Глава 13

Глава тринадцатая

'Мало кто из нас любит перемены. Куда как привычней жить по уже изученным правилам, зная каждый шаг и каждый поворот. Но немногие знают, что отсутствие неожиданностей — это тупик, замкнутый круг, по которому мы скитаемся, теряя последние капли рассудка. Когда перемены же стучат в нашу дверь, трудно сказать — хороший это знак или плохой. Но самое странное — они всегда нам на пользу. Только так у нас появляется шанс проявить себя и доказать, что мы живем, а не просто существуем, медленно подготавливая себя к могильной плите. Тебе придется принять перемены, если не хочешь стать очередным трупом, делающим вид, что все еще жив, и уже в который раз пробегающим свой круг'

Сон пошел мне на пользу, буквально через несколько часов мир перестал казаться таким уж мрачным и безрадостным. Я потянулась в кровати, чувствуя, что тело ноет как после столкновения с асфальтоукладчиком, но той разрушающей боли больше нет. В квартире царила абсолютная немного сонная тишина, даже из комнаты Марка не доносилось ни звука, можно было понадеяться, что он ушел, добившись своего и оставив мою жизнь в руинах. Через плотные зеленые шторы с большим трудом пробивался темно-оранжевый свет заходящего солнца, окутывая стены статичным пламенем. Я точно помнила, что засыпала с распахнутым окном, а значит, мой личный барабашка все еще был где-то поблизости.

Кровать подо мной скрипнула, послушно прогнувшись и выдав меня назойливым шумом, всколыхнувшим устоявшуюся тишину. Но комната не ответила, игнорируя мое движение. Я сделала пару шагов вперед, отметив про себя, что о вчерашнем кошмаре напоминала лишь легкая хромота — левая нога слегка проседала под моим весом, словно была слабее. Даже не верилось, во что превратилась моя скучная скромная жизнь в последние дни, став совершенно чужой, а может, она на самом деле принадлежала другому, например, Марку.

Я осторожно открыла шкаф, из которого, словно мыльная пена, вырвалось мое свадебное платье. Несколько слоев рюшей из атласа и шифона навалились на меня, буквально погребая под лавиной ткани. Что ж, теперь его спокойно можно было продать, словно ничего и не было, к тому же, оно сидело на моей фигуре как бисквитное пирожное — глупо и по-детски. Я могла даже убедить себя, что эта свадьба не значила ровным счетом ничего, лишь жалкий фарс, который стоило прекратить с самого начала. Но разве таким образом? Сценой со скандалом и дракой? Марк слишком любил эффектные представления.

— Оно выглядит отвратительно.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила его появления. Мужчина стоял в дверях гостиной, наблюдая за мной со скептицизмом, сделавшим его лицо жестоким, словно высеченным из камня — мне наверняка просто показалось, что он способен на какие-то эмоции.

— А как, по-твоему, должно выглядеть свадебное платье? — нахмурилась я, даже не пытаясь спрятать наряд обратно в шкаф.

— Я вообще не сторонник подобной чепухи. Если люди любят друг друга, то этот фарс, только умаляющий их чувства, просто ни к чему. А в твоем случае, когда нет даже жалкой крошечной искры, не поможет даже вальс Мендельсона. Не тешь себя надеждой. Знаешь, я не понимаю, почему вы девушки так цепляетесь за эти кукольные платья. Что в них? Неужели куча тюля может сделать вас счастливыми?

— Тебе не понять. Это символ…

— Символ? Белый цвет символ непорочности, — многозначительно заявил он, слегка вскинув темную бровь. — Не стыдно притворяться тем, кем не являешься?

— Ты мне расскажи, — хмыкнула я, стараясь не показывать, насколько меня это задело. Пусть Марк имел в виду девственность, но существовал другой момент — убийца не мог быть непорочным. Белый никак не являлся моим цветом. — У тебя в этом больше опыта.

— Я никогда не притворяюсь. — Его глаза сосредоточились на мне, засияв ярче. — Ты видишь меня таким, какой я есть. Проблема лишь в том, что тебе самой не всегда удается рассмотреть правду сквозь призму своих закостенелых взглядов и предубеждений. Я знаю, ты хочешь избавиться от всего этого — от своих обид, от важности людского мнения — но все равно сдаешься, даже не начав бой.

