Глава 11

Глава одиннадцатая

'Наша жизнь состоит из бесчисленного количества маленьких шагов, которые мы делаем на ощупь, полагаясь только на свою интуицию. Резкие подъемы и спуски, ямы и различные преграды — все это готово нас сломить, сбить с истинного пути, заставить упасть и больше не подняться. Никто и не предполагает, куда это приведет, в райские сады или к обрыву, на дне которого полыхает огонь. Но мы не можем отступить, ведь с каждым нашим шагом прежняя дорога исчезает, превращаясь в прах, так, что нам уже никогда не понять, какой неверный поворот привел нас сюда'

Сознание вернулось неожиданно и резко, словно перезагруженный компьютер — начали медленно загружать файлы: слух, странная тяжесть в ногах, боль в шее. Последними стали восстанавливаться воспоминания, обрывками, неясными бессвязными картинками. Я даже не пыталась двигаться, чувствуя, что это плохая идея, из горла вырвался мучительный стон. Во рту пересохло, а язык еле шевелился, отчего все слова превращались и бессмысленный шепот. Слева раздался шорох, и я постаралась сосредоточиться на нем, ощутив чье-то присутствие. В ноздри ударил резкий запах мужского одеколона, довольно знакомого.

— Илья? — Первое же слово вызвало приступ кашля, отдавшийся ноющей болью в грудной клетке.

— Не угадала. — Марк подошел ближе, касаясь своей прохладной ладонью моего лба. — С возвращением.

— Откуда? — Я с невероятным трудом открыла глаза — веки казались свинцовыми, так и норовя опуститься обратно.

В комнате царил успокаивающий полумрак, окутывая нас туманным коконом. Мужчина стоял на коленях у моей кровати, облокотившись локтями о твердый матрац. Я скосила на него глаза, почувствовав, что шея совершенно неподвижна, словно позвонки одеревенели, потеряв гибкость.

— Как себя чувствуешь? — Мне не удавалось прочесть выражение его лица — в нем читалась непонятная и несвойственная ему тревога, с существенной долей удивления. Зеленые глаза выцвели, став напоминать траву в начале сентября, когда ночами приходит первый мороз.

— Что произошло? — Мое сознание отказывалось давать ответы на этот вопрос. Дурной сон, непомерное количество выпивки, амнезия? Все казалось неправдоподобным.

— Что помнишь последним? — Его тон стал деловым, лишившись всех человеческих эмоций.

— Последнее? Я упала?

— Уже тепло.

— У меня был обморок?

— На городской стройке? Я так не думаю. — Марк покачал головой, пригладив черные волосы.

— Что с моим телом? — захныкала я, поражаясь своей беспомощности. — Не могу пошевелиться.

— Я даже не был уверен, что ты вообще очнешься.

— В каком смысле? — Я стала осматривать прикроватный столик в поисках стакана воды, горло царапало будто наждачкой.

— В прямом. Давай вспоминать вместе. Ты встала пораньше и вышла из дома. Куда?

— В больницу. — Прошлое стало проявлять медленно, едва ощутимо, постепенно укладываясь в пазл из разрозненных кусочков.

— А теперь скажи мне, каким образом к середине дня ты оказалась на стройке? — Мужчина прищурил глаза, став похожим на изголодавшегося лиса. — Ну же, ты можешь. Постарайся.

— Я бежала. — Это ощущение преследовало меня — ветер, бьющий в лицо, бешеный стук сердца, заглушающий все остальные звуки, дыхание, превратившееся в короткие обжигающие всхлипы. — А потом упала… — Падение и резкий удар, отдавшийся в ушах отвратительным хрустом.

— Сама по себе? — удивился он, даже подавшись вперед, чтобы заглянуть в мои полуприкрытые глаза. — Просто шла домой и вдруг подумала, а не переломать ли мне все кости разом?

