Глава 27. Раскопки

Гостиная в Алебро была обита полосатой тканью. Она хорошо смотрелась с массивными рамами картин, но вот сами картины… Хозяин гостиницы покупал у своего старого приятеля невостребованные публикой произведения, а потом вывешивал всё это «великолепие» в зале, где кушали постояльцы. Ради чего — неясно. Ну, разве что, облегчить жизнь повару: при взгляде на переломанные фигуры, написанные невообразимо яркими цветами, аппетит категорически пропадал. Вот и сейчас, пока я пыталась понять, где у изображенной дамы заканчивается локоть и начинается кисть третьей руки, яичница остыла окончательно. Ну и монторп с ней. Все равно в кафе иду.

— Позволь узнать, куда ты опять собралась? — спросила Изабель, подсаживаясь ко мне, и кивая на теплый плащ на соседнем стуле, — я поражаюсь. Стоило твоему Хозяину куда-то запропасть, как ты начала шляться ночами, принимать посетителей, а теперь снова днём куда-то навострилась…

— Да пошла ты ****!

Я встала, грохнув стулом. Чуть не отдавив Изабель ногу, затопала прочь.

Вот она тарволка, достала своим лицемерием! Сама-то, вон, с каждым мужиком хихи-хаха, а ко мне какие-то претензии ещё. Всё настроение испоганила! А ведь внимательная, дрянь. Неужели она видела и запомнила магистра? Я думала, он показывается только, когда хочет быть замеченным…

Улица встретила морозным безветрием. Корона Апри переливалась оттенками зеленого, всполохи отражались в инее. Странно, раньше не замечала. Но это «раньше» — вчера. Тысячи лет назад. А теперь… Теперь гуляю по городу, и наслаждаюсь ощущением свободы от Орр, предвкушаю горячий тоби с тонкими сухариками на закусь. И никаких мыслей. Ни-ка-ких.

Когда я вошла в кафе Тати, рядом с моим обычным столиком шла жаркая перепалка. Боги! Опять Изабель! Нигде от этой фифы спасу нет! Видно, узнала, где находится суд, пришла наблюдать и ждать, а теперь вот изображает поруганную невинность. Я закатила глаза к небу, сосчитала до пятнадцати мертвых фифочек, и подошла к спорящим. О, ну разумеется. Восхитительная Иза обнаружила, что самый удобный столик занят наперёд, и устроила скандал. Пуф…. Выкинуть бы её вон, но нет. «Прямые пути недопустимы», как же. Пришлось спасать нервы трактирщика и репутацию кафе, предложив поделиться столиком. Тем всё и закончилось.

Удивительно, но фифа не вспоминала об утренней стычке, да и болтала не так уж много, главным образом, про какой-то перекопанный бульвар, через который не проехать.

— Ну, как видишь, не опоздала, — подытожила я, — тем более, что сегодня они начали позже.

— Откуда тебе известно?

Я пожала плечами и отвернулась к окну. Не объяснять же, что истец, наверняка, сильно опоздал. И уж тем более нельзя говорить, почему…

Внезапно я вспомнила полный ужаса и боли взгляд графини. Я, конечно, надевала маску, но сам факт… Интересно, одобрят ли те, кто стоит за графом Варусом, огласку и расследование происшествия?

Что-то мне подсказывает, что нет. Даже жаль.

Двери суда распахнулись. На высоком крыльце появился Халнер и, где-то рядом, Дарн. Я приподнялась, чтобы выйти, нет, выбежать на улицу…

— Куда это они? — растерянно воскликнула Изабель.

Тут я заметила стражу. Как! Опять?! В промозглых лиловых сумерках казённая карета тронулась прочь.

— Да что ж это такое! Дарн написал мне, что ещё одно сегодняшнее заседание и всё! — озвучила фифа мои мысли.

— Как видишь, не одно. Монторпы их… Ладно. Поехали в Алебро.

