5.

Сначала Мирра очень долго не могла заснуть, потом погрузилась в подобие сна, в котором весь предыдущий день повторялся и повторялся; доходя до момента, когда она оказывалась в руках Жюля после падения, он начинался заново. Это насчитывало бесконечное число раз. Во сне не менялось ничего. Все, словно марионетки в кукольном театре, выполняли свою безупречно заученную роль, не допуская вариантов действия или диалогов.

Проснулась девочка разбитой и уставшей. Сквозь занавеси на окне пробивался солнечный свет. Один особенно настойчивый луч прочерчивал свой путь по подушке, прыгал на растрепанные волосы, заставлял жмуриться, скользя по ресницам и никак не желал уходить. Драконица села на постели, недовольно хмурясь. Ночная рубаха измялась от бесконечного ворочания по простыням. Одеяло сбилось комком в изножье.

Мирра пригладила пятерней кудряшки, переоделась в платье и вышла в кухню.

— Завтракать будешь? — приветствовал вопросом Жюль.

Его сияющий вид выступал доказательством того, что сон парня был, в отличие от ее сна, безмятежен и легок. Гость снова, видимо, нахально порылся в припасах хозяйки и показывал свои кулинарные навыки. На сей раз что-то довольно аппетитное шкворчало на сковороде.

— И тебе доброе утро, — ответила девочка, зевая. — Ты решил меня откормить?

— Нет, просто сам люблю покушать, — улыбнулся Жюль. — А уж если не на скорую руку — вообще обожаю!

— Твоя мама, часом, не была пленницей дракона и любительницей посочинять книжки? — Мирра как-то совершенно неожиданно для себя вспомнила кулинарную книжку, некогда подаренную магом Флапом.

— А Мракнесущий ее знает, — пожал плечами парень и поставил сковородку на стол.

Омлет, приправленный травками, пах изумительно, пузырился солнечными кругляшами и манил побыстрее воспользоваться столовыми приборами.

— Ты что, не знаешь свою маму? — но девочка гораздо больше заинтересовалась реакцией своего гостя.

— Как-то не приходилось с ней встречаться, — он с видимым усердием накинулся на блюдо, но, несмотря на все старания, было явно, что есть ему расхотелось.

— Все мы хотя бы раз встретились со своей родительницей, при появлении на свет, — Мирра дотянулась до его руки, лежащей на столе, но прикосновение только разозлило парня.

Жюль вскочил на ноги и заметался по кухне. Слова лились из него ядовитым потоком и пробуждали сочувствие.

— Ну, уж поверь, если существовал способ с помощью которого я мог родиться как-то иначе, моя матушка бы им воспользовалась. Мне не было еще дня от роду, когда я очутился на пороге сиротского приюта, абсолютно голый и голодный. Нянька выкармливала меня, как котенка. Я носил одежду уже и так заношенную более старшими детьми. Меня шпиняли такие же, как и я сироты, потому что у них когда-то была семья, или хотя бы пеленка в которую их завернули, прежде чем оставить на каменных ступенях. Лет до трех у меня не было имени, каждый называл так, как хотел: кто — щенок, кто — сосунок, кто просто "эй, ты". А потом меня отдали в учение к дядюшке Ласу. Потому что я был худым и юрким, мало говорил, но все понимал. Первым делом меня назвали Жюлем, дядюшка любил короткие имена, а потом пообещали, что за каждый срезанный у добрых людей кошелек мне будет причитаться большая миска похлебки. Ты думаешь, я мог отказаться?

— И это происходило в нашем королевстве? — девочка, живя в своих развалинах даже не подозревала о существовании сиротских приютов и специальных школ для обучения воровству.

— Это происходило в Империи, — в первый раз улыбнулся парень, но как-то криво и зло, что никаких добрых чувств эта улыбка не вызывала.

— Ну, — Мирра немного растерялась, — в конце концов, твоя мать подарила тебе жизнь, а не придушила при рождении.

— Видимо, я должен быть ей благодарен за это? — он приподнял одну бровь.

Потом вдруг успокоился, сел за стол и продолжил свой завтрак. Как успела убедиться драконица, жалости к себе молодой человек не терпел. Да, девочка и не знала, как можно поддержать человека в подобном случае. Особых проявлений материнской любви Мирра тоже не помнила, но ведь мать как никакзаботилась о ней, была рядом. Просто неизбывная печаль мешала женщине проявить ласку.

