+8 дней

У Нейла перехватило дыхание, словно его окатили ледяной водой, а в глазах, даже зажмурившись, заплясали цветные круги.

— Всем оставаться на местах! — прогрохотало с неба.

Как бы ни хотелось сжаться, спрятаться, исчезнуть, Нейл и при желании не мог бы сдвинуться с места. Но постепенно мышцы начали слушаться, зрение прояснилось. Контуры людей и машин обрели четкость, а поле яркого света разделилось на несколько пятен, медленно ползущих по земле. Запрокинув голову, Нейл увидел в небе темные пятна дирижаблей.

Шесть огромных сигарообразных туш, зависших над беглецами, освещали дорогу множеством прожекторов, не оставляя ни единого укромного места.

— Вы окружены! — проорал все тот же голос, заполнив собой все вокруг, и в подтверждении его слов вдоль дороги вспыхнули искорки фонарей, послышалось масляное клацанье ружейных затворов.

Быть может, если дирижабли появились бы над их кварталом, началась паника, но сейчас все замерли. Или ждали чего-то подобного — как любой бегущий в глубине души думали, что их вот-вот нагонят — и теперь отдались на волю победителя, или шок, свет и громкий голос с неба сковал их своего рода гипнозом. Возможно, каждый ждал, что кто-то другой примет решение, сделает первый шаг…

Где-то за спиной раздался крик, затем щелкнул одинокий выстрел. Погас один прожектор, но темнее от этого не стало.

Толпа не шевельнулась, и Нейл отмел свою последнюю мысль. Среди беженцев не оказалось военных, способных оценить ситуацию, пойти на прорыв. Да и оружия в должном количестве не было. Стоя под прожекторами, люди понимали, что проиграли.

В просветах между людьми Нейл видел приближавшихся двумя шеренгами военных. Засада, организованная людьми Крависа не оставляла беженцами ни одного шанса.

А что было бы, если бы они послушали Клота? Нейл был уверен, что это не помогло бы им, но, может, оттянуло конец? Наверняка они бы все погибли, но свободными. Ничего не мешает погибнуть сейчас. Всего-то — броситься на военных… Но все стояли, опустив головы. И все построились вдоль дороги, когда это приказал голос сверху.

Сжимая руку Дарии, встал в строй и Нейл. Если бы не его эгоизм они бы не оказались сейчас здесь. Пусть они стали бы друг для друга чужими, но это не причиняло бы ни горечи, ни боли. Что же принесло сохранение, эти несколько дней, что Дария была рядом? Они почти не разговаривали. Дашка выглядела отстраненной, совсем не такой жизнерадостной и любопытной как раньше. Но и он постоянно находился в напряжении. Шок от смены светила, разруха и неизвестность в начале и та же, если не большая, неопределенность в лагере неизменившихся. О таком будущем они точно не мечтали.

Вдали показалось пять фигур — женщина и четверо мужчин. Неразличимые в ярком свете, они шли вдоль строя. С каждым их шагом у Нейла по спине прокатывалась новая волна мурашек, еще не видя лица, он узнавал ту женщину.

Каждый шаг — грациозен и, если можно так сказать, рассчитан до миллиметра, словно на подиуме; плавные движения бедрами, плечами, головой. Так может двигаться модель на конкурсе красоты, королева, идущая к престолу или на эшафот — но в любом случае, в этом есть элемент постановки. Для Лотты это было естественным как дыхание. Это могло казаться прекрасным — так оно и было у Нейла в молодости — но, как и в случае со змеями, от такой красоты лучше держаться подальше. Лотта была в облегающем, сверкающем белизной платье чуть ниже колен, волосы струились по плечам и сияли в свете прожекторов, даже глаза, казалось, излучали мягкий зеленоватый свет.

— Привет, — промурлыкала она, подойдя. — А мы вас ждали.

Нейл поежился.

— Поедем, покатаемся? — Лотта улыбнулась белоснежной улыбкой, слегка приподняла левую бровь.

