Зауэр И. - Сказка Ужасного

Внеконкурс. Проза

Драконесса отложила яйцо в расщелину сиреневых скал, засыпала его мелким горячим песком и сказала на прощанье:

— Я знаю, кем ты будешь, дракон и сын дракона, и даю тебе имя Элге — Ужасный — и если ты не оправдаешь этого имени, то другие воспользуются твоей слабостью. Помни же, всегда помни о том, кто ты есть!

И сказав так, она улетела, чтобы никогда не увидеть своего сына, ибо так поступают все драконы.

Скажи, смог бы ты остановить ее?

Прошло две недели, и под припекающим солнцем в сиреневых скалах появился на свет дракон. С первого мгновения своей жизни он знал, как должен себя вести, и первым, что сделал, было разрушение. Махнув хвостом, он разбил вдребезги сиреневую скалу, которая служила ему защитой.

Потом он понял, что голоден и, найдя в скалах несколько драконьих яиц, съел их все. А после улегся на камни, чувствуя, как никогда ясно, что он — дракон и имя ему Ужасный — и что хорошо быть и тем и другим, и крепко заснул.

В это время над скалами пролетал грифон. Он увидел дракона и подумал: «Вот он спит там, внизу, а я не отдыхал уже очень давно, потому что не могу найти безопасного места для ночлега. Но если опущусь рядом с ним, чтобы поспать немного, пока спит он, то, верно, буду в безопасности».

Так он и поступил и беспечно опустился на скалу рядом с драконом. Скажи, смог бы ты остановить его?

Пока он спал, дракон проснулся и увидел грифона. Он был удивлен и, разбудив его, спросил:

— Почему ты не боишься спать рядом со мной? Ведь я — дракон!

— Я боюсь, — ответил грифон, — но тебя боятся и другие, которых боюсь я, и других много, а ты — один. Лучше уж бояться одного, чем многих.

Дракон зло рассмеялся:

— Ты думаешь так потому, что не знаешь меня. Но вот тебе доказательство того, что ты не прав: других много, но не у всех есть крылья, чтобы догнать тебя, и голод, подобный моему, и сила и хитрость дракона. Многие ли из твоих врагов так же опасны, как я?

Грифон задрожал от страха, поняв, что ошибся и хотел улететь, но Элге схватил его, и тут же выпустил, не причинив вреда.

— Хоть я и голоден, но не стану убивать тебя, — сказал он. — Ты полетишь и расскажешь всем о том, как я силен и хитер, но никому не говори о том, как я голоден!

Грифон расправил слегка помятые крылья и поспешил улететь.

Однажды, когда Ужасный парил в вышине, поднялся сильный ветер; он подхватил и понес дракона, который тщетно боролся с вихрем. Буря швыряла его то вверх, то вниз, она была слишком сильна даже для дракона и, в конце концов, Элге покорился ей. Ураганный ветер унес его на маленький остров в море. Только там дракон смог опуститься, вырвавшись из лап бури; он утолил голод и жажду тем, что подвернулось, и остался на острове, где было, что есть и пить. Он жил там, но летал на материк, чтобы отнимать у людей золото и складывать в своей пещере.

Прошло немало времени — треть его жизни, когда на остров прибыли люди, охотники за сокровищами дракона. Люди потревожили покой зверя, и он взлетел с насиженного места, чтобы напугать их и заставить уйти. Несмотря на свое ремесло, то были обычные люди, и в каждом нашлась частица труса. Поэтому они поспешили сесть в лодку и уплыть прочь. Скажи, смог бы ты остановить их?

Элге подумал, что пора бы пересчитать сокровища, накопленные за долгие годы, и полетел на соседний остров, чтобы украсть девушку. Принеся ее в пещеру, он заставил пленницу с ночи до утра и с утра до ночи пересчитывать монеты и камни… Но прежде, чем она закончила, старость пришла за ней, а следом и смерть. Это очень разозлило дракона, но скажи, смог бы он остановить Ту, Что Приходит За Всеми?