Пока мы тряслись в экипаже, Изабель всё пыталась расспросить о судебных разборках братьев, ссылаясь на то, что Дарн ничего не писал по сути. Я резко и коротко отвечала, что ничего не знаю, не могу знать, и знаю не больше неё. Но все эти вопросы породили в голове встречный и главный вопрос: почему мне-то не приходит никаких записок? Магистр, конечно, сказал про строгий режим Центральной башни, и полную изоляцию её «гостей», но ведь Дарн же исхитряется что-то передавать! Значит, лазейки есть. А я тут с ума схожу. В прямом смысле. О боги.

Мы вернулись как раз к ужину, но до еды дело не дошло. Сначала из кухни выскочил оборванного вида мужичонка, и, сунув бумажку в руку Изабель, убежал обратно. Потом заявился солдат в форме внутренних войск, и протянул мне узкий плотный конверт, на желтой бумаге которого багровела печать суда.

— Дарн пишет собираться, и ехать обратно в Хейдар, — фыркнула Изабель, всматриваясь в записку, — и при… приглядывать за тобой, потому что ваши с Халнером прое… кхм, пройдохские штуки за… фу, что за выражения! Так, Кет, изволь объяснить, что всё это значит!

— Это значит, что мы едем обратно в Хейдар, — ответила я, убирая официальное судебное извещение, — приятного аппетита.

И, не обращая внимания на возмущенные оклики, пошла наверх, громко топая по дурацким ступеням тарвольской лестницы, а потом от души хлопнула дверью в номер.

Да что ж ты будешь делать!

— Иногда мне кажется, что вы никуда не уходите, а так, в шкафу прячетесь, — вздохнула я, падая в кресло.

— В каком-то смысле так и есть, — усмехнулся магистр и помешал тонкой ложечкой чай, — вещи советую собрать все. И свои, и брата Халнера. Завтра утром за вами приедут, отвезут официально снимать Орры. Это будет в Центральной башне. Снимать будет Дариан, как хозяин механизма. Разговоры с ним свести к минимуму. Также настоятельно рекомендую воздержаться от любых расспросов персонала, не говоря уже о попытке прорваться вглубь башни. Чтобы ни одного лишнего шага, ясно?

— Так точно. А что значит, «помогать с извлечением материала»? — помахала я конвертом из суда.

Паприк отставил чашку и наклонился ближе.

— Анализ подтвердил, что у Халнера Хайдека кровь выше, чем у Дариана. Привязка к родовой Нарне графов Хейдар тоже зарегистрирована. Однако этого мало: Дариан — признанный законнорожденный наследник, а Халнер — нет. Его права на Хейдар признают только в том случае, если подтвердится, что он прямой потомок Тойрана, последнего полнокровного графа Хейдар. Вообще это просто… Только вот сегодня ночью кто-то влез в базу крови, и повредил записи рода Хайдек. Пока идёт расследование, необходимо доставить из родового склепа чистый материал. Формально ты едешь проводником. Твоя же настоящая задача — обеспечить безопасность материала.

— Вернуться надо до Нарождения?

— Не обязательно. Суд будет внеочередной. Состав группы — напыщенный индюк от суда и пара солдат. Один из них — брат Рудольф, он будет подчинён тебе. Ты его видела на Посвящении. Вопросы?

— Не понимаю, почему всё так сложно!

— Всё ещё сложнее, чем тебе кажется! — огрызнулся магистр, распрямляясь, — Кетания, это дело — не семейные разборки, и даже не грызня Высоких родов. Люди — лишь мелкие камушки между жерновами… а хлеб необходимо испечь, причем, как можно лучше, иначе мы все сдохнем с голоду. Церковь и Инквизиция слишком долго копили яд друг для друга, сейчас это становится всё очевиднее. На кону стабильность Империи. Прошу это крепко запомнить. И выполнять приказы чётко, аккуратно, и без самодеятельности. Всё понятно?

— Так точно.

— Что же, с наступающим Нарождением.

— И вас, магистр… магистр?