Когда-то Нейл с ума сходил по этой улыбке, пока не понял, что редко когда она означает добродушие, скорее наоборот, абсолютную уверенность в том, что все идет, как задумано: вопросы не предполагали ответов, идеи — обсуждений, а предложения — возражений.

— Вам незачем здесь оставаться, — продолжила Лотта и протянула руку Дарии.

Убрать автоматчика за ее плечом, добавить улыбке тепла и эта сцена могла бы показаться счастливым воссоединением семьи. Прямо-таки киношная сцена с молчаливой массовкой под скользящими лучами прожекторов, где все внимание зрителя должно быть сосредоточен на роли главное героини. Даже воздух, казалось замер без движения и запахов, как будто и не воздух это, а ткань экрана.

Свободной рукой Дария взяла мать за руку и втроем они пошли к стоящим вдали машинам. Вроде и тепло было, но Нейла била дрожь. Куда и зачем они едут? Что будет дальше с ними и с остальными неизменившимися? Очень ему не понравилось то, что могло скрываться за словами бывшей жены.

Они подошли к огромному лимузину, и воитель гостеприимно распахнул дверцы с правой стороны. Лотта подтолкнула Дарию к переднему сидению, а сама села на заднее. Нейл медлил, понимая, что забравшись в машину, он окончательно отдает себя в руки новым правителям Танги. Водитель опустил ему руку на плечо, ноги у Нейла подогнулись и он оказался на сидении рядом с Лоттой. Сев, он тут же вспомнил о своих записях — блокнот лежал в заднем кармане брюк — что делать с ними? Они же, как он считал, должны пробудить людей ото сна, навеянного ложными воспоминаниями. Получается, что все было напрасно, и его путь оказался таким же бесполезным.

Заурчал двигатель, щелкнули запоры дверей, поднялось стекло разгораживающее салон на две части. Водитель что-то сказал Дарии — Нейл не расслышал ни звука, но догадался что, когда дочка накинула ремень безопасности. Машина плавно тронулась и, покачиваясь на ухабах, выбралась на дорогу. Есть ли шанс сбежать? Допустим, с Лоттой он справится, но чтобы открыть дверь надо разбить перегородку и одолеть водителя, который усадил его в машину легким прикосновением. В салоне промелькнул свет и, обернувшись, Нейл увидел пару фар сопровождавшей их машины. Надежды на побег исчезли.

— Зачем ты нас забрала?

— Ну как же, вы же мне не чужие люди.

— И что это должно означать?

— Хорошо, скажем так, я не хочу, чтобы Дария видела, чем закончится побег повстанцев.

— Вы их убьете?

— В новом мире нет места старым идеям.

— А как же мы с Дарией? Мы-то знаем, что было «до».

— Я бы не стала этого утверждать.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Девочка прекрасно сыграла свою роль.

— Роль?

— Ты разве не заметил изменений в ее поведении? — Лотта рассмеялась.

— Говори!

— Тот препарат, который ты ей дал перед Эстафетой не подействовал.

— Откуда ты знаешь?

— Незадолго до Эстафеты мы встретились в одном магазинчике. Совершенно случайно. Они с подружками пялились на шмотки, которые им не по карману. Ты представляешь, она меня узнала, поняла, кто я! И мы разговорились, съели по мороженому…

— Ты всегда умела тянуть жилы.

— Я рада, что не растеряла своих умений. Так вот, в кафе Дария рассказала про препарат и сказала, что может принести одну капсулу мне. Вот же чистая душа!

— И ты не преминула ее перепачкать.

— Я рассказала, что у женщин в нашем роду непереносимость некоторых барбитуратов, входящих в состав препарата, и дала ей таблетку, которая должна предотвратит летальный исход.

— А на самом деле?

— Дария не уснула так глубоко, как требовалось, чтобы подействовала твоя вакцина.

Нейлу иногда казалось, что с дочерью что-то не то, но списывал все на усталость и постоянную напряженность, думал, что со временем все нормализуется.

— Зачем тебе это нужно было?

— Я полагала, что, пережив Эстафету, рано или поздно неизменившиеся начнут собираться в отряды сопротивления. Так оно и вышло. Дария сообщала о ваших перемещениях, о разладе среди ваших лидеров, о дате выступления.

