Глава 21

Глава двадцать первая

«Детьми мы больше всего на свете хотим поскорее вырасти, полагая, что жизнь взрослых куда как интересней, чем наша. Мы даже примеряем ее на себя, притворяясь родителями, наряжаясь в их одежду, тайком и без спроса беря их вещи. Но что происходит дальше, как только от детства остается только толстый альбом черно-белых фотографий? Мы мечтаем вернуться обратно, хоть на один день вновь стать ребенком, беззаботным и счастливым. Человек просо не умеет жить настоящим, каждый раз убегая от реальности то в прошлое, то в будущее».

Марк не умер, когда наши руки соприкоснулись. Но я почувствовала, как напряглось его тело, словно он боялся обжечься, или ожидал электрического разряда. Лодыжка больше не болела, новая сила зудела под кожей, ускоряя сердцебиение, заставляя мысли носиться в голове, словно скоростной поезд. Мне хотелось избавиться от этой энергии, чуждой, неприятной, напоминающей, что за Дьявол сидит внутри. Марк пошатнулся, чуть не упав, вовремя ухватившись за спинку кресла.

— Черт, — прохрипел он, свободной рукой потирая глаза. — Тебе придется тащить меня.

Если его слова должны были вызвать у меня улыбку, то это не сработало. Я только многозначительно хмыкнула, принимая на себя его вес. Со стороны это, наверняка, выглядело комично, высокий широкоплечий мужчина, пусть и слегка потрепанный, полностью повис на хрупкой девушке, ниже его как минимум на две головы. Он оказался тяжелым, но чужая сила не позволяла почувствовать усталость. Я даже с радостью перекинула его руку через плечо, другой — обхватив за талию. Все, лишь бы как можно быстрее растратить энергию. Марк застонал, дернувшись от моего прикосновения.

— Кажется, эти ублюдки сломали мне ребро, — выдохнул он, стиснув зубы и делая первый шаг.

— Тебе же вкололи какой-то наркотик, это должно притупить все ощущения, — заботливо ответила я, больше не чувствуя к нему никакой жалости. Но факт оставался фактом — мне не удастся выбраться из-под земли без его помощи. — Идти можешь?

— Если скажу нет, ты бросишь меня здесь? — попытался улыбнуться он, но его лицо тут же исказилось, когда новый шаг принес очередную болезненную вспышку. — Просто пошли, пока я не потерял сознание.

Я взглянула в его глазах, стараясь уловить в них хоть тень того Марка, который заботился обо мне, пока я не могла двигаться, который был в моей комнате в ту последнюю ночь, но зелень в его взгляде, казалось, угасла, словно растения, давно не видевшие света. Что-то в нем сломалось, но мне не удавалось разобрать — хорошо это или плохо. Мы оба изменились, но от этого так и не став ближе.

— Давай, Астра, вперед, — подтолкнул меня мужчина, держась рукой о стену и пытаясь не повалить меня на пол. —  Мы и так долго возимся.

Я остановилась у закрытой двери, в отчаянии осматривая повершено ровную поверхность, но так и не находя ни ручки, ни замка.

— Она автоматическая?

— Да, — спокойно ответил Марк, ощупывая светлый металл. — Отвернись, не хочу, чтобы ты видела.

Мне пришлось послушаться и закрыть глаза, сейчас было не самое подходящее время для споров, но его недоверие ужасно раздражало, добавляя искр в и так пылающий в груди костер.

— Все.

Услышав щелчок, я открыла глаза. 

— Что-то вроде "Сезам, откройся"?

— Припаси свой сарказм до более удачного случая. Например, когда мы окажемся на поверхности.

Марк слегка приоткрыл дверь, лишь настолько, чтобы мы вдвоем смогли протиснуться в темный коридор. Как только наши ноги коснулись каменного пола, раздался очередной щелчок, и свет, лившийся из-за наших спин, исчез, оставив нас в пугающем полумраке. Сверху доносились голоса и шум шагов, музыка совсем стихла, превратив этот клуб в обычное подземелье, только вместо драконов здесь водились существа куда как страшнее.