Дракон похитил еще одну девушку, но и она умерла раньше, чем сосчитала драконье сокровище. Дракон похитил юношу, но юноша оказался упрям и дерзок, он не захотел считать монеты, а прыгнул со скалы в море. Тогда Элге перестал похищать людей, но, виня их в том, что его богатство осталось не сосчитанным, налетел на города и села ближайших островов и сжег их дотла. Ему нравилось смотреть, как в ужасе и страхе разбегаются люди, а он сидел среди огня и смеялся, ибо пламя не могло причинить ему вреда.

Короли и вельможи то и дело посылали рабов на остров дракона, обещая им свободу за жизнь Элге, а другие приходили сами, но гибли равно и те и другие, а многие возвращались с полпути. Но однажды когда дракон спал — это была весна, худшее время для драконов, — пришел юноша и разбудил его криком. Дракон выполз из пещеры и спросил, что ему нужно.

— Я хочу убить тебя, и сделаю это, — ответил юноша, — или ты убьешь меня, но по мне никто не заплачет, ибо ты убил всех моих родных, и я не хочу знать, есть ли на свете кто-то, кто оплачет твою смерть.

— Ты хочешь умереть? — спросил Элге и, получив отрицательный ответ, добавил: — Тогда мы могли бы договориться с тобой. Если ты пересчитаешь все мои богатства, золото и серебро, жемчуга и рубины, браслеты и ожерелья, и скажешь мне точно, сколько и чего у меня есть, я скажу тебе свое имя, и ты сможешь драться со мной на равных, ведь лишь тот, кто знает имя дракона, может победить его.

Юноша увидел, что это выгодно и согласился. Скажи, смог бы ты разубедить его?

Он начал считать и считал с утра до ночи и с ночи до утра, а дракон приносил ему пищу и питье. Увлеченный, юноша не считал только бегущие года, и лишь положив на место последний камешек и последнюю монету, увидел, что стар и сед. А когда он попытался поднять меч, с которым пришел сюда, руки его задрожали. Он упал на колени и заплакал.

— Ты обманул меня!

— Я не обманывал тебя, — сказал дракон, — и вот тебе мое имя — Элге. Теперь ты действительно можешь убить меня.

Но старец, когда-то давно бывший юношей, не ответил ему. Темной ночью он выцарапал на стене имя дракона, а утром сел на берегу моря и сидел неподвижно, пока не умер. Дракону не было жаль его; но он подумал: «Отчего это люди живут так мало?» — и решил спросить об этом у самих людей.

Он дождался еще одного человека и предложил ему пересчитать свое богатство в обмен на имя, ведь с тех пор как оно было сосчитано, дракон немало прибавил к нему. Но этот человек был рыцарем, он не согласился считать сокровища и пал в неравном бою.

Следующим на острове появился юноша с волосами цвета спелой пшеницы, в лохмотьях, не скрывающих покрытое рубцами и язвами тело. Он был раб, и он был болен, но не хотел умирать от болезни. Он желал убить дракона и оставить свое имя в веках. Скажи, смог бы ты остановить его?

Увидав юношу-раба, дракон брезгливо подумал — а стоит ли драться с ним, да и вообще разговаривать? Но все же спросил у него, отчего это люди живут так недолго.

— Оттого, — ответил юноша, усмехнувшись, — что они не спят на золоте, да и те, что спят, не живут дольше, ведь родятся они не драконами. Твое время идет медленно, потому что ты никуда не спешишь, а наше — быстро, ибо мы нисколько не дорожим им и тратим зазря. Доволен ли ты ответом?

— Нет, — сказал Элге, — у меня есть шесть миллионов камней и три миллиона золотых монет, сто двадцать драгоценных диадем и пятнадцать корон из чистого золота, шестьдесят щитов и столько же позолоченных доспехов. Жизни одного человека едва хватило, чтобы пересчитать это. А что я буду делать, когда мое богатство увеличится вдвое? Где найду того, кто сочтет его?

— Ты жаден и глуп, — засмеялся юноша. — Стоило ли считать все это, если можно обойтись и без счета? Покажи мне свое богатство, и я скажу тебе, насколько ты ошибся в подсчете!