— Ты ничего обо мне не знаешь. — Меня начало лихорадить, по телу прошла мимолетная дрожь, а голос предательски дрогнул.

— Я знаю достаточно, — покачал головой мужчина, делая шаг вперед. — И большинство из этого мне не нравится.

— В мои планы не входит нравиться тебе.

— А кому входит? Илье и его мамаше? Поэтому ты вдруг стала верующей и помешалась на венчании? — Казалось, этот факт злил его больше всего, потому что в зеленых глазах мелькнул лед, затронувший мое сердце. — Не глупо ли?

— Откуда ты знаешь про венчание? — Меня замутило от острого приступа страха. Он никак не мог знать об этом, и уж точно его не должно было это волновать. — Откуда, черт возьми, ты это взял?

Марк только рассмеялся, словно я сказала нечто смешное. Он медленно прошелся по комнате, держась от меня на приличном расстоянии, осторожно, будто в любой момент ожидая моего нападения.

— Я вездесущ — и здесь, и там. — Он раскинул руки в стороны, в какой-то миг заполнив собой все свободное пространство. — Много слышу, много знаю. Никаких тайн.

— Но как? — У меня не укладывалось в голове, что Марк следил за мной. Зачем ему это? Накопать компромат или просто от нечего делать? В любом случае этот странный дотошный вуарьеризм пугал, словно я жила под стеклом, которое было не в силах скрыть мои тайны. — Ты просто не мог…

— Просто прими за факт. Я привык знать все о тех людях, что окружают меня. — Он присел на мою кровать и откинулся на спину, заложив руки за голову. — Каждую мелочь, именно из них складывается вся картина.

Я нервно закусила губу, обхватывая свое дрожащее тело руками, и мне было плевать, как это выглядело со стороны. Марк и так знал, что полностью победил, став для меня ночным кошмаром, от которого не существовало способа проснуться. Меня с головой поглотил страх, всевыжигающий, неуправляемый, такой, от которого хотелось кричать, в надежде, что кто-то услышит и поможет. До этого момента я даже не представляла, с кем имею дело, полагая, что это простой незнакомец, который скоро останется лишь пугающим воспоминанием, навсегда исчезнув из моей жизни. Но у Марка на этот счет были свои планы. Он все продумал и тщательно спланировал, отвлекая меня на другие незначительные проблемы, таким образом, не встретив сопротивления. Я оказалась отрезана от всего мира, потеряв все и став его личным трофеем — кто знал, для каких именно целей.

— Ты знал, все знал — об Илье, о его матери, о моих планах. Только в чем был смысл? Просто посмотреть и посмеяться?

— Я спас тебя, дурочка, — хмыкнул мужчина, поворачиваясь на бок и опираясь на локоть. — Они бы сожрали тебя живьем.

— Ты берешь на себя слишком много, — ответила я, бессильно качая головой. — Я могу сама о себе позаботиться.

— Нет, не можешь. Ты словно слепая, ходишь, вечно натыкаясь на стены. Снова и снова. Если бы не твоя жевучесть, твоим приютом стала бы не эта уютная квартирка, а могилка на местном кладбище.

— Разве ты не видишь, что все это ты! — Дрожь только усилилась, вызывая горячие скупые слезы, которые мне с трудом удавалось сдерживать, но они уже обожгли глаза, размывая действительность. — Из-за тебя на меня напали. Дважды! Из-за тебя Илья расторг нашу свадьбу.

— Ну, о последнем вообще не стоит волноваться. Ты ничего не потеряла. Лишь несколько десятков лет в сибирской глубинке, из пять которых, а то и больше, ты проходила бы беременной от этого фанатика. Мерзкая перспектива.

Я и сама это понимала, но в душе надеялась, что сумею все изменить, сделать по-своему, словно этот мир вообще был способен бескорыстно дать мне что-то хорошее. Наверное, стоило меньше читать и смотреть романтики, в которой не удавалось найти ни доли правды, а перейти на ужасы, которые теперь стали частью моей жизни.

— Ни тебе решать. С чего ты взял, что имеешь право руководить моей жизнью? — На смену страху и отчаянью пришел гнев, ставший в какой-то мере спасением. С Марком нельзя было проявлять свои слабости, поэтому злость стала отличным вариантом. — Ты не имеешь права.

