Глава 18. Адам

Я не мог понять, почему мне так знакомо это нервное подергивание указательного пальца перед ударом. Еще ребенком я говорил Адаму, что он словно дирижирует невидимым оркестром. Из-за этих движений вместо ринга мне всегда представлялась сцена. Когда начинался поединок, в голове звучала музыка, а когда бой заканчивался — аплодисменты.

А этот голос… Как только противник заговорил, я что-то почувствовал. То чувство было ностальгией, но по кому я так тоскую?

Я хотел сказать, что узнаю этот голос, но не могу вспомнить, хотел спросить, кто он, но как только открывал рот, все мои слова превращались в саркастические изложения. У меня были варианты, кем он мог быть, но я не осмеливался произнести ни один из них, особенно тот, в котором был уверен более всего. И как только мой противник снял маску, мои догадки подтвердились.

У меня было столько вопросов. Где он все это время был? Почему ушел? И самый главный вопрос: почему оставил меня одного? Но как только я открыл рот, только и смог вымолвить:

— Б-брат?

Все мои вопросы внезапно исчезли. Вся моя смелость и язвительность вмиг улетучились. Было чувство, словно земля из под ног исчезла вместе с уверенностью. Каждое мое движение, каждый вздох давались с трудом. Стоило больших усилий устоять на ногах и не упасть.

— Вот мы и встретились, малыш!

И снова боль в сердце. Как же давно меня так не называли? Как только Адам внезапно покинул остров, весь яркий мир наполнился серыми тонами. Просыпаясь по утрам, я хотел, чтобы скорее наступила ночь. Меня бросил мой брат — один из немногих, кого я любил в городе.

Я медленно переставил раненую ногу вперед, что далось мне с большим трудом. Затем я переставил другую, продолжая жалкие попытки приблизиться к брату. Ноги не слушались. Они словно отказывались подчиняться, пытаясь таким образом остановить меня. Я тихо хихикнул, представляя, как жалко это смотрится со стороны. Я мельком взглянул на своих друзей. Что за кислые рожи? Как будто я здесь умираю. А этот парень Аббадон — было похоже, что он вот-вот рванет с места, чтобы помочь мне идти. Я печально улыбнулся и снова взглянул на своего брата. В глазах ни капли жалости. Он всегда был таким: не жалел меня, несмотря на мой возраст, считал равным себе. Мне всегда нравилась эта его черта, но почему же сейчас она меня так бесит?

Адам стоял и терпеливо ждал, пока я доковыляю к нему. Все это время он не сводил с меня глаз и улыбался. То была улыбка, отличная от его прежней. Что-то в нем определенно изменилось за эти годы. И мне это не нравилось. Будто от старого «братика» осталась лишь оболочка.

Наконец, я достиг своей цели. Между братом и мной оставалось несколько шагов. Сердце все также отстукивало бешеный ритм, но тело больше не дрожало. Оно приняло тот факт, что передо мной мой брат, однако мозг все еще отказывался верить.

Я сжал свой кулак и ударил брата в грудь. Я был выжат как лимон, поэтому от удара не было никакого толка. Адам даже не качнулся.

— Ты где был, чертов засранец? — кричал я, продолжая серию из бесполезных ударов в грудь. — Хоть представляешь, как все переживали? Как мама расстроилась? А я…

Я перестал бить брата. Глаза стали мокрыми, затем по щекам полились слезы.

— Я не выходил из комнаты целый месяц. Отказывался принимать тот факт, что ты ушел, — наконец, я поднял глаза на Адама. — Скажи, это из-за отца? Он тебе сказал уйти и…

— Нет же! — выкрикнул Адам, отпихнув меня так, что я упал на землю. — Отец здесь ни при чем! Я ушел по собственной воле. Мне надоело жить в этом городе лжецов.

Я непонимающе посмотрел на него, но промолчал. Почувствовал, что если немного подожду, он сам все расскажет. Так оно и вышло.

— Все вокруг врали, говорили, какой я особенный, умный, что меня ждет великое будущее. На самом же деле таким был ты! Что бы я ни делал, отец не был мной доволен. Зато тобой он всегда интересовался. Весь святился, когда речь заходила о…

— Он умер, — сказал я еле слышным голосом, поднимаясь на ноги.