Удивленный и заинтересованный, дракон провел его в сокровищницу и юноша, осмотрев золото, камни и все остальное, а так же и стену с именем дракона, сказал:

— Ты ошибся только в одном: золото твое будет лежать здесь вечно, ты же не вечен и настанет час, когда оно останется без присмотра. И даже твоей долгой жизни и страшной памяти, которая останется после тебя, не хватит, чтобы отвадить людей приходить сюда снова и снова!

Дракон задумался и мысль, прозвучавшая из уст человека, показалась ему совсем новой. Удивляясь краткости людской жизни, он только сейчас подумал о том, что и его жизнь когда-нибудь кончится, и решил, что должен стать бессмертным. Но Элге так и остановился на этой мысли, ибо не знал, как осуществить свое желание. Так он стал единственным драконом, который пожелал бессмертия; имя его было Ужасный и мысли его были под стать имени, ибо цена за бессмертие слишком велика даже для дракона.

— Я награжу тебя, — сказал он рабу, — ибо ты достоин награды. Возьми этот камень, который потерял свой блеск, разотри его в порошок, а порошок выпей с вином — и ты исцелишься.

Юноша удивился словам дракона, но взял камень и покинул остров. Скажи, смог бы ты остановить его?

А дракон, снова оставшийся в одиночестве, несколько десятков лет думал только о бессмертии.

Половина его жизни была позади, когда на остров привезли и оставили среди скал и терна девушку в длинном красивом платье. Она сама выбрела к логову дракона и встала перед ним. Дракон удивился и спросил ее:

— Чего ты хочешь?

— Не того же, чего хочешь ты, — ответила она, — и если ты не возьмешь мою жизнь сразу, может быть, позволишь мне дожить до вечера?

— Почему же ты хочешь дожить до вечера, а не до утра или не до весны? — спросил он, не отвечая ни «да», ни «нет».

— Потому что я родилась на закате и на закате хотела бы умереть, попрощавшись с Вечностью.

Дракон встрепенулся и дернул хвостом, отчего земля острова задрожала.

— Клянусь, я не стану убивать тебя, — сказал он нетерпеливо, — только расскажи мне о вечности, да поведай, зачем люди привезли тебя сюда.

Не помедлив, девушка ответила:

— Люди решили приносить тебе жертву. Они надеются, что тогда ты перестанешь разорять наши города… И что я могу рассказать тебе о Вечности? Вечность — Великая Богиня Жизнь, Старшая Сестра и она же Молчащая…

Не дослушав до конца, дракон прервал ее:

— Мне вовсе не интересно знать, как вы называете свою богиню. Мне нужно бессмертие. Скажи, есть ли на земле кто-то, кто знает эту тайну и живет так долго, как длится его желание жить?

— Об этом я ничего не знаю, но слышала, что волшебники знают тайну бессмертия и знают ее грифоны — они бессмертны, хотя их можно убить.

Дракон принял ее ответ и долго молчал, задумавшись, а когда те же люди привезли на остров новую жертву, сказал им:

— Если хотите чтобы ваши города были целы, доставьте сюда волшебника или грифона!

Услышав голос Ужасного, люди вернулись в лодку вместе с привезенной раньше девушкой, и поторопились уплыть. Скажи, смог бы ты остановить их?

Когда настала зима, и в незамерзающем море стало мало рыбы, люди вернулись и выбросили на остров тщедушного человечка в темных одеждах. Едва увидав дракона, он пал на колени, дрожа и скуля от страха. Дракон был голоден и зол, но иной голод был сильнее.

— Встань и говори со мной, — приказал он, — ты волшебник?

— О нет, великий господин, — дрожа и всхлипывая, ответил человек. — Я колдун, и это не одно и тоже!

Он пятился по земле ползком, отступая все дальше от Ужасного, а рассвирепевший дракон грозно взревел:

— Как они смели обмануть меня? — и, поднявшись в воздух, полетел над морем к одному из островов, где сжег и разрушил все что сумел.

А когда вернулся, успокоившись, увидел колдуна и снова рассвирепел.

— Отвечай, — грохоча крыльями, сказал он, — что ты знаешь о вечности?

