Глава 33. Пикник на обочине

Сначала он услышал голоса и не поверил. Неужели жив? Или он давно умер, а это всё ему кажется? Первой мыслью, которая пришла в сознание Ярого, было: «Ну всё, завязываю с Зоной». Авантюрист попытался открыть глаза, и на миг ему это даже удалось, он увидел размытое лицо человека, но потом снова провалился в темноту и неизвестно, сколько там пробыл.

Опять голоса, знакомые. Похоже было, что раскалённую кочергу вытащили из его туловища, и боль улеглась, смирилась, хотя и не ушла совсем. Но как только Ярый отдал телу приказ пошевелиться, боль нахлынула с новой силой, и он пожалел о своей неосторожности. «Кажется, он шевельнулся», — прозвучал голос Блэкмора. Авантюрист тихо застонал и опять сделал попытку открыть глаза, на сей раз получилось успешнее. Он лежал на кровати под одеялом, в знакомой комнатушке на втором этаже бара. Тело было перемотано бинтами. Возле кровати сидела Косатка и держала его за руку, за её спиной стояли Барракуда, Блэкмор и Кухня.

— Глядите-ка, очнулся! — экзальтированно сказал Кухня. — Красавчик! Наш герой!

— С возвращением на этот свет, дружище, — сказал Барракуда.

Ярый растянул губы в улыбке, но смеяться оказалось трудно. Вообще любое неосторожное движение отзывалось сильной острой болью. Но главное, что Ярый был ещё здесь, а не уже там. Или уже здесь, а не ещё там. Чёрт его разберёт.

А дальше было, как в детстве. Ярый заново учился делать самые простые элементарные вещи — ходить, сидеть, ползать (в зависимости от ситуации); справлять естественные надобности в горшок, умываться, чистить зубы, одеваться, принимать еду и воду. Всё в порядке возрастания сложности. Поначалу ему было неловко находиться в таком беспомощном состоянии перед Косаткой. Но со временем стеснение прошло. Когда Ярый смотрел на Косатку, она казалась ему самой красивой девушкой в мире. Косатка принесла бритву, ножницы, гель, полотенце и небольшой тазик с водой, и аккуратно побрила больного. Она могла быть нежной, когда хотела. Она проводила с Ярым больше всех времени и практически не отходила от его постели. Во время битвы за Бар ей посчастливилось больше, чем Ярому, и девушка отделалась лёгким касательным ранением в руку.

У Ярого восстановление шло гораздо медленнее и поначалу тяжело, но пулю вытащили, и рана всё же заживала. Главный лагерный медик, авантюрист по прозвищу Знахарь, сказал, что Ярому повезло, и он в рубашке родился. Время от времени заходили старые боевые товарищи — Барракуда, Блэкмор, Филя с Кухней — и приносили «вести с полей». Заходили также и ранее не знакомые авантюристы, среди которых было много молодняка. Дело в том, что, пока Ярый валялся в отключке, он стал чем-то вроде зонной легенды. Поэтому отбоя от желающих практически не было, а в первые дни так и вообще случился аншлаг. Косатке и Барракуде пришлось даже назначить специальные часы для посещения.

Памятная битва за Бар уже стала частью зонной истории. Бар удалось отстоять, но ценой тяжёлых потерь. Практически случайно вспыхнувший бунт, зачинщиком которого выступил Ярый, стал той самой искрой, от которой разгорелся костёр. По всей Зоне началась глобальная война авантюристов против бандитов. Мир разделился на белое и чёрное.

Война длилась несколько месяцев и оказалась очень кровопролитной. Были проявления жестокости с обеих сторон. В основном, конечно, со стороны орков, но и со стороны авантюристов тоже. Некоторым бандитам припомнили, например, то, как они выгоняли неугодных им авантюристов из лагеря с голыми руками, без оружия на верную смерть.

В один из дней Барракуда принёс печальную новость. Холод, который руководил силами восстания на севере, погиб в перестрелке с орками при штурме логова Батьки. Жизнь распорядилась так, что ему, сыну гор, суждено было пасть в борьбе с шайтанами вдали от родины, в Зоне. Сам Батька тоже сгинул в той бойне.

Судьба Деда осталась так до конца и не выясненной. Согласно одним источникам, старый вор был убит, другие говорили, что он покончил с собой, третьи, что исчез. Так или иначе, бандитов выбили со всей территории Зоны, начиная от северной границы Заброшенных Складов и заканчивая деревней новичков в Лягушатнике. В Гадюшнике и Сумрачной Долине тоже более-менее навели порядок, добив остатки «проффесорской» шайки, и теперь там можно было ходить, остерегаясь только мутантов и подлянок.

