11

Нейл вскочил от звона разбитого стекла и резкого щелчка под потолком. На лицо посыпалась каменная пыль. Ничего не понимая, сонный, сел на кровати, посмотрел на часы: будильник показывал начало седьмого. Ко всему прочему из-под двери тянуло горелой резиной.

Над головой снова взвизгнуло. Пуля вонзилась в потолок, осыпав крошкой. Нейл дернулся, свалился на пол и, скрючившись, подбежал к матрасу Дарии.

— Ну па-а-ап… — сонно пробормотала девочка.

— Вставай, малыш. Надо выбираться отсюда.

Над головой раздался еще один хлопок. Теперь и Дария вскочила, словно подброшенная пружиной, Нейл едва удержал ее.

— Что случилось?

— Не знаю, малыш, но надо выбираться отсюда.

Придерживая дочь за плечо, чтобы она ненароком не поднялась во весь рост, Нейл повернулся за вещами, сложенными у стены слева от входа.

Сумок не было.

И справа не было, и под окном. В коморке без ниш и мебели не спрячешь две здоровые сумки. Их обчистили! Только Дашкин рюкзак и остался. И то потому, что она использовала его в качестве подушки.

Перед сном Нейл закрыл входную дверь на шпингалет, и он по-прежнему был выдвинут, но ни за что не цеплялся — вырванная из стены дужка валялась на полу, а дверь была слегка приоткрыта.

Вот так гостеприимство! Вещи — ерунда. Без денег тоже можно прожить, в конце концов, в карманах осталось еще около тысячи даймов. Самое страшное — пропал препарат. Все оказалось напрасным, конец мечтам и надеждам…

Нейл осел на пол. Была же мысль убрать препарат в карман! Но испугался за хрупкий пузырек. Сумка же была всегда в руках, и ручки обернул вокруг запястья, чтобы ненароком не вырвали. По карманам рассовал только часть денег, с мыслью, чтобы можно было быстро расплатиться, не залезая в сумку.

Нейл бросил взгляд на часы — без двадцати семь. Времени до отплытия катера еще оставалось, вдруг, удастся найти ворюг? Хотя, где их искать или даже с чего начинать поиски Нейл не представлял. Даже если и найдут, что дальше, сказать: «верните наши деньги и пузырек со шприцами»?

— Пап, — потянула за руку Дария, — пойдем же! Воняет!

Ну да, чего еще можно ожидать от таких хозяев: обобрали и устроили пожар, чтобы замести следы. Спасибо стрелку! Разбудил. А то они бы с Дашкой, угорели тут.

Запах, и правда, стал резче. Из приоткрытой двери в комнату втекали струйки сизого дыма, вырисовывались ажурными завитками на пороге и терялись на фоне бетонной серости пола. Не разгибаясь — вдруг стрельба возобновится — они с Дарией выбрались из каморки и спустились вниз по лестнице.

Рядом с лестницей в оцинкованной ванне чадила автомобильная покрышка. Дым жирными клубами поднимался к высокому потолку, растекался во все стороны и через открытый люк вливался на чердак — этакий водопад наоборот.

Внизу дышалось свободнее, и Нейл осмотрелся. Единственная перегородка — пестрая раскладная ширма — валялась на кровати, дополняя картину спешных сборов: скомканное белье, разбросанная на полу одежда, раскрытые дверцы шкафов, немытая посуда с остатками еды и там же на столе… Нейл едва не задохнулся — среди тарелок стоял пузырек с препаратом и шприцы, аккуратно завернутые в пакет.

Мнение о хозяевах резко изменилось: ворюги, конечно, вещами не побрезговали, а лекарство оставили. Вдруг еще постояльцы копыта откинут? И при этом подожгли покрышку?

Разбираться в логике хозяев времени не было. Дыма становилось больше, он опускался, вытесняя остатки воздуха. Закашлявшись, Нейл рассовал лекарство со шприцами по карманам, подтолкнул дочку к выходу и выскочил следом.

