16

Солнечный луч скользнул по лицу и, приоткрыв глаза, Нейл решил, что последние несколько дней ему приснились, настолько происходившее выбивалось из его размеренной жизни. Ощущение абсурдности длилось совсем не долго, пока разум не проснулся окончательно, он даже не успел улыбнуться шутке разыгравшегося во сне воображения. Приятный, бодрящий ветерок оказался сквозняком — ведь ни окон, ни дверей не осталось, а потрясающе свежим воздух казался на фоне гари, въевшейся в пол, стены и одежду.

Квартира выгорела полностью. От мебели остались головешки, диван и кресла узнавались по железным каркасам с пружинами, а холодильник так перекорежило от жара, что догадаться, чем был этот кусок железа, мог только хозяин квартиры, знавший, что стояло в этом углу.

За ним, у самой стены Нейл обнаружил записную книжку. Совсем новую, с черной обложкой, купленную года два назад и благополучно потерянную. Видимо, она завалилась за холодильник и каким-то чудом спаслась от огня. Сжав записную книжку в кулаке, как будто это могло бы помочь материализовать чего-нибудь еще, он прошелся вдоль стен, раздвигая носком ботинка головешки и скрюченное железо. Но первая находка оказалась единственной. Очень символично. От прошлого ничего не осталось, причем не только его личного прошлого, но и всей двухтысячелетней истории человечества. Осталась зола да никому не нужные воспоминания. Впереди незаполненные странички, новая история, нового человечества.

Послышался звук подъезжающей машины. Нейл бережно смахнул пепел с обложки записной книжки и, запихнув ее в задний карман, выглянул в оконный проем. Подъехал вчерашний грузовик, в кузове которого теснились бидоны с едой.

Рот тут же наполнился слюной. Нейл вернулся в комнату и, поцеловав Дарию в макушку, начал ее будить. Как маленькую: слегка расталкивая и нашептывая в рифму всякую ерунду. Она открыла глаза, вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Вчера она тоже поглядывала с опаской, и Нейл отнес это к возможной внешней опасности, разрушенному городу и общей неразберихе. Сейчас ему на мгновение показалось, что на него взглянули совершенно незнакомые глаза. Потом Дария скупо улыбнулась и ощущение прошло. Почти.

Они спустились на улицу и подбежали к машине, как и вчера, оказавшись последними. Остальные уже доедали или, вернув миски, направились к частоколу из лопат и ломов, торчавших вдоль дороги. Начинался новый трудовой день. Безоблачный, по-летнему жаркий, но разбавленный легкими дуновениями ветерка. Еще бы без запаха гари…

Разбирать завалы Нейл не остался. Толку от него здесь будет не много, но ведь и другая работа нужна. Те же книги разбирать, которые, как он вчера видел, грузили в машины и увозили. Может, удастся что-то узнать в институте?

Там никого не оказалось. Через несколько часов, добравшись до бывшей работы, Нейла встретили почерневшие стены и вытоптанная земля с несколькими колеями от колес и только на соседней улице, отгороженной глухим забором, раздавались крики. Нейл кивнул Дашке, чтобы не отставала, и взбежал по лестнице на второй этаж института. Из оконных проемов хорошо просматривался парк, улица за забором и кричащие друг на друга люди.

Одна группа с ломами, метлами и тачками, заполненными мусором, другая больше походила на бродяг. И последние, похоже, мешали наводить порядок. Помимо брани и оскорблений они называли убиравшихся «измененными глупцами» и «холуями Крависа», и пытались опрокинуть наполненные тачки. Если сначала Нейл негодовал и был полностью на стороне первой группы, то разобрав слова, подождал делать выводы. Они кричали «измененные», а ведь это значит, что нападавшие хулиганы были такими же, как и он — не измененными! Возможно ли такое?

Атмосфера тем временем все накалялась. Один из бродяг бросился вперед и, проскользнув под метлой, смог перевернуть тачку с каменным ломом. Измененные бросились вперед и неизвестно, чем бы все это закончилось, но из-за поворота показались трое всадников в серо-зеленой форме и нападавшие разбежались, укрывшись в ближайших подворотнях. Оставшиеся разобрали инструмент и вернулись к работе.

Нейл задумался. Не изменившиеся… А что скрывалось за словами «холуи Крависа»? Что стояло между этими группами людей, откуда такая неприязнь, что за всадники и что за форма на них? Вопросы жалили, будто осы, и не было возможности спрятаться или отмахнуться.

— Есть хочется, — сказала Дария.

Ее губы слегка дрогнули, когда Нейл обернулся. Она щурилась от солнца и выглядела, словно только что проснувшаяся или… сердце екнуло — как будто Дашка улыбалась, приходя в себя после Эстафеты. Все это время Нейла преследовало ощущение, что она ушла в себя, а сейчас, хотелось верить, решила выглянуть из своего укрытия.