— Имею, потому что ты сама не знаешь, что с ней делать, — спокойно ответил он тоном, не терпящим возражений. — Загубить такой талант — непростительно.

— Хочешь, чтобы он послужил тебе? — нахмурилась я, подходя к нему ближе и заглядывая в холодные зеленые глаза, которые, казалось, поглощали весь свет в комнате. — Даже не рассчитывай на то, что я пойду у тебя на поводу. У тебя больше нет ничего на меня. Что еще ты можешь разрушить?

— Не делай из меня злодея, — ухмыльнулся он, вновь поворачиваясь на спину и устремляя взгляд в потолок. — Я просто избавил тебя от лишнего, а когда убираешь все, остается только сама жизнь, какая она есть. Только сейчас ты можешь разглядеть за всем этим хламом то, что действительно важно. Забудь об этой свадьбе, попыткой быть такой же, как все, для тебя это не вариант.

— Позволь мне самой решать.

— Увы, Астра, у тебя был такой шанс, то ты им не воспользовалась. Теперь я покажу тебе то, ради чего действительно стоит жить.

— Не интересуюсь, — сухо бросила я, уже размышляя, как бы поскорее избавиться от него, потому что стал он напоминать мне назойливую муху, вечно кружащуюся рядом и портящую аппетит.

— Заинтересуешься. Теперь, когда ничего другого не осталось. — Он знал, о чем говорил, словно давно отрепетировал эту речь. — Теперь тебе не удастся прятать за наивными фантазиями, полагаясь на свое терпение и чужую терпимость. Теперь у тебя есть я.

— Ты просто жалок. Думаешь, можешь вот просто рассуждать обо всем? Да ты даже не способен на яркие человеческие чувства!

— Почему же, способен, — рассмеялся Марк, резко поднимаясь и приглаживая свои волосы. — Проблема в том, что жизнь пока не дала мне удачной возможности, чтобы проявить их.

— Не вини в этом судьбу, — холодно произнесла я, даже удивляясь, что до сих пор не расплакалась и не начала кричать, все еще контролируя свои эмоции. — Возможно, ты просто не заслужил ее подарка.

— Ее подачки, — поправил меня мужчина. — Зато ты ходишь у нее в любимчиках. Она так бережет тебя, что я даже завидую.

— Любимчиках? — Он посмеивался надо мной? — Если она подкинула мне тебя, это точно не назовешь удачей.

— Еще рано что-то говорить, — многозначительно заявил он, посылая мне хищную улыбку. — Мы так плохо знаем друг друга, но я постараюсь это исправить.

— Нет, — уверенно заявила я, не в силах больше терпеть его нотации. — Ты просто отправишься в свою комнату, соберешь вещи и уберешься отсюда ко всем чертям. Здесь тебе больше нечего делать, моя жизнь и так лишь горстка пепла.

— Я помогу тебе отстроить все заново.

— Мне не нужна дешевая рабочая сила, трудящаяся за еду. Справлюсь сама. Выметайся.

— Не груби. — Мужчина резко двинулся в мою сторону, подходя практически вплотную. — Как тебе всегда удается выводить меня из себя, пробуждая все самое плохое? Почему мы всегда возвращаемся к угрозам?

— Может потому, что мне не нравятся твои методы? — с вызовом ответила я, скрестив руки на груди и делая шаг ему навстречу, демонстрируя, что больше не боюсь этого сурового взгляда. — Не всем нравится пресмыкаться перед тобой.

— Тогда возьми ситуацию под контроль, — предложил он, подступая еще ближе, так, что наши тела на секунду соприкоснулись, прежде чем я отступила назад, упираясь в стену. — Давай же, выстави меня за дверь.

Марк хищно улыбнулся, наклоняя свое лицо к моему, опаляя кожу горячим дыханием. Я застыла не в силах шевельнуться, разом растеряв всю свою прежнюю уверенность. Его тело казалось огромным, занимая собой все свободное пространство, поймав меня в плен. Он вскинул руки, облокотившись о стену по обе стороны от моей головы. Казалось, из комнаты ушел весь воздух, а тени сгустились, буквально вдавливая меня в стену. Марк наслаждался этим моментов, видя свое превосходство и мое замешательство — его глаза сузились, пытаясь встретиться взглядом. В комнате стало слишком жарко и слишком тесно для нас двоих.