Первая мысль была, когда он продышался, что неплохо бы залить огонь. Мало ли что. Даже шланг для полива, вставленный в трубу, валялся рядом — только подними. Тут же вспомнилась детская мечта стать пожарным. Но через мгновение эту мысль вытеснила другая: да пошли они, ворюги! К тому же, времени оставалось все меньше, а им еще добираться до гавани.

Выйдя на дорогу, Нейл едва не столкнулся с женщиной, тащившей в обеих руках по чемодану. Она что-то проворчала себе под нос и, смерив Нейла злобным взглядом, пошла дальше — судя по всему на вокзал.

Нейл взял дочь за руку и направился в другую сторону.

аРТо и дело попадались люди с вещами. Машин не было, и все шли прямо по проезжей части. Молча, только старались обогнать друг друга, если оказывались рядом, да злобно сплевывали вслед обгонявшим. Тюки, чемоданы, сумки… один мужчина толкал груженую скарбом тележку. Чем ближе Нейл с Дарией походили к порту, тем больше было попутчиков, и меньше встречных.

Что-то резко изменилось. В воздухе ощущалась какая-то неправильность. Вместо привычного городского гула — шарканье ног, ветер шелестел пустыми пакетами, наметая под кустами и в углах целые кучи. Иногда доносился звон разбиваемого стекла. Одиноко торчали брошенные демонстрантами щиты, на стенах вперемешку непристойности, призывы к покаянию и к штурму Храмов Памяти.

Еще вчера город казался живым и цельным. Пусть кто-то выражал недовольство, кто-то плевал на будущее, но были и радостные лица. Большинство горожан было занято повседневными делами: работа, магазины, дом, семья — все это повседневное неразрывно связано с Городом. Отправить детей в школу, поступить в институт, найти лучшую работу, познакомиться, переехать, купить, обменять… Даже планы на будущее — по крайней мере, для жителей столицы.

То, что увидел Нейл по дороге к пристани, Город отвергало. Это было массовое бегство, исход. Тот Город, что отождествлялся с кровом для огромного количества людей, скрепляющий их и защищающий, исчез. Как, похоже, разваливалась и само общество.

Нейлу встретилась парочка молодых людей, тащивших явно не свои вещи: один сгибался под тяжестью телевизора, другой, в полицейской форме, — в обнимку с тремя магнитофонами. И никто из прохожих не обращал на это внимания, никто не возмущался. Впрочем, Нейлу тоже не было никакого дела до грабителей, он только покачал головой и крепче сжал руку дочери.

Людей становилось больше и Нейл с дочкой были единственными, кто шел налегке. Вспоминая, что творилось вчера на вокзале, легко представлялось, что происходит в порту, но Нейл гнал от себя эту мысль. Заодно и другую: хватит ли денег, чтобы попасть на борт катера?

Еще два дома и жилые кварталы закончились, дорога плавной дугой поворачивала влево. Реку отгораживала живая изгородь в человеческий рост. Не то, чтобы забор, защищающий от непрошенных гостей, скорее, экран, прячущий серые коробки складов, горы щебня, песка и всякого хлама. Так что скоро нашлась и прореха — как обычно, люди предпочитают срезать углы — и к порту, тянулась довольно широкая тропа.

Откуда точно бухта получила свое название — Радужная — Нейл не знал. Но свое название она оправдывала: масляные, бензиновые и мазутные пятна переливалась на солнце всеми цветами радуги. Гнилые доски старых причалов и бетон — новых, склады из потемневшего от времени кирпича и современные металлические ангары, нелепо склонившие головы, похожие на длинноногих болотниц, башенные краны, гостиница для корабелов, свалка старой техники — ничего романтического не было в Радужной бухте.

Нейл сошел на тропинку и замер, глядя на ближайший пирс. Пестрая гомонящая толпа с тюками и баулами штурмовала баржу, пришвартованную справа, и речной прогулочный катер, стоявший слева от причала. Хоть на судах уже яблоку упасть было негде, люди продолжали напирать. Отпихивали друг друга, бросали в воду чемоданы, которые совсем недавно волокли на себе через весь город.

