habbarr - Драконьи забавы

Это был самый, что ни на есть, настоящий рыцарь. Доспехи вызывающе блестели на солнце, блики от них бегали по моей шкуре, стоило всаднику лишь немного пошевельнуться. Лошадь тоже была упакована в железо под самую завязку, в её глазах, еле видимых в прорезях, читалось стойкое желание сбросить седока.

…Э…э, если в этом вопросе она рассчитывала на меня, то — зря! Я на это ни за что не подпишусь. Ладно бы только ушибы, травмы и всё такое. А вдруг убьётся? Мне потом с родственниками разбираться?

Остановился где-то в мерах двадцати и замер на месте, словно пугало в огороде.

…Ты смотри, какой храбрый! Мда… либо больной, либо пьяный, хотя дистанцию соблюдает, значит не впервой здесь.

 Всякие тут бывали. Даже обкуренные приезжали. Соскочит с коня, попрыгает туда-сюда, мечом помашет, словно палкой, покричит что-то непонятное, но стоит только в глаза ему посмотреть, дыхнуть, и даже не огнём, а просто серным запахом, тут же бросает свою погремушку и спать укладывается. Тогда зову Алёнку, чтобы присмотрела за ним, чаем травяным отпоила, нервишки ему потрепала, когда проснётся. Ну и напоследок, клятву на крови взяла, чтобы не болтал, где попало и что попало. Амуницию, конечно же, себе забирали. Потом Аленка местным кузнецам продавала за бесценок.

Быстренько оценив — навскидку — сколько металлолома выйдет из этого барахла, я приглашающе зевнул. Пора уже и разговор начинать!

Лошадь вздрогнула, переступила копытами и заскребла одной ногой по щебёнке, пытаясь откинуть её под себя.

…Ну, ну… не ты первая пытаешься это сделать. Если б каждая, побывавшая здесь лошадь, регулярно скребла копытом, то тут давно бы уже глубокая яма была. Я зря что ли сутки целые утаптывал щебень, на брюхе ползал.

Из-под шлёма донеслось что-то невнятное — бу… бу… бу…

…О боги! Ну что же они все такие тупые! Хотя бы забрало для начала поднял.

Тут недавно Машка прилетала — подруга моя. Звала к себе. Насовсем. Как-то по молодости познакомились, погуляли… После этого слетал пару раз в Кордильеры — гнездо там у неё. Местечко, так себе, но жить можно. Тепло. Леса кругом, луга… эти… как их там… Альпийские, вот! Неделю было интересно, потом домой что-то потянуло. Соскучился. Машка, понятное дело, обиделась. Говорит, чего тебе тут не живется, народ в округе культурный: как увидят, так сразу стороной обходят, кланяются, шляпы снимают. Живность всякую раз в неделю пригоняют — подарки вроде. Не то, что у вас — холодно, еду сам добывай, от лихих людишек отбивайся, постоянно лезут в пещеру, то башку норовят отрубить, то хвост оторвать. Варвары, короче.

В общем, поругались, и я улетел домой — в Рифейские горы. Не, ну было у меня потом несколько романов, прилетали тут всякие… местные в основном. Но когда до меня дошел слух, что у Машки два спиногрыза растут, не выдержал — полетел сразу же. Там, где она живёт, её Матильдой зовут. Это я стал Машкой звать — мне так удобнее.

…Ну, наконец-то! Приподнял всё-таки забрало. Послушаем, однако, что он там лопочет. Что? Отдать принцессу и валить отсюда, пока цел? Как мило!!! А чего это он глазки прячет и нос воротит? Так… что-то личико мне его знакомо. Ба, опять Ваня пожаловал! То-то, забрало не спешил открывать. Ну, здравствуй, Иван-царевич! Вот настырный — в третий раз уже приезжает. И не жалко ему доспехов?

Склоняю голову к лапам, хотя и так лежу на земле, почти загородив вход в пещеру. Знаки уважения всё-таки надо выказывать. Сзади кто-то с силой начинает колотить палкой по хвосту: толи пыль выбивает, толи отбивные пытается сделать. До меня как-то не сразу доходит, что это Алёна-краса просит освободить проход — ей из пещеры выйти надо. Ну ладно, раз напарница просит… вставать лень, потому имитирую движение червяка. Стараюсь делать это медленно и не слишком шумно.

Увы, не вышло!

Лошадь под всадником, услышав шуршание чешуи по щебёнке, попыталась встать на дыбы. Не получилось — железа многовато. От бессилия и ярости лошадь громко заржала и стала пятиться назад. Ваня дёрнулся, но удержался, правда, копьё уронил.

…Ну, это не страшно — всё равно отдавать!

Я замер, поднял голову и на миг затаил дыхание.

— Ванька, ты чего опять припёрся? — это Алёнка появилась. — Я же тебе сказала в прошлый раз, чтобы духу твоего здесь не было! Нет, ну ты посмотри на этого ирода, — она возмущённо посмотрела на меня, и я тут же согласно моргнул глазом. — Тебе же сказано было, что ноги моей не будет в твоём тереме. Если хочешь видеть меня своей женой, строй здесь!

…Э, нет, только не здесь! У вас детишки пойдут, а мне их потом нянчить?.. И ещё неизвестно какое они из меня чучело сделают, когда подрастут. Подумать страшно! Своих хватило.

Да, как ни странно, а это было самое лучшее время в моей жизни. Только прилетел, устал как…ну да ладно… а тут два вьюноша с разбега — прыг на меня и давай кусать, пищать, коготками по коже елозить. Тут и Машка прискакала и тоже давай на мне отрываться. Еле выполз из-под них, думал, сломают что-нибудь или оторвут, но вроде обошлось. Рад был безмерно.

