Глава 3

Сидящей у зеркала женщине можно было дать от силы тридцать лет, но на самом деле она перешагнула полувековой порог и, два года назад перестав быть Хранительницей, теперь считалась Старицей.

Матово-белая кожа и почти что медные волосы делают любую даму «женщиной без возраста», а если к этому прилагаются серые глаза (пусть и в оправе темных, практически черных ресниц) на ум немедленно приходит прекрасный, полный романтики образ Мегген Клири, которая любила, когда ее называют Мэгги. Во времена молодости нынешней Старицы фильм с прекрасной Рейчел Уорд был настолько популярен, что ее саму порой звали Мэг, хотя имя у дамы было не хуже — Елена.

Что же насчет молодости, тут крылся секрет, достойный другого, не менее популярного персонажа — Фауста. Лене было как раз двадцать четыре, когда, пройдя инициацию Хранительницы, она попалась на глаза одному демону, который немедленно попытался подбить клинья к молодой неопытной еще на данном поприще девушке. Чего, конечно «печальный дух изгнания» не ожидал, так это двух вещей: во-первых, он до потери сознания влюбился в человеческую девушку, а, во-вторых, она оказалась до невероятной степени везучей, не попав под его искушение.

Увидев тогда демона (который, кстати говоря, был тем самым, что знаменитому Врубелю все мозги продурил), Лена от неожиданности ляпнула: «Демон? Не, не интересно, будешь Димон», и сразу же после этой фразы на руке у нее возник золотой перстень с огромным, закрывающим почти всю фалангу кровавого цвета рубином. Демон оказался закабален, став рабом прекрасной Хранительницы, и потому верный, как собака, нечистый дух сумел сделать свою любовь вечно молодой — такой, какой она была в тот самый момент. Полезное, вне всякого сомнения, приобретение.

Лена относилась к демону очень неплохо, разговаривала всегда ласково и никогда не унижала, хотя в тайне и хотела бы избавиться как от артефакта подчинения, так и от самого чернокудрого и чернокрылого спутника. Ну не любила советская девушка ущемлять чью-то свободу, поскольку выросла на идеалах равенства и братства, тщательно культивируемых тогда родным и любимым государством.

За перестройку Хранительница прокляла правителей России, но силу в проклятье не вкладывала — что значит благородство натуры, — а самому лучшему из президентов даже тайно покровительствовала. Отойдя от дел и переложив оные на Фису, Лена ныне просто жила в свое удовольствие.

За спиной слева зашуршало, хотя в зеркале никто не отразился. Лена отложила тонкую кисть, которой рисовала стрелочки.

— Дима, что случилось?

— Перья повыдернули, — отозвался приятный голос.

Повернувшись вместе с креслом, Лена воззрилась на порядком ощипанного демона, который, похоже, с трудом вырвался от студентов кулинарного техникума. Вечно печальные глаза цвета ночного неба смотрели на сей раз с какой-то детской обидой.

— Как ты умудрился? — великолепно заломила тщательно выщипанную бровь Старица.

Демон махнул крыльями. уронив еще пару-тройку черных перьев.

— Цербер, — коротко ответил он.

— Ктоо?!

— Пес трехглавый.

Лена почти зарычала: она прекрасно знала, кто такой Цербер по мифам, благо умеет читать, но нелепо же представить, что он настоящий! Или настоящий?

В квартиру вбежала запыхавшаяся Анфиска и пискнула:

— Простите нас, мы не нарочно!

Так, комиссии все ясно.

— А, так это вы Димку порвали?

— Цербик разыгрался просто, — оправдывалась Фиса, — а головы-то три…

— Ав-ав, — смущенно подтвердил севший у ее ноги здоровенный доберман.

Демон скорбно воздел к потолку полуощипанные крылья и горестно провозгласил, что летать теперь точно с неделю не сможет. Лена не возразила словами, но в светлых глазах плясали чертики, потому что она-то уж точно знала — врет, перья к вечеру отрастут заново.

Бедная Фиса так и впечатлилась, потому решила подмаслить:

— Я варенье купила…

Демон всплакнул, хотя и только для виду, жечь слезами ковры Лена ему не позволяла.

— Черная шелковица, — уточнила Хранительница.

Дима скроил обиженно-снисходительное личико: ну, ладно уж, так и быть, на сей раз прощу. но только за варенье. Фиса тотчас сгрузила с плеча кожаный рюкзачок, привычно щелкнула по носу лезущего внутрь Цербера и извлекала маленькую баночку из любимого «Куриного дома». Себе потом купит.