— Ну, или ты передумала? — Его голос звучал издевательски, пуская по моей коже мурашки. — Может, позовешь на помощь?

Он знал, что никто не придет, и пользовался этим. Я притихла, опустив взгляд, упершийся в его мускулистую грудь — это было самое позорное поражение. Но что мне следовало сделать? Царапаться и кусаться, пытаясь выставить его за дверь? Позвонить в полицию или, может, попросить о помощи Машу? Один вариант был глупее другого.

— Отпусти меня.

— Зачем? — прошептал он, проводя кончиком пальца по моей щеке, заставляя дрожать, словно в ознобе. — Тебе страшно?

— Мне неприятно. — Я сама была не уверена, правда ли это.

— Хоть себе не лги, ты не можешь сделать ничего лучше, чем оставаться честной с собою. Вокруг и так полно лжи.

— Да, и большая часть исходит от тебя. — Мне хватило сил вскинуть взгляд, но выдержать его я не сумела. Глаза Марка, казалось, светились, становясь слишком яркими для моего восприятия. — А теперь уходи.

— Я еще ни разу тебе не солгал, — нежно произнес он, словно говорил с возлюбленной. — Не сказал всей правды, но не солгал. Ты просто не умеешь задавать вопросы.

— Неужели? Тогда расскажи мне, что в том дневнике, из-за которого меня убили? — Лицо мужчины окаменело, перестав что-либо выражать. — Что, я опять неправильно задаю вопросы?

— В этой книге указан путь. Это удовлетворило твое любопытство? — Он снова хитро улыбнулся.

— Путь куда?

— Учись задавать правильные вопросы и тогда получишь на них ответы.

Мужчина резко оттолкнулся от стены, отступая и освобождая меня. Я наконец смогла свободно вздохнуть, чувствуя, как заболели легкие от притока кислорода. Его присутствие давило на меня до сих пор, словно сильное тело вжималось в мое, лишая последнего контроля. Мой разум оказался совершенно пуст, ни одной мысли, ничего, что могло бы подсказать, как поступить дальше. Я сдалась. Снова. Марк полностью контролировал мою жизнь, словно она уже и так принадлежала ему, было страшно подумать, как он собирался ею распорядиться.

— Твоя подруга просто оборвала телефон, так что лучше позвони ей, — бросил через плечо мужчина, уже выходя из комнаты. — Конечно, если не хочешь, чтобы она присоединилась к нам.

О да, его тон о многом говорил, но я не собиралась вестись на его уловки и втягивать в это еще и Машу. Хватало и того, что моя жизнь превратилась в остросюжетный триллер с весьма печальным финалом.

— Я же спасла тебя, — голос дрогнул, а на глазах выступили слезы. — Почему ты так мне отплачиваешь?

Марк замер, и мне удавалось разглядеть лишь то, как подрагивают мышцы на его спине. Казалось, он задумался, но это замешательство заняло лишь пару секунд, практически незаметных для простого человека. В следующий миг он обернулся, и что-то в нем изменилось, какая-то мелочь, но именно она меняла всю картину. Я не могла уловить причину, по которой мое сердце болезненно кольнуло.

— Ты помогла мне, а я помогаю тебе. — Прежде чем у меня появилась возможность ответить, Марк уже вышел из комнаты, оставив после себя только легкий аромат мужского лосьона, совершенно несвойственный моей квартире, в которой обычно летали нотки сирени и ландыша.

Я немного помедлила, выждав несколько минут, пока мой назойливый квартирант успокоится в своей комнате, и только потом шагнула в коридор, забирая к себе телефон. Шнура хватило ровно настолько, чтобы усесться у двери на полу, облокотившись о гладкую стену с крупным рисунком обоев. Сквозняк холодил босые ноги, непонятно откуда проникая в квартиру. Я подтянула колени к груди, набирая номер Маши. В трубке раздались протяжные гудки, на четвертый на другом конце ответили.

— Да. — Голос подруги звучал немного растеряно.