— Что?

— Я сказал, что он умер! — громко и четко произнес я.

— Когда? — спросил Адам, сжав челюсти.

— Спустя год после того, как ты ушел.

Повисло молчание. Через минуту я заметил, как кулаки Адама дрожали, а из его рта исходили какие-то звуки.

— Адам?

Я подумал, что он плачет, но внезапно Адам поднял голову и начал громко смеяться, долго и безудержно, лишь на секунды останавливался, чтобы вдохнуть воздух. Так продолжалось довольно долго. Зрители перешептывались и испуганно глазели, не понимая, что происходит. Я и сам хотел знать. Не такой я реакции ожидал увидеть, сообщив вести об отце.

Наконец, я увидел какие-то изменения в поведении брата. Он поднял свою ладонь, провел по волосам, убирая челку со лба, и посмотрел на меня:

— Ох, наконец-то этот старик помер. Даже не представляешь, как долго я ждал этого момента! Сколько раз я грезил о его смерти. Я уж думал, этот момент никогда не настанет и мне придется самому его убить, но Боги меня услышали!

— Как ты можешь так говорить?

— Как я могу? — повторил Адам и направил свои кинжалы на меня.

Я не смог увернуться от всех. Один попал в правое плечо. Боль была невероятной. Внезапно рана на ноге перестала ныть. Будто вся боль перетекла в плечо. Я взялся за кинжал и вытащил его с криком. Начала сочиться кровь. Я оторвал немного ткани от майки и перевязал рану. У меня было время, все это время Адам говорил.

— Твоя жизнь была похожа на сказку, моя же — на кошмар. Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти за те годы, что я жил с тем человеком. На дни рождения ты получал подарки, а я — удары палкой с гвоздями за то, что родился. А иногда он запирал меня в комнате на несколько дней без еды и воды лишь за то, что я называл его «отцом». Этот ублюдок заслужил смерть!

Я начал вспоминать, как замечал у брата порезы и синяки, но тот отмахивался и говорил, что это из-за тренировочных боев. И ведь были моменты, когда он пропадал на несколько дней, но отец каждый раз повторял, что отправил Адама в деревню по поручению.

— Но почему? — казалось, я потерял дар речи, но все-таки смог втянуть из себя этот вопрос.

— Потому что я не был ему сыном, — Адам вертел кинжал в руке.

— В смысле? — удивился я.

— До отца мама была уже замужем. Мой настоящий отец был обычным фермером. Спустя какое-то время он умер по неизвестной мне причине. Позже мать встретила твоего отца, но на тот момент она уже была с ребенком на руках. Твой отец принял маму, но не ребенка, — грустно усмехнулся Адам.

— Адам, мне так жаль. Я…я не знал.

— Мне не нужна твоя жалось! — Адам сорвался с места, повалил меня на землю и приставил к горлу кинжал.

Затем я впервые увидел слезы брата. Передо мной он всегда был сдержанным, храбрым, сильным, каким и должен быть Маг. Тогда я не понимал, что Адам тоже человек, а человеку свойственно чувствовать и переживать. Я и представить себе не мог, как ему было тяжело. Все это время, пока отец баловал меня и угождал любой моей причуде, его обходили стороной. Я смеялся, рассказывал брату о всех подарках, что получал от отца на праздники, а Адам молча терпел и улыбался. Его сжигало это изнутри, но он все равно смеялся и играл со мной. Как же ему было больно!

— Убей, — прошептал я Магу, что склонился надо мной, затем прокричал: — Давай же!

— Ты так хочешь умереть? — изогнул бровь от удивления Адам.

— Ты так страдал, пока я веселился. Я заслужил это!

— Не мели чепухи, сопляк! — выкрикнул знакомый красноволосый парень с трибун. — Какое еще «заслужил»? Единственное, что ты заслужил — это победу!

