Глава 1. Между прошлым и будущим

Аркан 0. Шут

Волна жара скатилась. Я приподнялась на локте. Звон в голове стоял страшный, комната «покачивалась», перед глазами всё плыло. Я ковырнула в ухе. Сфокусировала взгляд на темном предмете рядом. О, обломок Молчальника… Вот что значит качество: купол тишины над гостиной истаял, но грохот погасил. Никто ничего не слышал. Сами себя перехитрили, называется. А еще это значит, что заказчики хорошо знали привычки Бассаров и их возможности, поэтому наняли смертницу.

Крупная игра.

Проморгалась. Сквозь оседающую пыль разглядела, что мебель разметало, а стены покрылись выщерблинами. И брызгами: «Алая гостиная» стала по-настоящему алой. В голове продолжало звенеть, но даже через заложенные уши я слышала стоны выживших. И не только я: охранники, спрятавшиеся от взрыва за пространственными щитами, остались невредимыми. Достав короткие мечи, бугаи начинали добивать уцелевших. Движения короткие, четкие. Явно профи. О боги.

Сердце колотилось, как бешеное. Стоп. Не паниковать. Ползком, ползком… Заметили. Один из убийц пошёл ко мне.

Я вскочила и кинулась прочь.

***

В голове гул, перед глазами мошки. Усталость притупила страх. Ну, догонят, ну, убьют. От погони сдохну раньше…

Я неслась по дому-лабиринту, стараясь не слушать, не слышать, не думать о происходящем в других частях здания. Слишком хорошо знала: когда ставки высоки, род выкорчёвывают полностью, вплоть до самого маленького корешка. Словно в ответ на мысли, где-то закричал младенец. Тут же смолк — скорее всего, навсегда. Я остановилась. Сжала зубы. Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Всё. Отставить. Нельзя мне сдохнуть. Теперь — точно нельзя. Слишком многое на меня завязано. Слишком многих подведу, если сгину. И все сегодняшние смерти тоже будут напрасны.

Коридор раздвоился. Я свернула налево, оказалась в коротком аппендиксе-тупике. За окошком в торце светало. Стекла нет. Холодный воздух пробежал по волосам. Несколько прядей тут же залезло в глаза. Тьфу, пакость! Обросла, как горная овца, даром что такая же кудрявая и светлая! Срезать бы патлы здесь и сейчас, да наслежу…

Одёрнула тунику, насквозь мокрую от пота. Проверила кинжал на поясе, на ноге. На месте, оба. Хоть какая-то стабильность в жизни.

Движение справа — неслышное, мягкое. Я резко повернулась. Пиу, рыжая в черную полоску священная красавица, спрыгнула с подоконника и гордо прошествовала мимо. Да боги тебя во все дыры!

Пыхтя, в окно влез мальчишка. Выбритая макушка, короткая туника почти того же цвета, что и шерсть Пиу. Ага. Кошарь, приставлен наблюдать за баснословно дорогим питомцем. Наблюдать всегда и везде, куда бы сволота усатая ни учапала. Вот повезло пацанёнку. Взрыв не слышал, убийц — пока ещё — не видел. Остальных-то слуг и рабов наверняка порешили. А этого священная кошка хранит.

— Дбрйутр, гспжа Взия, — деловито буркнул пацанёнок, и закричал, — Богиня Пиу! Богиня Пиу! Ваше молочко! Богиня Пиу!

И дунул в кошачий свисток.

Пространство в основном коридоре шевельнулось. В пяти шагах появилась мужеподобная баба со скорострелом в руках. Я пригнулась. Схватила пацана, отпрыгнула к двери рядом с окном. Болт оцарапал ухо, второй — руку. Третий воткнулся в дверь.

— Пиу! Как же Пиу? — взвизгнул мальчика.

— Дуй отсюда! — рявкнула я и навалилась на дверь.

Мальчишка ринулся по лестнице вниз, чудом не упал в открытую шахту лифта. Матерясь на обожженную о почтового варана ладонь, я закрыла хлипкую задвижку. Вовремя: дверь застонала под ударом. За миг до второго, свернула пространство в здоровой ладони, укрепила запор. Дверь тут же перестала ходить ходуном. Надолго ли?

Огонь поможет, но медальон далеко, да и жаль тратить. Я потянулась к лампе — слава тому, кто сделал тут освещение! — и вынула пламя, сворачивая пространство пальцами. Распределила лепестки огня в воздухе, словно развесила бельё. Прицепила к задвижке. Так себе растяжка, но хоть немного продержится.