- Подминаемся по лестнице и сразу направо, там черный ход. Ни на кого не реагируй, словно их нет. Они не могу нас тронуть, — прочитал мне лекцию Марк, держась за шероховатую стену и делая первый шаг.

Я крепко держала его за талию, чувствуя, как вздрагивает сильное тело на каждой ступеньке. Еще никогда подъем не казался мне таким тяжелым и долгим. Лестница бесконечной дорогой вела вверх, и только звуки, которые стали громче и разборчивей, говорили, что мы все-таки идем вперед, а не движемся на месте. Я хотела увидеть долгожданные разноцветные прожекторы, но помещение клуба было погружено во тьму, только по углам, то тут, то там вспыхивали белые лучи фонарей.

— Идем, — потянул меня в сторону Марк, подальше от трепещущих огней.

Я послушно пошла направо, едва различия дорогу, и стараясь не натолкнуться на разбросанные в беспорядке столы и стулья. Здесь, видимо, случилась настоящая бойня, и охотники не захотели просто так отдавать свою территорию. Через пять метров впереди наконец прорисовалась долгожданная дверь, и мое сердце учащенно забилось, а шаги стали шире, так, что Марку пришлось закусить губу и подавить очередной стон, чтобы поспеть за мной.

Я толкнула дверь, но та не поддалась, только противно звякнув, будто насмехаясь над нашими безуспешными попытками выбраться на свободу.

— Закрой глаза, — вновь сказал мужчина, слегка отодвигая меня от двери.

— Иди ты знаешь куда, — прошипела я, оборачиваясь, боясь, что наша перепалка привлечет к себе внимание полиции, рыскающей по клубу в поисках взрывчатки. — Открывай, давай. Сейчас же. Меня твои комплексы не воюют.

Марк хмыкнул, но не стал спорить, тем более за нашими спинами раздался одинокий собачий лай, эхом разнесшийся по пустому помещению. Я вздрогнула, в страхе, что этот милый друг человека учуял именно нас. Объясняться еще и полицией, почему мой спутник выглядит как узник замка Иф, а внизу валяется мужчина, истощенный энергетически настолько, что ближе к смерти, чем к жизни, совсем не входило в мои планы.

Марк тяжело вздохнул, коснувшись левой рукой двери, там, где находился замок, и потом, словно имея дело не с металлом, а с пластилином, скользнул пальцами внутри, погрузив их на две костяшки, что-то делая с небольшим механизмом. Я завороженно наблюдала, как за профессиональным фокусником, не в силах поверить, что такое бывает не только в фантастических фильмах. Парень тихо вскрикнул, резко отдергивая руку — по пальцу сочилась тонкая струйка крови, которую он быстро слизнул, не давая упасть на пол.

—  Пошли.

Я толкнула дверь, чувствуя поток  свежего воздуха, буквально окрылившего меня. Мы вышли в какой-то узкий переулок, с одной стороны огороженной металлической сеткой, а с другой — уходящий куда-то в темноту. Над головой мирно поблескивали звезды, походя на белые бусины на черном бархате, городские огни не затрагивали их, словно специально убавив свою яркость, чтобы позволить нам беспрепятственно покинуть территорию клуба.

— Где все охотники? — спросила я, когда мы оказались на достаточном расстоянии, чтобы не опасаться погони.

— Наверняка разошлись по своим делам, — безразлично ответил мужчина, тяжело дыша и практически задыхаясь. —  Черт, дай передохнуть.

— Почему они все в коже, это что, фирменная униформа?

— Коже? Это были Северные. Видимо, сегодня их день.

— Северные? – не поняла я, делая еще несколько шагов вперед и подтягивая за собой Марка.

— Охотники еще давно разделились на разные группировки, управляемые своим неоспоримым лидером. Тебе, правда, нужно знать это прямо сейчас? Все, я выдохся.