Паприк обернулся — он уже стоял на пороге номера.

— Скажите, а… связаться с Центральной башней и правда так… так невозможно?

О, неужели я это сказала? Зачем? Лучше быть разорванной монторпом, чем ещё несколько мгновений изучающего взгляда.

— Напоминаю вам, что Халнер Хайдек, перед лицом Всеимперского суда Высоких, поклялся Великим Апри, что вы — единственный человек, который знает долину Хейдар так же хорошо, как он, кровный Хозяин. Не сестра его, не дочь, не староста поселения, и даже не смотритель замка, а вы. Мне кажется, комментарии излишни. Записки тем более.

Дверь мягко хлопнула. Я долго изучала темно-коричневые квадраты на полу, прежде, чем сумела контролировать дыхание. А теперь надо собирать вещи.

… и всё-таки, мог бы и написать…

***

Судебный пристав Кобур, заплывший жиром человечек с перекошенным на левую сторону лицом, плелся за мной к Большому замку, и всхрапывал при каждом шаге. Этот старый тюфяк умудрился продрыхнуть и поезд, и дорогу от Пещерного. Казалось — ещё одна ступенька, и он бухнется на камни и заснёт, уже навсегда. Интересно, туша будет скакать как мячик, если дать пинка? Лестница-то высокая… Хотя солдаты поймают — для того их и включили в «миссию», судебного индюка охранять.

Я остановилась и оглянулась на долину. Где-то там, в заснеженной мгле, сидит у камина Кора, подкармливает особняк Варди дровами. С момента прибытия прошлым утром, в доме завертелась людская карусель: Хелия и Маро, Эвелин и Кора, и Трен, иновый управляющий с бумагами, и крестьяне с гостинцами — все хотели знать, что происходит. Но какой смысл отвечать? Всё равно потом Изабель растреплет по-своему. И поскольку она останется, а я уеду, верить будут ей. Хотя какая разница! Главное — поскорее довести материал до суда.

Когда мы, наконец, достигли замкового моста, стало ощутимо холоднее. Я физически чувствовала, как за нами наблюдают несколько десятков пар глаз. Халнер, помнится, говорил про гарнизон Инквизиции… Да уж. Пускай они мне теперь братья и сестры, всё равно не по себе. Чего они тут только не насмотрелись от молодежи!

Пока пристав тупил перед воротами, с неудовольствием разглядывая трещину в стене, из крепостного рва подошла волна подземного воздуха. Вслед за ней зарокотало небо.

— Охохох… зимняя гроза, — мрачно пропыхтел пристав, — о Великий Апри, ещё одно испытание на мою голову… и это в Нарождение! Ох… так, верноподданная Адони, прошу поскорее показать гробницу. Нам надо успеть вернуться до метели.

— Прошу сюда, ваше благородие.

Из всех частей замка Хейдар, храм — самая компактная и одновременно самая большая. Посеревший от времени, он воздымался из скалы и казался монолитной глыбой без единой трещины, окон и дверей. Иллюзия, конечно.

Я потянула за пространственную нить, подняла полог. Существа на стене недовольно зашипели. Искусно вырезанные гибриды смотрели злобно, разминая когтистые лапы. Еще бы! Гости незваные припёрлись. Давясь от смеха, я распахнула простенькую на вид, окованную металлом дверь. Пристав Кобур попытался возмутиться, но вместо этого просто икнул: одна из статуй обнажила зубы. Поняв, что полномочия ему могут и не помочь, пристав быстро прошел в храм.

Высокие своды дробили звук шагов, превращая его не то в цоканье, не то в лязг. Золотая сфера над алтарём тщательно закутана в чёрное покрывало, чистое, с аккуратными складками. Фанатики, чтоб их! Так ведь и выдать себя недолго! Инквизиция, называется. Хорошо хоть, праздничных украшений к Нарождению нет.

