Зауэр И. - Дракон и фея

… А в том королевстве фей все было устроено по-человечески. Подданные королевства гордились этим, они считали людей идеальными существами, и обязали себя не покровительствовать людям, а подражать им. У фей были свои королева и король, балы и праздники, те, кто ни во что не вмешивался, и те, кто не мог пройти мимо чего-то, не высказав о происходящем своего мнения.

Наверное, лишь одним феи отличались от людей — они еще больше любили всяческие развлечения. И уж их королева старалась для каждого бала приготовить что-то особенное.

Но вот однажды ей решительно отказало воображение. Она мучилась целый день, но так и не смогла придумать ничего для следующего пира. Вне себя от возмущения, она выглянула в окно, глотнуть свежего воздуха, и увидела там фею Чудачку, которая помогала садовнику с розами. Она никогда не была на балу, вспомнила королева фей, да и кто бы пригласил ее туда? Право же совсем не трудно быть богатой в стране фей, или хотя бы казаться ею, пуская пыль в глаза всем остальным с помощью ярких нарядов и красивых речей. Чудачка не тратила на это времени и совсем ничего не делала из того, что принято. Не устраивала вечеринки и не посещала их, не шила и не покупала модные наряды и вообще одевалась, как попало, не вела списков своих высокопоставленных знакомых и заслуг. Зато она то и дело бралась за вещи, которых не делал никто из фей. Вот те же розы — садовник прекрасно справлялся и без нее, и все же она влезла со своей помощью и, кажется, оба приятно проводили время, возясь в земле.

«Почему бы не пригласить ее и не потешится над нею?» — подумала королева Фей, и тотчас послала к Чудачке свиту из четырех красавиц, разодетых в пух и прах. Они явились перед феей во всей карасе, переливаясь и сверкая нарядами и драгоценностями. Каждая из фей рождается со своим уникальным даром; та, которая, обратилась к Чудачке, умела говорить, так что ей невозможно было отказать.

— Здравствуй. Королева приглашает тебя на бал во дворец на третий день месяца Яркой Луны. Ты придешь?

— Приду, — просто ответила Чудачка. А феи ждали от нее удивления и восхищения, восторгов и благодарности, и удалились, разочарованные.

Чудачка хотела подготовиться ко дню бала, но нарядов она не имела и пришла в обычном своем платье, только причесалась и умылась, да туфельки надела новые. Она не обращала внимания на свою внешность и одежду. У нее просто не оставалось на это времени: фея старалась всем помогать, хотя мало что умела, а научиться толком не успевала. В общем, Чудачка была самой занятой феей во всем королевстве, хотя настоящей пользы от ее помощи было мало.

Конечно, Королева Фей не удовлетворилась одной Чудачкой и пригласила фокусников и жонглеров, и осмелилась даже позвать дракона. Он не сказал ей ни да, ни нет, но Королева не сомневалась: ему станет интересно и он прилетит.

Бал продолжался уже час, когда явилась Чудачка; все сразу затихло, музыканты и танцоры остановились и посмотрели на нее. Пожалуй, среди этих взглядов не было добрых, разве что жалостливые, но жалость — не всегда добро.

— Проходи, угощайся, — Королева кивнула ей на стол с яствами, — можешь станцевать, показать фокус или спеть песенку. Словом, чувствуй себя тут своей.

Фея Чудачка не умела ни петь, ни танцевать, но решила, что попробует ради любезного приглашения Королевы. Она подошла к столу и принялась угощаться, но так как не знала всех этих сложных блюд, то не знала и того, как с ними обращаться. Так что просто отщипывала кусочек того и этого, складывала их вместе, макала в соус, и обычно получалось вкусно.

Потом какой-то фей пригласил ее танцевать. Он был строен и хорош собой, а одет пышнее прочих. Чудачка очень смутилась, но не отказала ему. Музыканты заиграли танец, который такт от такта становился все быстрее и быстрее. Она перестала успевать за музыкой и за партнером, и ни танец, ни красивый фей ее не ждали. К концу танца Чудачка совсем запыхалась, волосы ее растрепались, с платья отлетели заплатки, бедный наряд уже не выглядел таким аккуратным, и конечно она потеряла сначала одну, а потом вторую свою маленькую туфельку. И когда Чудачка остановилась и смогла отдышаться, то увидела, что все смеются над ней, но не стала обижаться, потому что не любила это.