— Можем подождать, пока им, — Нейл кивнул в сторону улицы, — привезут обед.

— Давай, — кивнула Дария. — А здесь ты работал, да?

— Да, на четвертом этаже.

— Тут тоже ничего не осталось?

— Похоже, что так. Институт, наверное, пылал как огромный костер.

Нейл окинул взглядом коридор. Раньше здесь было много дерева — панели на стенах, огромные окна с толстыми рамами, паркет, двери, стеллажи вдоль стен. Архив в подвале мог бы пережить пожар. Во владениях Тарта и его злобного кота Кукса, норовившего напасть с какого-нибудь стеллажа, хранились списанные учебные пособия и никому не нужные диссертации. На памяти Нейла, никто никогда там не разбирался и ничего не утилизировал. При этом из-за естественной убыли бумажного хлама — крысы интересовались этими документами больше, чем люди — недостатка в месте не испытывалось. Но если там что-то и пережило пожар, то, судя по следам машин на газоне, оттуда уже все вывезли. А вдруг что-то осталось? Не безделушки, напоминающие о прошлом, а какие-нибудь научные документы или вещи, способные пригодиться сейчас.

Дария с ним не пошла, но обещала позвать, когда приедет машина с обедом.

Спустившись по лестнице в подвал, Нейл словно очутился в глубокой пещере. Электричества, конечно же, не было, свет, проникавший через оконные проемы, едва освещал закопченные стены с обуглившимися, похожими на камни волдырями краски. К гари примешивался тяжелый запах сырости и гниения. Комнаты сторожа не было — сгорела дотла, а чуть дальше в сером полумраке темнел вход в подвал. Оттуда доносилось шуршание и попискивание. Крысы. Даже, если огонь и пощадил что-то, то они сожрали остатки. Ишь, осмелели! Раньше шарахались, если кто-то входил сюда, а сейчас, небось, оголодали, могут и на человека наброситься.

Нейл захлопнул перекосившуюся железную дверь, скорее по привычке, чем для защиты от крыс. Они и раньше находили ходы наружу в обход двери, а сейчас щели такие, что собака без труда пройдет.

Сверху донесся крик Дашки — привезли обед. Встретившись на первом этаже, они вышли на улицу, обогнули здание и так же, как и в предыдущие разы, пристроились в конец очереди. Их без единого вопроса накормили, пусть все той же баландой, но привередничать сейчас не приходилось.

Что делать дальше Нейл не знал, но сидеть на одном месте смысла не было. Ожидания обнаружить в институте ученых не оправдались, но есть ведь и другие места. В пяти остановках отсюда, например, высилась громадина Академии художеств, а в юго-западной части города — крупнейшая на Танге городская библиотека. Почему бы не посмотреть там? Ближе было до Академии. Нейл поблагодарил человека, раздававшего еду, вернул посуду и, кивнув головой дочери, подхватил рюкзак и направился вверх по улице.

Дорога опутывала воспоминаниями — эти места были ему знакомы. Вот справа «Детский мир», где он покупал Дашке на день рождения кукол. В доме напротив жил Дин — его одногруппник и заводила институтских вечеринок. Чуть впереди музыкальный магазин, за ним пекарня, а дальше, если пройти через арку, будет дом, где жила его первая девушка… Воспоминания, воспоминания, кому они теперь нужны? Только сейчас он подумал, сколько одиночества могут принести воспоминания, которыми не с кем поделиться. Какой прок от тонн бумаг и фильмов лежащих в подвалах Храмов памяти? Они теперь не более, чем красочные сказки. Нейл усмехнулся, вспомнив суету последних недель, людей, выстраивающихся в очереди в Храмы памяти.

Задумавшись, он дошел до Академии. Пустая площадь перед зданием и тишина, которую нарушал шум ветра, гуляющего по опустевшим этажам, и едва слышимые удары камня о камень — где-то далеко разбирали очередные завалы. Будь это местом сбора, пусть и опустевшим, должны были остаться инструкции для опоздавших. Никаких следов.

Нейл сел на тротуар, стараясь убедить себя в том, что и этот адрес был ложным, что он лишь сузил область поисков.

— Зря я нос повесил, — сказал он дочери, присевшей рядом на теплый камень. — Если не здесь, значит в библиотеке. Но мы обязательно найдем нужных нам людей.

— Ну да, — сказала она, — найдем. А может по радио что-то есть?

— И как это я не додумался!

Нейл вскочил и схватился за рюкзак. Тесемки долго не поддавались, но потом отступили, позволив добраться до приемника. Хорошо, что он не выкинул его! Связь — это же первое, что следует задействовать в обстановке полной разрухи.

