаясь взад-вперед по мягкой траве. Туфли мгновенно стали влажными от обильной предвечерней росы, но ощущение прохлады было приятным.

Коннар щелкнул по плоскому носу скакуна, попытавшегося ухватить его за пальцы, крепко взял драконидов под уздцы и ткнул рукой в сторону аванпостов.

— Огонь не горит, голоса не слышны. У меня такое ощущение, что там вообще никого нет.

Я вгляделась и была вынуждена признать его правоту. Вышки и впрямь производили впечатление нежилых, что шло вразрез с рассказами и предупреждениями карлика-картографа.

— Ерунда какая-то, — скорее, для себя, чем для наемника, пробормотала я, — какой смысл покидать это место, если местные жители постоянно ждут опасность со стороны тропы?

— У меня тот же вопрос, — мрачно сказал наемник, — либо недоросток попытался одурачить нас своими россказнями, либо опасность преувеличена, и охрану уже давно не выставляют. Чего-то подобного я и ожидал… Оставайся тут. Я посмотрю, что там к чему.

Он обнажил короткий меч и, держа его наготове перед собой, двинулся в сторону аванпостов, ведя следом драконидов. Мне оставалось только держаться на почтительном расстоянии и ждать.

***

— Шар'ракх!

Это было первое слово, с которым Коннар вышел из второй караульной. Дракониды, привязанные к железным кольцам на стене, устало покосились на него, а я уточнила:

— Что случилось?

— В том-то и дело, что ничего!

Наемник вновь выругался — на сей раз, на неизвестном мне наречии, тяжело опустился на порог, и угрюмо уставился на меня.

— Похоже, что, если стражу когда-то и выставляли здесь, то давно уже забросили это дело. Везде слой пыли толщиной в ладонь, оружия нет, следов — тоже, а единственные, кто тут живет — крысы и эккцеты.

Я пожала плечами. С одной стороны, отсутствие стражников вызывало недоумение, с другой — избавляло от множества проблем. Теперь, по крайней мере, нам не придется объясняться ни с кем, когда мы двинемся по запретной тропе. Впрочем, Донован упоминал еще и об аванпостах на самой тропе; интересно, с ними дело обстоит так же?

— Ты думаешь, там кто-то будет оставаться, если отсюда все ушли? — презрительно спросил Коннар, когда я задала ему этот вопрос, — сильно сомневаюсь. Скорее всего, эти деревенские дурни, устав ждать нападения, попросту свернули все свои пожитки и убрались подобру-поздорову. Судя по обстановке внутри, мы первые, кто перешагнул порог этих лачуг, за последние три года.

— Значит, как минимум, последние три года здесь ничего не происходило, и со стороны шахтерского поселка никто не пытался прорваться, так? — нетерпеливо подытожила я. Наемник замолчал и недоверчиво посмотрел на меня, будто ожидая подвоха. Не дождавшись, он медленно склонил голову, словно соглашаясь со мной, но при этом терзаясь какими-то внутренними сомнениями.

Я обошла вокруг караульных, проводя ладонью по шершавым стенам, сложенным из потемневших от времени бревен. Узкие окна, затянутые покрывшимися плесенью промасленными тряпками, придавали строениям вид уставших от жизни стариков, согнувшихся к земле под тяжестью прожитых лет. Северянин неотрывно следил за мной, но попыток встать с порога не предпринимал.

— Значит, так, — решила я, — задерживаться здесь не имеет никакого смысла. Времени у нас очень мало, а это значит, что трогаться в путь нужно незамедлительно!

Коннар недобро усмехнулся, выразительно посмотрел на потемневшее небо, затем — на тяжело, с присвистом, дышащих драконидов. Я ждала, внутренне собравшись для словесного поединка, скрестив руки на груди и сощурив глаза.

И дождалась.

— Ты предлагаешь отправляться в ночь. Когда ни один разумный путник не поедет по незнакомой дороге. На смертельно уставших драконидах. Через шахтерский посёлок, о котором ходят не самые обнадеживающие слухи, — издевательским тоном, от которого внутри меня все перевернулось, перечислил Коннар, — преклоняюсь перед твоим разумным планом, Кошка.

— Мы не можем ждать до рассвета! — перебила я, чувствуя, как голос начинает вибрировать от ярости.

— Лучше подождать до рассвета, чем сгинуть на зубах у какой-то неведомой твари! — повысил голос наемник и начал неторопливо подниматься, возвышаясь надо мной гигантским пещерным медведем. Я опасливо сделала шаг назад, но продолжала твердо стоять на своем:

— Малейшее мгновение промедления — и мы окажемся у закрытых ворот монастыря!