Теперь бы понять, куда бежать и где прятаться.

Некуда. Негде. Два пролета — и грохот. Щепки долетели даже сюда, выбивая песчаную крошку из стен. Осколок царапнул ухо. Я обернулась. Увидела наемницу, всю в пространственной броне. Едрить через козла! Такое есть только у особых войск!..

…и у охотников за Проклятыми.

Я оступилась. Кубарем скатилась на площадку, под двери грузового лифта. Модель стандартная — вытянутая капсула, три пары кремениевых шестеренок по бокам. Завести просто: раскрути колеса, и кремень выбьет искры, те сольются в Коричневый огонь, дадут ход. Но сейчас важнее, что кабина из металла, а значит, прикроет от рикошета и новых болтов. Отличное укрытие! И смыться можно. Только вот размер…

— Не могу… не могу больше…, — раздалось хныканье.

Чуть дальше на площадке, за полукруглым боком лифта, лежал мальчишка-кошарь. Бледный, потный, штаны мокрые, стопа неестественно вывернута. Добегался, удачник хренов.

Загрохотали шаги охотницы. Я вскочила, развернулась к лифту. Потянула за толстые ручки на тяжелых дверях. Приоткрыла. Нет. О нет. Тесно, как же там тесно! И стены падают на го…

Болт, осколки, болт. Эгхм. Стены? Ну, стены и стены. Пусть их падают.

Открыла дверь шире, затащила в кабину мальчишку. Стараясь не думать, что лифт похож на саркофаг на колёсиках, запустила механизм.

Кабина застонала, тронулась. Разболтанные диски искрили, прокручивались, мешали управлять. Хоть скорость набрали, и то ладно. Теперь бы знать, куда ехать! Семейство древнее и богатое, большая часть усадьбы под землёй. Как потом выбираться?

— На скальном! Третий коридор! — заголосил кошарь, — там бабка! Там никто не найдёт! Только быстрее! Быстрее!

— Хватит орать! — рыкнула я, но курс поменяла.

В конце концов, я тут всего-ничего, а мальчишка из потомственных слуг семейства. Закоулки уж точно знает.

Закоулки, и правда, оказались ещё те. Когда, поддерживая друг друга, мы с кошарем вывалились из лифта, в нос ударил запах квашеного молока, солёного мяса, подкисшего хлеба. Тусклая лампа в потолке освещала начало единственного коридора. С одной стороны хорошо — не запутаешься. С другой, плохо — погоне тоже ясно, куда двигаться. С третьей, без лифта сюда не добраться, да и знать надо, куда по техническим тоннелям сворачивать.

Сделав несколько шагов, я в изумлении остановилась. Ничего себе! Я слышала, конечно, что дом Бассаров стоит корнями на настоящих скалах-костях-земли, а не просто на спрессованном песке, но одно слышать и другое — видеть. И ощущать.

— Вон та дверь, вторая! Вторая налево! Ай… ай… — заскулил кошарь, наваливаясь на меня всем весом: опираться на вывихнутую ногу он не мог.

Мальчишка был на полголовы ниже, поэтому идти было зверски неудобно. Наконец доковыляли до нужной двери. За ней обнаружилась небольшая комната. У входа — несколько шкафов с толстыми книгами, на вид конторскими. Грубо сколоченный стол, на нем горелка. Пламя жевало почерневшую солому и всё никак не решалось перейти из оранжевого в голубое. По центру комнаты в скрипучем кресле-качалке сидела почти лысая бабка в засаленном стеганом жилете поверх тоги в пол, и вязала.

С порога мальчишка заревел в три ручья. Заголосил, вывалил все, что узнал от меня про взрыв и убийство хозяев. Бабка схватилась за остатки волос, заплакала, забормотала похоронные молитвы… и даже не подумала помогать внуку с ногой. Скунса долбанутая! Хорошо, что я умею вправлять вывихи, а если б нет?

Наложив мальчишке на ногу тугую повязку, встала и отряхнула с колен солому. Все, дальше пусть сами разбираются.

— Тут выход есть, кроме лифта? — обратилась я к кошарю.

— Д-да… в конце коридора, — мальчишка шмыгнул носом и придвинулся ближе к бабке, — в самом-самом конце… слева… за пятой морозилкой…

— Тю! Морозилка, придумал тоже! — фыркнула старуха, — на тебе, и хватит глупости болтать!