— Мне нужно в больницу. — Осознание походило на ушат холодной воды, приведший меня в чувство. Я не чувствовала своего тела, лишь легкое покалывание в кончиках пальцев, скорее мнимое, чем настоящее. Паника прокатилась по мне иссушающим огнем, заставляя корчиться, хотя это и не было заметно для всего остального мира. Единственное, что выдало мое состояние — слезы, скупыми дорожками прокатившиеся по щекам. — Пожалуйста, вызови скорую. Молю.

Близость смерти пугала, хотя мне никогда особо и не хотелось жить. Но теперь я боялась, чувствуя, как силы медленно покидают мое тело. А Марк просто наблюдал за этим, как самый извращенный садист, прекрасно понимая, что мне уже не выкарабкаться. Если поврежден позвоночник, то чувствительность могла и не вернуться, все зависело от того, как много прошло времени и насколько сильно Марк потревожил мои травмы. Участь могла оказаться еще страшнее — остаться такой навсегда, куклой, которую уже не починишь. Никто не станет заботиться обо мне, так что смерть могла стать спасением. Я понимала, что худшее уже произошло, и врачи вряд ли могли что-то исправить. Слезы застыли на щеках, словно в одно мгновение превратились в крошечные льдинки.

— Тебе не нужен врач, — холодно ответил мужчина, осторожным движением стирая с моих щек мокрые дорожки. — Не нужно плакать. Все будет хорошо.

— Как? — прошептала я, когда внутри что-то сломалось, рассыпаясь тысячью острых осколков, которые больно впивались в мое сердце, погружаясь все глубже. — Я не могу ходить!

— Тише, — Марк поднялся, и перелез через меня, ложась рядом на кровати, так, что мы оказались лицом к лицу. — Твое тело исцеляется, само по себе. Когда я нашел тебя — ты не дышала, а посмотри сейчас — все пришло в норму.

— Я не могу двигаться!

— У тебя поврежден позвоночник. А ты думала, кто-то подстелил тебе маты на дне котлована? Астра, просто успокойся, нужно время, хотя я и не совсем понимаю, как это происходит.

Пожалуй, я понимала. Во мне осталось немного чужой энергии, вероятно, именно она не позволила мне умереть, но было ли ее достаточно, чтобы исцелить все раны? Да и возможно ли это? Я так долго пыталась ужиться со своей способностью, когда на самом деле ровным счетом ничего о ней не знала. Могла ли она меня действительно спасти, или же, наоборот, проклясть за все зло, что пришло в этот мир вместе со мною, оставив на краю между жизнью и смертью?

— Мое сердце бьется? — Не хотелось, чтобы мое подозрение подтвердились, кому бы понравилось застрять навечно в разлагающемся теле и питаться человеческими мозгами.

Марк наклонился над моим телом, прижав ухо к груди и прислушиваясь. Я ничего не почувствовала, ни его прикосновения, ни его тепла.

— Да, весьма уверенный ритм. Думаю, ты идешь на поправку. — Он заметил, как я тяжело сглотнула, и выпрямился. — Сейчас принесу тебе воды.

Мои глаза закрылись. Тишина казалась зловещей, совершенно пустой и безликой. Я сосредоточилась на своем теле, в надежде, что к нему вернется чувствительность. Покалывание усилилось, но это могло быть лишь фантомной болью, игрой моего помутившегося рассудка. Самое страшное, что во мне не находилось сил, чтобы смириться с произошедшим, жить с этим дальше. Всему пришел конец.

— Мне придется слегка приподнять твою голову. — Я распахнула глаза, даже не заметив, как вернулся Марк. В его руке был высокий прозрачный стакан со столь желанной водой. — Я буду осторожен.

— Спятил? Считаешь, недостаточно сместил мои позвонки? Принеси трубочку, в верхнем шкафчике, ближе к окну.