— Ты гадина… — Нейл задрожал переполненный гневом и ненавистью. Первая мысль была схватить бывшую жену за горло, но руки не слушались.

Лотта проигнорировала его слова.

— … в принципе, это мало что изменило. Вы и так были на виду: ни дисциплины, ни организации. Думаешь, у вас бы что-то вышло на другом месте? Через неделю вы передрались бы и разделились на несколько групп, ненавидя всех и каждого. По самым оптимистичным прогнозам и, если предположить, что нам не грозят перемены климата, вы бы продержались до осени, а к зиме выжившие докатились бы до животного существования.

Нейл молчал. Помня споры на собраниях Совет, а он видел в словах Лотты здравый смысл. Очень может быть, что все к тому и шло. Особенно со смертью Трева. А ведь Клоту эта смерть была не выгодна! Наоборот, это должно было внести еще больший разлад, а Клот, несмотря на свои боевые замашки, вовсе к этому не стремился. Ему нужна была сильная, сплоченная группа.

— Наш разлад вы только подогревали.

— Прости?

— Убийство Трева.

— О нет, — рассмеялась Лотта. — В этом не было необходимости. Это ее самодеятельность — Дария посчитала, что это пойдет на пользу.

Нейл едва не подавился. Дария?!

— Вот она — твоя чистая душа! А ведь в ее шпионские навыки это не закладывалось.

— Твоя мерзкая кровь…

— Знаешь, сколько я слышала брани? Она перестала меня ранить, — не переставая улыбаться, Лотта повела плечами.

Нейл никогда не относился к бывшей жене как к безмозглой кукле и прекрасно знал, что за игривой улыбкой и шутливым тоном, которые могли бы сбить с толку кого угодно, скрывался острый и глубокий ум.

За четырнадцать лет, которые они не виделись, он многое позабыл и сейчас его эмоции стремительно менялись, повторяя все, что он переживал в прошлом — восхищение (чего уж там скрывать), непонимание, злость, ненависть. И снова он пришел к тому, что все сказанное и все сделанное являются четко продуманным, обоснованным и, как это ни страшно в применении к людским судьбам, наиболее эффективным. Лотта шла к определенной цели, двигаясь самым коротким маршрутом — по головам.

— Ты, похоже, не очень понимаешь сути Эстафеты, — продолжила Лотта, и Нейл был рад, что его эмоции улеглись настолько, что он мог воспринимать какие-то доводы и объяснения. Может, хоть теперь для него станет что-то более понятным?

— Эстафета, — сказала Лотта, — это смерть.

— Смерть?

— Да. Все, кого мы называем изменившимися, на самом деле в ту ночь умерли. Их тела продолжают жить, но они пусты, выжжены дотла новым солнцем. И теперь представь себе, что ты, такой вот правильный, с принципами и памятью оказался в мире живых трупов. Но они-то не ощущают себя мертвецами! Они двигаются, жуют, размахивают руками, говорят… Представь себя с их точки зрения. Ты чужак, ты псих, говорящий загадками. В лучшем случае на тебя перестанут обращать внимания или запрут в четырех стенах. А ведь могут и камнями закидать.

Нейл примерно также представлял себе ситуацию, когда рассказывал совету о своей идее постепенного воздействия, хотя слова подбирал иные. Он понимал, что разделение людей неизбежно, но все же надеялся на более терпимое сосуществование.

— Кравис не оставил вам ни единого шанса и даже, если кому-то удастся спастись, это будет не жизнь, а постоянная борьба за выживание. Ты хочешь, чтобы твоя дочь ежедневно боролась за кусок хлеба и тряслась от страха перед рейдами солдат и набегами таких же как вы?

— Но мы будем свободными!

— Слова, слова… Я сделала так, что она останется живой и даже вполне себе довольной жизнью. А разве не это главное — быть довольным?

— Но это уже совсем не она!

— Тебе не она, тебе! Я же ее никакой не знала и для меня она по-прежнему оставленная когда-то дочь.

Лотта вытащила сигарету и прикурила. Салон тут же наполнился дымом и Нейл закашлялся. Она покачала головой и опустила стекло своей двери.