Сказав так, она вынула из складок одежды засаленный мешочек и протянула его мальчишке. Тот моментально набил рот сушеными плодами, начал чавкать. Пф!

— Так что, где выход-то? — переспросила я.

— Вон он, твой выход, черноглазка, — старуха кивнула направо, где на кирпичной стене кто-то нарисовал то ли туман, то ли облака, то ли…

О боги. Зеркало?!

Великая Катастрофа стёрла многое. Память о мгновенных перемещениях в пространстве и о Тимирии, государстве нескольких миров, давно обросла легендами, некоторые из которых считались ересью чуть ли не для всех богов. Одну такую, про Зеркала-без-отражений, очень любили в моей семье. Мол, остались ещё двери, которые прорубали Древние с помощью немыслимых для нас технологий. Кое-кто из моих родственников даже регулярно рыпался на поиски «переходов»… пока особо фанатичные жрецы шальную голову не оттяпали.

— Ты видишь его? — протрещала старуха.

— С-странное у вас тут… з-зеркальце, — только и выговорила я, делая пару шагов к мутному не-стеклу.

Затем обернулась:

— А вы его того… помыть не пробовали?

Старуха громко, с переливами, захохотала.

— Зеркало! Помыть! Это Зеркало-то! — повторяла она, трясясь всем телом, — о мудрый Тоду! Сколько слышала-видала, но чтоб помыть! А ты чего глазищи свои черные таращищь-то? Ты лучше, и впрямь, в Зеркало смотри, дорогу выглядывай. Раз уж уродилась такая… кучерявая, ха-ха-ха-ха!

Старуха залилась грудным икающим смехом.

Ну что за день-то такой, а! Ближний светильник заискрил, горелка на столе фыркнула. Я завела прядь волос за ухо. Сжала зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не схлопнуть окружающее пространство. Ладно. Что взять с убогих? Сама выберусь.

Стоило так подумать, как старухе и мальчишке в шею воткнулись дротики с алым оперением. Я нырнула в сторону. Один дротик свистнул около уха, другой попал в икру. Нога подкосилась. Я рухнула на бок.

Держа скорострел на взводе, в комнату вошла давешняя охотница. Я отползла, опираясь на локти. Нашарила кинжал — отцовский, почерневший после его смерти. Но трахун подери! Чего стоит такрй ножик против перьевой кольчуги? Ничего. Хотя если подумать…

Фыркнув, охотница легко отбила брошенный в неё клинок. Кинжал со звоном откатился к стене, под светильник. Крохотные шарики Огня, спрятанные в кожаной обмотке рукояти, поползли по выщерблинам в камне вверх, к светильнику. Подобное притягивает подобное. Главное, успеть…

— Ерепенишься, дрянь? А ну харэ выкобениваться! Скажи спасибо, что живой нужна!

Охотница пнула меня по раненой ноге. Я взвыла. Усмехнувшись, противница перехватила скорострел. Присела на корточки, забрала у меня второй кинжал — побрякушку с узорной гравировкой на лезвии и полудрагоценными камнями на рукояти.

— Пф-ф-ф! Чего за лопатка? В жопе ковырять?

— Эфесом дрочить попробуй, не прогадаешь.

Охотница скривилась. Плюнула, встала. Огонь из кинжала подполз к светильнику.

Выдохнув, я напряглась до темноты в глазах и схлопнула пространство.

Воздух заклубился разноцветными искрами.

Мир поплыл.

***

Обучая работе с цветным Пламенем, родители и учителя твердили о нестабильности пространства, за счёт которой существуют цепи разноцветного Огня. Именно управление мелкими вихрями и геометрией пространственных нитей позволяет зажигать следующее Пламя из пепла от предыдущего. Простолюдинам ещё нужен контакт катализатора с углями, но это частности.

Когда я приподнялась, мебель в комнате превратилась в горки зеленоватых шариков. Там, где только что находились бабка, кошарь, и охотница, на полу чернели бесформенные кучи. На стенах — полосы от брызг Оранжевого пламени. Куски взорвавшейся горелки крутились в воздухе, скользя по остаткам завихрений. Ещё немного — и упадут на зеленые угли от шкафов. О боги! Раскалённый металл и «зеленка»! От такого даже в подвихрь не спрятаться! Хотя выход из комнаты пока свободен. Пока. Добраться, может, и успею, а вот выйти…

Ближняя куча зашевелилась. Словно в дурном сне, из-под обгорелых кусков мяса полезла человеческая фигура.