Девочка тихонько вышла из кухни, и направилась к нише с материнским прахом. Потребность прикоснуться к запечатанному кувшину оказалась довольно сильной. Мирра погладила пальцами его шероховатый бок. Внутри сухо шуршали блестящие чешуйки, словно шептали что-то неслышное обычному уху. А потом глиняный сосуд вдруг закачался и рухнул на пол со своего небольшого постамента. Девочка просто ахнула над его черепками и рассыпавшимся во все стороны содержимым. А потом расплакалась. Прах матери смешался с острыми осколками и ранил пальцы. Мирре казалось кощунственным воспользоваться метлой, поэтому она кропотливо принялась собирать все в одну кучу, отбирая частички кувшина и откладывая их в сторону. По щекам текли невыплаканные досель над останками слезы. Переливающиеся чешуйки казались так же немного влажными на ощупь, словно и мать плакала тоже. Теперь нужно было искать для них новый сосуд, желательно покрепче.

Девочка с некоторой опаской посмотрела в сторону другого кувшина, в котором был запечатан Лазарь. Надо быть очень осторожной, собрать разлетевшийся пепел будет намного труднее.

— Чем занимаешься? — вопрос Жюля прозвучал неожиданно и громко. Эхо голоса разнеслось по коридорам, заглянуло во все щели, нырнуло во все провалы и проемы, а потом растеклось где-то внизу, куда человеку хода не было.

— Это моя мать, — Мирра набрала пригоршню чешуек и показала парню.

Он присел рядом, потеребил пальцами жесткие кругляши, и не задавая лишних вопросов, просто кивнул головой.

— Как я понимаю, надо найти, во что их сложить?

Не дожидаясь ответа, Жюль вскочил на ноги и умчался по коридору. Где его носило, девочка могла только догадываться. Но через некоторое время он вернулся весь в пыли и паутине, но с небьющейся кастрюлей с помятым бочком, но плотно прилегающей крышкой.

— Не очень эстетично, конечно, и далеко от романтики, но явно прочнее твоей глиняной крынки, — грубовато пояснил гость. — В том кувшине, — он ткнул пальцем в сторону места упокоения Лазаря, — тоже, я полагаю, не плесневелое варенье?

— Нет, — Мирра скрупулезно перекладывала останки матери в принесенную посуду. — Не варенье.

— Отец?

— Лазарь — маг Первой Гильдии, куратор ордена Пятого Гребня. Занимался изучением Драконов Боевого уровня. Автор 25 книг о Великих Крылатых, восьми свитков заклинаний и четырех пособий для начинающих драконоведов, — почти дословно процитировала девочка. — Можно сказать, что он был мне, как дедушка.

— Круто, — хмыкнул Жюль. — У тебя завидные знакомства.

— А ничего, что в твоих знакомых числится принц Людовик? — наконец, отпарировала вовремя Мирра.

— В моем случае это не взаимно, — он свесил голову набок и поморщил нос. — Я его знаю, а он меня нет.

— Поверь, так чаще именно и бывает: я не знала мою мать, Лазарь не знал меня.

— А где твой отец?

Девочка пожала плечами. Перстень на цепочке выжигал в душе черную рану тоски.

— Значит, ты тоже сирота, — сделал заключение парень и принялся помогать складывать чешуйки в кастрюлю, периодически посматривая на собеседницу, будто что-то выискивая в ее чертах.

Мирра невольно засомневалась: не видел ли он в ее облике другого образа? Для обычного обиженного жизнью воришки ее гость был слишком загадочен и прозорлив.

— Ты всегда жила в этих развалинах?

— Думаю, с самого рождения, — она задумалась. — Во всяком случае, иного я не помню. Всегда эти камни, заброшенный заросший сад и глухие пыльные коридоры, — драконица стряхнула с пальцев прилипшие чешуйки и плотно закупорила крышку.

Помятая кастрюля, может быть была не слишком лицеприятным саркофагом на вид, но более надежным, чем хрупкий кувшин. Надо бы в будущем так же переселить Лазаря. Мысленно попрощавшись со своими дорогими усопшими девочка встала, наконец, с колен. Жюль поднялся за ней следом.

— Я могу помочь расчистить завалы.

— А зачем? Лазарь некогда уже это начинал делать. Мы добрались до подвала, а потом замок тряхнуло и все осыпалось снова, — Мирра не стала уточнять, что землетрясение произошло от их совместных с магом не слишком удачных занятий колдовством. — Мне вполне хватает для жилья имеющихся комнат. Гостей у меня почти не бывает.

— В таком случае, я польщен, оказанной мне чести, — парень кивнул с легкой усмешкой и, перегнав на повороте свою хозяйку, распахнул перед ней постоянно заклинивающуюся дверь.

Девочке показалось, что в темноте глаза ее гостя вспыхнули ярким малиновым цветом и погасли. Вероятно, это отразился огонь кухонного очага.

Забытая ею половина омлета уже основательно остыла в сковороде. Но, как ни странно, драконица сильно проголодалась и просто накинулась на отсроченный завтрак. Жюль сел напротив, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Он исподволь наблюдал за Миррой, но она готова была ему простить это внимание к своей особе. В этот момент ей меньше всего хотелось остаться в своем невольном одиночестве.