— Привет, прости, что не позвонила раньше, время было не совсем подходящим… — Мне не удалось целиком произнести заранее заготовленную речь.

— Ась, да что происходит? Я тебе столько раз звонила, ты в порядке? Мне приехать? — Поток вопросов, казалось, никогда не иссякнет.

— Нет, не нужно приезжать, — тут же ответила я, уже представляя, как она одевается и выскакивает за дверь. — Все нормально, просто немного приболела. Мне уже намного лучше. Завтра увидимся на занятиях.

— На занятиях? И это все, что ты можешь мне рассказать. Ась, мы подруги, я знаю, что что-то происходит.

— Все нормально. — Эта универсальная фраза не смогла спасти ситуацию.

— Ась, я пересеклась сегодня с Ильей, и он рассказал, что вы расстались. Что произошло? Вы поссорились.

— Маш, к этому давно шло, просто я старалась скрыть наши проблемы. Мы, пожалуй, поторопились со свадьбой. Знаешь, это слишком серьезный шаг, и я просто оказалась не готова. Мне просто не хотелось перекладывать эти проблемы на тебя.

— Ну конечно, — театрально вздохнула подруга, застонав от разочарования. — Действительно, зачем мне что-то рассказывать, лучше держать все в себе, чтобы в итоге в моем гардеробе оказалось нереальное платье, ценой в пять тысяч, и в котором мне некуда сходить.

Пожалуй, это звучало немного эгоистично, когда предположительно вся моя личная жизнь разваливалась на куски, которые уже нельзя было склеить, но вот в этом была вся Маша и я не воспринимала это всерьез. Она имела право злиться на замкнутую подругу, которая не любила делиться секретами.

— Я уверена, что ты найдешь куда в нем пойти. Лучше подумай, куда я смогу надеть свое свадебное платье.

— Может, вы еще сойдетесь? — Она затихла, ожидая ответа.

— Не думаю, мы слишком разные. — Это было самой простой вещью, которая пришла мне на ум, чтобы объяснить, почему Илья пулей вылетел из моей квартиры.

— Больше ты мне ничего не хочешь рассказать? — Ее голос звучал так, словно девушка знала какой-то секрет, и от этого мое сердце похолодело.

— О чем ты? — Я насторожилась, нервно накручивая телефонный провод на палец.

— О том, что в твоей квартире живет некто очень сексуальный и безумно мужественный.

На пару секунд в трубке слышался лишь шорох помех, а потом Маша продолжила, не дождавшись моей реакции.

— Илья был в бешенстве, тебе лучше не знать, какие плохие слова знает этот мальчик-одуванчик. Он на всю улицу орал, что ты пропащая женщина и изменила ему. Ты что, правда, переспала с кем-то перед самой свадьбой?

— Нет, — с возмущением ответила я, больше ничего не сумев вставить в ее бесконечный поток слов.

— Ась, мне-то ты можешь признаться, — почти шепотом произнесла она, говоря с придыханием. — Я могу такое понять, все мы люди, но почему ты это не скрыла? Или он ворвался в самый неподходящий момент? Жду подробностей!

— Нечего рассказывать, — устало вздохнула я, чувствуя, как голова начинает пульсировать от напряжения. — Он мой квартирант, а Илья взбесился, узнав об этом. Ну, вот и вся история.

— Эту версию я уже слышала, но ни капли в нее не верю, как и твой жених… бывший жених. Скажи уже правду. У тебя новый роман? Горячий и страстный?

— Нет. Ничего такого. Господи, ну ты же меня знаешь.

— Ну, да. Ты у нас редкостная… праведница, — разочарованно согласилась подруга, но ее растерянность оказалась недолгой. — И все же. Что, даже ни одного поцелуя?

— Ни одного.

— Ты мне врешь или просто фригидна. В одной квартире с парнем и ни-ни…

— Это называется верность, поищи в словаре, — хмыкнула я, закрывая глаза и расслабляясь, полностью облокотившись о стену и вытянув ноги. — Согласись, Илья и сам слегка неадекватен, так что его реакция вполне понятна.

— Тогда познакомь меня со своим квартирантом, я все равно одна. — Этого следовало ожидать, Маша не пропускала ни одного свободного парня, даже их внешность не столько интересовала ее, как сам факт вскружить кому-то голову.

