13

Выезд из города представлял собой довольно странную картину, в дрожащем и пыльном воздухе казавшуюся нереальной. У поднятого шлагбаума уткнулись нос к носу четыре полностью выгоревшие машины. За их черными кривыми остовами в обе стороны тянулись хвосты не пострадавшей, но так же брошенной техники.

Влево и вправо, насколько хватало глаз, тянулись заграждения из колючей проволоки, намотанной на все, что попало: на фонарные столбы, брошенные трактора или вбитые в землю колья — видно было, что ограждение тянули втропях. Но сделали основательно, по крайней мере, до сих пор оно оставалось труднопреодолимым препятствием. По обе его стороны толпились люди: горожане пытались покинуть столицу, деревенские, напротив, стремились в город. Патовая ситуация, когда никто из них не мог пройти. Иногда договаривались — тогда в обе стороны текли узкие ручейки беженцев, но вскоре начинали лезть напролом все остальные, давка усиливалась и ручейки иссякали. Кто-то пытался расчистить себе дорогу кулаками или угрожая оружием, но они быстро растворялись в толпе.

Издали было видно, что страсти накалялись. Люди устали от жары и неопределенности, драки принимали все более массовый характер вдоль линии, разделивший мир на два лагеря: город и деревню, тех, кто хочет выбраться и тех, кто хочет попасть внутрь. Но зачем, думал Нейл, люди стремятся в город? Что они хотят найти здесь?

— Может, попробуем в другом месте? — спросила Дария.

— Думаешь, там будет иначе?

Девочка пожала плечами, хоть отец и не увидел ее жеста.

— Так, думаю, везде. Только туда еще и добраться надо.

Оба понимали, что дорога через горящий, город полный беженцев и бандитов вряд ли окажется легкой.

— Будем пробираться здесь.

— Перелетишь что ли?

— Почти. Держись изо всех сил.

Нейл пару раз газанул, отпустил тормоз и помчался прямо на стоявшие машины. Переднее колесо приподнялось и какое-то время мотоцикл ехал на одном колесе, потом, с грохотом вскочил на багажник старенького «Пино», оттуда на крышу. Металл хрустнул, просел, во все стороны брызнули осколки стекол. С «Пино» Нейл перебрался на следующую машину, потом на другую — вверх, вниз, словно по волнам в искрящихся на солнце брызгах. Впечатление портил только скрежет рвущегося металла, который не заглушал даже рев двигателя.

Люди шарахались в сторону, и Нейл надеялся, что никто не пострадает от разлетавшихся осколков. В любом случае, думать об этом было уже поздно, да и… не очень он и переживал. Даже удивился, ощутив безразличие. Всю жизнь считал своим принципом уважение чужих потребностей и свобод. Сделать что-то, что причинило бы человеку неудобство? Это же не правильно! А сейчас ему было откровенно наплевать на тех, кто мог пострадать из-за его выходки и надеялся он, скорее, по привычке.

Мотоцикл подпрыгивал и проваливался, подпрыгивал и проваливался. Наверное, даже на испытательном полигоне не предусмотрено подобных складок. Руки болели, сжимая руль и выкручивая рычаги. А Дашке, наверное, еще тяжелее — она не видела, какой предстоит маневр, взлетит или упадет под ней сидение. Но держалась она крепко.

Нейл миновал шлагбаум, еще несколько сотен метров, показавшихся бесконечно длинными, и выбрался на чистую дорогу. Вслед неслись крики и брань, в растрескавшемся зеркале заднего вида мелькнул мужчина с ружьем, но все это скоро исчезло за горизонтом и старый, добрый «Метеор» вырвался на свободу.

Новая дорога пролегала вдали от населенных пунктов. Поля, наполовину не убранные и желтеющие высохшими на жаре зерновыми, хоть и навевали уныние, но казались более безопасными, чем, если бы они ехали через деревни.

Колеса проглатывали километры, в лицо бил горячий пропахший асфальтом воздух, словно они смотрели в горловину работающего фена. Никакого удовольствия от скорости. Струящийся от жары воздух проникал под одежду, вместе пылью и жирными асфальтовыми испарениями. Зато тихо и спокойно.

Завидя впереди автобусную остановку Нейл обрадовался — очень хотелось пить и дать отдых дрожащим рукам, а кирпичная загородка с крышей какое-никакое, но все же укрытие от палящих лучей.

* * *

В Зале Советов городской управы царила духота и даже открытые окна не спасали. Вентиляторы лениво крутили под потолком длинные лопасти, но лишь перемешивали табачный дым, висевший густой сизой тучей, грозившей вот-вот разразиться никотиновым ливнем.