Ступая как можно тише, я прошла до самого амвона, отыскала вход в склеп. Грозный ящер с Вот Такими Когтищами, недовольно приоткрыл глаз. Я остановилась и развела руками. Древняя статуя, созданная ещё до Катастрофы, слушалась только кровных Хозяев.

Окинув взглядом «древнее непотребство», Кобур разразился тирадой про свои полномочия и власть, после чего важно вышел вперед и начал ритуал Умиротворения.

Он долго и много пыхтел, тряс чем-то, похожим на амулеты, выл молитвы. Удивительно, но это подействовало: каменный Страж «заснул» в сплетённой вокруг него пространственной клетке.

Мы гуськом спустились в подалтарную часовню, из которой во все стороны расходились погребальные пути. Вообще по местным обычаям, усопших предавали огню, воздавая дань Великому Апри. Однако, самые старые семьи Высоких, предпочитали хоронить как в древности, в недрах собственных родовых гнёзд. Удачно: будь род Хайдек моложе, попытка установить родство Халнера и последнего чистокровного графа Хейдар, сравнилась бы с гаданием на болотной грязи.

Найти нужную гробницу — дело не хитрое, а вот открыть…

— Ккккжжжтрррр… Ррррхххх! — зарычала крышка каменного гроба..

Лепестки узора попытались укусить двигавших её мужчин.

— Да что ж это такое! — вскричал пристав, снова копаясь в сумке — вот ведь… Ересь древняя!

Нужный «амулет» все не находился, статуи по углам становились мрачнее, их когти начали царапать постамент. Что этот тарвол пыхтящий возится, нас же разорвут! Ладно, попробую сама.

— Позвольте мне, пожалуйста.

Я подошла и протянула руку. Зубастые цветы дернулись, а потом замерли.

От камня исходил слабый поток воздуха, будто к ладони принюхивалось животное, решая, можно его погладить, или нет. Я подносила руку всё ближе и ближе, пока не коснулась камня. Кончики пальцев закололо. Так. Пламя, Пламя, Белоснежное Пламя где-то там, глубоко внизу. Ну давай же, замок, ты ведь живой. Неужели не узнаешь?

Едва заметная дрожь — и крышка сама отъехала в сторону.

— Вы точно не венчаны подсудимому? — нахмурился пристав, — это может быть нарушением протокола…

— Никому я не венчана, а будем выяснять протокол — снегопад нарушит наши жизни, — отрезала я, отходя от саркофага, — давайте быстрее.

Костяшку вынули, упаковали в несколько шкатулок, и заперли каждую на хитрый замок. Мы вышли из склепа на морозный двор, а затем и к лестнице, вне каменного козырька над замком. Снег уже начал падать огромными белыми хлопьями. Воркование тучи по ту сторону горы стало грозным. Я глубоко вдохнула свежесть горящего за облаками воздуха, закрыла глаза. Несколько снежинок коснулось лица — лоб, глаза, щёки, губы. И горячо, и холодно, и нежно…

— Верноподданная Адони, что вы там застряли? — прокричал пристав с лестницы, — нас всех засыплет! А вы еще должны дать объяснения!

Плотнее натянув шапку, я быстрым шагом пошла к лестнице. Интересно, версия про бабку от Предрассветных плясок покатит? Ладно, пока спустимся, придумаю что-нибудь. В конце концов, я проголодалась, а Кора наверняка сделала ужин.

***

Шквал застиг нас на подходах к Малому замку. Хорошо ещё, что пристав, «официальное лицо с официальным визитом», разместился именно здесь. Ну а где еще? В особняках подследственных, видите ли, некорректно, а других подходящих по статусу зданий нет. Впрочем, ситуация оказалась кстати: Малый замок — единственное жилое строение между Большим замком и основным посёлком.

