Глава 13. Билет на небеса

…Когда очередная гайка коснулась земли, в воздух взвился огненный цветок, похожий на тот, который появляется, когда зажигаешь газовую плиту, только гораздо больше. Значит, прохода в этом месте не было. Ярый взял немного правее.

Косатка уже не так сильно хромала, и похоже, что ей стало лучше. Но Ярый пока что всё равно взял роль проводника на себя. Полуразрушенное шоссе тянулось на восток. Дорожное полотно было покрыто многочисленными трещинами, из которых торчали пучки иссохшей травы.

Было раннее утро. Стояла непривычная тишина. Птицы не пели. Точнее, обычному человеку из Большого Мира, если бы он каким-то образом оказался здесь, она бы показалась странной и непривычной. Для авантюристов она давно стала почти родной. Наоборот, если б вокруг вдруг неожиданно стал раздаваться жизнерадостный щебет, тогда пиши пропало.

Жара. Редкий ветерок не освежал, не приносил желаемого облегчения, — он только баламутил воздух, подобно тому, как лесник шевелит палкой головёшки в костре, но сам воздух при этом оставался плотным и горячим. Ветер — не настоящий, какой дует осенью или зимой, а так, лёгкий сквознячок, давал лишь временную иллюзию прохлады. Но это всё были ещё цветочки по сравнению с тем, какое пекло будет в полдень. Двое авантюристов выступили пораньше, чтобы до обеда успеть пройти расстояние побольше, потом найти хорошее укрытие и пересидеть самые жаркие часы в тени, а во второй половине дня снова двинуться в путь.

Само солнце пряталось и пока не выглядывало. Если задуматься, то объективно даже хорошо, что в Зоне большую часть времени солнце на небе не появлялось. Потому что, если бы луч вдруг в самый неподходящий момент попал в глаз, можно было бы легко прозевать нападение мутанта или вляпаться в подлянку. Так что непременный стальной щит из облаков над головой имел очевидные преимущества. Но иногда Ярый всё-таки скучал по бездонному синему небу.

Периодически им с Косаткой на пути встречались образцы брошенной военной и гражданской техники. В основном они были проржавевшими и от них оставались только остовы. У Ярого промелькнула какая-то едва уловимая ассоциация. Он потянул за неё и вспомнил: скелеты динозавров в палеонтологическом музее. С той лишь разницей, что от экспонатов в музее не фонило. А один раз попался танк, но не ржавый, а наоборот, выглядевший, как будто только что сошёл с конвейера. Это испугало авантюристов даже больше, чем «ржавые водоросли», и они обогнули танк по широкой дуге.

По правую руку от них возвышалась заброшенная опора ЛЭП, с которой свисал клок «ржавых водорослей», относительно редкий вид подлянки. Вообще, Ярый краем уха слышал, что учёные высказывали предположение, мол, Вселенная на самом деле представляет собой компьютерную симуляцию. Если теория была верна, то это объясняло некоторые нестыковки и противоречия, которые присутствовали даже в «искажённой», абнормальной логике Зоны. По идее, здесь всё должно быть не так, как в Большом Мире. Однако, если присмотреться, то выяснялось, что, в то время как, скажем, фауна подверглась мутации практически полностью, изменения флоры оказались сравнительно редкими и незначительными. Как будто они изначально «задумывались», но были «вырезаны», так как неведомые «разработчики» не успели допилить их до релиза… Впрочем, хорошо, если так. Потому что если бы вся трава, например, представляла собой «ржавые водоросли» или нечто подобное, то скрытное перемещение по Зоне значительно осложнилось бы. И это только трава, а ведь фиг его знает, сколько ещё всего «не вошло»…

Прогремел выстрел. Ярый и Косатка резко пригнулись, но пуля просвистела в трёх метрах от них и угодила в ковш бульдозера, прошив насквозь трухлявое железо. Ярый заметил впереди, между грудой бетонных блоков и остовами машин, силуэт человека со снайперской винтовкой. Причём последнюю тот держал на уровне пояса, и стрелял от бедра, так что вероятность попасть была мизерная. Этот факт авантюрист осознал, уже когда выпустил очередь в стрелявшего.