Нейл мало что понимал в кораблях, но даже ему было понятно, что с катером не все в порядке — судно сидело в воде, накреняясь на левый борт.

Взревел двигатель, катер укутало облаком выхлопных газов, он отчаливал.

С десяток человек сорвалось с причала в воду. Кто-то поплыл к набережной, а двое решили догнать катер. Но никто не спешил поднять их на палубу.

Ветер разогнал дым, и Нейл разглядел на корме название: «Вижн». Тот самый «Вижн», что должен был вывезти их из города! Опоздали… Но, глядя на толпу на палубе, Нейл понял, что не хотел бы сейчас быть там с Дашкой. Очень не хотел бы. Никогда ранее он не испытывал дискомфорта, когда вокруг было много людей, но давка на причале вызывала чувство страха. Прямо-таки паническое до дрожи ощущение.

Он будто предчувствовал.

Двигатель взвизгнул, раздался треск, и над катером взвился огонь вперемешку с густым дымом. Судно вспыхнуло от носа до кормы. Мгновенно, словно пропитанная топливом ветошь. Огонь длинными языками растекся по воде.

На барже взревели двигатели — горящее топливо огибало причал, и команда торопилась отчалить. Паникующая толпа с левой части напирала на тех, что стоял справа. Но баржа уже отошла, и только нескольким счастливчикам удалось допрыгнуть до удалившегося борта, остальные очутились в горящей воде.

Нейла словно парализовало. Он не мог пошевелиться, не мог повернуть Дарию спиной, или закрыть ей глаза, чтобы девочка не видела творящегося ужаса. Казалось, он не мог даже дышать. Во рту почувствовался кисловатый запах горящей резины, как утром.

В чувство его привел грубый толчок под правое колено.

— Чего встал на дороге!

Нейл едва удержался на ногах и обернулся. Между ним и кустами пытался протиснуть свою тележку мужчина. В белой короткой майке, задравшейся на боках, растянутых на коленях штанах — когда-то черных, а сейчас с коричневым оттенком. Лысина и обвисшие щеки блестели от пота. Он тяжело дышал и был настолько сосредоточен на своем грузе, что не сразу увидел творившееся в порту. Пробравшись вперед, он остановился и, отпустив тележку, упер руки в бока.

— Проклятье, опоздал!

Он сплюнул и пнул тележку ногой, будто это она была повинна в его задержке. Тележка накренилась и завалилась на бок.

— Да пошли вы все!

Мужчина развернулся и, снова отпихнув Нейла, скрылся за живой изгородью.

— Па, надо медиков вызвать.

— К-конечно… — Нейл повернулся и на негнущихся ногах выбрался на дорогу. «Катер горит!» — пульсировало в висках. И это была единственная связная мысль. Он даже не мог понять, что его пугало больше: то, что гибли люди или то, что они с Дашкой могли быть там.

С каждым шагом дыхание выравнивалось. «Не думай, не думай, — твердил себе Нейл. — Просто найди телефон».

Работающий телефон-автомат удалось найти примерно через час блужданий по улицам и переулкам, но в медслужбе было беспробудно занято. И это было понятно. За последний час Нейл насмотрелся всякого. На Ткаческой улице дубинками и водометами полиция разгоняла демонстрацию. Проскользнув у стражей порядка за спинами, они пробрались дворами на площадь Тридцати. В центре стоял броневик. И было тихо. Хотя, судя по лужам грязи и множеству разбросанных транспарантов, бастующие проходили и здесь.

В доме литераторов, на Восточной, бушевал пожар. Витрины магазинов и лавок зияли разбитыми стеклами. Над крышами домов вились дымы других пожаров. Солнце уже припекало вовсю, сухой ветер бросал в лицо пыль, а иногда и пепел.