Я подвела его к стене красного кирпичного дома, только сейчас понимая, что тоже устала — плечо и шея нещадно ныли, словно эту ночь мне пришлось поработать грузчиком.

— Ты не думал сбросить пару килограммов?

— Я думал, тебе нравятся парни в теле, — хмыкнул он, хвататься за бок.

— Мне нравятся парни, которые  не используют меня в качестве бронежилета, — сухо бросила я, отворачиваясь, и не желая продолжать этот разговор, но нервы сдали, просто требуя крика, ссоры… мне было необходимо выговориться. — Я никогда в жизни не встречала такой сволочи как ты. Ни когда меня пытались изнасиловать, ни когда сбросили в карьер, ни когда мой бывший жених нанял хулиганов, чтобы запугать меня. Все это просто детские шутки по сравнению с твоей игрой. Меня тошнит от тебя!

— Так почему, черт возьми, ты позволяешь всем так с собой обращаться? Почему не пытаешь взять жизнь в свои руки? – выкрикнул Марк, но не стал дожидаться ответа. – Проще ведь сидеть и ныть, что все кругом виноваты, все, кроме тебя. Мир такой злой, такой несправедливый, никто не хочет помочь бедной девушке.

— Помочь? Кто-то говорит о помощи? Можно просто не пытаться меня убить? Можно просто оставить меня в покое? Тебе нравится наблюдать за моими слезами? Нравится смотреть, как меня ломают, стирают в порошок? Чувствуешь себя настоящим мужиком?

— Нет.

— Что нет? – холодно спросила я, наконец обернувшись и посмотрев на Марка.

— Меня пугают твои слезы.

Наконец между нами повисла тишина. Я выдохлась, потерявшись в этой ярости. Слова, слова, слова… Они ничего не меняли, вряд ли вообще доходя до воспаленного сознания Марка. Можно было кричать, биться головой об стену, пытаясь что-то доказать, но это не могло изменить человеческую сущность.

— Знаешь, сейчас я понимаю, что, умирая, чувствовала твоя девушка. Презрение. – Это был запрещенный удар, в самое сердце, но я больше не хотела играть по правилам. Ему должно было стать так же больно, как и мне.

— Забери свои слова обратно! – почти взревел Марк и в его глазах вспыхнули яростные огоньки. – Ты не знаешь, о чем говоришь!

— Неужели? Тебя так понравилось прятаться за девичьими юбками?

— Заткнись! – проорал он, шагнув мне навстречу, но я даже не подумала отступить – в таком состоянии не имело смысла его бояться. Мужчина застонал, и камнем повалился на землю, упав на колени. – Думаешь, ты лучше меня? Волшебная фея, спасающая человеческие жизни? – Марк хрипло рассмеялся, усаживаясь прямо на грязный асфальт, словно никуда не спешил. – Твоя родная мать загибается в одиночку. Ты бросила ее, самозабвенно упиваясь жалостью к самой себе. Я хоть пытаюсь что-то исправить, а ты только и делаешь, что изображаешь мученицу. Черт, мы так привыкли к мысли, что страдания здесь на земле обязательно окупятся на небесах, что даже не видим других вариантов.

— Ты меня не знаешь. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни!

— А должен? Считаешь, твоя судьба уникальна, что с другими плохое не происходит? Порой ты так наивна, как маленький несмышленый ребенок. Ты пытаешься вершить судьбы, решая кому жить, а кому умереть, но на самом деле все еще веришь в сказочных единорогов.

— Я уже ни во что не верю. – Я сожалела, что вообще начала этот разговор, с каждым словом становилось только больнее, а мне совсем не хотелось вновь перед ним разреветься, только доказав, что он во всем прав. – И что теперь? Они не оставят меня в покое? Будут преследовать, пока не убьют?

— Нет, если мы закончим то, что начали. – Его взгляд изменился, так неожиданно, что я вздрогнула. Теперь зеленый искрился любопытством и предвкушением. – Как бы это ни раздражало, но мы с тобой повязаны.

— Отдай им камень, и покончим на этом. – Это казалось самым простым и очевидным.