— А теперь, может, споешь нам? — предложила Королева и Чудачка решила попробовать порадовать гостей и хозяйку бала — в последний раз, ведь и у нее было не бесконечное терпение, и смех над ней все же задевал фею.

— Охотно, — ответила она, огляделась, выбирая для себя подходящее место, подошла к окну, шлепая босыми ступнями по каменному полу, и запела:

— Когда мне было одиноко,

Я вспоминала все, что мило:

Зимой — как вьюга снег кружила,

Весной — росу в ромашках мокрых.

Апрель и август и февраль…

Все звезды в небе, все ветра —

Как мотыльки на свет костра,

Апрель и август и февраль.

Когда мне стало одиноко,

Я оглянулась: рядом где-то

Встречалась осень с теплым летом,

Мир сделав ветреным и мокрым.

Сентябрь, июль, декабрь и май —

Любая сказка, каждый путь

Закончатся когда-нибудь,

Сентябрь, июль, декабрь и май.

Когда мне станет одиноко,

Я дверь открою, выйду в чудо,

И, перейдя туда отсюда,

Со стороны увижу много.

Январь, июнь, октябрь и март —

Как много сказочных даров!

Любовь и красота — вне слов.

Январь, июнь, октябрь и март…

— Очаровательно! Прелестно! — хлопали феи, но между собой обсуждали каждую строку ее песенки так, чтобы она могла это слышать. Некоторые были честнее — они прямо говорили, что им не понравилось, и не участвовали в обсуждениях. Чудачка растерялась. Песенка была ей дорога, ведь она сама ее придумала. И праздник вдруг померк, и ей сделалось очень одиноко.

И в этот миг в залу вошел дракон. Он сразу увидел маленькую грустную фею среди ярко-разодетых подруг — но рядом с ней все остальные почему-то казались ему темным пятном. Дракон подошел к ней и заслонил собой от всего смеха и всех обид мира, всего, что могло причинить ей вред.

— Тебе не место здесь, да и мне тут не место, — сказал он тихо, лишь для Чудачки, и опустил к ее ногам солнечное крыло. — Пойдем со мной.

Она поняла, и по крылу поднялась к нему на спину. Вдвоем они вышли из дворца, а потом поднялись в небо.

— Куда ты везешь меня? — спросила фея, когда насладилась полетом и всеми радостями, что он дает.

— А куда ты хочешь?

— Туда, где нужна, — подумав, ответила Чудачка. — Я люблю и умею все улучшать, и кому-то это может понадобиться.

Дракон повернул к ней голову:

— А ты не можешь улучшить меня?

— Думаю, ты слишком большой и сначала мне тоже придется вырасти. Но сразу это не выйдет.

— Тогда я подожду, — ответил дракон, — и отвезу тебя в одно хорошее место.

И вот через несколько часов он опустился в городе, где было много крошечных домиков и много гигантских, где некоторые деревья оказались по пояс Чудачке, а в кронах других запутывались плывущие по небу облака. Оказалось, в городе живут разные существа: и гиганты, и карлики, и обычные, не высокие и не низкие. Среди них фея и поселилась и сначала чувствовала себя неуютно, но это быстро изменилось. Крошки и великаны, и люди обычного роста, обитавшие в городе, обращались друг с другом с большим вниманием и добротой, охотно помогали, знакомились, ходили в гости. Скоро Чудачка вообще перестала обращать внимание на чей-либо рост. В городе было принято делать необычные вещи: устроить пикник на плоской крыше дома и пригласить всех соседей; украсить сад гирляндами, когда для этого нет никакой причины, кроме хорошего настроения; взять яркие краски и разрисовать мостовую добрыми пожеланиями; затеять конкурс на самый красивый осенний лист или, идя куда-то вдруг начать танцевать. Никто не удивлялся, а некоторые присоединялись и получалось очень весело.

Дракон часто прилетал с подарками — фея обожала сувениры. И у каждого из них была своя история, которая делала подарок еще ценнее.

Так однажды он принес ей светящийся шар и рассказал, как луч, один из тех, которые солнце посылало на землю, решил попробовать иной путь, кроме прямого. Он отклонился от привычного пути и, попав в озеро, проник вглубь воды и зажег ее солнечным светом. В шаре была частица того света.