По улицам, где не было демонстрантов, спешили люди. Поодиночке и семьями, волокли чемоданы, сумки, тюки на тележках. Сторонясь горящих зданий, они прижимались к противоположному краю дороги.

Слышались выстрелы: короткие дребезжащие очереди, глухие одиночные хлопки. Какая-то женщина взвизгнула, бросила чемодан и побежала. Метров через пятьдесят она споткнулась и растянулась на дороге. Откуда-то из подворотни выбежал мальчуган — такой же чумазый, как вчерашний благодетель, только светловолосый — схватил брошенный чемодан и убежал обратно. И никто не обернулся на звуки выстрелов, никто не остановил воришку, никто не помог упавшей. Она поднялась и, слегка прихрамывая, пошла дальше.

На Медняной площади, забравшись на памятник шахтеров-ударников, молодой священник призывал людей к спокойствию и покаянию. Рядом на газоне сидели трое полицейских. Свои щиты и дубинки они составили у подножия памятника и, не обращая внимания на происходящее вокруг, что-то обсуждали.

Церквям, кстати, досталось не меньше, чем магазинам. Они с Дарией проходили мимо трех — двери нараспашку, внутри все разгромлено и разграблено.

Так и не дозвонившись, Нейл повесил трубку. Что ж, больше они ничего не могут сделать. Надо и о себе позаботиться. Тут же вспомнился новостной сюжет про кордоны на дорогах — там, небось, сейчас тоже толпы. И, раз не удалось уплыть — благо, живы остались — надо искать какое-нибудь убежище. Переждать. Спроси сейчас Нейла, что он собирался пережидать и как долго, он бы не смог ответить, но соваться сейчас в толпу было выше его сил.

Так куда же идти? Домой опасно — Клот все еще мог его караулить, в институт — еще большая глупость…

Солнце уже перевалило зенит, начали удлиняться тени от зданий и деревьев. Но в них не было спасения от жары. На земле, можно было бы воду кипятить. Сухой воздух серебрился над разогретой землей, искажал перспективу и пах… Даже и не пах, а ощущался мелкой пылевой взвесью, прахом.

Нейл оказался в совершенно незнакомой части города. От бухты они с Дашкой шли на запад и сейчас, наверное, углубились в район Левобережья. Стоять на одном месте было глупо, тогда уж хотя бы найти место попрохладнее. И он шел, держал Дарию за руку. Нахмурившуюся, бледную, но удивительно собранную. Нейл поражался — откуда столько силы в ребенке? Ведь не плакала, не паниковала, не ныла, напротив, поддерживала его самого. И сам он должен непременно собраться.

Лучше всего покинуть Целестин-сити. А хоть и пешком! Транспорт все равно не ходил. Единственный встретившийся за весь день трамвай чернел обгоревшим остовом посреди улицы. Так что обратная дорога заняла куда больше времени, чем утром. Часа три Нейл с Дарией плутал по незнакомому району, обходя перегороженные полицией улицы, пожары или места сборищ демонстрантов. Улицы, переулки, подворотни — Нейл старался выдерживать северное направление.

Проскользнув в арку, они с Дашкой оказались в глухом дворе. Слева и справа заколоченные двери черных ходов, впереди — пакгауз овощного магазина. Все серое, давно не метенное. Вдоль стен домов — груды мусора, невывезенные остатки продуктов. Ветер сюда, то ли вовсе не заглядывал, то ли не успевал выдувать зловоние.

Нейл попятился, Дария зажала нос рукой и закряхтела. Но не успели они выйти из двора, взвизгнули тормоза и в арку въехал запыленный черный «Маго» — первая за сегодняшний день увиденная машина. Кстати, тоже вопрос — куда подевались все машины? Транспорт понятно — не вышел из депо, но личные машины… Ведь ни на улицах ни припаркованных во дворах Нейл сегодня не видел ни одной.

Лихо развернувшись и подняв облако пыли, «Маго» остановился.