— Многое, великий и могучий господин! И если вы пожелаете, могу сварить для вас эликсир бессмертия, только вот со мной нет всего необходимого, — человечек сокрушенно покачал головой.

— Скажи, что тебе нужно, и я достану это для тебя!

Колдун назвал медный котел, множество трав, драгоценные камни и металлы, и через час дракон отыскал половину этого в сокровищнице, а за второй половиной отправился на острова. Вместо трав, которых он не различал, он вырвал клок суши с одного из островов и принес его колдуну. Тот поискал среди выдранной вместе с землей травы, и сообщил дракону, что тут есть все необходимое.

Через несколько дней на костре поспело варево, испускающее резкий аромат и колдун сказал, что когда оно остынет, его можно будет пить.

— И после этого вы будете жить вечно, могучий господин!

Дракон не стал дожидаться, пока питье остынет, а опрокинул его в свою раскаленную глотку. Жидкий огонь побежал по всему его телу, заставив Элге замереть на месте и бессильно рухнуть наземь.

— Ты обманул меня! — сказал он, уже едва способный говорить, и колдун рассмеялся, больше не страшась дракона, а глаза его сверкали алчностью и жестокостью, достойной зверя.

— Конечно, разве я мог поступить иначе? Этот яд способен убить даже тебя, а когда ты умрешь, я заберу все твое золото и вернусь на свой остров!

Элге лежал неподвижно, слушая похвальбу колдуна, пока огонь не добрался и до его разума, погрузив дракона в забытье. Но прошел час и он очнулся и понял, что может двигаться. Тогда он встал, напился горько-соленой воды из моря и отправился искать колдуна. Тот ждал на берегу, когда за ним приплывут, нагруженный драконьим золотом, а, увидав Элге, закричал и пал ниц.

— Не убивай меня! — просил он. — Ведь я тебя не убил!

Почувствовав ярость и отвращение, Ужасный ответил ему:

— Я не убью тебя. Ты сам сделаешь это. Помниться, я выпил не весь яд, что ты приготовил мне. То, что осталось на дне котла — твое!

Колдун закричал, но дракон заставил его выпить остатки зелья, и человек упал на землю и затих. Через несколько дней от тела его ничего не осталось, все рассыпалось черной пылью, словно колдун выгорел изнутри.

Однажды на остров Элге опустилась большая серая птица. Едва коснувшись седых от соли камней концами крыльев, она превратилась в человека, высокого худого мужчину с ясными глазами.

— Кто ты? — спросил дракон, не поднимая отяжелевшей от дум головы.

— Я волшебник, — ответил человек, — и слышал, что ты хотел бы поговорить с одним из нас.

— Да, я хотел поговорить о бессмертии. Знаешь ли ты эту тайну?

— Знаю, — с удивлением сказал волшебник, — но почему ты спрашиваешь?

— Потому что хочу стать бессмертным, и если ты поможешь мне, щедро награжу тебя.

Волшебник запахнулся в серый плащ и сказал негромко:

— Ты хочешь стать вечным, как твое золото, а у золота нет души и потому время для него ничего не значит. Чтобы обрести бессмертие, нужно лишиться души, но тот, у кого нет души — мертв. Поэтому вечность — не для живых.

— Ты обманываешь меня, волшебник, — сказал Элге, обдумав это, — если лишиться души значить умереть, то получается смерть — и есть бессмертие? Как это может быть?

— Так же как, и все остальное в этом мире, — сказал волшебник и, обернувшись большой серой птицей, улетел. Отягощенный новой для него мыслью, дракон не стал преследовать волшебника. Скажи, смог бы ты заставить его сделать это?

Еще несколько лет прошло в ожидании. Голова дракона отяжелела от мыслей настолько, что он уже не мог подняться с земли, Элге потерял сон и аппетит. В то время в небе пролетали два грифона; увидав дракона, они закружили над островом, решив, что он болен или мертв, и опустились поблизости от его головы. Глаза дракона были открыты, но взгляд пуст и направлен в никуда. Один грифон сказал другому:

— Вот лежит дракон, тело которого неподвижно, а дыхание неслышно. Ты думаешь, он умер?