— Замечательный подарок, — сказала фея, беря шар, — и чудесная сказка.

— Она немного о тебе, — заметил дракон, — ведь и ты все делаешь по-особенному и тем зажигаешь свет внутри.

— После таких слов я чувствую себя очень значительной, — смутилась Чудачка, — и от этого кажется, что расту. Но растут ведь совсем не так.

Дракон не стал спорить с подругой. Для него она вовсе не была маленькой и незначительной, но это не требует слов или объяснений.

И так они дружили. Фея раздаривала большую часть подарков и сама дарила простые вещи, вроде шарфа на шею, цветов или рассказа о смешном или красивом.

Но вот однажды Дракон, прилетев, увидел, что фея собралась, словно в дорогу.

— Отвези меня обратно, — попросила она. — Я научилась многому и маленькой уже никогда не буду, как любой, кто понял: для каждого великана есть свой великан и карлик для карлика.

— Именно так, — ответил дракон. — Ты и в самом деле выросла, хотя снаружи этого и не заметишь.

Он отвез ее обратно, по пути сделав большой крюк, чтобы показать Чудачке море.

В родном городе феи за это время ничего не изменилось. Жители его одевались так же ярко, так же любили сплетни и пиры. Пожив там немного, фея поняла еще одну вещь: настоящий размер не снаружи, а внутри. Можно быть большим, но совершать мелкие поступки — и наоборот. Ее иногда еще пытались задирать и обижать, но Чудачка совершенно не обращала внимания на такие вещи. И, занимаясь тем, что любила, чувствовала, как растет, по-настоящему, изнутри, но пока не знала, что с этим делать и нужно ли.

Дракон навещал ее, и однажды Чудачка напомнила крылатому другу:

— Ты хотел, чтобы я улучшила тебя. Теперь я готова сделать это. Скажи, чего тебе не хватает?

— Я не счастлив, — ответил Дракон, — и не знаю почему. В моей жизни есть все: и небо, и крылья, и успех, и друзья, и даже сокровища в родной пещере. Но для счастья этого мало.

Фея подумала немного и решила:

— Попробую рассказать тебе, как это вижу. То, что у тебя уже есть — с ним ничего не поделаешь. Осуществившая возможность — как законченная картина. Конечно, можно дорисовать на ней что-то, но зачем, если все нравится и так? И вот твоя картина висит на стене год и другой, и радует тебя все меньше, ведь то, что есть превратилось в то, чего нет.

— Как так? — удивился дракон. — Картина же все еще висит, она никуда не делась!

— Но это возможность, которую ты осуществил и потерял.

— Я могу нарисовать еще одну картину. А старую — подарить другу.

— Ага, — обрадовалась Фея. — Ты нашел сразу две возможности.

Дракон почесал гребень.

— Думаешь, стоит поискать новые пути?

— Наверное. Но придется внимательно смотреть по сторонам, потому что иногда их непросто увидеть.

И дракон начал искать.

Это оказалось поучительно для обоих. Когда получалось, дракон рассказывал об этом, когда нет, рассказывал тоже, но с другим чувством. И если ему нужно было утешение, то Чудачка утешала его, говорила, что в другой раз обязательно получится, и он верил ей. И даже если потом опять ничего не выходило, помнил ее слова и надеялся.

Друг, у которого богатое воображение, не только подарок, но и испытание. Фея предлагала дракону сто возможностей сразу, когда он не видел ни одной. Дракону приходилось привыкать к тому, что Чудачка дает сразу и много и говорит все, что в голову взбредет. Она увлекалась и забывала даже завтраке и обеде и постоянно перескакивала с одного на другое.

Случалось, дракон и фея спорили, но споры эти всегда завершались открытием новой возможности.

Феи города к дракону относились хорошо. Он так же охотно, как и Чудачка, помогал, и пользы приносил больше. Только Королева фей не могла простить ему испорченного бала. Подумать только, такое пятно на репутации! Она была уверена, что другие над ней смеются, а уж такого она не могла простить, даже если оно только у нее в голове. Королева как бы между прочим расспросила подданных о драконах, посетила библиотеку и даже сходила в гости к фею-отшельнику, слывшему мудрецом. Он и рассказал ей, что по-настоящему навредить дракону может только сам дракон. И пришлось королеве измыслить хитроумный план мести.