Мужчина кивнул и исчез, через несколько секунд вернувшись и приставив к моим губам тонкую синюю пластмассовую соломинку. Я блаженно втянула прохладную жидкость, чувствуя, как пустыня превращается в оазис и утихает бушующий жар. Вода оказалась такой вкусной, что не могла сравниться ни с каким другим напитком. Облегчение стало теплой волной, практически ощутимой на коже.

— Лучше? — Марк отставил в сторону пустой стакан и вновь улегся рядом.

— А может стать лучше? — Я просто не знала как поступить дальше — разрыдаться, с головой погрузившись в бесконтрольную истерику или… или… А существовали ли другие варианты?

— Астра, сосредоточься на мне. — Его рука погладила мои волосы, привлекая внимание. — Ты должна вспомнить, что произошло. Как ты оказалась на стройке?

— Я бежала.

— Это мы уже выяснили. Почему ты бежала? Тебя преследовали?

— Мужчина. — Мрачный образ возник в сознание, потеснив все остальные воспоминания. От него веяло холодом, внутри силуэта кружилась непроглядная бесконечная темнота. — За мной гнался какой-то мужчина, он был похож на того…

— Которого ты убила? — неудачно подсказал Марк.

— Который чуть не убил меня, — поморщилась я, прикрывая на секунду глаза и пытаясь стереть устрашающий образ. Он въелся в мое сознание, словно рисунок, высеченный в камне. Более того, он был насквозь пронизан страхом. — Все из-за тебя.

— Я предупреждал, хотя не совсем понимаю произошедшее. Он толкнул тебя?

— Нет, я сама упала, не заметила яму, — пришлось признать мне. — А ты считаешь, это что-то бы изменило?

— Мертвая ты им не нужна, — хмыкнул мужчина, переворачиваясь на спину и закидывая руки за голову. — Это-то меня и удивило. Какой смысл убивать тебя, когда они не успели разобраться кто ты такая и какова твоя роль в этой игре. Думаю, они просто хотели поймать тебя, а ты сорвала им все планы, прыгнув с обрыва. Это было больно?

— А ты как думаешь?

— Наверное, не так, как истекать кровью от ножевых ран. А мы с тобой очень похожи, не считаешь? Оба мертвы для остального мира.

— Так, я не дышала? — Мне все еще с трудом удавалось поверить в эту историю, слишком фантастической она казалась, лишенной всякого смысла — люди не оживают после того, как сломали себе хребет.

— Жуткое зрелище, — ответил мужчина с отвращением, пошевелившись на кровати. — Открытые глаза, глядящие в пустоту, обескровленные губы, неестественно вывернутая шея. Не хочу вспоминать, хотя все же закончилось хорошо?

— Меня должно это порадовать? — мрачно улыбнулась я, не чувствую уже ничего — ни спокойствия, ни особого разочарования. — Вряд ли меня вообще ожидало что-то хорошее. Они наверняка не собирались просто познакомиться и пригласить меня на ужин в дорогой ресторан.

— Возможно, все это к лучшему. — Марк потянулся, так, что хрустнули кости. — Ты для них мертва, так что у нас есть время обдумать дальнейшие действия.

— Дальнейшие? — Мне почти удалось подавить внезапный истерический порыв, сведя его до слабого жалкого смешка. — О чем ты, черт возьми?

— Они не отступятся, можешь мне поверить, — как знаток ответил мужчина. — Даже твой труп вряд ли их особо убедит. Тот парень был полным олухом, раз просто ушел, заметив, что ты не дышишь.

— А что он, по-твоему, должен был сделать? Вызвать скорую?

— Забрать с собой. — Услышав в ответ тишину, Марк сообразил, что сболтнул лишнее. — Не бери в голову, теперь ты в безопасности. Тебе нужно время на исцеление.

Почему он говорил об этом с такой уверенностью, хотя я сама не понимала, что происходит? Неужели Марк верил в мое бессмертие, вознося меня чуть ли на уровень Богов, совершенно не понимаю природу этой способности? От его слепой веры становилось только хуже, ведь я знала, что раздала практически всю энергию, ничего не оставив для себя.