— Ах ты, маленькая дрянь… — шипела она, — личину мне попортила… Пуф! Вот тварь, а…

Внутри всё сжалось. Она не просто охотница, а феникс! Феникс!

Это конец…

На полу сверкнуло. Присмотрелась: кинжал. Тот, узорный. Богатое перекрестье, вензели на клинке. С трудом перевалилась вперёд. Сделала рывок, схватила витую рукоять.

— Тварь! Он тебе не поможет! — завизжала охотница, — мой! Я выиграла! Дай сюда, сука ты овечья!

Ого! Что же, сплетни, что профессиональные живодеры-фениксы жадны до блескучек — правда? Вот уж не думала.

Вихрь под кусками горелки замедлился ещё больше. Щелк! Раскаленный осколок упал с кучкой пепла. Там, где они почти — только почти — соприкоснулись, появился язычок Зелёного пламени. Небольшой и слабый, он с энтузиазмом накинулся на пепел, начал расти на глазах.

— Кетания Селия Кадмор! А ну иди сюда, тварь!

Охотница поднялась на ноги, но я уже выцепила второй — черный — кинжал. Закусив губу до крови, подскочила к Зеркалу: угроза смерти — действенное лекарство от недоверчивости.

…Сумерки. Ряды тонких колонн уходят вверх, теряясь в мутной мгле. В нос бьёт прелость, ладони колет холодом и влагой. Ничего себе! Это же не колонны, а лес! Не случайный оазис, не искусственный парк, а именно лес, из тех, что я видела только на страницах старых книг! Откуда? Как?...

Подробности не разглядела. Пинок взрыва, и я полетела вперёд. Лес исчез. Мелькнул свет, я больно стукнулась коленями. Над головой характерно свистнуло. Неужели Зеркало пропускает болты?! Хотя, если феникс метнула своё перо… Всё может быть.

Перекатиться через голову, затем на бок. Приподняться за горкой мусора. С этой стороны Зеркало походило на выцветший гобелен с двойным рисунком — высокие деревья и выжженные солнцем степи. На их фоне проступало изображение охотницы: одна рука — в бессильном порыве тянется вперёд, вторая — рвёт перья на груди. Лицо исказила ярость. Ещё бы ей не злиться! Зависнуть, будто пойманное смолой насекомое, вряд ли приятно. Хм… А ведь, легенды, похоже, не врут: те, в ком не течет кровь Проклятых, не могут проходить через Зеркала.

После Катастрофы мир раздробился. Остатки ресурсов, знаний, технологий, разошлись по множеству княжеств, вместе с легендой о Проклятых. Согласно ей, Древние искусственно «вывели» людей, умевших чувствовать структуру пространства и работать с ним на тонком уровне. Эти люди водили караваны между мирами и следили за состоянием Зеркал-переходов. А потом, то ли по злому умыслу, то ли по ошибке, открыли Чёрное пламя, которое и погубило прежний мир.

Из-за легенды войны развязывались на ура — хороший ведь предлог, чтобы вторгнуться в государство, где «угнездилась зараза» в виде потомков Проклятых, и очистить мир от «очага великой угрозы». Да что война! Как обвинение, чтобы сжить со свету разжиревшего соседа, тоже вполне покатит. Только вот незадача: простейшей сверткой пространства у нас не владеет лишь ленивый, цветное Пламя используют даже в трущобах, ну а всякие изыски крови на роже не написаны. А слухи — ну что слухи? Чем знатнее и богаче род, тем больше про него слухов.

Что же. Хоть разок моё «проблемное» происхождение обернулось благом.

Подождав немного, села. Огляделась. Пыль, плесень. Мышино-серый, неживой свет. С потолка, точно змеиная кожа при линьке, свисали шуршащие куски штукатурки. По запаху тлена ясно: строение мертво давно и безнадёжно. В облупленной стене напротив — три грязных окна, в прилегающих углах — дверные проёмы. Никакой мебели.