Когда наша продрогшая группка вместе с комком метели ввалилась в холл, тот был протоплен и даже освещён. Свечи мигали внутри резных орехов забди. Ожерелья прозрачных камней на помытой люстре ловили неверный свет и отбрасывали цветные зайчики. Пара оболтусов, встав на стремянки, увешивала стены гирляндами пайнера, чьи соцветия напоминают солнечный диск. Короче, подготовка к скорому Нарождению шла вовсю. Хм. С чего вдруг такая религиозность от молодёжи, которая прибилась к театру за время кочёвки по Западному краю? Тем более, что многие из ребят, вроде как, сочувствуют религиозной и политической ереси Сопротивления?...

Потоптавшись на коврике и сбив с себя веником снег, Кобур начал расхаживать по холлу, щупая гирлянды. Потом он неопределенно хмыкнул, и, пожелав мне доброй дороги, поспешно ретировался в выделенные комнаты. Охрана-сопровождение, естественно, отправилось следом. Мне осталось лишь пожать плечами и без сожалений отправиться к себе, в Варди.

Ну как отправиться. Сначала пришлось подождать у ближайшего камина, пока пройдет основной заряд бури, а потом трясти народ на предмет лыж. После долгого выяснения, нашлись какие-то пёстрые детские — только они пришлись в самый раз. Что поделать, если размер ноги у взрослого мерранца чуть ли не в два раза больше моего!

К тому моменту, как я добралась до дома, природа Мерран узнала о себе много скабрезного и нового. Не избежал гневной тирады и особняк Варди: главное крыльцо основательно замело, сонный по зиме дом не спешил его отогреть, и идти пришлось через чёрный ход. Не обращая внимания на приветственные поскуливания особняка, я скинула лыжи посреди кухни, и, накидав себе полный поднос еды, потащилась в гостиную.

Опа! Все мысли о спокойном ужине улетучились: из-под двери виднелась полоска света. Судя по температуре, в комнате горел камин. Хорошо горел. Явно не один час.

Кто? Снег нетронут, значит, гость пришёл давно, ещё до метели. Дом спокоен, значит, кто-то из своих. Хм. Кора давно ушла — еда успела заметно остыть даже под специальными толстыми крышками. Хелия? Вроде, лежала с простудой. Маро? Слишком нетерпелив, чтобы сидеть и ждать. На всякий случай поверив в подпространстве Нарну и второй кинжал, я мягко приоткрыла дверь.

В щель виднелось кресло, самое большое, с высокой спинкой. На нём кто-то спал, свернувшись калачиком и зарывшись в складки пушистого пледа. Длинная и кучерявая шерсть в отсветах пламени напоминала растрёпанную причёску. Я ухмыльнулась: теперь понятно, почему Халнер называет меня кудрявым монторпчиком каждый раз, как укрываюсь этим пледом.

Двигаясь как можно тише, я подошла ближе. Дыхание спящего неровное, но глубокое. Приглядевшись, заметила край нижней юбки с пробивным кружевом. Подойдя ещё на шаг, почувствовала лёгкий запах цветочных духов. Ага. Ясно.

Я протянула руку и слегка потрясла Эвелин за плечо.

— Ааааа! — завопила лекарка, вскакивая с кресла, — ох ты! Кети! Ох… напугала… привет… монторп тебя… уф…

— Привет, — усмехнулась я, — что, нервишки пошаливают?

— В родном-то доме? С чего вдруг? — ощерилась лекарка, — просто сон снился гадкий. Что чёрный человек ко мне крадётся, убить хочет… уф. Ладно. Я к тебе поговорить пришла. Чтобы по душам и без свидетелей. Будь так любезна, расскажи, наконец, что происходит? Эти твои фразы про судебную тайну меня лично не впечатлили, а Изабель всё несёт какую-то чушь про кровь и интриги. Так в чём дело-то?

— Да ни в чём, — я подбросила дров в камин, уселась во второе кресло, — парад тарволов по весне. Что, не видела? А он есть. Целая картина так называется, в гостинице висела, в кафе…

Болтовня не прекращалась почти всю ночь. За окнами завывала вьюга, пламя трепетало, домашнее вино незаметно утекало прочь. Когда я, наконец, рассказала про суд и внезапно возникший спор из-за титула, Эвелин нахмурилась. Известие о Высокой крови, похоже, не очень-то обрадовало лекарку. Ещё бы! Своё жизненное кредо она, поди, по-другому видела. Моё, впрочем, тоже: узнав, что я открыла склеп, Эв скривилась.