Однажды фея Чудачка нашла на пороге красивую большую книгу в яркой обложке. Она принесла ее в дом и открыла. Книгу заполняли короткие истории, даже без картинок. Фея прочитала одну, другую и третью… От этих сказок невозможно было оторваться, и от них в голове заводились странные мысли и вопросы вроде: для чего жить, если все равно умрешь? Или начинается ли кривое там, где заканчивается прямое? Их-то она и задала дракону, когда он прилетел снова.

— Откуда ты взяла все это? — спросил он, удивленно, выслушав поток слов.

— Отсюда, — Чудачка вошла в дом и вернулась, неся книгу.

Дракон кинул на нее один взгляд и тут же зарычал, узнав. Это была одна из многих книг злого волшебника, который не любил никого, даже себя. Наполненные пустотой, которая всю жизнь мучила чародея, книги высасывали разум и душу из того, кто их читал, и не отпускали читающего, пока не опустошали его. Только ради нового читателя, если в нем было больше силы, книга оступалась от старого.

Дракон не знал, больше ли в нем силы, но понял, что должен попробовать спасти подругу.

— Можешь почитать, если хочешь, — предложила Фея, она не была жадной.

Дракон воспользовался приглашением, открыл книгу и углубился в чтение.

Да, истории, записанные в ней, оказались очень увлекательными. И как только он начал читать, фея Чудачка освободилась от власти книги и странных вопросов, заметила что непричесанна и что маленький ее садик начал чахнуть. Она оставила друга читать и занялась делами.

Дракон в этот раз не улетал очень долго, только фея не могла с ним говорить — он не поддерживал разговора, а все читал и читал. Потом он все же покинул ее, но вернувшись, сразу же попросил вынести ему книгу…

И так повторялось несколько раз. Дракон все больше менялся, становился мрачным, и когда что-то говорил, от сказанного хотелось заплакать. Фея понимала — что-то не так и виновата в этом книга, и очень хотела выбросить ее, но не знала, не навредит ли этим дракону. И тогда она воспользовалась своим богатым воображением и придумала удивительную вещь: пока дракона не было, вырвала несколько листков с историями и заменила их собственными сказками, полными тепла ее маленькой фейной души.

Дракон не отличал одних историй от других, читал и те и эти, а фея заменяла все больше и больше историй на свои. И придумывая эти сказки, она вкладывала в них то большее, которое начала замечать в себе не так давно. И если сначала она писала сказки только для дракона, то потом — истории ради самих историй. А когда книга все-таки кончилась и Дракон принялся читать сначала, поменяла на свои истории и все оставшиеся…

Однажды, прочитав одну из них, дракон поднял голову от книги и улыбнулся.

— Как хорош мир! — сказал он, и Чудачка обрадовалась тому, что ее друг вернул себе способность быть счастливым.

И так бы все и закончилось, но королева фей, узнав, что ничего не вышло, не успокоилась и наняла Убийцу драконов, пригласив его в город и пообещав щедрую награду за голову солнечного крылатого ящера. Убийца поджидал у дома феи, и когда дракон прилетел, напал на него. А крылатый не хотел драться. Он уворачивался от выпадов, но убийца был слишком искусным в своем деле и долго так продолжаться не могло.

И тут фея поняла, что должна сделать. Она встала между драконом и убийцей. Чудачка все еще была крошкой, если говорить о размере и все-таки — настолько большой, что смогла заслонить собой дракона от всего мира и всех бед. Но так же она заслонила и убийцу от всего мира, словно поставила преграду между ним и всем остальным. Этому научила ее книга. Убийца вдруг оказался наедине со всеми своими поступками, многие из которых, совершенные ради самого себя, были такими мелкими, что глядя на них, он ощутил себя крошечным. Убийца, не отступавший ни перед кем, отступил перед самим собой.

— Это неправильно, — сказал он, вкладывая меч в ножны — ему стало не до битвы.

— Конечно, — сказала фея, понимая, что они, говоря о разном, все же понимают друг друга, — но все можно исправить.

— Даже себя?

— Ты не спрашиваешь, — сказал дракон, вставая рядом с подругой и в свою очередь — на всякий случай — закрывая ее крылом. — Ты отвечаешь.

И убийца драконов — теперь бывший, потому что вряд ли он смог бы снова бездумно совершать поступки, которые делают его меньше — не стал спорить, но ушел, забрав единственную стоящую награду — нового себя.