— Вкусно! — от души похвалила девочка.

— Всегда пожалуйста, — отозвался парень и отвернулся к огню.

Весь оставшийся день молодые люди занимались огородиком и нехитрым хозяйством. Жюль старался особо не злить Мирру. А она избегала щекотливых вопросов, и казалась благодарной. Ей было интересно, какой срок обозначил для себя ее гость, для того, чтобы дядя принца забыл о нечаянном защитнике. Но предстоящая разлука не казалась такой уже желанной, как накануне вечером.

— Ты был во многих местах Империи? — поинтересовалась девочка за вечерней трапезой.

— В восьми из четырнадцати королевств, — немного горделиво ответил собеседник.

— Ого! И как? — Миррино удивление не было наигранным, ей казалось практически невозможным обойти больше половины мира на своих двоих, если с ее-то крыльями — она не залетала дальше границы королевства.

— Места разные, а люди — одинаковые, — пожал плечами Жюль. — Но больше всего попадают именно короли и королевы.

— Почему? — драконице всегда казалось, что знатным людям проще жить на этом свете, чем простому люду.

Парень даже прищелкнул пальцами от возбуждения:

— После наложения печати они не должны пересекать своих границ, потому что в ином случае это будет считаться объявлением войны.

— Ой, бедняжки, — посочувствовала девочка.

— Есть лишь один король — Лаферт Четырнадцатый, который сам изгнал себя из своего королевства, а на должность регента назначил брата — тот выполняет его функции, а он сам путешествует по Империи.

— И ты встречал его? — недоверчиво покосилась Мирра.

— Все может быть, — воришка закинул ногу на ногу и вскинул нос. — Он же не показывает свою королевскую печать всем и каждому. Но в одном привале не так давно служит шестипалый хозяин, и он клянется, что только благодаря королю остался жить на этом свете.

Девочке казалось невероятным услышанное. Правящие казались недоступными и великими. Они были где-то в стороне. А тут — подумать только — ходит один из них по земле, натирает мозоли на пятках, с кем-то разговаривает, словно обычный смертный. Как-то само собой казалось, что короли сидят на троне, и не бывают в других землях только из-за собственной занятости или лени, принцы периодически ссорятся за наследство, воюют с особо наглыми драконами, ворующими принцесс.

— А еще там есть разные зверушки, помогающие в хозяйстве!

— Ну, — это уже было ближе для понимания, — у меня тоже живет пес, птицы и волуша. Да, и в каждом дворе такого добра — не перечесть.

— Я не об этих, — отмахнулся Жюль. — Например, были бы у тебя удобряйки или пашцы, мы бы с тобой целый день не стояли на корячках, а нашли бы занятие поинтереснее.

— Я тебя не заставляла, — немного обиделась Мирра.

Но парень словно и не заметил:

— А еще есть эти, — он пощелкал пальцами вспоминая, — камнегрызки что ли. Они бы махом твои завалы расчистили, лучше всяких каменщиков.

— Рассказывай! — она все больше убеждалась в том, что гость просто уже заврался и пичкает ее детскими сказками.

Этому балаболу только покажи, что слушаешь внимательно — еще не то наплетет. Девочка вздохнула. Она чувствовала себя привязанной к месту, где нашли упокоение мать и Лазарь, не хуже, чем короли Империи.

— Да, правда! Возьми и слетай! — запальчиво крикнул Жюль, а потом вдруг прикусил язык и замолчал, пряча глаза.

Мирра медленно поднялась, обошла стол и встала напротив собеседника. Если бы взгляд мог растворять, от парня уже осталась бы только мокрая лужица.

— С чего бы мне летать? — медленно спросила драконица.

— Ну, — он замялся, — чешуйки там… А ты говоришь, это твоя мать...

Его взгляд лихорадочно нырял в разные угля комнаты, словно выискивал там подсказку для своих ответов. Воришка растерялся. Нечаянно вылетевшая фраза выдала его тщательно скрываемые догадки. Он не был к этому готов совершенно, а девочка тем более. Единственный, кто до этого узнал ее сущность — был принц Людвик. Но и то, он видел ее лишь единожды.

— Моя мать до самой своей кончины не догадывалась о моей природе. Лазарь прожил со мной бок о бок почти десять лет, но не раскусил меня. А ты вдруг сделал это на второй день знакомства. Ничего не хочешь объяснить?

Жюль вскочил и отошел к очагу, подальше от своей хозяйки. Казалось, ему безопаснее рядом с огнем, чем с Миррой.

— Я уже все объяснил, — он побарабанил пальцами по полке, покатал свиток с неиспользованным заклинанием Флапа и неуклюже попытался сменить тему разговора: — А это что у тебя такое?

— Понятия не имею! — девочка колыхнула длинной юбкой и ушла в свою комнату, иная простота — хуже воровства.