— А если нет? Если я навсегда останусь… такой? — Этот вопрос должен был прозвучать, какую бы боль не принес с собой. Сердце застыло, словно обидевшись на мои слова.

— Я позабочусь о тебе.

— Надеюсь, сделаешь это быстро? — Мой голос упал до шепота, став сродни порыву обессиленного ветра.

— О чем ты? Черт. Нет. — Марк резко подскочил на постели, отчего матрас заходил ходуном, через секунду я увидела его глаза, в которых плескалось неподдельное удивление. — Я говорил… о…

— Я поняла, о чем ты, — прервала его я, зная, что мой взгляд стал совершенно непроницаемым. — Но мне это не нужно. Ты же знаешь о последней воле.

— Закроем эту тему. — Мне показалось, что ему стало некомфортно, потому что он неожиданно отвел глаза, уставившись в окно, за которым вовсю распускалась ночь. — Найди себе другого палача.

— А чем плох ты? — Я уловила суть, впервые став ведущей в нашей игре без правил. Марку это не нравилось, и он внезапно стал для меня уязвимым, даже человечным. — Не скромничай, я верю в твои таланты.

— Зря, — сухо бросил он, оглядываясь. — Знаю, сейчас ты не в себе, и смерть кажется удачным вариантом, но можешь забыть об этом, я тебе не позволю.

— А тебе не кажется, что неправильно обрекать человека на вечные мучения? Меня сплавят в какой-нибудь реабилитационный центр, а там забудут. Ради этого стоит жить? Ну же, ответь мне.

— Просто отдыхай! — рявкнул Марк, сжимая руки в кулаки и ударяя по матрацу, отчего мое тело слегка подскочило вверх. — Хватит меня нервировать. Я тебе что-нибудь приготовлю.

— Я не голодна. — Мне действительно ничего не хотелось, словно голодовка могла что-то изменить, например, отправить меня на тот свет.

— А меня это не волнует. — Мужчина поднялся, уходя из моего поля зрения. — И да, человек может прожить без еды до восьми недель, так что найди что-то более действенное.

До меня донесся звук удаляющихся шагов, а потом звон посуды — он действительно собирался что-то для меня приготовить. Я бы умилилась, если бы не то плачевное состояние, в котором находилась. По-моему мнению, не имело смысла поддерживать тело, которое отказывалось работать. Просто бесполезный придаток — моя тюрьма. Я всхлипнула, больше не пытаясь сдержать слезы, хлынувшие горячими потоками и остывавшими на щеках. Они раздражающе медленно скользили по коже, задерживаясь у линии челюсти, чтобы потом спуститься по шее на грудь. Печальный финал, мне было проще думать об этом как о конце, чем поддерживать хоть какую-то надежду. Это требовало слишком много сил. Я хотела, чтобы это закончилось быстро, лишь бы избежать встречи с родителями или Ильей, не видеть этих псевдо-сочувствующих взглядов, заставляющих ощущать себя жалкой.

— Я приготовил суп-пюре, думаю, тебе удастся втянуть его через трубочку. — Марк вновь прервал мои размышления, буквально вырывая из когтей разрушающей депрессии, с каждой секундой делающей меня все слабее и унося все дальше от реального мира. — Попробуй, должно быть вкусно.

Я демонстративно отвернулась, вновь почувствовав на своих губах тонкую пластмассу. Мужчина что-то прорычал себе под нос, но сдержался от прямых угроз. Но просто схватил меня за подбородок и слегка повернул в свою сторону, просовывая соломинку между моими стиснутыми губами.

— А теперь ешь! И не хочу слышать никаких отговорок. Можешь пока тешить себя мыслью, что когда ты поправишься и сможешь двигаться, я разрешу тебе пару раз врезать мне.