Нейл нашел приемник — допотопный транзисторный ящик, хорошо, не ламповый — по дороге из города. В той суматохе было не до проверок, да и вряд ли в те дни что-то работало. Заработал бы сейчас…

Приемник включился, оглушая треском помех. Нейл сделал тише и прокрутил ручку, перебирая волны. Пусто. От края до края — только свист да треск.

— Постой, — остановила Дария, — верни чуть назад.

Нейл медленно повернул ручку и сквозь свист уловил мужской голос.

— … не верьте им! Бегите от них или будете уничтожены! Или вы думаете, что им нужны те, кто помнит жизнь до эс… — треск прервал передачу. Не сложно было догадаться, что упоминалась Эстафета. Продолжения Нейл не разобрал, но озабоченность и надрыв в голосе говорившего вернули ощущение угрозы, как в первые часы пребывания в Целестин-Сити. На всякий случай Нейл оставил приемник включенным, но сделал потише, чтобы не привлекать внимания. И, хоть планы добраться до библиотеки не изменил, решил двигаться более скрытно: пробираться вдоль стен, а не посредине проезжей части как раньше и осматриваться, прежде чем свернуть куда-то.

Так они добрались до Пупа, и только настороженность не позволила натолкнуться на большую группу людей. В центре площади, где раньше бил фонтан, пылал огромный костер, в котором вперемешку с досками горели папки, рулоны, книги и картины.

Нейл, выглянувший из-за угла, резко вернулся обратно, в тень стены. Вот так дела… Зачем уничтожать книги? Он не относил себя к людям, которые с маниакальным упорством заботились о книгах. Мог и в макулатуру сдать и даже выбросить, но даже мысли не допускал, что можно так вот просто уничтожить, как культурную единицу.

Все это очень-очень плохо. В голове кружились картины утренней драки под окнами института, передача по радио, пламя, пожирающее сотни книг… — безусловно, события эти взаимосвязаны, но как? Где и у кого искать ответы? Ясно только то, что существует две группы людей, разделенных Эстафетой, и Нейл не хотел встретиться с теми, кто уничтожал знания. Пришлось вернуться и, скрываясь в тени стен, пройти другой улицей.

К вечеру они дошли до юго-западного района. Здесь было так же безлюдно, но почти везде стены домов покрывали надписи. Все примерно одинакового содержания: «Вы стали рабами» и «Эстафета сотворила зло». Похоже, эти места были ближе к убежищу тех, кто сохранил свое сознание — старых людей. Для простоты Нейл разделил население на измененных и прежних — тех, кто, как и они с Дашкой, остались прежними.

Как им это удалось — тоже вопрос. Нейл вспомнил как к нему попала ампула с чудо-средством, столкновение с волком-ищейкой, гибель незнакомца… Не похоже, что эта технология получила массовое распространение. Может Эстафета подействовала не на всех, только на лучших? Впрочем, церковники говорили, что нераскаявшихся тоже ждут изменения — деградация. Где они, эти священники, теперь? Церковные помещения ничем не отличались от лавок, магазинов, музеев, квартир, фабрик — все выгорело дотла.

Пройдя еще пару кварталов, они с Дашкой увидели человека, рисовавшего надписи на стенах. Один прежних? Как понять, деградировал он или нет?

Нейл решил проследить за тем человеком. Повернулся к дочери, приложил палец к губам и осторожно двинулся следом, надеясь остаться незамеченным в сумерках. Незнакомец сделал еще несколько надписей баллончиком с краской и нырнул в подворотню. Нейл схватил Дарию за руку и бросился за ним, боясь потерять в темноте, и тут же на него набросились, схватили и заломили руки за спину, заставив согнуться.

— Кто такой? — раздался голос. Чья-то рука схватила за волосы и подняла голову, а по глазам ударил резкий свет.

Даже если бы Нейл захотел, из-за спазма в горле он не смог бы произнести ни звука.

— Да тише вы! — распорядился голос. Хватка ослабла и Нейл смог немного распрямиться.

— Ого! Вот так та-а-ак! — пропел все тот же голос, казавшийся все более знакомым. — И сам жив, и с дочкой. Значит, не изменились. Отпустите его, ребята!

Нейла отпустили. Когда боль отступила, а глаза привыкли к свету, он узнал говорившего. Клот.

Нейл не знал, как реагировать: смеяться или бежать отсюда со всех ног. С одной стороны, приятно было увидеть кого-то из старой жизни, но ведь Клот хотел убить его!

— Он не доставит нам проблем, — бывший коллега улыбнулся и хлопнул Нейла по плечу. — Пойдем, здесь все такие же, неизменившиеся.