Хотела встать, но раненая нога предательски заныла. Пришлось отодрать подол туники, наложить тугую повязку. Теперь можно кое-как подняться, цепляясь за стену. За окнами виднелось нагромождение строений. Город? Надо бы дохромать и посмотреть…

Из глубин здания раздался крик. То высокий, то низкий, он походил на львиный рёв, стрекотание ядовитого насекомого, и предсмертный вой человека одновременно. По спине пробежали мурашки. Вот только хищника не хватало! Особенно, когда одна нога плохо двигается и пахнет свежей кровью, а оружия, считай, нет!

Боги, боги. Карман, где карман, где личный подпространственный карман?! Ладонь раз за разом натыкалась упругую стенку, похожую на натянутый тент из огнеупорной и метализированой ткани: дрожит, деформируется, пружинит… не рвется.

Что-о-о?! Это как вообще?!

Рык повторился ближе. В нем появились злоба и голод. Что делать? Бежать по незнакомому и пустому зданию? Догонит. Встретить хищника лицом к лицу и красиво погибнуть?.. Я смерила взглядом зависшего феникса. Убийца-профи из артели тех, от кого никто живым не уходит. Хотя…кто знает, насколько сильно она застряла? Вдруг проскочу?..

Не спуская глаз с дверных проемов, я начала медленно отступать к Зеркалу. Вдруг поверхность под ладонью стала ребристой. Боги, да тут дверь! Без косяков и ручек, оттого и не заметила сразу. Пощупала стену ещё, нашла тонкую и вытянутую скважину. А где ключ?!

Из проёма у окна поползла тень.

Выставив в сторону раненую ногу, присела на здоровой, поворошила мусор на полу. Ключ, ключ, где ключ?.. Да едрись он ящером!

Со всей силы стукнула дверь. Она не подалась ни на ноготь. Как открыть? Как?! Достала черный кинжал, начала ковырять в замке.

Клинок беспомощно клацал по механизму. Тень ползла. Стучали когти по камню.

Рука дрогнула. Повернувшись боком, кинжал идеально вошел в щель. Провалился по самую рукоять и… застрял.

Шаги замерли. Раздался вой. О боги, боги, боги!...

Достала второй кинжал. Обернулась.

Раскачиваясь на вывернутых лапах, в дверном проеме у окон стояла тварь с телом полуящера, полульва, и головой уродливого человека. Нет, не головой — лицом, прилепленным на череп ящерицы. От сладкого запаха гнили защипало глаза. Желудок противно сжался.

Монстр сделал несколько шагов в мою сторону. Припал на брюхо. Прыгнул.

Раненая нога подогнулась. Вместо нормального поворота с выпадом, я упала. Инстинктивно сваяла пространственный щит. Цепанув по нему когтями, чудище пролетело на Зеркало. Оттолкнулось от него, как от твёрдой стенки, вернулось на пол. Заколотило по бокам чешуйчатым хвостом с меховой кисточкой. Принюхалось. Фыркнуло. Снова пошло на меня — медленно, даже вальяжно. Утробное рычание, вкрадчивые движения, скрежет когтей по камню. Ну конечно, дрянь! Чует, что добыча ранена и не может защищаться!

Я села, вжалась спиной в стену. Подняла руку, нащупала черный кинжал, торчащий из замка. Рывком встала. Стиснула рукоять второго, пусть и узорного, но клинка. Помирать, так сразу в рай.

Монстр резко отвернулся. Зарычал. Из дверного проёма у окна выпрыгнуло второе чудище. Кабалда едринучая!

Сглотнув горечь, вжалась в стену. Вернее, в дверь. Задергала кинжал в замке. Ничего. Обменявшись рычанием, монстры разошлись: второй зверь ретировался, первый развернулся ко мне. Сжимая рукоять, торчащую из замка, я навалилась на дверь. Ну давай, давай же, ну!...

Щелчок. Дверь подалась. Я едва удержалась от падения. Нырнув в проход, захлопнула дверь. Мешком осела на пол.

Когда потухли круги перед глазами и стих звон в ушах, разглядела комнату, как две капли воды похожую на первую: обшарпанные стены, два окна, две двери, никакой мебели, на стене — Зеркало. Прислушалась. Тихо. Свет из окон сочится под другим углом, словно комната на другой стороне дома, а не через стенку… Хотя кто знает. Древние такие Древние. Понастроить что угодно могли.

Кривясь от боли, заново перетянула окровавленную повязку на ноге. Кряхтя, поднялась. Взглянула на дверь. Она слилась со стеной, замочная скважина затянулась. Эй, а кинжал?! Похоже, остался там, в комнате с чудищем. Приехали. Это же последняя память об отце была… Эх.