От трёх больших бандитских кланов остались только отдельные немногочисленные группировки, разобщённые между собой. Бандиты в Зоне не перевелись совсем, но больше не являлись «правящим классом». В основном они прятались где-нибудь в развалинах, и, если им удавалось подкараулить какого-нибудь одинокого авантюриста, который не мог дать отпор, устраивали ему «гоп-стоп».

Бар «У погибшего авантюриста» теперь сменил название на более нейтральное «ПИКНИК НА ОБОЧИНЕ».

У Ярого и Косатки нашлось много времени, чтобы пообщаться и получше узнать друг друга. Они честно выкладывали всё о себе, нарушая мыслимые и немыслимые зонные заповеди. На тумбочке возле кровати лежал неизвестно откуда взявшийся потрёпанный томик Бродского, и Косатка иногда читала его Ярому. Книги в Зоне были никому не нужны. Всем приходилось не до книг. Слово «книга» здесь звучало почти неприлично. И вот теперь Ярый вспомнил, что когда-то, в Большом Мире, он был ещё и читателем, и притом читателем весьма увлечённым. Он даже стихи иногда почитывал, правда, сейчас не мог вспомнить, чьи именно.

Что Ярый и Косатка решили твёрдо, так это то, что, когда Ярый поправится, они навсегда уйдут из Зоны и станут жить, как нормальные люди, долго и счастливо.

Иногда Ярому хотелось побыть в одиночестве, и тогда Косатка оставляла своего мужчину на какое-то время.

Один раз Косатка спросила его, не встречал ли авантюрист Вергилия во время своего пребывания в секте.

— Встречал. Я разговаривал с ним.

— Да? И как он? Наверное, уже совсем перестал быть похож на человека?

— Вергилий решил сбежать из секты. Его замучила совесть. И когда мы встречались, он был в целом больше похож на человека, чем какой-нибудь Мурена или Аспид.

— Правда? — лицо Косатки просияло.

— Да. Он вспоминал о тебе. И очень переживал из-за того, что с тобой случилось. Кажется, в итоге именно это окончательно побудило его уйти из мёртвого города. «Серафимы» поручили мне убить Вергилия как предателя. Но я, конечно, не стал этого делать, наоборот, предупредил, что его ищут… и что ему нужно срочно исчезнуть…

Косатка улыбалась.

— …И сейчас он, наверное, уже в Большом Мире, осел в каком-нибудь городке, ведёт тихую мирную жизнь, и, наверное, устроился на работу, — закончил Ярый.

— Спасибо, — сказала Косатка. — Ты меня очень обрадовал. Мне стало легче. Вергилий, конечно, сделал мне много плохого, и такое вряд ли можно забыть. Но я знаю, что он не со зла, он был хорошим, это секта промыла ему мозги.

— Ты очень добрая, — слабо улыбнулся Ярый.

— Я? Ну нет же. Я не добрая, я мудрая. Я умею быть беспощадной, к врагам. Но ты сам говоришь, что Вергилий больше мне не враг. Он не заслужил смерти, и я надеюсь, что у него действительно всё будет хорошо, что он сможет покончить с прошлым и заново обрести себя.

— Я тоже надеюсь.

Ярый помнил, как Азазель во время их последней встречи обмолвился, что Лучник выследил и убил Вергилия почти возле самого Периметра. Авантюрист не был на сто процентов уверен, что это правда, хотя и сильно подозревал, что так. Но у него язык не повернулся сказать Косатке. Он боялся, что тем самым может сделать ей больно.

Иногда ложь может быть точно такой же святой, как и правда.

Когда Ярый уже почти поправился, на первом этаже бара авантюристы закатили шумную вечеринку в честь окончательной победы над бандитами. Ярый ещё хромал, но уже не так сильно. Авантюрист вышел из своей «палаты» и спустился вниз, в зал.

Правда, большую часть времени он просто сидел за столиком в углу и наблюдал, как остальные веселятся. Но это никого не расстраивало. Его ценили не за умение быть в центре внимания, а за стойкость и отвагу, проявленные в бою. Выпивка лилась рекой, и Ярый, кажется, был единственным, кто не выпил за весь вечер ни глотка спиртного. Ему неоднократно предлагали, но он каждый раз отказывался.

К нему подошла Косатка, немного «подшофе», и спросила:

— А ты чего не веселишься?

— Почему же не веселюсь? — растерялся Ярый. — Мне хорошо. И спокойно. Что ещё нужно для счастья?