Из салона вышли четверо, пятый — водитель — развалился на сидении. Они не походили на уличных бандитов. Светлые выглаженные брюки, рубашки с коротким рукавом — их проще было представить сидящими в офисе деловой фирмы, чем караулившими случайного прохожего в подворотне. Трое держали пистолеты, четвертый — похоже, главный, — стоял с пустыми руками, хотя кобура была и у него.

— Препарат! — потребовал главарь, протянув руку.

У Нейла даже мысли не возникло отнекиваться. Может, умей он актерствовать, попробовал бы сыграть непонимание, объяснить, что их с кем-то спутали… Главарь смотрел уверенно, зная, что препарат у стоящего перед ним мужчины и видно было, что тот не окажет сопротивления. Задание, считай что выполнено, гонка, поиски, допросы, пыль и духота улиц принесут, ожидаемую награду. Нейл в свою очередь, пытался понять, кто же эти люди. Клот знал только о диссертации и деньгах. Выходило, что они связаны с владельцами препарата, украденного погибшим незнакомцем?

— Пошустрее! — бандит начинал терять терпение и тоже потянулся за оружием. — Буду я еще тут стоять тебя уговаривать. Давай препарат и проваливай!

Дашка всхлипнула. Нейл и сам готов был разрыдаться. От усталости, обиды и бессилия, от страхов и призрачных надежд, от невозможности найти выход. Второй раз терять, даже не терять, а собственноручно отдать драгоценную ампулу…

— Эй, фраера, это наша территория! — раздался наглый голос.

Из подворотни появилось еще четверо вооруженных людей. В длинных шортах и шлепанцах, как будто на пляж собрались. А морды — вылитые уголовники: небритые, один со шрамом через все лицо, другой с синяком под глазом, у третьего все испещрено оспинами. И с обрезами, закинутыми на плечи. Этакие крутые парни.

Главарь «приличных» медленно повернулся, не опуская пистолета.

Грохнул выстрел. Рубашка у него на спине вспухла огромным красным пятном, его бросило лицом на землю. Эхо ударило по барабанным перепонкам, Дашка взвизгнула и схватилась за голову.

Четверо вновь прибывших все так же стояли с обрезами на плече, значит, кто-то из их банды прятался в доме или на крыше. Поняли это и «приличные». Заозирались. И упустили момент. Звук четырех выстрелов, слившихся в один, заставили Нейла зажмуриться.

Открыв глаза, он увидел распластанных на земле «приличных», тело водителя вытаскивали из машины.

В голове все еще звенело, заглушая все остальные звуки. Бандиты беззвучно разговаривали, потом сели в «Маго» и умчались.

На асфальте осталось пять тел. Нейлу казалось, что растекающаяся кровь вот-вот сольется в одну огромную лужу и через нее будет уже не перепрыгнуть. Придется наступать в нее. Кровь он, конечно видел. Птичий мир, с которым ему приходилось сталкиваться не только в стенах университета, достаточно жестокий. Но наступить в лужу человеческой крови было совершенно дико. Сомнамбулой, держа дочь за руку, Нейл сделал шаг, другой, переступил через тело главаря и, прижимаясь к стене, нырнул в арку.

Через дорогу начинался бетонный забор, огибающий летное поле, а вдали высилась причальная башня.

— Вот там мы точно сможем передохнуть, — обрадовался Нейл. Вот уж точно — это место сейчас никого не интересует. Уж насколько он в последние дни был оторван от происходящего, и то слышал, что последний экскурсионный дирижабль улетел в Жмагов и так и не вернулся. — Как у тебя с лазанием по заборам?

— Если там будет тень и вода, я три таких забора перелезу!

Несмотря на усталость, они быстро преодолели преграду: Нейл подсадил Дашку, потом потянулся сам, спрыгнул и поймал дочь уже на той стороне. Когда он учился в институте, ходили байки про огромных сторожевых псов, охранявших летное поле. Это были страшилки для детворы, но те не очень то и верили в монстров. И регулярно забрались на закрытую территорию.

Вскоре они добрались до амфитеатра ангаров, нашли открытый и скользнули внутрь.