Силуэт рухнул, авантюристы сначала хотели подойти поближе, но заметили, что… упавший снова поднимается! Судя по его вялым, и каким-то излишне механическим движениям, это был «овощ». Косатка прицелилась и сняла его одиночным в голову. «Снайпер» упал и на этот раз уже не поднялся.

Формально «овощи» были людьми, но полностью утратившими личность и когнитивные способности. Насчёт их происхождения существовало множество теорий. Кто-то, например, полагал, что это ожившие мертвецы, наподобие зомби из фильмов. Скажем, поймает бродяга пулю, откинется, и через некоторое время, под воздействием тёмной энергии Зоны, восстаёт из мёртвых. Конечно, если труп худо-бедно сохранился, не угодил в подлянку, не был растерзан слепсами или ещё каким-либо образом уничтожен.

Однако, по крайней мере, далеко не каждый убитый бродяга «оживал», было известно множество случаев, когда трупы подолгу лежали на одном и том же месте и ничего сверхъестественного с ними не происходило. От чего это зависело, одной только Зоне известно.

По альтернативной версии, овощами становились авантюристы, не успевшие отыскать укрытие и оказавшиеся во время Шухера на открытой местности. Также были зафиксированы случаи, когда бродяг, уходивших в Чёрный Туман, позднее обнаруживали в других местах Зоны, но уже в ипостаси оживших покойников. Вне зависимости от того, какая теория происхождения была верна на самом деле, не подлежало сомнению то, что восстановить прежние человеческие качества полумертвецов невозможно, и память к ним не возвращалась.

Ещё одной примечательной особенностью ходячих мертвецов являлся сильно пониженный болевой порог, благодаря чему они обладали феноменальной живучестью, как бы парадоксально это ни звучало. Скорее всего, тут задействовались скрытые ресурсы организма, которые позволяли овощам продолжать влачить своё незавидное существование даже с серьёзными повреждениями. После тяжёлого ранения следовала непродолжительная агония, затем овощ вставал и тащился дальше. Поэтому, чтобы гарантированно укокошить зомби, необходимо было уничтожить его мозг, то есть стрелять прицельно в голову.

Однако, по общепринятым представлениям, «восставшие из мёртвых» чаще всего не представляли угрозы. Процесс деградации стирал большинство навыков, и чем больше времени проходило с момента первоначальной смерти, тем меньше действий способен был выполнить овощ. Они вели себя довольно пассивно и обычно занимались бесцельным блужданием или топтанием на месте.

Изредка, если у зомбированных сохранялось огнестрельное оружие, они могли машинально стрелять из него. Точность стрельбы была при этом предельно низкой, пуля могла зацепить кого-то разве что случайно. Опустошив магазин, зомби продолжали по инерции нажимать на спусковой крючок, не понимая необходимости перезарядки.

Когда Ярый и Косатка прошли немного вперёд, им в ноздри ударил омерзительный приторный запах. За очередным «экспонатом» ржавой автомобильной техники авантюристы обнаружили группу из ещё шести трупаков. Хотя технически мертвецы ожили, процесс разложения тела не прекратился. Палящее летнее солнце, воздействию которого они подвергались каждый день, пресловутый процесс многократно усиливало. Так что вонь стояла ещё та.

В отличие от первого, остальные были безоружны и вели себя довольно безобидно. Ярый действовал стремительно. Он вскинул автомат и краткой очередью обезглавил одного из овощей, который до этого бесцельно ходил по кругу. Другие покойники никак не отреагировали на то, что их «сородич» упокоился теперь уже навечно. Авантюрист, недолго думая, прикончил следующего.

— Эй, что ты делаешь? — недоумённо спросила Косатка. — Тебе что, патроны некуда тратить? Они же не нападают на нас.

— Помолчи, — сказал Ярый. — Ты ничего не знаешь. Они только на вид такие безобидные. Они могут быть очень опасны. Нельзя их оставлять позади.

Косатка удивлённо замолчала, предпочитая не вступать в спор. Мало ли, у кого какие причуды и странности.