— Лучше переждать ночь и нагнать упущенное время быстрой ездой!

Рассудок подсказывал мне, что северянин прав. Но это был именно тот случай, когда я нутром чуяла, что сейчас лучше поступить по-моему, поэтому упрямо помотала головой. Коннар взъярился, и я почти увидела, как бешено загорелись его глаза:

— Я останусь у драконидов и не дам тебе отвязать их!

— Тогда я отправлюсь пешком! — гневно прорычала я, — и тебе не останется ничего другого, кроме как последовать за мной! Ведь именно это и был твой выбор, когда ты отправлялся из Корниэлля, не так ли?

— Нойта[4]! — рявкнул северянин, надвигаясь на меня. Отшатнувшись, я в который раз мысленно поблагодарила Кристиана.

— Сатайред[5]!

Это ругательство само всплыло на языке, заставив живо вспомнить, как детстве я схлопотала за него пощечину от матери, не гнушавшейся крепких словечек.

Наемник скрипнул зубами, окинув меня сумрачным взглядом, до краев полным отчаянной тоски.

Я ждала, сжав губы и тяжело дыша.

— Драконидов надо напоить и искупать, — сквозь зубы процедил северянин, — иначе они падут на середине дороги. Ты дашь мне время хотя бы на это?

Победа была на моей стороне. Тем не менее, накатила страшная усталость, словно мы только что скрестили реальные, а не словесные мечи.

Я молча махнула рукой. Думаю, это не займет много времени, а у меня как раз будет возможность сменить наряд — вряд ли это получится сделать в пути, да и провоцировать лишний раз бывшего капитана ранаханнской гвардии не хотелось.

— Я буду в караульной, — тихо сказала я.

Коннар небрежно кивнул и принялся отвязывать скакунов, позвякивая уздой. На третьем ударе сердца он остановился, вспомнив что-то, и сухо сказал:

— Поищи кремень, трут и что-нибудь, из чего можно было бы сделать факел. Свет в дороге нам не помешает, да и почти вся нечисть боится огня.

— Я надеюсь, что мы никого не встретим, — импульсивно возразила я.

— Мне бы тоже хотелось на это надеяться, — бесстрастно сказал наемник, — но те люди пропали не просто так, да и драконицу кто-то все же покалечил. Аванпосты стоят здесь, значит, истина в словах недоростка есть. Помни об этом.

После этих слов он потянул за собой драконидов и размашистым шагом направился к реке.

***

Я сосредоточенно обматывала длинный отрез эластичной материи вокруг груди. Мужские штаны свободно болтались вокруг ног, но это легко маскировалось тяжелыми сапогами, туго зашнурованными на лодыжках. К сожалению, караульная не располагала такой роскошью, как зеркало и магические светильники, и проверить тщательность своей работы по перевоплощению было невозможно. Оставалось полагаться на собственное умение, да на мнение наемника, когда я закончу маскарад и покажусь ему.

Закончив обмотку и аккуратно завязав концы ткани, я натянула рубашку и осталась довольна — показалось, что она села почти как влитая. Заткнув за пояс корниэльский кинжал и пройдясь по узкому помещению взад-вперед, стараясь делать походку по-мужски широкой, я принялась искать то, что попросил Коннар.

Обстановка караульной не отличалась излишеством. Кособокий стол, две лавки по стенам, явно использующиеся и для сидения, и для сна, широкая полка над окном. Пошарив на ней, я спугнула недовольно запищавшую крысу, с шипением оскалившуюся на меня. Кроме нее, на полке обнаружился только ворох каких-то полусгнивших от сырости пергаментов, и я поспешила убрать руку. В остальном же, кроме пыли и груды мелких костей — не то крысиных, не то птичьих — в караульной ничего не обнаружилось. Попытавшись проникнуть в сторожевую вышку, я также потерпела неудачу — входная дверь была наглухо заколочена.

Во второй караульной мне повезло больше — под одной из лавок я нашла три крохотных осколка кремня, а на столе — глиняную миску с воткнутым в нее огарком свечи, а также небольшой кувшин с чудом сохранившейся на дне лужицей прогорклого масла, покрытого бугорками дохлых мух. Дело оставалось за малым.

На факелы я без сожаления решила пустить нижнюю юбку от платья. В конце концов, вряд ли оно мне еще пригодится, так что пусть сослужит последнюю службу.

Однако все мои попытки разорвать ее успехом не увенчались — ткань была хоть и тонкая, но на удивление прочная. Ее даже не взял мой кинжал, и мне не оставалось ничего другого, как обратиться с этой просьбой к наемнику.