— Пойми, Астра, — устало выдохнул Марк, приподнимая рубашку и осматривая огромный синяк в районе ребер, — нельзя останавливаться на полпути. Камень у нас и нужно его использовать.

— Нет никакого «нас». С меня достаточно.

— Не знаю, Астра, ты пришла за мной, значит, что-то подтолкнуло тебя к этому.

— Надеюсь, ты не принимаешь это на свой счет? – хмыкнула я, наблюдая за его сломленной фигурой, словно выброшенной кем-то в этом темном переулке.

— Нет, что ты, хотя я всю жизнь считал себя крайне обаятельным, — попытался улыбнуться он, но тут же скривился, касаясь пальцами разбитой губы. – Но что-то же стало для тебя достойным поводом.

— Мои близкие.

— О, да прекрати играть в эту гребанную мученицу! Ты просто мазохистка, которая так и ищет удачной возможности почувствовать себя жертвой. Я дал тебе то, чего ты и хотела – опасность.

— Ты угробил мою жизнь! – закричала я, борясь с желанием закрыть уши руками, лишь бы не выслушивать всего этого. – Знаешь, а что мешает мне бросить тебя прямо здесь? Думаешь, твоя жизнь хоть что-то значит для меня? Мне плевать, если тебя сегодня убьют, меньше будет проблем.

— Если бы все было так просто. – Казалось, Марк ничуть не обиделся на мое высказывание. – Ты же не хочешь вступить в непримиримую борьбу со своею совестью, тем более, когда не уверена в победе?

— Эта история должна закончиться сегодня, — как можно спокойнее произнесла я, сжимая кулаки и борясь с очередной вспышкой гнева. – Так больше не может продолжаться.

— Я рад, что ты это тоже понимаешь. – Он медленно пошевелился, пытаясь встать. – План еще в силе. Ты помогаешь мне, а я сделаю так, чтобы больше никто из охотников не появлялся на твоем пути.

— И мне стоит тебе верить? – мой голос был полон скептицизма. – После всего произошедшего.

— Знаешь что такое выбор, Астра? Так вот, у тебя его просто нет, свой поезд ты уже упустила. Сама ты точно не справишься. Так что, играем до конца?

— Я могу исцелить тебя. – Наш разговор плавно перетек в торги, словно мы говорили о чем-то совершенно простом и несущественном. – И ты сможешь уйти отсюда своим ходом.

— Хватит, Астра, — разозлился Марк, медленно поднимаясь и обессиленно опираясь на стену, — мое терпение безгранично, но всему есть предел. К этому времени они уже узнали, что мы сбежали, а значит, вовсю ищут. Что ты предлагаешь? Будешь отправлять в кому каждого охотника, подошедшего ближе, чем на метр?

— А что мне с того? Ты счастливо скроешься со своею мертвой невестой и бросишь меня им на растерзание. Это, по-твоему, хэппи-энд? – Меня всю трясло, угрожая новой истерикой – чужая энергия, ограниченное время, перманентный страх – этому вообще существовал конец? – Отдай им камень.

— Ты же знаешь, что его здесь нет, я спрятал его.

— Где?

— Пойдем, — хмыкнул он, довольный, что так просто поймал меня на крючок, — отсюда недалеко. У меня было не так уж много вариантов.

Все это время мы шли туда, куда хотелось Марку. Это был тщательно спланированный побег, каждый шаг, каждый поворот, когда мне казалось, что мы только пытались уйти от погони.

Я подошла к мужчине, вновь позволяя полностью опереться на себя, как послушная лошадка, маленький трудолюбивый пони. Бессмертный пони. Все наши проблемы упирались в камень. Можно было бросить Марка прямо здесь, и что дальше? Что делать, когда охотники вновь начнут оставлять загадочные послания? Этот камень стал значить слишком много, и пока он находился у Марка, можно было и не мечтать о покое. Отдать его «нуждающимся», уничтожить – все, что угодно, лишь бы больше не слышать о нем, и пускай у моего временного спутника на это счет числились свои планы.