— А, ну понятно, моя молодая мачеха решила, что Хозяйка Хейдар — это мелко, надо графиней стать, — фыркнула лекарка, — эх… формально обвенчались хоть уже?

— Эээ… а что, надо было? — опешила я.

Потом попыталась представить реакцию магистра Паприка, и нервно хохотнула.

— Ладно, Эв, кончай глупости нести. Лучше про долину рассказывай…

Началась болтовня: про Маро, которому чья-то ревностная маманя залепила солью в нежное место, про Курта, который пишет, что загремел на «переаттестацию», про Трена, Марша и Сопротивление, про кадаргов, крестьян, и многое другое.

Лишь когда гул часов намекнул на раннее утро, Эвелин ушла. Захлопнув за ней входную дверь, я вдруг поняла, что зря не уговорила лекарку остаться и поболтать ещё чуть-чуть. Теперь ведь идти наверх, в пустую спальню…

В итоге заснула в кресле, укутавшись в любимый плед Халнера.

***

Проснулась поздно, от головной боли и судорог в ногах. Варди недовольно бурчал и клацал косяками. Монторп тарвольский! Ну кто там ещё?

Ах, Кобур! Собственной персоной! Топчется в сугробе на крыльце. Пришлось пустить. Тут же получила выговор «за неудовлетворительный уход за домом» и «за неоправданные меры безопасности». Затем последовала ревизия продуктовой кладовки. Напоследок, перекладывая из подмышки в подмышку сверток свежеконфискованых вкусностей, Кобур провозгласил официальное решение «праздновать Нарождение в долине, и выезжать сразу же после праздника, буде установится нормальная погода», после чего удалился в мягкий снегопад, жалуясь на судьбу.

Убранство дома, значит. Праздничное. Что же, слово «вышестоящего» — закон. Вспомнив, что видела на чердаке довольно много символики Нарождения, я быстренько стащила вниз несколько коробок. Только что со всем этим делать? Как правильно развешивать, как расставлять? Хм… Похоже, пора созывать народ на помощь.

Сказано-сделано. Уже к вечеру дом начал приобретать праздничный вид.

— О, вот эту гирлянду я помню, — живо гнусавила Хелия, — её мама сама плела. Ещё переживала, что Солнце не круглое вышло, а немного овальное.

Ткачиха ещё не совсем выздоровела, но, когда я пришла за Маро, сказала, что тоже будет помогать с украшением. Возражать бесполезно, да и глупо: всё-таки Хелия — сестра Ханера, и выросла в Варди.

— Круг, овал… По-моему нормально, — пожал плечами Маро, развешивая черные диски в золотых лепестках между коллекционными клинками, — слушай, Кет, а как ты смотришь на идею встретить Нарождение в старой купальне?

— Нарождение — семейный праздник, — отрезала Кора, ловко складывая фонарик из восьми разноцветных лент, — хватит ересь всякую проповедовать! Еретик клеймёный!

— Да ладно тебе, — вдруг вступила Эвелин, и доверенные ей колокольчики возмущено звякнули под самым потолком, — это неплохая идея. А потом можно в Малый замок, там места больше. Да и народу. Всё веселее, чем служба в церкви.

— Веселее?! — Хелия удивлённо посмотрела на племянницу, даже гирлянду перестала распутывать.

— Конечно, вес… кхм, — я внезапно вспомнила про своё «монастырское» происхождение и прикусила язык, — вообще надо в церкви, конечно, но она тут маленькая, могут не вместиться все...

— В Нарождение часто происходят чудеса, — пожала плечами Хелия.

— И надо быть в правильном месте, чтобы Великий Апри услышал молитвы! — проскрипела Кора.