Суп был слишком густым, с трудом поднимаясь по трубочке, но в защиту Марка стоило сказать, что готовить он действительно умел, сделав нечто нежно-сливочное с грибным вкусом. Только с первым глотком я поняла насколько проголодалась, но вместе с чувством насыщения пришла и усталость, слишком резко затуманившая сознание, не оставляя никаких шансов на сопротивление.

— Что ты туда подмеша...? — Язык не слушался, отчего часть слов просто исчезала, но мужчина понял, что я пыталась произнести.

— Снотворное, — беззаботно ответил он, отставляя глубокую тарелку в сторону и внимательно наблюдая, как мне становится все сложнее сфокусировать взгляд.

— Надеюсь лошадиную дозу?

— И не надейся. — Марк приблизился, хотя его лицо стало лишь размытым пятном, лишенным прежним черт. — А теперь спи.

Его рука коснулась моей щеки, а дальше я уже ничего не чувствовала, погрузившись в глубокий сон, оставшись без всяких видений.

Щебет птиц буквально врезался в сознание, по кирпичику разрушая мою идеальную темноту, спасавшую меня от мрачной реальности. Просыпаться не хотелось, но прятаться становилось все труднее, и правда выплывала наружу, маяча перед самым носом. Я протерла глаза, все еще чувствуя легкое оцепенение. Движение показалось каким-то смазанным, словно мышцы затекли, слишком долго бездействуя. Понимание запоздало, отставая от моих действий. Мне пришлось поднести ладонь ближе к лицу, чтобы убедиться, что это правда. Я вновь могла шевелиться. Или почти могла. Тело все еще словно сжимали тиски, но пальцы на ногах ощущали под собой шероховатую простынь, а позвоночник нестерпимо ныл, словно охваченный огнем.

— Лучше не двигайся, — предупредил меня строгий голос, но я все равно повернула голову на звук, услышав в позвоночнике характерный хруст, он отдался в шее острой болью. — Я же говорил.

Я застонала, чувствуя в теле невероятную слабость, словно прошлый день целые сутки бегала марафон — каждая клеточка ныла, напряженная до предела. Этому стоило порадоваться, потому что до этого мне была недоступна и такая мелочь.

Марк резко прыгнул на матрац, заставив меня подскочить, и положил руки по обе стороны от моей головы, приблизив свое лицо к моему. Странно, но его губы расплылись в улыбке, сделав резкие аристократические черты мягче, меняя мужчину до неузнаваемости, даже делая его моложе, чуть ли не одного со мной возраста.

— Я же предупреждал. — Его холодные пальцы коснулись моих висков, медленно поворачивая голову из стороны в сторону. Я схватилась за его запястья, заставляя чуть-чуть замедлиться и в итоге остановиться. — Тише, не бойся, моторика уже восстанавливается. Поразительно. Как себя чувствуешь?

— Хочу пить. — Снова начало садить горло, словно я целую неделю путешествовала под палящим солнцем по пустыне Сахары.

Марк кивнул, тут же отстранившись и вернувшись уже со стаканом прохладной воды, в которой плескались кубики льда. Каждый глоток приносил невероятное облегчение, возвращая прежние силы. Этот подъем нельзя было сравнить ни с чем, каждая секунда давала новую жизнь. Я поджала губы, стараясь вновь не расплакаться — в тело вновь вернулась сила! Движение.

— Я же говорил, что все пройдет, — усмехнулся Марк, и мне не удавалось узнать его, что-то в нем изменилось, словно пала невидимая вуаль, сделав его человечнее. Я даже не знала радоваться этому или испугаться — Тебе стоит еще отдохнуть.

— Я не устала. — Мне расхотелось валяться в кровати, притворяясь беспомощной. Сам факт, что я могла двигаться и не использовала эту возможность, казался кощунством. Первая же попытка принесла слабость — мышцы еще не пришли в норму. — Помоги подняться.