Мы прошли около двухсот метров, когда, свернув, оказались у темного одноэтажного здания, похожего на какое-то подсобное помещение. Ни в одном из больших квадратных окон не горел свет, даже пара фонарей, установленных у входа, смотрели на нас слепыми головами.

— И что это? – тихо спросила я, словно боясь быть услышанной в этой пугающей ночи.

— Увидишь, — хмыкнул Марк, неуверенно ступая вперед. – Еще немного.

Царящий вокруг полумрак не позволил мне разглядеть небольшую табличку у входа, слегка отливающую золотым. Вряд ли подсобки украшают такими замысловатыми надписями.

— Ключ в кадке, — вывел меня из раздумий голос Марка.

Я быстро огляделась вокруг, не заметив ничего напоминающего растения – под ногами шуршал песок и мелкая галька, словно кто-то специально уничтожил все живое в окрестностях сотен метров.

— Вон та, — он указал на огромный булыжник, подпирающий стену.

Я подвела Марка к двери, и, убедившись, что он твердо стоит на ногах, направилась в указанном направлении. Камень оказался потрескавшимся керамическим горшком, из которого одиноко торчал засохший цветок. В сухой земле было вырыто небольшое углубление, откуда острой иглой торчал маленький ключ.

— Поторопись.

Замок легко поддался, дверь скользнула внутрь, пропуская нас вперед. Ковровая дорожка заглушала звук наших шагов, уходя куда-то вглубь большого просторного зала.

— Не включай свет, — предупредил меня Марк, медленно, но уверенно продвигаясь вдоль стены.

Я последовала за ним, рассматривая огромный пустой зал, вдоль стены справа были свалены широкие скамейки, а чуть дальше – стулья. Больше ничего разглядеть не удавалось.

— Здесь проходят какие-то собрания?

— Можно и так сказать.

Он замер, возясь с очередной дверью, на этот раз светлой, узкой и деревянной, ведущей, возможно, в стенной шкаф или комнату уборщика. Я терпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу. Могли ли охотники найти нас здесь или мне самой придется искать их, чтобы отдать камень?

— Там дальше ступеньки, — предупредил Марк, первым спускаясь вниз.

Я лишь устало вздохнула, стараясь подавить дрожь от мысли, что мы вновь спускались под землю. И мне было глубоко плевать, что прятать камень у всех на виду стало бы большой глупостью.

Двенадцать ступеней… Казалось, мы спускаемся в ледяную пещеру. Температура резко упала, заморозив металлические перила лестницы, за которые я так отчаянно держалась, чтобы не упасть. Кожа тут же покрылась мурашками, не спасала даже теплая одежда, неужели снаружи и то было теплее, или так только казалось?

— Почему так холодно? – Мои зубы начали стучать, искажая слова.

— Издержки производства, — ответил Марк откуда-то издалека. – Стой там, не двигайся, я найду выключатель.

Я закрыла глаза, все равно темнота здесь оставалась достаточно плотной, и мне не удавалось к ней привыкнуть, чтобы осмотреть, куда именно мы спустились. Единственным, кто остался рядом, был лишь холод, настолько невыносимый, что хотелось бежать наверх.

— Мой отец заболел почти два года назад. – Не знаю, почему мне захотелось это сказать. Но шорох впереди затих – Марк остановился, внимательно меня слушая. – Сначала головные боли, а через месяц он уже не мог работать. Рак головного мозга, врачи ничего не могли сделать.

— Мне очень жаль, Астра. – Его голос смягчился, словно он боялся спугнуть меня. – Такое иногда случается.

— Я каждое утро заходила к нему в комнату, лишь чтобы понять, что становится только хуже. Он угасал на глазах. Так хотелось запечатлеть каждый момент, проведенный вместе с ним, но прошло всего два года, а я уже с трудом вспоминаю прошлую жизнь. Так хочется вернуться туда, когда я была всего лишь маленькой девочкой, а папа усаживал меня к себе на плечи и носил по городу. Когда он был совершенно здоров, и мы ничего не знали о болезни. Это глупо?