— Он уже съехал, — пришлось соврать мне, в надежде, что это однажды станет правдой.

— Ну ладно. — По ее тону стало ясно, что девушка совсем не поверила в услышанное. — Как знаешь. Так, ты очень расстроена из-за расторгнутой свадьбы?

— Нет… не знаю, даже еще не поняла, стоит рыдать или радоваться. Может завтра придет осознание.

— Он тебя не стоит, — уверенно заявила она, — так что не расстраивайся. Он козел, раз от тебя отказался, вечно на цыпочках перед своей мамочкой скачет. Мы найдем тебе кого получше. Вот завтра и начнем.

— Маша. — Мой стон был полон страдания. — Мне нужна передышка. Ну, знаешь, чтобы зажили раны.

— Нет-нет-нет. Завтра. Отговорки не принимаются. Начнем с универа, продолжим в кафе, так что постарайся выглядеть на все сто.

— Поговорим завтра. — С ней было бесполезно спорить, да у меня и не было желания. На данный момент.

— Хорошо, — согласилась она, благодушно, — но помни — наряжаемся по парадному. И никакого черного!

Я повесила трубку, собираясь с мыслями и решая как поступить дальше. Чтобы не произошло, жизнь продолжалась, и завтра начинался новый день, где не было места прошлым ошибкам. Стоило ли вообще волноваться об этом? Стать брошенной невестой — не самая большая драма, случившееся со мною за последнее время. Что не убивает нас, делает только сильнее. Каждый день разрушал меня изнутри, превращая в изрядно потрепанную бездушную оболочку. Я просто не умела адаптироваться, а появление Марка в моей жизни стало сродни ядерной войне, после которой не оставалось шансов выжить.

Мой взгляд обвел притихшую комнату, такую родную и безопасную, кто бы мог подумать, что за тонкой стенкой скрывалась такая угроза. Хотелось запереться в этой коробке и уже никогда не высовываться ни в коридор, ни тем более на улицу, где было так опасно. Но я не доверяла своим страхам, и никогда не давала им свободу, и сейчас не собиралась начинать. Самое сложное заключалось в том, чтобы подняться с колен, но если мне удалось восстать из мертвых, то это должно было оказаться сущим пустяком.

Я осторожно прокралась в ванную, наконец-то добравшись до душа. Горячая вода расслабляла затекшие мышцы, унося вместе с собой все тревоги и обиды, оставляя сознание чистым, словно ластиком стирая прошлые беспокойные мысли. В воздухе витал пар и ягодный аромат моего любимого геля для душа — хотелось простоять вот так под мелкими струями весь остаток дня, прислушиваясь к шуму капель, бьющих по кафелю и задевающих тонкую занавеску.

Вода стала прохладнее, и я выключила душ, протягивая руку за полотенцем, но нащупав лишь голую стенку и пустой крючок. Что за черт? Его не было! Мне пришлось смахнуть с лица капли ладонью, осматривая ванную. Над раковиной висело небольшое полотенце для рук, а большое душевое испарилось без следа. Очередной фокус Марка. Я тяжело вздохнула, чувствуя, как возвращается прежнее раздражение. Пора было признать — теперь мне приходилось гостить у него.

Маленький клочок ткани не смог полностью впитать влагу и с волос медленно стекала вода теперь уже холодная вода, пуская по телу неприятную дрожь. Я мимолетом взглянула в зеркало, чтобы убедиться, что на коже не осталось и следа от недавних приключений, а потом натянула светлый махровый халат.

Марк ждал меня снаружи, прямо у двери, прислонившись к косяку и сложив руки на груди.

— Ты не всю горячую воду спустила? — ухмыляясь, спросил он, давая понять, что в курсе моих проблем с полотенцем.

— А тебе зачем? — вопросом на вопрос ответила я. — Горячая вода не входит в условия твоего проживания.

— Не в духе? Знаешь, ты могла бы просто позвать меня и попросить принести полотенце. Разве я когда-нибудь отказывал?

— Почему я не удивлена, что это был тщательно продуманный план? — На душе от его слов стало мерзко, словно по телу ползла скользкая змея, шипя и дразня своим раздвоенным языком. — Не обольщайся, я ничего и никогда у тебя не попрошу.