Третий мертвяк вообще не двигался и не подавал признаков жизни. Он лежал на земле, умиротворённо сложив руки на груди и уставившись невидящим взглядом в небо. Авантюрист снова нажал на спусковой крючок, и башка трупака превратилась в гнилую кашу. Четвёртый овощ сидел на подножке старого грузовика, и, приставив к голове ржавый «макаров», снова и снова жал на спусковой крючок. Но магазин был пуст, и пистолет только жалобно щёлкал. Ярый «помог» горе-суициднику довести дело до конца.

Порой можно было услышать, как овощи бубнят себе под нос обрывки фраз, впрочем, начисто лишённых смысла. Вот и сейчас, пятый мертвяк, как заведённый, повторял:

— Эй… бродяга… есть работа для хорошего стрелка… подходи… если интересно… эй… бродяга… есть работа для хорошего стрелка… подходи… если интересно… эй… бродяга…

Опять короткая очередь, и «болтун» заткнулся. Минус пять. Последний мертвец стоял дальше всех и спиной к Ярому. Он тоже что-то лепетал себе под нос, но неразборчиво. Авантюрист хотел уже было выстрелить, но вдруг ему почудилось, что в этом бормотании он может различить какие-то слова. Ярому стало интересно. Он рискнул подойти поближе, хотя запах буквально вышибал слезу. Когда он подошёл, то казавшийся сперва случайным набор звуков постепенно стал действительно распадаться на отдельные слова, правда, общий смысл фразы всё равно ускользал от авантюриста.

— Ай гат май тикет… ту хэ-э-эвэн… — протянул овощ. — Эн эвэ лэстин лайф… ай гат э райд… ол зэ вэй… ту пэрэдайз…

Вот почему Ярый сначала ничего не разобрал — слова оказались иностранными. А речевой аппарат мертвяка сильно деформировался, и разобрать смысл было трудно. Ярый хотел уже оборвать это блеяние, но тут мертвяк внезапно переключился на знакомый авантюристу с детства язык:

— Этот город… самый лучший… город на земле… — пролепетал он, не уточняя, какой конкретно город имеет в виду. — Этот город… нарисован… мелом… на стене…

Эти слова произвели на Ярого очень странное действие. Он вдруг замер как вкопанный и не смог спустить курок. Причём он не мог вспомнить точно, откуда они, но был уверен, что где-то слышал их раньше. Слова всколыхнули у него в памяти целый ворох каких-то давно забытых ассоциаций, как с палеонтологическим музеем. Почему-то авантюрист вспомнил город, в котором вырос, звёзды, которые нигде больше не сияли так ярко и пленительно, как там, вспомнил окна дома, где жила его любимая девушка. Иногда, проходя мимо них вечерами, он часто останавливался и смотрел наверх в тихом отчаянии, надеясь, что её силуэт хоть на минуту промелькнёт мимо занавески… Нет, конечно, он не был каким-нибудь сталкером, просто они жили почти в соседних домах, и когда Ярослав возвращался из школы, то всё время проходил мимо её двора…

— …Эй, ты чего там, заснул что ли? — издалека донёсся до Ярого голос Косатки. Словно авантюрист оказался глубоко под водой, на дне, а голос раздавался откуда-то с поверхности. По сути, так и произошло, он нырнул в омут своей памяти, и ему не под силу было ответить Косатке, потому что, если бы он открыл рот, вода затопила бы его лёгкие, и он не смог дышать. Если бы сейчас мертвец вдруг ни с того ни с сего решил атаковать, то Ярый бы вряд ли успел вовремя отреагировать, он был очень уязвим в эту минуту.

Бродячий труп медленно повернулся к Ярому. Из пустой глазницы свисал слепой червь — пожалуй, самый безобидный мутант в Зоне, и ещё одно возможное доказательство того, что люди обитали внутри компьютерной симуляции (почему собаки, волки и даже свиньи мутировали, а растения и черви — почти нет???).

— Эта… музыка… будет… вечной… если я… — мертвец запнулся на середине фразы, как будто забыл, что он должен был сделать. — Если я…

— Ну всё, хватит, — сказал Ярый и оборвал его разглагольствования.