— Нет, всем хочется вернуть обратно, отмотать назад пленку.

— И тебе? – не поверила я.

— И мне. Я хотел бы снова оказаться дома, воевать из-за игрушек с братом, ходить с отцом на охоту, попробовать утром мамину фирменную запеканку. Вся наша жизнь – это путь обратно, попытка вернуться в то беззаботное время, когда счастье не требовало никаких усилий, и было естественным, как дыхание. – Казалось, Марк знал, о чем говорит, словно постоянно думал об этом. – Но мы не можем. Прошлое остается в прошлом, и мы просто идем вперед. Если цепляться за воспоминания, ничего хорошего не выйдет.

— Разве не этим занимаешься ты сам?

— Пусть я стану тебе уроком.

В комнате неожиданно вспыхнул свет, холодный, голубовато-серый. Первым из светлого облака выступил кафельный пол, грязный и местами потрескавшийся, потом высокие серебристо-металлические столы, а позже, странная стена, состоящая из небольших квадратных шкафчиков, и напоминающая колумбарий.

— Это морг? – с ужасом вскрикнула я, слушая собственное эхо, прошедшееся по комнате. – Ты спрятал камень в морге?

— Это частное похоронное бюро, и они порой берут работу на дом, — как ни в чем не бывало заявил Марк, стоящий у стены с отдельными камерами для тел. – Где еще прятать камень  Жизни, как ни среды мертвых?

Он открыл нижнюю дверцу, выдвигая вперед металлические носилки. Я прикрыла ладонью рот, борясь с тошнотой, но к моему облегчению на гладкой зеркальной поверхности лежала лишь белая простыня. Марк сдернул ее, что-то взяв в руку.

— И что будет, если камень коснется мертвеца? – поинтересовалась я, обхватив себя ладонями и стараясь ни к чему не притрагиваться.

— Ничего, — ответил мужчина, ухмыльнувшись. Меня неприятно удивили произошедшие в нем изменения – усталость исчезла, как и гримаса боли, он больше не держался за бок, а стоял ровно, расправив широкие плечи. – Энергия может перейти только в живое тело, иначе ты бы мне не понадобилась. Тем более, ее здесь слишком мало, чтобы запустить мертвое сердце.

Холод в его словах был даже страшнее ледяного воздуха, гуляющего вокруг. Марк что-то повертел в руках, а потом бросил мне через всю комнату.

— Вот, посмотри.

Я инстинктивно поймала, почувствовав в руках гладкий округлый предмет. Камень? Ладонь обожгло, и в горле застыл короткий вскрик. Я разжала кулак, пытаясь отбросить «уголек», но ничего не нашла в руке – он исчез! Огонь пробрался под кожу, просачиваясь в вены, скользя к предплечью. Ноги подогнулись, и мои колени ударились о холодный кафель. Я согнулась пополам, держась за руку, пытаясь остановить расползающийся по ней жар.

— Что это, Марк? – Он стоял совершенно безразличный к происходящему, словно и не слышал моего крика. – Останови это! Марк! Мне больно!

Что-то двигалось внутри меня, пробираясь к самому сердцу, все ближе и ближе. Я задыхалась, больше не чувствуя холода, потерявшись в бушующем жаре, глотая слезы, сдерживая крики. Боль стала всем, что окружало меня, что заполняло меня. Секунда, и огонь добрался до сердца, обращая его в пепел. Я ослепла, забыла, что вообще существовала. Тело билось в агонии, проигрывая невыносимой боли. Только она и жар. Больше ничего.

Прошла секунда, а может час, может столько, что мир за этими стенами давно переставал существовать. Я медленно приходила в сознание, чувствуя под щекой холодный кафель, понимая, что лежу на полу. Перед глазами возникли черные туфли.

— Очнулась?