— Нет, — ответил второй. — И все же он мертв, раз мы живы.

Дракон услышал голоса и взгляд его, просветлев, различил незваных гостей.

— А вот, наконец, и вы, — сказал он, — я ждал вас так долго, что уже и не надеялся, что вы прилетите.

Грифоны удивленно попятились.

— Ты ждал нас? Но разве до этого дня мы были знакомы?

— С одним из вашего рода я познакомился однажды, — ответил Ужасный. — Но это было давно и он, наверное, уже умер.

Он нарочно лукавил, понимая, что вряд ли кто-то захочет открыть ему тайну бессмертия просто так, а грифоны засмеялись.

— О нет, разве ты не знаешь, что мы никогда не умираем?

— Не может быть, — фыркнул дракон, — потому иначе мир был бы заполнен вами.

— Этого никогда не случится. Рано или поздно вечность становится слишком тяжелой ношей, и тогда мы растворяемся в эфире, из которого произошли, и рождаемся снова, не отягощенными временем и памятью.

Дракон притворился очень удивленным.

— А что такое этот эфир? — спросил он, — и что значит раствориться в нем?

Видя, что он не собирается нападать, а хочет только поговорить с ними, грифоны подошли ближе.

— Мы состоим из ветра и огня, и внутри нас — огонь и ветер. А эфир — небо — состоит из них же, и потому нам так легко летать, и так же легко растворяться в эфире, отдав ему то, из чего оно сотворило нас. Нужно только взлететь высоко-высоко, туда, где звезды светят и днем, и открыть им навстречу свое сердце.

Элге притворился, что не верит им, и позволил грифонам улететь. Как только они скрылись, он взлетел и начал подниматься все выше и выше, думая о том, что он-то, наверное, состоит из одного лишь огня. «Но если эфир принимает этих глупых грифонов, то, конечно, он примет меня и даст бессмертие», — думал он. Но когда звезды появились на потемневшем небе, дракон почувствовал, что силы покидают его, и что ему нечем дышать. Он пытался подняться выше, надеясь, что там есть воздух для дыхания, но крылья предали его и он начал падать, и в падении своем был бессилен. Только когда небо снова стало ярким и голубым, он сумел остановить падение и наполнить грудь дыханием. Злой и свирепый как никогда, он опустился на землю своего острова, проклиная и род грифонов и род людей, которые только и делали, что обманывали его. Скажи, смог бы ты разубедить его?

Сотню лет и еще пять лет он свирепствовал на островах, жег и крушил, и насыщался вдосталь за те годы, что пролежал недвижимо под властью дум, тяжелых, как грозовое небо. Ничто не было хорошо для него, ни то, что земля острова опустилась под тяжестью сокровищ, ни сытость и довольство. Он по-прежнему жаждал бессмертия и не знал, как получить его.

Когда он, наконец, успокоился, случилось то, чего не случалось уже много лет — на остров прибыл юноша, чтобы сразиться с драконом. Он не захотел договариваться и вообще говорить с ним и Элге был вынужден прогнать прочь сонную истому и сражаться. И немного времени прошло прежде, чем он смертельно ранил юного героя и оставил его умирать на камнях. Но прежде, чем за воином пришла Та, Что Приходит За Всеми, юноша поднял голову и сказал дракону:

— Сегодня ты победил, но когда-нибудь придет тот, кто будет сильнее и тебя и меня. Оставайся жить и помни об этом!

Дракон не поверил ему — убить дракона мог лишь тот, кто знал его имя. Единственный, кому Ужасный называл его, давно умер — чего же ему страшиться? Имя дракона было истиной, и лишь истины боится и сильный и слабый, и гордый и малодушный, и трус и смельчак. Скажи, был ли ты тем, кто не боится истины?

Но прошло десять и двадцать лет — и он стал думать иначе. Вместе с остальным знанием мать драконесса передала ему и это — против силы всегда найдется другая сила. И потому в душу его все же закрался страх. Элге перестал мечтать о вечности, но годы, полные опасения, растянулись, превращая каждую минуту в неделю.