Вздохнув, повернулась к здешнему Зеркалу. В отличие от «моего», в котором застряла охотница-феникс, рисунок «гобелена» изображал синие барханы. Над их покатыми гребнями парили облака в форме крепости, ящера с крыльями, и солнечного диска. Само солнце вставало из-за гор. По раме Зеркала вились знаки Высокого языка. Острые и вытянутые, они казались пародией на привычную вязь старых книг и священных текстов. Часто повторялось слово «Мерран». Единственная фраза, которую я смогла разобрать — «слияние живого с неживым».

Живое, неживое. В ушах зазвенели крики умирающих. В носу засвербело. Почему всё так, боги?! Сколько сил и времени потрачено, сколько жизней сгинуло… и за что? За то, чтобы я попала хрен знает куда, гобелены разглядывать?! С другой стороны, если сейчас отыскать первое Зеркало и вернуться в подземелье Бассаров, попаду в поместье, кишащее наёмниками. Конечно, в суете легче улизнуть, но я ковыляю едва-едва. Отсидеться бы, подлечиться…

Я тряхнула головой, собрала непослушные кудри в хвостик. Он тут же распался: завязать-то нечем. Вздохнула. Потерла глаза. Глянула на Зеркало. Облака немного поменяли форму, словно внутри гобелена дул ветер. Однако вокруг все по-прежнему — заброшенное здание, пыльный и затхлый воздух, звериный вой…

Что?!

Если бы не нога, я бы подпрыгнула, а так просто крутанулась на месте. Потеряла равновесие, упала на четвереньки. Как в страшном сне, из дверного проема у стены выползала уже знакомая тень.

Думали ли Древние, что в их великие Двери будут лихорадочно вползать на карачках?..

***

Новый мир встретил темнотой и холодом. Как и в мире с чудищами, здесь пахло запустением и тленом, а ещё — сыростью. Нога болела нещадно. Из последних сил я перевернулась, села. Вынула из внутреннего кармана палочку огненного кактуса. Надломила, встряхнула. Скудный голубой свет залил небольшую площадку и несколько ступеней к мозаичному полу. Дальше все тонуло во тьме.

Я оглянулась. Зеркало выглядело не как гобелен, а как бурое облако, растянутое от стены до стены на десяток шагов и от потолка до пола на два-три человеческих роста. Никаких рисунков. Действительно, чего там рисовать, кроме чудищ. Интересно, они появились из-за Катастрофы, или Древние изначально таких стражей к Зеркалам приставили? Как бы то ни было, надеюсь, в этом мире их нет. Мда. А возвращаться-то потом мимо них, боги…

Взяв светопалочку в зубы, устроилась на краю площадки. Осмотрела рану. Окровавленная повязка уже начала подсыхать. Перевязать бы заново, да нечем. Рвать одежду дальше не вариант — холодрыга такая, что скулы сводит. Возможно ли тут работать с Огнем? Попробуем. Но прежде найду укрытие.

Передвинулась к ближней стене. Оперлась на неё, встала. Сошла с лесенки. Оглянулась и поняла, что Зеркало находится в углублении в торцевой стене большого зала. Опираясь рукой о стену, заковыляла вперед. Тупо сидеть и ждать судьбу — точно не вариант.

Камень под ладонью — сырой и пупырчатый: фрески разъела плесень, штукатурка отпадала кусками. Рисунки стандартны: гербы, соединенные руки, богато украшенные ларцы, свитки. Зал для переговоров, как он есть. Точнее, был. Теперь-то переговариваться не с кем. И, возможно, некому.

Шагов через двадцать остановилась передохнуть. Оперлась на стену всей спиной — здесь камень оказался на удивление теплым. Жаль, что не пол — ноги в сандалиях мерзли невероятно. Передохнув, с сожалением оторвалась от стены и хотела идти дальше, но… на фреске открылись два бледно-розовых глаза. Миг — и то, что я принимала за часть росписи, начало отделяться, выпуская тонкие конечности.

А-а-а-а-а!

Забыв о ноге, рванула прочь. Споткнулась, выронила световую палочку. Та погасла. Да что за мать-то твою, а! Я остановилась, тяжело дыша, выхватила кинжал. Куда дальше? Где эти твари? Как отбиваться?...

Тихо. Темно. Слабый ток холодного воздуха. На другой стене медленно проявляется верхняя часть арки и кусок темно-синего неба.