— А вот Курт говорил, служба Нарождения едина для всех! — оправдался Маро, слезая с дивана за новой порцией украшений, — А раз едина, то всё равно, в храме ты или нет, потому что мы все видим одно и то же Солнце. Всегда. И на любом расстоянии.

На любом расстоянии. Действительно…

— Да, братишка, что-то в этом есть, — я потёрла запястья с скрытыми клеймами Инквизиции друг от друга, — действительно, почему бы не закатить отдельный праздник?...

***

Вечерок выдался ещё тот. Сначала — праздничная служба, на которой мы с Изабель восседали на первом ряду, на местах Хозяек. Фифа вела себя, будто на великосветском приёме, улыбаясь всем и каждому, я же никак не могла отделаться от желания провалиться сквозь каменный пол и утечь в какой-нибудь гейзер. В самом деле, если фифа и сама уроженка Хейдар, и с Дарном жила уже давно, то со мной местные «познакомились» совсем недавно. Впрочем, «общение» оказалось весьма плотным, поскольку я активно помогала Халнеру вести все хозяйственные дела. Это, а также тот факт, что я — часть судебной делегации, оказался для крестьян важнее формальностей.

Затем мы переместились в Гарди, особняк Дарна и Изабель. Там прошёл «семейный» ужин. Кроме меня, на нём присутствовали Хелия, Маро, Эвелин, а также Трен, как единственный присутствующий заместитель Дарна. В результате, на праздник в Малыом замке я попала уже заполночь.

Молодежь шумела вовсю. Благочестивый повод давно забылся, люди просто радовались жизни всеми известными способами: плясали, пили, ели, горланили песни. Глядя на это безобразие, я вдруг поняла, что если увижу хоть кучку блевотины в уголке, то по-инквизиторски выпотрошу всем мозги. Да, это будет грубо и примитивно, ибо едва умею, но виновника найду. После чего заставлю его жрать всё обратно, и вытолкаю на улицу. Да, в снег. Да, под метель. Потому что нечего моё хозяйство пачкать, ****!

Однако все «хозяйские» мысли вылетели из головы, стоило увидеть Марша. Главный сопротивленец не только вышел из своего подполья, но и снял вечную шляпу. Теперь подпирал стенку в углу большого зала, где шли основные пляски. Чего он тут забыл, интересно?

Несколько напольных светильников с мотыльками и пара огромных свечных люстр давали довольно много света. Я с удивлением отметила, что у Марша, оказывается, есть большая лысина на макушке. Посреди лысины — черное родимое пятно, почти идеально круглое. А, теперь ясно, чего он всё время в шляпе.

— Добрый вечер, — решила для разнообразия полюбезничать я, — как просмотр праздника?

— И вам добрый вечер, свет Кетания, — с поклоном ответил Марш, — просмотр хорошо. Праздник ещё лучше… что поделать, людям свойственны слабости.

— Да? А где твой-то бокал, слабенький? — фыркнула я, — у тебя самого какие слабости, м? Ладно, можешь не отвечать.

— Отвечать мне нечего, свет Кетания. Недостатки и слабости можно увидеть только со стороны… одно скажу: наши с вами слабости точно разные. Кстати, поздравляю со свободой от Орр. Жаль, их сняли не мы…

— А мне вот не жаль. И знаешь, почему? Мне с Ключом, и снимали профи. И они сказали, что там было что-то сильно повреждено! Я могла бы вообще перестать ходить!

— О, вот как? Ах, как жаль, что вы не сможете сказать технических подробностей! Впрочем, сейчас для вас важнее другое — что оба ваших хозяина живы… а скоро будут ещё и довольны. Хотя нет. Если дело дошло до суда, то доволен будет кто-то один. Кто, кстати? Никак не пойму…

— Что за намёки?

— Какие намёки, что вы! Ни в коем разе. Мне просто интересно, на кого вы работаете?

— Эээ… в смысле?

Марш усмехнулся, и, отлепившись от стены, сделал пару шагов прочь.