Демон воспрял и мгновенно накрыл поляну, на чаепитие расселись все присутствующие. Лена вообще-то собиралась на заседание литературного клуба, а затем в издательство, но плюнула на это — и завтра успеет, а тут более интересное происходит, настоящий Цербер в гостях. Переодеваться она тоже не стала, поскольку алый шелковый халат смотрелся как платье, а изысканные тканевые тапочки напоминали босоножки.

Фиса всегда с восхищением смотрела на ухоженную Старицу — вот же истинная женщина, современным девахам до нее расти и расти, да не вырасти уже никогда. Именно в ее времена было самое лучше образование и воспитание, самая изысканная мода и самый лучший макияж, а значит, прежние модницы выглядели сошедшими с обложек журналов или с кинопленки. Актрисы же, вроде легендарной Элины Быстрицкой, и вовсе выглядели небожительницами — чисто греческие богини.

Эх, жалко ей самой, Фисе, больше нравится динамичная жизнь в разъездах и спортивном стиле, а то бы тоже наряжалась и красилась, степенно выступая как манекенщица… впрочем, в ее задрипанной конторе много чести — в ЖЭКе посетители хамло, жалобщики мурло, а коллеги и вовсе мещане. Это сильно мешает любить людей.

Лена — Елена Викторовна точнее, — в прошлом работала сначала машинисткой, затем кем-то вроде делопроизводителя, недавно же перешла в архивариусы. Увлекшись стихосложением, в дальнейшем дама планировала организовать собственное издательство и выпустить сборник стихов, хотя от предложений вступить в союз писателей отказывалась, непочтительно заметив, что в СССР такую бездарь, как она, вообще бы на литературное поприще не пустили, а ныне половина авторов ей в подметки не годится, ну что за деградация.

— В отпуск собралась уже? — поинтересовалась Старица, ловко переламывая печенье, только посверкивали красные ноготки.

— По твоему совету в Крым, — Лена терпеть не могла выканье, — вот только не знаю, едет ли Зилант.

— Вряд ли, — изящно отмахнулась та, — по Казанке, небось, соскучился.

Дракона она тоже любила и уважала, но подколоть не забывала, а то слишком много почтения есть либо неискренность, либо ханжество, либо занудство. С настоящими друзьями так не поступают.

Фиса рассмеялась, представив Зиланта в отпуске: морда на берегу, пузо в воде, лапа лениво почесывает тщательно намазанный маслом и отполированный до блеска бок, а четыре маникюрши пилят когти. Хорошо, что среди их братии нет телепатов, а то подобные мысленные издевательства могут и обидеть. Хотя нет, у дракона здоровое чувство юмора.

Она пересказала картинку вслух, Лена с Димоном покатились со смеху, Цербер в углу радостно завыл и затявкал, пришлось погрозить ему пальцем. Тут заскрипела входная дверь.

— Анфисонька, я уже заждался… прошу прощения.

Демон моментально набычился на вошедшего лощеного красавца, затянувшего идеальные телеса в сверкающую черную кожу, столь красиво оттенившую его собственную. Длинные рыжие волосы франт собрал в хвостик, но выскочившие у висков пряди все равно приятно контрастировали с черными бровями и ресницами.

— Знакомьтесь, это Локи. Локи, позволь тебе представить Старицу Елену и ее друга демона Димона.

— Вечность не видел столь прекрасных женщин, — обаятельно осклабился трикстер.

Лена скептично вскинула темные брови, в отличие ресниц не знающих краски, но промолчала, позволив облобызать украшенную золотым перстнем десницу. Кровавый камень отразился в изумруде колдовских очей, которые, казалось, аж вспыхнули, но руку ее маг не задержал, покорно разжав белые как молоко пальцы.

Должно быть, со стороны они смотрели почти как брат и сестра, все натурально рыжие чем-то схожи. Да уж, нельзя отрицать, что асгардский озорник действительно очень красив и обаятелен.

На заднем плане, привычно за левым плечом, зло сопел «мил сердечный друг» — Димон до черта не любил конкурентов, хотя и сам не мог реализовать давнюю любовь по той простой причине, что человеку даже поцелуй демона чрезвычайно ядовит. «Колдун нарывается», — был молчаливый приговор горящего прищуренного взгляда.

«Цыть!», — мысленно припечатала Лена. Личный ее демон притих.

Ухмыляясь, Локи присел за стол — потрескать он всегда был не дурак, особенно на халяву. В будущем соблазнении столь прекрасной девы рыжий паразит не сомневался.