Чего стоило перелезть через невысокий, но рыхлый завал, известно только богам и их детородным органам. Хорошо хоть, не пришлось расширять лаз. И не в таких щелях ползала, благо рост и комплекция позволяют. «Карликовая мышь», да. Отец любил давать меткие прозвища.

Вылезла на каменный карниз. Тут же пожалела: ветер обдал зверским холодом, воздух застыл в носу. Сразу взяло сомнение, что хуже — чтобы монстр голову оттяпал, или медленно замерзнуть насмерть? Стараясь не стучать зубами, несколько раз вдохнула и выдохнула — сначала медленно и глубоко, потом быстро, подтягивая живот и разгняя кровь.

Так-то лучше. Теперь хоть сколько-то продержусь.

Ну, и? Что-то же тут должно быть кроме пещеры с Зеркалом и живыми фресками? Где мне раны-то зализывать?

От левого края площадки у пещеры отходила широкая и крутая лестница-карниз: с одной стороны — тело горы, с другой — отвесный обрыв. Вглядевшись, увидела, что лестница ведёт к островерхим зданиям, прилепленным на отвесный склон, как гнездо пчел. Казалось, их вырезали из цветной бумаги, а потом приложили на такой же лист. Ни одного огонька, даже слабого. Заброшено, что-ли? Судя по состоянию «парадного зала» с Зеркалом, так и есть. Что ж, тем лучше. Мне нужно временное укрытие, а не новые проблемы.

На холоде раненая нога слушалась лучше, но спускаться все равно мешала. Едва видимые под снегом, ступени оказались ещё и скользкими. Потеряв равновесие, я проехалась на спине, и зарылась в обжигающе холодную белую кашу. Боги! У нас бывают только горсти снежной крупы на окаменевшей от холода земле. А здесь, а здесь!...

Но все мысли о снеге вылетели из головы, когда я посмотрела на небо.

Высоко в черно-синей ледяной пустоте извивались разноцветные ленты. Безмолвно, беспорядочно, беспрерывно. То сжимались, как взведенная катапульта, то трепетали, как спущенная тетива. За лентами серебрилась полоса звёзд. Самые яркие висели низко, над остро вычерченными контурами гор. Ни звука, ни движения, словно мир боялся потревожить покой солнца, чьи ослепительные лучи выбивались из-под темно-серой шапки затмения. Угрожающе расчерчивая воздух лезвиями света, они говорили: я грозный бог, я близкий бог, и горе тем, кто ослушается моей воли.

Я решила дождаться, когда луна сдвинется и откроет светило, но она явно не собиралась этого делать. Ругаясь и кряхтя, я встала, оставив в снежном ложе морщинистый след. Неужели здесь страна вечной ночи? Ладно, потом обмозгую.

Дальнейший спуск походил на кошмар. Я скользила, падала, поднималась, падала, растирала ногу, вставала, и так по кругу. Волосы болтались сосульками, одежда промокла и стала колом. Слава богам, последние ступени оказались расчищены, площадка между ними и воротами крепости — тоже. Боковая калитка ворот распахнута. Значит, не заброшено… но никакой охраны на стенах.

Прошла за ворота. Тихий заснеженный двор в несколько десятков шагов. Ни души. Расчищенная тропка до двухэтажного здания, похожего на стену. Её правый край оканчивался круглой башней с четырьмя пристройками треугольной формы и куполом вместо крыши. С другой стороны башню подпирала собственно гора. В горе виднелись двери. Одна из самых больших стояла настежь, к ней подходила дорожка с широкими неровными следами, какие остаются, если волочь тяжелые мешки. Кое-где на снегу проглядывали бурые пятна, однако запаха на таком холоде я не почувствовала. Присматриваться дальше не стала: раненая нога подгибалась, тело тряслось, мозг превратился в ледышку. Не то, что идти — думать становилось сложно.

Из последних сил добралась до башни. Вскарабкаться по ступенькам, потянуть за огромное кольцо. Узорная створка на удивление легко открылась. Вторые, уже прозрачные, двери, вели в полутемный зал. В его центре возвышался постамент с чем-то круглым, накрытым черной тканью, и лежали продолговатые свертки в человеческий рост. По периметру зала во все стороны отходили треугольные ниши. В них горели свечи с самыми обычными, рыже-желтыми огоньками. Пахло сеном, воском, и… трупами.