— Просто со стороны ты выглядишь немного мрачным. Дай я посижу тут немного с тобой…

Ярый посидел ещё какое-то время, а потом побрёл к себе наверх. Понимая, что поспать в эту ночь ему всё равно не удастся, так как внизу слишком шумно, он просто лежал на кровати с закрытыми глазами в полной темноте…

…В Зону пришла осень. В лицо наконец-то повеяло долгожданной прохладой. Осенью нередко бывали дожди. Но день, когда Ярый, Косатка, Барракуда, Блэкмор, Филя, Кухня и Весельчак шли по дороге от Гадюшника к деревне новичков, выдался сухим и тёплым. В привычном оцеплении из туч на небе появились бреши, сквозь которые на землю падал солнечный свет. Деревья стояли, одетые в пёстрые разноцветные наряды, словно Зона знала, что Ярый и Косатка уходят, и тоже решила напоследок устроить праздник. Под ногами всё было щедро усыпано золотом — подходи да бери. Жаль, что это золото не имело никакой ценности для людей, а потому лежало, никому не нужное, и пропадало даром.

За вход в деревню теперь, естественно, никто не брал никаких денег. Заходи кто хочешь, здесь тебе всегда будут рады. Если ты, конечно, не бандит. С орками разговор был короткий. Правда, часовые на входе всё равно стояли (уже из числа авантюристов), на случай нападения мутантов или, опять же, бандитов.

Вечером, когда стемнело, и на небе кое-где выглянули звёзды, Ярый и Косатка вместе с другими авантюристами сидели возле костра, разговаривали, смеялись, ели печёную картошку (это была идея Кухни) и слушали, как Блэкмор играл на гитаре. У него появилась новая гитара. Авантюрист действительно оказался талантливым музыкантом, и к тому же пел очень душевно.

Теперь, когда бандитская диктатура пала, стало можно играть, что хочешь. Хоть Цоя, хоть Высоцкого, хоть «Гражданскую оборону» — всё, что душа твоя пожелает. Спев всем известную «классику», Блэкмор решил исполнить песню, которой Ярый раньше не слышал. Позднее выяснилось, что её авторство принадлежало группе «АукцЫон». Называлась песня просто — «Дорога». Слова в ней были примерно такие:

Я сам себе и небо, и луна,

Голая, довольная луна,

Долгая дорога бескайфовая.

За мною зажигали города,

Глупые, чужие города,

Там меня любили, только это не я.

О, Зона!

Ожидает напряжённо

Беспросветная…

— А эту песню я посвящаю своему преждевременно ушедшему от нас коллеге, авантюристу Пушкину, — сказал Блэкмор и запел:

А нам всё равно,

А нам всё равно,

Не боимся мы

Волка и сову!

Дело есть у нас,

В самый жуткий час

Мы волшебную

Косим трын-траву.

Слова этой песни Ярому были хорошо знакомы. Он обнял Косатку. Неожиданно для себя Ярый понял, что сейчас ему, впервые за годы, проведённые в Зоне, не хочется никуда отсюда уходить.

А ещё авантюрист подумал, что здесь очень не хватает Карпа. Ему бы понравилось, как поёт Блэкмор, и с Косаткой они бы наверняка поладили. Ярый спрашивал у возлюбленной, не была ли она случайно когда-то знакома с Карпом, но нет, девушка раньше не слышала о нём.

— Ребята, слухайте анекдот, — сказал Филя. — Идёт авантюрист по Зоне. Останавливается на привал. Разводит костёр. Вдруг видит, подходит к нему другой авантюрист. «Можно я тут вместе с тобой посижу, погреюсь?» «Почему же нельзя, садись». Ну, тот садится, и начинает ему жаловаться на свою нелёгкую долю. Жалуется на депрессию, говорит, жизнь груба и жестока, и он чувствует себя одиноким в угрожающем мире. Первый авантюрист не выдержал, и говорит: «Достал ты уже меня со своим нытьём! Иди ты… к контролёру!» А второй отвечает: «Но, дружище, послушай… Ведь я и есть контролёр!»

Раздался дружный смех. Даже Весельчак заулыбался. Он вообще в последнее время, после победы над бандитами, начал чаще улыбаться и больше говорить. Не то чтобы он внезапно стал заводилой и душой компании, но всё же заметно «оттаял», стал немного более… живым, человечным, что ли.

— Хороший анекдот, — сказал Ярый. — А главное, жизненный.

— Жаль, Холод не слышит, — сказал Весельчак, который сидел сбоку от Ярого (с другого боку сидела Косатка). — Ему бы понравилось. Хороший мужик был, настоящий. У нас с ним непонятка тогда вышла, и я, дурак, на него обиду затаил… А теперь он погиб в войне с этими уродами. Вечная память. Пусть земля ему будет пухом, но не жгучим…

Ярый не знал, что на это ответить.

— Мы все потеряли кого-то, — сказала Косатка. — Кто-то близких товарищей, кто-то не очень близких. Но мы ещё почему-то здесь. И нужно продолжать жить. Жить ради тех, кого с нами нет. Ради тех, кто всегда будут с нами.