Прежде буйный и неукротимый, Элге притих и перестал летать на острова, а однажды перенес все свое золото через три моря на крошечный островок, где едва хватало места для него. Там он поселился в тайне, не зная, что ничто не может оставаться тайным вечно и судьба всегда находит другую судьбу. Так на новом острове дракона появился воин, молодой мужчина с твердым взглядом и сильными руками.

Едва увидав, его дракон понял, что вот перед ним тот единственный, кого ему следует бояться. И все же он был уверен, что время его еще не пришло. Все, что было на свете, пресытило его, но он не хотел расставаться с жизнью, а хотел лишь одного — покоя. Воин не хвастался и не угрожал, как другие, и это еще больше испугало дракона.

— Наверно, ты мудрый и храбрый человек, — сказал он, хитря в том, в чем еще мог хитрить (и скажи, не поступил бы ты так же?), — и понимаешь, что я сильнее, что бы ты о себе ни думал. Так зачем нам драться? Возьми часть моих сокровищ — это будет мудрее, чем рисковать жизнью, пытаясь заполучить целое.

— Я пришел не за сокровищем, — сказал воин, — а от того, зачем я пришел, нельзя взять лишь часть, ибо это — твоя жизнь. Сейчас ты пресыщен золотом и убийствами, но тишина и покой скоро надоедят тебе… Скажи, разве ты — не дракон, свирепое беспощадное чудовище?

— Да, я дракон, — сказал Элге, — но разве и ты — не смертный, который станет прахом рано или поздно? Что тебе до других? Или ты жаждешь сделать бессмертным хотя бы свое имя?

— У меня есть бессмертная душа, — ответил воин, — и мне достаточно этого, Элге-Ужасный.

Он поднял меч и впервые дракон, привыкший к тому, что все бегут от него, бежал от своего врага, бросив свой остров и свое золото.

Десять лет он скитался, нигде не задерживаясь подолгу и не было ему покоя ни на миг. Последнее свое прибежище он нашел под корнями гигантского дерева, которое росло на берегу чужого мира и, грызя его корни, он думал о бессмертии и бренности, и понимал, что не грифоны обманули его — а он сам обманул себя.

Он устал и заснул, а когда проснулся, снова увидел воина, который, казалось, за эти годы не постарел ни на минуту. Он подошел к дракону и назвал его по имени, и дракон больше не смог улететь, да и не стал бы этого делать — смотреть в лицо воина было не так ужасно, как бежать от него без оглядки.

— Кто ты? — перед тем, как начать битву, спросил он, — и откуда знаешь мое имя?

— Я потомок раба, которого ты отпустил со своего острова. Твой камень исцелил его, но через год он же и убил его, превратив лекарство в отраву. Отец сохранил в памяти имя, которое прочел на стене твоей пещеры, ибо был уверен, что это твое имя. Оно передавалось в его семье от сына к сыну, пока его не узнал я.

— Хорошо, что ты сказал мне правду, — ответил дракон, готовясь биться, — теперь я буду сражаться не с тобой, а с тем рабом.

В Элге воскресли былая мощь и ярость, хотя годы и столетия раздумий истощили его, и его золота не было рядом, чтобы подкрепить силы дракона. Он был очень силен, и нелегко пришлось воину, потомку раба, и все же он поверг дракона и, смертельно усталый, сел на землю рядом с ним. Скажи мне, смог бы ты не сделать этого?

— Открой мне тайну, — попросил дракон, ощущая рядом присутствие Великой Госпожи Смерть, — почему ты не стареешь? Как ты обрел бессмертие?

— Ты ошибаешься, — сказал воин умирающему дракону, — я постарел ровно на десять лет за те годы, пока искал тебя. А бессмертие… Каждый получает его в дар при рождении — бессмертие своей души. И каждый решает, как им распорядиться — разменять ли на мелкую монету корыстолюбия, власти и гнева или сохранить целым.

Последние слова его уже не были услышаны драконом, но они были услышаны тем деревом, корни которого он грыз, и тем миром, в котором росло дерево — и тем, кто смог рассказать эту историю, передав словами все, чего никогда не видел.

И скажи, смог бы ты сделать это лучше?