Клубничка, так ли это? Действительно ли я ее заслужил? Нужна ли мне победа вообще? Я прибыл на Турнир Эредеса с единственной целью — найти и вернуть брата. Брата я нашел, но вернуть, видимо, не удастся.

— Ты что, готов сдаться, толком не поборовшись? — продолжал Аббадон.

А ведь он прав. Я даже не пытался переубедить его. Ясно как день, что будет непросто, ведь такая травма детства. Но ведь попробовать стоит.

Я вложил последние силы в удар и оттолкнул Адама, после чего начал медленно подниматься.

— Адам, прости, но я не готов так просто сдаться, — улыбнулся я и встал в боевую позицию.

Внезапно ноги перестали мне подчиняться, а затем я каким-то образом отказался снова на земле. Я услышал приближающиеся шаги Адама и его голос.

— Ну наконец-то! Думал, не дождусь, — Адам присел на корточки возле меня.

— Что…

— Почему тебя внезапно парализовало? — ухмыльнулся Адам, — Это яд.

— Когда?

— С самого начала мои кинжалы были пропитаны им. К сожалению, он действует не сразу. Должен пройти определенный промежуток времени, — немного помедлив, Адам добавил: — Не волнуйся, от яда ты не умрешь.

Солгу, если скажу, что я не расслабился от того, что узнал, что не умру от яда. Но ведь это не значит, что я вовсе не умру. Яд лишь парализовал, ничто не помешает Адаму закончить начатое.

— Шон! — крикнула Лидия.

Я повернул голову в сторону своих друзей, и тогда увидел ее. Темноволосые, почти черные, кудри и прекрасные фиолетовые глаза. Конечно, с такого расстояния их не было видно, но я хорошо их запомнил, ведь так часто смотрел и думал о них. Сейчас эти глаза были мокрые от слез. Лидия плачет. Из-а меня? Ну, кто бы мог подумать! Если я каким-то чудом выживу, обязательно напомню ей о том, что она плакала из-за меня. Ох, я уже представляю ее выражение лица. Несомненно, сначала она смутится. Потом, скорее всего, ударит меня в живот или по голове и назовет дураком. А потом…

Я начал медленно проваливаться в бездну. Окружающий мир в мгновение перестал существовать. Все краски мира растеклись, погружая окружающее в темноту. Шум сменился мертвой тишиной. Видимо, в функции яда входит не только паралич всего тела.

— Шон! — позвал меня знакомый голос, нарушая тишину. — Шон!

В темноте вдруг начал проступать свет и я понял, что нахожусь не на арене, а у себя дома в тренировочном зале. Я все также лежал, а надо мной возвышался чей-то силуэт. Он присел на корточки и лишь вблизи я смог разглядеть Адама.

— Малыш Шон, долго еще будешь валяться? — Адам ласково улыбнулся и потеребил мне волосы.

Мне вдруг стало тепло и уютно и вовсе не хотелось возвращаться на арену. Такой брат мне нравился больше. Он сидел и смотрел на меня, а нежная улыбка не спадала с его губ. Я потянул к нему руку, пытаясь дотронуться до него. Хотелось верить, что я правда нахожусь у себя дома и этот Адам — настоящий, а не та подделка, что приснилась мне только что. Что то был лишь дурной сон. Арена, Турнир Эредеса, озлобленный Адам — ничто из этого не было настоящим. Ни что не было реальным. Реальность здесь, сейчас.

Моя рука не достигла своей цели. Брат растворился в воздухе, и стало ясно, что он был только чудным видением, призраком из прошлого.

— Малыш Шон, долго еще будешь валяться? — услышал я снова голос брата.

Живот пронизывала резкая боль снова и снова. Я заставил себя открыть глаза и понял, что причиной той боли в животе был Адам. Он избивал меня ногами и ухмылялся.

— Вставай, жалкий неудачник!

Я снова оказался на арене, которую окружали трибуны, заполненные громкими зрителями. Эти жалкие неудачники, которые возбуждаются при виде крови!