Тем временем машина въехала в город. Мимо замелькали коробки зданий, чернеющие на фоне серых рассветных сумерек.

— Думаешь так, как планировало правительство и церковь, получилось бы лучше?

— Разве нет?

— Ты всегда верил фактам. Так вот, где-то за десять дней до Эстафеты мы поняли, что записи в книгах Памяти не помогут. Двадцать миллионов индивидуальных страничек можно было смело спустить в туалет. Только подробные, многостраничные записи или фильмы способны воссоздать личность, но их оказалось чуть больше одиннадцати тысяч.

— Но почему Кравис не сказал это всем?

— Зачем? Кроме того, ни к чему кроме паники это не привело бы.

— Лучше рабство?

— Это ты считаешь их рабами, они так не думают. И это значительно лучше, чем полудикое существование, к которому они бы скатились без разработок Крависа.

— С твоих слов он выглядит спасителем, — ухмыльнулся Нейл.

— Мне все равно как он выглядит для тебя, для других. Ты просто имей в виду, что он единственный, кто оказался способным удержать этот дурацкий мир в руках. Право же, мне начинает казаться, что стоит оставить пару ваших групп, чтобы они наблюдали свое медленное угасание. Чтобы видели как остальные восстанавливают Тангу и живут себе под новыми личинами и радуются.

Перед мысленным взором Нейла промелькнули эти картины. Что было бы, если зная, что их не тронут, они остались на старом месте? Трева нет, Клот ушел, Итама смутно представляет что делать. Скорее всего, они бы скатились до полуголодного существования в подвалах Целестин-Сити или, вконец рассорившись, разбрелись бы по селам, а там зима не за горами, голод.

Лидер-то конечно найдется. Это сейчас на дороге, перед прожекторами и солдатами они стояли, понурив головы, а вдалеке от слуг Крависа кто-нибудь обязательно приберет власть в свои руки. И снова начнется вражда группировок, борьба за еду и лучшее место… Похоже, в словах Лотты было изрядная доля здравого смысла, хотя соглашаться с ней Нейл никак не хотел.

Пока они ехали небо еще немного посветлело, чернота между домами заполнилась серой дымкой, рассвет готов был выплеснуться ну улицы — уже не ночь, но еще и не утро. Дорога поворачивала вправо, лишая сидящих в ней далекой перспективы, промелькнули деревья — даже без листвы увидеть улицу, лежащую за парком было невозможно. Когда машина была на середине дуги, раздался одинокий выстрел.

Мир разделился на отдельные кадры. Водитель дернулся, и звуконепроницаемая перегородка в салоне почернела от брызг крови.

Тело верзилы завалилось на левый бок, и машина вильнула в сторону.

Сидящая на правом сидении Дария вздрогнула, полуобернулась с выражением испуга на лице.

Машина накренилась, подскочила на бордюрном камне и врезалась в фонарный столб.

Нейл ударился о перегородку и сполз на пол между сидениями.

Вспышка, скрежет, лязг, темнота. Нейл, как будто, продолжал слышать затихающее эхо выстрела. Или это гудело в голове, все же приложился он прилично.

Что-то капнуло на затылок.

Тут же пришло в голову, что после аварии нужно как можно быстрее покинуть машину, ведь может взорваться топливо. Главное, чтобы он смог двигаться.

Он шевельнулся. Боли не было. Похоже, обошлось без переломов. Нейл с трудом повернулся в узком пространстве между сидениями. Над ним замерло лицо Лотты, бледное в скупых рассветных лучах. Кровь стекала из ее разбитого лба, но она дышала. Нейл стер со своего лица ее кровь, приподнялся и забрался на сидение.

Перегородка покрылась паутиной трещин. Водитель был, безусловно, мертв — выстрелом ему разнесло голову, Дария повисла на ремне безопасности, и не было видно дышала ли она.

К машине бежал человек с винтовкой.

Клот…

— Проклятье! Это ты! — прорычал он, открыв заднюю правую дверь. — Это машина Крависа. Хотел подстрелить этого гада.