Я подняла голову, встретившись с его заинтересованным взглядом. Он успел переодеться, выбрав чистые темные джинсы и черную рубашку. Ссадины и синяки были уже не так заметны на лице, волосы после душа лежали влажными прядями.

— Ты просто свинья, — прохрипела я, поднимаясь. Кроме легкого головокружения, пожаловаться было не на что – никаких ожогов, даже на ладони, в том месте, где просочился камень.

— Прекрати, Астра. Я думал, мы уже закончили с взаимными оскорблениями.

— Это было до того, как ты заставил меня взять этот чертов камень.

— Проклятый, — устало поправил мужчина, отходя в сторону. – И раз уж сила уже у тебя, может, закончим?

Я проследила за ним взглядом, увидев, что один из металлических столов больше не пустовал. Белая простыня приняла очертания человеческого тела, или того, что от него могло остаться за столько времени.

— Я не собираюсь этого делать. — Камня больше не было, но охотники вряд ли станут связываться с человеком, способным исцелиться. – Забудь.

— Да? А что же ты сделаешь? – поинтересовался он, ни на шаг не отходя от стола. – Куда денешь силу? Ее должно быть очень много, она тебе не мешает?

Мне не хотелось признавать, что он прав. Зуд под кожей только усилился, что-то распирало изнутри, вибрируя, сотрясая тело. Я чувствовала себя надувным шариком, почти отрывающимся от земли, легким, переполненным. Это чувство сводило с ума, не давая окончательно сосредоточиться. В голове нарастал гул, грозясь смениться мигренью.

— Я могу отдать ее тем, кому она нужна.

— Она нужна этой девушке, — четко произнес Марк, указывая на тело под простыней. – Ты здесь, сила здесь, мы можем больше не спорить? Ты оживляешь ее, и после этого мы расстаемся. Никаких больше камней, никаких охотников. Мирная спокойная жизнь. Как тебе?

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Либо ты сделаешь это, — разозлился он, сжимая руки в кулаки и делая шаг мне навстречу, и явно нервничая все сильнее, — либо все охотники придут к твоему порогу. Выбирай, Астра.

Я не понимала, что происходило между нами. Неужели Марк так умело играл свою роль, с легкостью переходя от милого парня до жуткого монстра. Все было заранее спланировано, с самого начала. Украденный камень, мои три дня тишины, похищение, охранник, у которого мне пришлось забрать силы, камень в моих руках. Марк хотел быть уверен, что энергии хватит, чтобы оживить его мертвую подругу. Но я поняла это уже слишком поздно, когда руки коснулись пугающих очертаний простыни.

Сила рванула из меня яростным потоком, мгновенно исчезая в мертвом теле. Сначала мне даже показалось, что она уходит в никуда, не находя другого вместилища. Я не чувствовала ответного отклика, но без страха отдавала все, что имела, лишь бы больше не чувствовать в себе эту энергию. Лишь закончить все, раз и навсегда, дать наконец Марку то, что он требовал.

Но за долю секунды что-то изменилось – поток стал слабее, постепенно уменьшаясь до тонкого ручейка, уходящего из моих пальцев прямо в мертвую плоть. Мне не хватило времени понять, что источник иссяк, а мертвецу уходят мои собственные силы. Я не могла отстраниться, чувствуя, как тело начинает неметь, от кончиков пальцев вверх поднимался холодный иней, сердце замедлило свой бег, отдаваясь в ушах одинокими ударами. Руки тянуло вниз, словно магнитом, отбирая последние капли энергии, все еще искрящиеся в моем теле. Боль вспыхнула внутри неожиданной молнией, пронзив нервные окончания. Следом шла темнота.

Я потерялась в густом тумане, танцующем под моими ногами и поднимающемся куда-то вверх. Каждый шаг дарил легкость, словно ноги касались пушистых облаков. Все казалось таким похожим и однообразным, что не имело значения в какую сторону идти, вряд ли здесь вообще существовали границы.