Я сделал попытки подняться. Адам не позволил, на этот раз ударил меня по голове. Я выплюнул кровь и вытер рот, затем снова попробовал подняться. На удивление, Адам позволил мне это сделать. Он стоял со скрещенными руками и ухмылялся, словно говорил: «Ну и что, что ты встал? Это тебе не поможет!». И не поспоришь. Я то встал, но тело все дрожит, а ноги еле держат. О каком сражении может идти речь?

Я заметил еле уловимое движение его указательного пальца. Ох, эта его привычка! Я не раз говорил, что нужно от нее избавляться, но, видимо, он все же не воспринимал мои слова всерьез. Что ж, Адам, я благодарен тебе за то, что не избавился от нее. Эта слабость сегодня подарит мне победу. Сейчас Адам сделает свой ход!

Я вытянул руки вперед и закрыл глаза, осознавая, что данное заклинание станет в этой битве последним. Оно забирает слишком много сил, а у меня их осталось не так много. Я почувствовал, как на лбу выступили капельки пота, а вены вздулись. Вся жидкость, что присутствовала на Арене Богов, начала скапливаться в одном месте. А ее было много — каждый второй зритель принес с собой что-нибудь выпить.

Перед моими руками огромное количество жидкости начало приобретать вид дракона. Адам уже было начал наступление, но резко остановился и отпрыгнул назад.

— Решил положить конец одним ударом, значит, — улыбка спал с его губ. — Ну хорошо.

Адам повторил некоторые мои движения, но перед ним образовалась фигура льва.

— Давай же узнаем, кто все-таки сильнее, я или малыш Шон!

Лев сдвинулся с места, быстро набирая скорость. Дракон распахнул крылья и полетел в сторону льва. Животные столкнулись, словно две волны налетели друг на друга. Далее бесформенная субстанция снова преобразовалась в животных. Они то и дело сталкивались друг с другом, каждый пытался победить другого. Такое положение продолжалось довольно долго.

Затем я сделал некоторое движение пальцами, и из пасти моего дракона вырвалась пламеобразная магия. Лев издал жалостливый рык и превратился в лужу под ногами.

— Ах ты… — разозлился Адам.

Он попытался преобразовать жидкость во льва, но та не поддавалась.

— Давай же!

Его попытки были тщетны. Тогда он достал свои кинжалы и бросился с криком в лобовую атаку.

— В сражениях ты никогда не мог обуздать свою ярость, — я направил дракона в своего брата.

Мы оба прекрасно понимали, что кинжалы не ровня моей магии, но Адам был слеп из-за своей ярости. В детстве я был слабее него, но в сражениях с другими заметил, что он не контролирует свои эмоции. Кроме того, Адам всегда сначала действовал и только потом думал.

Дракон поглотил Адама. Брат начал захлебываться. Жидкость постепенно наполняла его легкие. Адам сделал последнюю попытку вдоха и потерял сознание. Я рассеял свою магию, после чего он упал весь промокший на землю. Когда очнулся, начал жадно хватать воздух ртом, кашляя в перерывах. Я подошел ближе и стал наблюдать. Когда Адаму стало легче дышать, он спросил:

— Неужели не убьешь меня?

— И в мыслях не было.

— Но я ведь пытался тебя убить! — сорвался Адам на крик, — Почему ты не сделаешь этого?

— Адам, ты был и остаешься моим братом, — нежно улыбнулся я, — Как я могу?

Брат открыл рот и в изумлении уставился на меня. Затем он посмотрел на свои ладони и медленно пробормотал:

— Но я ведь пытался…

— Все братья сорятся, — я подошел к нему и протянул руку. — Как насчет мира?

— Б…брат, — из глаз Адама выступили слезы, затем он громко прокричал: — Я сдаюсь.

Он потянул свою руку навстречу моей, а на фоне голос Франсуа объявлял мою победу. В тот момент я снова увидел улыбку брата. Ту ласковую улыбку, которую хранил в своих воспоминаниях последние шесть лет. Неужели у нас еще есть шанс?

Внезапно перед глазами пронесся клинок. Не успел я и глазом моргнуть, как рука Адама отлетела в сторону, а сам он начал корчиться и кричать от боли, хватаясь за то место, где совсем недавно была рука. Рука, которую он тянул мне в надежде помириться.