— Хорошие слова, — сказал Филя. — Надо за это выпить.

Той ночью Ярый и Косатка спали в деревне, на втором этаже одного из домов. А на следующий день пришла пора прощаться.

— Давай краба, — сказал Кухня. Ярый обменялся рукопожатиями с ним и со всеми остальными, теперь уже бывшими, коллегами.

— Удачи вам, бродяги! — сказал Барракуда. — Желаю вам забыть всё это дерьмо и жить счастливо, нормальной жизнью.

— Но если что, мы будем всегда рады вас здесь видеть, — добавил Филя.

— Удачи! — сказал Блэкмор.

Весельчак улыбнулся.

— Ну всё, проваливайте уже, а то я сейчас заплачу! — сказал Филя.

Все засмеялись. Ярый и Косатка пошли по дороге, ведущей от деревни новичков к Периметру, границе Зоны. Отойдя на некоторое расстояние, они обернулись и, улыбаясь, ещё раз помахали товарищам, которые провожали их взглядами. Те улыбались и махали в ответ. Ярый запоздало подумал, что можно было сделать фото всем вместе на память, и сказал об этом Косатке. Но возвращаться не стали.

— Теперь только в следующей жизни, — пошутила Косатка.

— Да уж, — сказал Ярый.

По мере приближения к Периметру местность вокруг становилась всё более «нормальной». Риск нарваться на подлянку здесь был практически минимальным, мутанты тоже сюда почти не забегали. Ярый и Косатка сошли с дороги и немного углубились в лес — вполне обычный лес. Они выбрали толстое старое дерево, которое было хорошо заметно издалека и могло послужить ориентиром, и закопали на десять шагов к северу от него свои автоматы и магазины к ним (пистолеты они продали). Ярый надеялся, что никому из них никогда не придётся воспользоваться этим тайником.

Потом они вернулись на дорогу и продолжили идти. Вскоре вдали послышался звук автомобильного мотора. Ярый с Косаткой встали на обочине и подняли руки высоко над головой. Навстречу им выехал патруль военных на джипе. Авантюристов задержали и отвезли на блокпост.

Дело в том, что формально, по закону, проникновение на охраняемую территорию Зоны было строжайше запрещено. И с юридической точки зрения между бандитами и «честными» авантюристами разницы не существовало, потому что и те, и другие находились в Зоне нелегально. Но, как известно, на постсоветском пространстве далеко не всё и не всегда делается по закону. И очень скоро после возникновения Зоны стали появляться различные щели, лазейки, лакуны. Объективная же реальность на данный момент была такова, что почти любой человек, который имел достаточно серьёзные намерения, мог договориться с военными, и за более или менее крупную взятку, в зависимости от конкретного участка Периметра, попасть в Зону из Большого Мира или выйти из неё наружу.

Другой вопрос, что в Зоне его жизни грозила смертельная опасность, но такие вопросы военных не особо заботили. Очень многие уходили туда, и лишь немногие шли оттуда. Разве что кто-то успевал вовремя одуматься и прибежать назад, пока его не сожрут голодные мутанты или не сотрёт в порошок какая-нибудь подлянка. Всё же исключения случались. Так что процедура сдачи в плен, которой последовали Ярый и Косатка, была вполне стандартной и отлаженной.

На блокпосте их коротко опросили, они сказали, что хотят покинуть Зону, потом дали взятку, и их отпустили, без составления каких-либо протоколов. Железные ворота с лязгом закрылись за ними. Они оказались на небольшой лужайке, от которой тянулась колея вдаль, в сторону цивилизации. Ярый не поверил своим глазам, но на лужайке стояли несколько гражданских автомобилей, как выяснилось, это были такси. Схема прохода людей через Периметр наладилась до такой степени, что сюда даже ездили такси. А что, неплохой заработок — подкинул до блокпоста пару новичков, желающих попытать удачу, здесь подобрал какого-нибудь авантюриста, который возвращается из Зоны, отвёз его в город, и так по кругу. Естественно, что во времена, когда Ярый и Косатка уходили в Зону, ничего подобного не было. Ярый даже подумал, что может, за минувшие годы грешным делом разрешили-таки свободный вход в Зону всем желающим, и отменили уголовную ответственность за занятия авантюризмом. Но водитель такси потом сказал, что нет, не отменили.

Ярослав и Кассандра сидели на заднем сиденье «ауди», которая мчалась по дороге в город, и держались за руки. Водитель попался разговорчивый, и охотно рассказывал им о последних событиях в политике и в обществе. Ярослав старался слушать и принимать к сведению. Он ощущал не то чтобы страх, но скорее какую-то неясную тревогу. И Кассандра, похоже, чувствовала то же самое. Перед ними был Большой Мир. Впереди ждала новая жизнь.