Почти год пробыл там — воспитанием детишек занимался. Потом ссоры пошли, обиды. Понял я, что вроде как лишним становлюсь, ну и вернулся обратно в родные края. С тех пор сижу здесь безвылазно.

— Алёна, — говорю я, стараясь придать голосу как можно больше убедительности и теплоты, — а может вам лучше построить дом возле во-о-н того озера. И до меня недалеко и Ване ближе ездить. Видишь, как он умаялся, пока сюда добирался!

Алёнка подозрительно покосилась в мою сторону:

— Ему полезно!

Иван-царевич слезает с лошади и не спеша начитает снимать с себя доспехи. Алёна рассматривает озеро, шевелит губами, словно проводит сложнейшие расчёты и не обращает на нас никакого внимания. Ваня вопросительно смотрит на меня. Я бережно укладываю голову на лапы и закрываю глаза, давя понять, что совершенно тут ни при чём. Он вздыхает и продолжает процесс сдачи металлолома.

Их шёпот был слышен, невзирая на шум от снимаемых и бросаемых в кучу частей рыцарского наряда. Я приоткрыл один глаз. Девушка помогала царевичу разоблачаться и что-то ворчливо объясняла ему, тот односложно отвечал. Лошадь стояла в стороне и терпеливо ожидала своей очереди.

Закрываю глаз и снова впадаю в дрёму. Спустя какое-то время ко мне подходит Алёнка и тычет кулачком в область между ухом и глазом. Она думает, что я сплю. Ничего подобного: дремота и сон — это разные вещи. Но даже если и спим — всегда чутко: малейшее колебание воздуха, особенно исходящее от чужого существа, заставляет нас мгновенно проснуться.

— Я тут подумала… подумала и решила что ты прав — дом надо строить на озере.

…Вот загнула — не «на берегу озера», а «на озере», хотя… можно и на воде. Спрошу-ка…

Алёнка совершенно искренне возмущается:

— Разумеется, на берегу! Не хватало ещё мост сооружать!

Ответ меня позабавил, но спорить не стал — себе дороже.

— Так, сейчас разберёмся с лошадью, — она кивает в сторону металлосодержащего скакуна, — а потом съездим с Ваней на озеро, посмотрим, что и как.

…Я что, против? Наоборот — за! Пока доскачут, пока место найдут, пока поругаются… ещё и вернуться надо — можно спокойно подремать. Надеюсь, гостей сегодня больше не будет.

Лошадку распаковали быстро. Ну, в четыре-то руки…

На прощание помахал им лапой, провожая в путь «далёкий». Только прикорнул, голос Алёнки издалека:

— До-о-спехи стере-е-ги!

…Да кой ляд они мне сдались! Всё равно не мой размер… Да и кроме Ваньки их здесь никто не носит. Ну, если только металл… А кто посмеет? Мой авторитет в этих краях пока ещё никто не пытался оспорить.

Они отсутствовали столь долго, что я успел выспаться — уехали ближе к полудню, приехали на закате. И пока их не было, в моей голове родилась идея, осуществление которой может встряхнуть это захолустье, пустить свежую струю в мою и их жизни, но и, как подсказывает мне чутье, принести немало хлопот. В первую очередь моей персоне. Тем не менее, если правильно решить организационный вопрос, то их можно минимизировать.

Когда на следующее утро рассказал о своём замысле, Алёнка даже просчитывать плюсы-минусы не стала — приняла сразу. Принцесса наша приосанилась, головку горделиво подняла, глазки загорелись.

…Но-но… вся в мечтах — уже видит себя верховной жрицей ордена Огненного Змея!

Однако, если подумать, то лучшей кандидатуры и не найти. За те полгода, что она здесь провела — пришла сама, вроде как ритуал соблюсти, хотя думаю, просто сбежала от родителей, которые хотели её насильно замуж выдать — характер, привычки и способности уже не являлись для меня тайной за семью печатями.

Князь заморский, которого ей порочили в мужья, отъехал через день после её бегства. Видимо, тоже не очень жаждал этого союза. Из всех претендентов, что побывали возле моей пещеры, Алёна выбрала лишь Ивана-царевича. Да и мне он тоже приглянулся — в меру умный, в меру наглый… не тупит по мелочам, к жизни относится реалистически.

Отличительный знак в виде дракона кусающего свой хвост было решено нанести на правое плечо. Несмываемая краска, изготовленная по собственному рецепту для метки овечьих шкур, давно была уже приготовлена. Алёнка гусиным пером нарисовала несколько эскизов на бересте и после недолгого спора мы всё же выбрали более-менее подходящий. Кто стал первым адептом? Ну, это и так понятно…

Ваня сидел на бревне оголенной спиной к Алёнке и терпеливо ждал, когда та закончит рисовать. Пальцы у неё крепкие, хваткие — линии получаются ровными, плавными, без рывков и закорючек. Так ведь не зря же рукоделием занимается: носки, вещички всякие тёплые вяжет из шерсти. Материала хватает. Я невольно посмотрел на вершину горы, там, распятая на двух шестах, подсыхала очередная овечья шкура.

Закончив рисовать, Алёна сделала шаг назад и стала внимательно рассматривать своё художество.

— Ну вот, клейма готова, — сказала она, довольная собой.

— Очень даже недурно, — я задумчиво разглядывал рисунок.

Да, получилось красиво, но не будешь же каждому новому адепту так делать. Надо будет изготовить что-то наподобие штампа. И поручить это дело Алёне. Вот! Пусть займется, а то энергию девать некуда — так и льётся через край.

…Хм, процесс пошел, теперь можно и подремать.

Я разворачиваюсь и начинаю движение к пещере. Молодёжь пусть развлекается.

Впереди у них теперь много работы…