Марк не стал спорить, откинув в сторону одеяло, и меня неприятно удивил тот момент, что он снял с меня одежду, оставив в черном кружевном белье, которое подарила на прошлое день рождения Маша, с припиской, чтобы я испытала его на Илье. Стоит ли рассказывать, что случай так и не представился?

Казалось, его нисколько это не волновало, мужчина подхватил меня подмышки, подтягивая выше и подкладывая под спину несколько подушек. Нагрузка на позвоночник увеличилась, но я старалась не морщиться, чтобы не показать, насколько все далеко от совершенства.

— Посиди так, но недолго, уйдет немало времени на восстановление. Что-нибудь болит?

— Нет. — Мне не нравился его заботливый тон, словно он говорил с маленьким ребенком, который мучается от простуды. — Поможешь мне встать?

— Нет, тебе лучше воздержаться от прогулок какое-то время, — ответил Марк, поднимая мое запястье и проверяя, как работает сустав, который до этого видимо был сломан, потому что темный обод, напоминающий тонкий нарисованный браслет, еще не до конца сошел, став желтовато-зеленым. — Я принесу тебе что-нибудь перекусить, нужно восстанавливать силы.

Он оставил меня одну, скрывшись на кухне, откуда донесся звук воды и стук металлической посуды. Я сосредоточилась на своем теле, чтобы убедиться, что чувствительность вернулась полностью. Пришлось полностью откинуть одеяло, чтобы увидеть, как медленно шевелятся пальцы на ногах. Это было невероятно, но энергия действительно помогла мне, не только остаться в живых, но и полностью восстановить силы, избежав участи калеки. Теперь боль казалась незначительность и даже желанной, я не хотела вернуться к той пустоте, что оставила меня брошенной и беспомощной. Что угодно, только не это.

Марк вернулся через минут пятнадцать, неся в руках серебряный поднос, который, вероятно, откопал в запасах бабушки, хранившей подобные вещи, как историческую ценность. Я смущенно прикрылась, хоть и понимала, что смотреть здесь особо нечего, кроме бледного худощавого тела, обтянутого черным кружевом.

На тарелке лежал омлет с овощной начинкой, а рядом — кружка чая, от которой шел стойкий запах корицы. Голода не было, но чтобы не показаться стервой, я взяла вилку, лениво ковыряясь в еде. Аромат повис в воздухе, раздражая вкусовые рецепторы, но сама ситуация казалась абсурдной — зачем ему заботиться обо мне? Сама мысль, что у него были на мой счет особые планы, лишила аппетита.

— Не вкусно? — нахмурился он, наблюдая за моими неторопливыми движениями и слушая раздражающий стук металлической вилки по фарфоровой посуде.

— Нет, все очень вкусно, — поспешно ответила я, проглатывая очередной кусочек омлета. — Ты — кулинарный гений.

— Тебе звонила Маша, и я сказал, что ты свяжешься с ней позже, — как ни в чем не бывало отметил Марк, усаживаясь на край кровати.

— Ты сказал что? — Вилка так и застыла у рта, я просто не могла никак понять, говорит он правду или шутит, желая меня позлить.

— А что, милая девушка. Мы отлично побеседовали. Знаешь, ей стоит хоть иногда замолкать. Эта история про торт… просто нет слов. — Его губы растянулись в ленивой улыбке. — Надеюсь, ты понимаешь, что такие вещи не используют как прототип для сладких тортов в несколько этажей бисквита и сливок, у него есть свое исключительное назначение.

— Без тебя и не догадывалась. — Мне пришлось опустить глаза, лишь бы не видеть его самодовольное выражение лица. — Как ты вообще объяснил, что делаешь в моей квартире?

— А что? Она волновалась за тебя. Я оставляю за тобой право объясняться, хотя, ты вряд ли сможешь ее переубедить — девушка просто уверенна, что ты развлекаешься с любовником. Черт, неужели у тебя все так серьезно и ты выходишь замуж?