— Эй! Ты куда намылился? Разговор ещё…

Сопротивленец резко обернулся.

— Кому вы помогаете? — прошипел он, щуря безликие, бесцветные глаза, — тому, кто издевался над вами физически и держал в плену, не давая уйти от ненавистных занятий, или тому, кто аккуратно и методично переделывает вас под себя? А может, уже переделал?...

Я не нашлась с ответом. Марш гнусно ухмыльнулся, и быстро вышел из зала.

***

Погода всё не налаживалась. Снег, снег, снег, сплошной снег залепил поселение по самые крыши, завалил дороги. Я в буквальном смысле начала лезть на стенку: фанты в карточных играх с Маро и охранниками Кобура раз от раза становились всё бредовее.

Метель закончилась через пять дней. Трое суток ушло на то, чтобы мало-мальски наладить дорогу из долины. Едва шваркнула последняя лопата снега, пристав Кобур приказал «выдвигаться прочь из этой дыры, не медля ни минуты». После чего набил хорошую шишку, «случайно» поскользнувшись на лестнице Варди.

Возок использовали тот же, в котором мы с Халнером, Дарном, и Изабель ехали в Столицу — закрытый, душный, на четырёх человек. Однако сидело внутри трое — один из охранников дежурил на задней приступке.

Потом я уснула, убаюканная монотонным покачиванием и темнотой за окном.

Дзинь, дзинь… Шшш… Дзинь!

Ну какого происходит-то, а?

…Дзззинь!...

Да что ж за люди-то, поспать не дают…

Дзинь, шшш… бум, бум… Бамс!

Фрргрррххх… Мы уже в Пещерном?.. А, нет… Это завтра будет…

Кххх! Меня задушил кашель. Глаза продрала с трудом. Холодно. Почему так холодно? Белый квадрат… А, это дверь возка открыта.

Черно-белые полосы зимнего леса. Отражение небесных всполохов на снегу. Снова звон. Перезвон. Перезвон оружия…

Оружия?!

Вскочила, ударилась головой о крышу. Кто-то вскрикнул. Это ещё что?! Из полутьмы испуганно смотрела пара заплывших глаз.

— Пристав Кобур?

— Эээ… ммм… в-вы п-проснулись?

— Что происходит?

— Р-разбойникии! Нап-пали!

Сбросив остатки сна, я выглянула в дверной проём. Около повозки в красном снегу лежал один солдат-охранник, второй дрался с двумя нападавшими. Ещё дальше, двое с замотанными шарфами лицами поднимали заряженные арбалеты. Я едва успела пригнуться.

— Материал? — вцепилась я в пристава.

— В-вот, — Кобур показал шкатулку в трясущихся руках, — целый…

Я выхватила ящичек. Цапнула мохнатый шиворот. Свернула пространство.

Мелькнули очертания леса, под ногами взметнулся снег. Дальше, дальше, дальше, на сколько хватит сил…

…всё. Так, где мы? А, ворота в Пещерный.

— К-как?.. В-выы… ввы… кккто…? — проговорил пристав, в ужасе глядя на меня.

— Тарвол в пальто, — я села в снег, — фух…

— Надо страже сказать! — засуетился Кобур, — страже, да… страже… И, прошу вас! Материал. Будьте добры, дайте… дайте сюда. Дайте обратно!

Ишь ты! Я подняла шкатулку, протянула приставу. Хм. А ведь это второй футляр из трёх, и ключ в замке… Стоп, а разве он не у одного из охранников должен быть? И где верхняя шкатулка? Какого черта здесь происходит?!

— Верноподданная Адани, поторопитесь встать! — рявкнул Кобур, — еще на гусеницу надо успеть!

Да чтоб тебя монторпы разорвали! Я поднялась, стряхивая снег, и тяжело посмотрела в спину приставу. Тот торопливо шагал к воротам, вжимая голову в плечи на каждом шаге, словно ждал нападения со спины.

Разбойники, говоришь. Ну-ну.