Шорох стал первым звуком в этой пустоте. Я обернулась, увидев темный силуэт, словно отпечатавшийся на светлом тумане. Через мгновение из мглы мне навстречу выступила девушка. Высокая, темноволосая, белое тонкое платье нежно обхватывало идеальные изгибы тела. Она улыбалась, словно была рада меня видеть, но мы с ней просто не могли  знать друг друга.

— Ты пришла. – Голос звенел, напоминая звук крошечных колокольчиков.

— Ты знаешь меня? – удивилась я, подходя ближе и рассматривая резкие, но правильные черты.

— Ты — это я, а я – это ты, — просто ответила она, протягивая мне руку.

Я взяла хрупкую ладонь, чествуя холодок, пробежавшийся по спине. Ее ногти резко впились в мою кожу, оставляя крошечные ранки.

— Ты чего?

— Отдай мне все, — тихо попросила она, подступая еще ближе, так, что нас разделяла всего пара сантиметров. – Все до капли.

Я дернулась, падая вниз, старясь сбросить ее с себя. Но девушка оказалась сильнее, навалившись на меня, и схватив за запястья. Ее лицо наполовину скрывал туман, но даже ему было не под силу стереть с ее лица ярость. Темные глаза сверкали, как черные угли, способные прожечь насквозь, руки все сильнее сдавливали мои кисти, словно пытаясь сломать их.

— Марк отдал тебя мне. Я буду жить, а ты — умрешь!

Я осознавала, что так и случится. Он хотел вернуть свою девушку и не щадил никого. Какое ему было дело до жалкой пешки, исчезновения которой практически никто не заметить, а некоторые возможно только обрадуются. Я знала, что он играл, но не хотела верить, не понимая, как можно так просто ломать чужую судьбу. Наверное, эта девушка стоила моей жизни.

Марк понимал все с самого начала, как только я спасла его на пустыре, медленно подводя к черте, а потом толкая в пропасть. Правильные слова, убедительные роли. Надеюсь, тот дневник подсказал ему, как правильно убить меня. Но были ли это мой выбор? Вероятно, да, раз я послушно пошла на это, словно корова на убой. Глупая, глупая корова… Финал оказался предсказуемым. С этой мыслью пришел странный покой – мне больше не нужно было жить с этой ложью, для одной жизни и так многовато.

Я перестала сопротивляться, чувствуя, как медленно ускользаю, а туман становится все темнее, клубясь вокруг грозовыми тучами. Марк продумал все слишком хорошо.

— Ты умрешь, а я вернусь к жизни.

Слова эхом кружились вокруг, то отдаляясь, то становясь ближе. Сил практически не осталось, и удержаться в сознание становилось все сложнее. Неожиданно лицо девушки начало таять, становясь черной дымкой, хватка на руках ослабла, тоже испаряясь. Незнакомку словно затягивала невидимая бездна. Она сопротивлялась, пытаясь ухватиться за меня, но пальцы походили сквозь, а тело теряло свои прежние очертания, рассыпаясь, как песочная фигура от сильного ветра.

— Нет, нет, не так! Не сейчас! — ее крик резанул по ушам, а после, затихая вдали.

Неужели все закончилось? Тело больше не слушалось, будто растворяясь в воздухе утренним туманом. Но перед тем как темнота поглотила меня полностью, я услышала тихий голос, далекий, напоминающий порыв теплого ветра, пронесшийся по коже. Марк.

— Прости, я не смог. Мы возвращаемся домой, Астра. Слышишь меня? Все будет хорошо. Не бойся.

Жизнь или смерть? О чем мы думаем, находясь на самом краю? О том, чтобы кто-то спас нас, поведя за собой, дав шанс на спасение, подарив возможность исправить ошибки прошлого? Или о том, как нам хочется уйти, чтобы никто и не думал останавливать, бросить никчемное существование, забыв о неудачах и потерях. От нас ли зависит этот выбор? Возможно, вопрос лишь в том, нужны ли мы кому-то, рискнет ли кто-то ради нас. Ведь подарить жизнь – такая же ответственность, как и отнять ее. Мы живем лишь потому, что кому-то это не безразлично…<em/>