— Да, — вскинула я подбородок, надеясь и сама поверить в сказанное. — Мы встречаемся почти два года и собираемся пожениться. Что тебя так удивляет? Не видел счастливых пар?

— Отчего же, — хмыкнул Марк, пожимая плечами. — Но меня последнее время волнует один вопрос — где он? Почему его нет здесь, когда ты в этом так нуждаешься?

— Потому что ты здесь. Илья не потерпит твоего присутствия, а я не хочу скандала. — Пускай это было полуправдой, но мне не хотелось, чтобы мужчина узнал всю историю о моих отношениях с женихом. Казалось, Марк уже о чем-то догадывался, об этом говорил прищуренный взгляд с едва уловимой насмешкой.

— Илья… — Его голос заледенел, выдавая неприязнь. — Я от него не в восторге. Что-то он не особо о тебе волновался.

— О чем ты? — В душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Я опустила вилку и отодвинула тарелку с едой, сверля мужчину тяжелым взглядом. — Когда ты его видел?

— Я его не видел. — У меня вырвался облегченный вздох, моя свадьба могла оказаться под угрозой, узнай Илья о существование Марка. — Мы с ним мило побеседовали по телефону, пока ты спала. Не понимаю, что тебя в нем привлекает. Любишь немногословных интровертов с синдромом депрессивного фанатика?

— Что ты ему сказал? — Мое сердце замерло, обратившись в камень, а к лицу прилила кровь, обдав кожу настойчивым жаром. — Твоя мать, Марк, какого черта? — В голове крутилась куча нецензурных ругательств, но мне никак не удавалось их сформулировать.

— Лишь то, что ты сейчас не можешь подойти к телефону, — рассмеялся мужчина, блеснув белыми зубами. — А тут действительно становится жарко.

Я стиснула зубы, чтобы не закричать в истерики, когда Марк расслабленно потянулся, стягивая через голову светлую футболку, вновь оставаясь в одних спортивных брюках. Это обозлило меня только сильнее, я шевельнулась, но почувствовала, что тело болезненно заныло, даже не двинувшись на кровати. Он знал, когда именно сообщать мне плохие новости, издеваясь над совершенно беспомощной девушкой.

— Зачем? — Мой голос упал до низких всхлипом, отчего так тяжело было взяться себя в руки. — Зачем ты портишь мне жизнь?

— О, извини, — театрально возмутился Марк. — Ты находилась при смерти, так что с моей стороны это было просто непростительно отвечать на звонки. Лучше, если бы они пришли и увидели тебя всю поломанную и едва дышащую?

Нет, такой вариант меня тоже не устраивал, но даже этот факт не мог усмирить мой гнев. Проблемы походили на снежный ком, становившийся все больше с той минуты, как я спасла Марку жизнь. Сейчас смерть вновь казалась далекой и чужой, но серьезный разговор с Ильей становился суровой реальностью. Словно в подтверждение моих мыслей по квартире разнесся настойчивый дверной звонок, заставивший нас застыть на месте и позабыть на время о разногласиях. Мы с Маркой опасливо переглянулись, застигнутые врасплох.

— У нас гости, — радостно потер руки Марк, направляясь в коридор.

— Не открывай, пожалуйста. Не нужно. Марк! Прошу! — Я потянула вперед, но застонала, ощутив, как напрягся позвоночник и что-то громко хрустнуло.

Следом раздался щелчок замка и приглушенный разговор, состоявший из пары брошенных друг другу фраз. Мне оставалось только надеяться, что это беспокойные соседи, которым опять не хватило соли и яиц для кулинарных шедевров. Через минуту все утихло, и я не могло понять, сумел ли мужчина выпроводить незваного гостя или нет. По коридору разнесся звонкий стук каблуков, и все мои надежды рухнули разом. В дверном проеме гордая и величественная стояла Роза Львовна, при виде меня вопросительно скинувшая бровь и скрестившая на груди руки. Могла ли ситуация оказаться хуже? Я в этом сомневалась.