Он подошел к караульным именно в тот момент, когда я с юбкой наперевес вышла на крыльцо. Холодный свет месяца высеребрил его мокрые волосы и замерцал в капельках воды на голых плечах, когда северянин подошел поближе, и я мельком пожалела, что не искупалась сама. Впрочем, мы и так потратили слишком много времени.

— Думаю, дракониды доберутся до тропы пилигримов, — заметив меня, сказал северянин, — не ручаюсь за их скорость, но дух они перевели, и это уже хорошо. Ты нашла что-нибудь?

Я молча протянула ему кремни, масло и злополучную юбку. Наемник повертел их в руках и одобрительно хмыкнул:

— Ну, хотя бы что-то. Думаю, с этим мы сможем протянуть ночь.

Оставив меня приглядывать за драконидами, северянин растворился в ночной тьме, а я присела на порог караульной и бездумно уставилась на колышущееся море травы, устилающее долину реки. Со стороны Гаас веяло влажной прохладой и раздавался мерный плеск воды, омывающей мелкую гальку. На какой-то момент я показалась самой себе очень одинокой, оторванной от всего мира и заброшенной куда-то вглубь времен, когда по материкам еще ходили дикие дракониды, а человечество не знало о Драконе...

Эти мысли, сам того не желая, прервал наемник, бесшумно вынырнувший из ночи с ворохом сучковатых палок в руках.

— Это подойдет, — немногословно сказал он, швыряя свою ношу на землю рядом с караульной. Растянув мою многострадальную юбку, он с едва уловимым усилием развел руки, и та с треском порвалась пополам. Проделав эту операцию несколько раз, он передал мне длинные полосы из ткани, с торчащими во все стороны нитками, взял две и тщательно промазал их неприятно пахнущим маслом.

— Надеюсь, оно еще сохранило способность гореть, — пробормотал он, поочередно обматывая полосы вокруг концов двух палок. Я безмолвно пожала плечами.

Положив импровизированные факелы на ступени, Коннар принялся с усилием ударять кремнями друг о друга, и я испугалась, что он может по неосторожности раскрошить их. Однако, по всей видимости, наемник хорошо знал свое дело, и через несколько десятков мгновений на промасленную ткань упали первые искры...

… Когда факелы разгорелись, выхватив вокруг себя приличный круг света, Коннар воткнул один в землю, а второй поднял перед собой, пристально глядя на меня. В золотисто-оранжевых отсветах огня его угрюмое лицо казалось высеченным из камня, и напоминало погребальную маску великих вождей кочевников*.

— Я смотрю, ты тоже не теряла времени даром, Кошка, — вдруг громко произнес он, застигнув меня врасплох.

— А… Да, — я вдруг вспомнила, что так и не рассказала ему о своем маскараде. Вскочив с места, я повернулась на месте, — что скажешь, могут меня в этом наряде принять за мужчину?

Коннар насмешливо фыркнул:

— Только за очень женственного. Даже евнухи при дворе Хайсора такими не были. Клянусь богами Амальганны, Кошка, ты не проведешь и слепого!

Я удрученно опустила голову. Неужели все зря, и теперь придется придумывать другой план?

— Что именно не так? — попыталась допытаться я. Коннар криво усмехнулся и обошел вокруг меня, беззастенчиво разглядывая с головы до ног. Мне это не понравилось, но на сей раз пришлось стиснуть зубы и терпеть.

— Если не обращать внимание на волосы и голос, — подытожил наемник, — то за юнца-девственника ты еще сможешь сойти. Волосы можно обрезать, а вот голос...

Я испуганно схватилась за волосы, свисающие до середины спины. Отрезать их не хотелось ни в коем случае, и я планировала спрятать их под шляпой или платком, но что-то подсказывало мне, что эту идею северянин не одобрит.

Так и случилось.

— Ты же не будешь носить шляпу, не снимая, — резонно заметил он, — да и с голосом тоже нужно что-то делать.

Я до боли прикусила согнутый указательный палец и принялась ожесточенно мерять шагами освещенный факелом участок земли, остервенело размышляя. Коннар наблюдал за мной, скрестив руки на груди.

— Я могу сказаться немым, — наконец предложила я. Наемник пожал плечами:

— Можешь. Не самая лучшая идея, конечно, но у меня нет других.

— А волосы… — я бросила быстрый взгляд на густую гриву, разметавшуюся по широким плечам северянина, и меня осенило.

— Я не хочу обрезать их, — медленно начала говорить я, и Коннар чуть вздернув бровь, — можешь счесть это моим капризом, мне все равно. Я хочу поговорить о другом.