— Посмотрим, — примирительно ответил мужчина, не двигаясь с места. — Ты что, действительно, собираешься вот так пойти завтра в университет?

Я нахмурилась, осматривая свой длинный и не по размеру большой халат. В чем заключалась шутка?

— Нет, я собираюсь одеться.

— Я не про одежду, — сказал он, отклоняясь назад и качая головой, словно я сморозила какую-то глупость. — Они могут тебя узнать.

— Опять они? — Мне порядком надоели эти разговоры и его попытки запугать меня. — Знаешь что, мне плевать. На тебя. На них. Завтра я иду на учебу и продолжаю жить, как ни в чем не бывало.

— Не получится, Астра. И на твоем месте я бы сменил внешность. Постриги волосы, покрась их, и не злоупотребляй черным.

— Так ты еще и стилист. Как много талантов сокрыто в одном человеке. — Мое сердце стучало как бешенное, теперь от нового притока гнева, ставшего почти нормой при такой близости Марка. — Извини, советы Зверева мне не нужны.

Я постаралась протиснуться мимо него, но все же задела плечом, чувствуя легкий толчок. Марк все же отступил, ничего не сказав на мои смелые заявления, выждав, пока за мной не закроется дверь.

Через двенадцать часов нам с Машей нужно было сдавать маркетинговое исследование, которое она наверняка даже не начинала писать. Вся надежда оставалась на меня, тем более после стольких часов сна можно было спокойно проработать всю ночь. Я переоделась и засела за компьютером, набирая бессвязные куски текста, смешивая их с фразами, взятыми из Интернета, и пытаясь превратить этот хаос во что-то стоящее.

Каким-то образом, время ускорилось, катастрофически сокращаясь. Марк больше не заходил, оставив меня в покое, хотя я знала, что это ненадолго. К полночи мои глаза начали слипаться, возможно оттого, что организм еще не успел окрепнуть, а может, были виноваты черные строчки, бесконечно мелькающие на ярком белом экране. Организм требовал кофе и возможно еще что-нибудь более калорийное. Я выскользнула из комнаты, и, убедившись, что Марка нет в коридоре, прошла на кухню.

Работающий чайник создавал слишком много шума, как и звук захлопнувшегося холодильника в притихшей квартире. Не удивительно, что это разбудило Марка. Через пару минут, когда я уже наливала в высокую чашку кофе, он объявился в дверях, выглядя действительно заспанным. Темные пряди спутались, торча в разные стороны, глаза щурились от яркого света, делая его похожим на большого ленивого черного кота.

— Есть в столь поздний час может стать вредной привычкой.

— Не нуждаюсь в комментариях, — ответила я, поворачиваясь к нему спиной и укладывая на тарелку несколько бутербродов с сыром и овощами.

— Отлично, смотри не перетрудись. — Это все, что он произнес, а потом просто ушел. Никаких больше едких замечаний, никаких угроз, ничего.

Я нахмурилась, но решила не накалять и так опасную обстановку, собрав всю еду и опять спрятавшись в своей комнате. Но кофе почему-то не помогал, став, наоборот, словно сильнодействующее снотворное, затормаживая меня. Я начала путаться в строчках, теряя линию повествования и, в конце концов, решила сдаться, отправив файл на печать в таком виде, какой он приобрел к часу ночи.

Мир вокруг начал замедляться, становясь каким-то воздушным, словно состоя из сладкой ваты. Я на секунду прикрыла глаза, слушая, как принтер затягивает бумагу, и не заметила, как заснула. Казалось, прошло какое-то мгновение, но будильник звонил слишком настойчиво и видимо не в первый раз. Мой сон длился почти шесть часов, что в целом было роскошью, но мне с трудом удалось разлепить веки.

Я подняла голову, чувствуя, как затекли руки из-за неестественного положения. Принтер давно закончил свою работу, и теперь моя работа по маркетингу мирно покоилась в лотке. Будильник не унимался, и мне пришлось через силу подняться и направиться к тумбочке, чтобы выключить его. Что-то мелькнуло перед глазами, защекотав нос и щеку. Короткая темная прядь. Я замерла, ощупывая голову. Где, черт возьми, мои длинные волосы?