— Его тут нет…

— Вижу уже. Что ты тут делаешь?

— Нас перехватили. Держат в оцеплении и, мне кажется, вряд ли кто-то выберется из этой передряги. Ты можешь помочь?

— Будь у меня человек тридцать, может что-то и вышло бы…

Из-за поворота вылетела машина сопровождения, и размеренный звук мотора сменились визгом тормозов. Грузовик — теперь Нейл смог рассмотреть другую машину — остановился шагах в пятидесяти позади. Хлопнули дверцы, загрохотали об асфальт подошвы выпрыгивающих из кузова солдат.

Клот выстрелил, заставив солдат укрыться за грузовиком, и потянул Нейла за руку, затаскивая его за покореженную машину.

— Я их задержу, — сказал Клот, проверяя обойму винтовки. — Стрелять в мою сторону они не рискнут, так что не беспокойся. Только беги и не оглядывайся.

«Еще одна киношная сцена» — подумал Нейл. И это только подчеркнуло трагичность ситуации, ведь ни в одном фильме человек, прикрывающих отступление, не догонял своих, какие бы успокаивающие фразы не говорил. Конечно, солдаты не станут стрелять, они побояться навредить тем, кто остался в машине. Но это не помешает им обойти Клота со спины. Или их обоих, если он промедлит.

Проклятая эффективность!

Он мельком взглянул через стекло на переднее правое сидение. Дария… Это уже не его девочка. Это совершенно незнакомый человек, хладнокровно убивший другого. Его Дария умерла восемь дней назад.

Эффективность… он подумает обо всем позже, а сейчас — он ощупал карманы в поисках блокнота, — сейчас главное его записи. Возможно, это единственное наследие современным людям. Какими бы красивыми не выглядели слова его бывшей жены, у изменившихся должно быть свое и совершенно свободное сознание. Пусть они сами выберут модель нового общества, пусть смотрят, думают и принимают свои решения.

Блокнот оказался на месте и Нейл, сжав плечо Клоту, пригнувшись, пробежал по тротуару и нырнул в щель между домами.

Тут же раздались выстрелы — глухие винтовочные и более тонкий пистолетный. Едва Нейл услышал их, тут же спину пронзила боль. Левое плечо и рука как будто вспыхнули огнем и тут же обледенели, его бросило вперед так, что он с трудом удержался на ногах.

Надо бежать…

Кровь стучала в висках, и дорога норовила уйти из-под ног. Нейл бежал, не разбирая направления.

Краем сознания он отметил, что вокруг почти совсем рассвело. Значит ли это, что прошло много времени и ему удалось убежать далеко?

Нельзя останавливаться…

Он сжал правой рукой блокнот, казавшийся горячим. И этот жар придавал ему новых сил. Бежать, бежать как можно дальше!

Левая нога, правая… мы никогда не думаем о том, как идем или бежим, а сейчас ему приходилось напрягать сознание, чтобы отдавать приказы мышцам.

За спиной раздался вой. Лиданский волк или шумовые сигналы угасающего сознания? Надо исходить из худшего — волк. От него не уйти.

Нейл перестал петлять между зданиями и, перебежав проспект, оказался на набережной. Близость воды он скорее ощутил, чем увидел — перед глазами плыли красные круги, сквозь которые едва проступали очертания домов, деревьев, скамеек, человека вдали…

Человек!

Нейл хрипло втянул воздух и, вытянув правую руку с блокнотом, потянулся за жаром, сжимаемом в ней.

Через бесконечность времени и шагов он нагнал незнакомца.

— Прочти… сохрани… здесь прошлое и будущее… — прохрипел он.

Ему снова послышался вой. Уже ближе. Теперь это не выглядело игрой разума, это был лиданский волк!

Увести погоню…

Нейл оттолкнулся от незнакомца и снова побежал, практически ничего не видя за красной пеленой перед глазами. Вдруг ноги уперлись в преграду. Обжигающим холодом резануло левую части тела, от боли зрение просветлело и последнее, что Нейл успел увидеть, была покрытая поблескивающей на солнце рябью поверхность Красавы.