Я остановилась напротив наемника и набрала побольше воздуха в грудь. Принятое решение казалось безумным и пугающим одновременно, но внушало надежду на осуществление задуманного.

— Когда я впервые увидела тебя, — вновь заговорила я, и северянин нахмурился. В его глазах вспыхнул и загорелся огонек подозрительности, — когда я впервые увидела тебя, то удивилась тому, что свои волосы ты носишь распущенными, хотя я знаю, что мужчинам из твоих краев принято заплетать их в кому. Скажи, ты еще не разучился плести такие косы? Сможешь заплести ее мне?

***

Если бы небо над нами разверзлось, и в долину сошел Дракон, думаю, Коннар не был бы так поражен. Услышав и осознав мою просьбу, он отшатнулся назад, глядя на меня уже не с подозрением — с неприкрытой враждебностью.

— Что это значит, Кошка? Опять твои ведьминские штучки? Чего ты добиваешься?

Я глубоко вздохнула и смахнула с лица капельки росы чуть дрожащими ладонями. После высказанной вслух просьбы, ставшей неожиданностью даже для меня, говорить дальше было проще.

— Я добиваюсь только того, чтобы ты просто помог мне заплести косу, — спокойно ответила я, надеясь, что мой голос звучит достаточно убедительно, — видишь ли, мне пришла идея — мы могли бы выдать себя за братьев. Скажем, из тебя бы получился вполне достоверный старший брат, сопровождающий младшего и помогающий тому исполнить его заветное желание — посетить монастырь Лиара.

— Бред! — перебил меня Коннар, — ты же знаешь, что для моего народа имя вашего Лиара — пустой звук! С какой стати моему "брату", — это слово он подчеркнул с особой издевкой, — вообще соваться в Алдорию и тащиться в этот монастырь?

— А если предположить...

— И вообще, не заговаривай мне зубы! — прорычал северянин, не обращая внимания на мои слабые попытки протестовать, — не ты ли совсем недавно и близко меня не подпускала, а сейчас сама добровольно разрешаешь дотронуться до себя?

— Во имя Пресветлых богов, я же просто попросила помочь мне с косой! — выйдя из себя, рявкнула я, — это не значит ровным счетом ничего! Хэлль с ней, сказку для паломников и храмовников я придумаю по дороге! Просто помоги мне!

Повисла напряженная тишина. Наемник, набычившись, разглядывал меня, играя желваками на скулах; я прерывисто дышала, успокаивая сама себя.

Пламя факела в руках северянина затрещало и выпустило в ночное небо струйку дыма. Коннар вздрогнул, и по его лицу словно скользнула невидимая ладонь, неуловимо смягчая черты.

— Поворачивайся и доставай гребень, — хрипло сказал он.

***

Руки северянина споро управлялись с прядями моих волос, время от времени подтягивая и дергая их. Я стояла, до боли в спине выпрямившись и боясь лишний раз шелохнуться.

Умом я понимала, что здорово рискую, подарив наемнику такую долгожданную возможность притронуться к себе без риска очутиться на земле с кровоточащими глазами. Абсолютной уверенности в том, что северянин не окажется законченным подонком и не воспользуется удобной ситуацией, у меня не было. Но почему-то очень хотелось верить, что у Коннара есть хоть какие-то крупицы чести.

Наемник молчал и лишь шумно дышал за моей спиной. Меня обдавало жаром от близкого присутствия его громадного тела, и холодная дрожь пронизывала позвоночник, когда я невольно представляла себе его пальцы, смыкающиеся на моей шее… Или нечто, гораздо хуже.

Мгновения казались мне вечностью, когда я почувствовала легкий толчок в плечо и услышала приглушенный голос Коннара:

— Готово. Можешь поворачиваться.

Что-то оборвалось внутри, и нереальная легкость затопила меня, когда я поняла, что эта добровольная пытка закончилась. Я медленно обернулась, ощупывая диковинно сплетенную косу, идущую наискось — от правого уха к плечу. Чтобы закрепить ее, наемник использовал одну из полос, оставшихся от нижней юбки, и, затянув тугой узел, оставил два свободных конца.

— Обычно в нее еще вплетают перья ястреба или горицы, — бесцветным голосом сказал северянин, не глядя на меня, — но здесь их вряд ли сыщешь.

— Спасибо, — с глубоким чувством сказала я, толком не понимая, за что именно благодарю — то ли за помощь, то ли за то, что бывший капитан ранаханнской гвардии не оправдал моих худших опасений.

Он дернул плечом.

— Близится середина ночи, Кошка. Не думаю, что нам есть смысл оставаться здесь и далее.

И, выдернув факел из земли, первый направился к драконидам.