Внизу бушевали не меньшие страсти: члены городской управы, главы компаний, сидя за огромным круглым столом, старались перекричать соседа, топали и едва не кидались друг на друга с кулаками. Больше всего негодования вылилось на голову Аннока Ливза, главы полицейского департамента, мол, он позволил толпе превратить Целестин-Сити незнамо во что.

— Ти-ши-на! — пытался успокоить присутствующих распорядитель собрания, мистер Ашен, колотя молоточком по деревянной подставке. На него не обращали внимания, а удары по столу едва слышались в общем гвалте. Взъярившись, он вскочил, схватил свой стул и заколотил по столешнице уже им. Люди притихли, будто из табачных туч действительно ударили громовые раскаты.

Он нажал кнопку на селекторе и пригласил в зал гвардейцев.

— Если кто-то еще откроет рот без приглашения, прикажу выставить на улицу. Там поголосите.

В зал вошли три охранника в темно-синей форме службы безопасности. Не меньше двух метров ростом, широкоплечие и с абсолютно невыразительным стеклянным взглядом. Им что статуями стоять у дверей, что на людном собрании — все одно. Наверное, поставь их в караул на дне озера, они бы и там тупо пялились. Какое-то время.

Это сработало. Еще бы, с утра за чугунной оградой начали собираться люди. Через забор летели камни, бутылки и только бесстрастные морды вооруженных гвардейцев удерживали толпу от проникновения внутрь. Хорошо еще, что у тыльной стороны здания плещется Красава — тут горожанам не подойти. Хотя и здесь стоят гвардейцы — присматривают на всякий случай.

— Давайте цивилизовано продолжим обсуждение, — просипел распорядитель. — Мы остановились на том, что солдаты самовольно оставили городской периметр. Мистер Лонги, продолжайте.

Мистер Лонги, глава правительства, окинул комнату взглядом и оба его подбородка довольно качнулись.

— Перво-наперво необходимо понять на какие силы мы можем рассчитывать. Мистер Прост?

— Четыре роты сил общего назначения и два взвода гвардейцев, — отрапортовал Мат Прост, командующий гарнизоном, и, опустив взгляд, добавил: — Так было утром.

— Не густо, — забарабанил пальцами по столу глава правительства.

— Еще около пятидесяти полицейских! — вскочил из-за стола Аннок Ливз.

— Ну, вот теперь совсем другое дело! — донеслось из зала.

Раздались смешки, а Аннок Ливз покраснел.

— А что с техникой? — поинтересовался министр транспорта, Лаун Твиг.

— В наличие десять бронемашин, — тут Мату Просту нечего было стыдиться: все машины были в наличии и на ходу. Кроме того, этот довольно большой парк — его личная заслуга. До недавнего времени к городскому гарнизону было приписано всего шесть единиц тяжелой техники. Над ним еще посмеивались, будто он собирается на броневиках почту развозить.

— Десять?! — воскликнул мистер Твиг. В глазах министра транспорта такое количество техники годилося разве что на… На что — так и не пришло в голову. Такими несущественными цифрами последний раз он пользовался разве что в школе. — Надо вызвать дополнительные силы из Жбани, Доброполя и Мраморной долины.

— Бесполезно, — покачал головой мистер Прост. — Они сами обратились к нам за поддержкой.

— Если я правильно понимаю ситуацию, — подвел итог глава правительства, — мы не можем ждать помощи извне, а ситуацию внутри Целестин-Сити пытается сдерживать пять десятков полицейских. Попросту говоря — дело швах.

Он качнул обоими подбородками и застучал пальцами по столу.

— Значит, надо расставить приоритеты. Если мы не в состоянии контролировать весь город, надо сосредоточиться на наиболее важных районах и участках.

— Правильно… Ничего другого не остается… — закивали головами присутствующие.

— Считаю необходимым выставить кордоны вокруг административного центра, — продолжил глава правительства.

— … и Центров Памяти, — добавил Утан Рах, глава департамента образования. Сказал и боязливо посмотрел на гвардейца — ведь никто слова ему не давал. Он и не собирался перебивать мистера Лонги, слова сами вырвались.

— Если только основных, — развил его мысль Мат Прост. — Можно выделить туда по одному броневику, а две машины оставить для патрулирования центра.

— Здравая мысль, — согласился Мистер Лонги. — Господин Прост, распорядитесь организовать оборону центра, Улианского, Дейского, Солнечного и Центрального Центров Памяти.

— А как же церковь? — вскочил из-за стола патриарх. — Церковь как никогда нуждается в охране!

— Ваша защита — это проповеди. Вы же считали, что граждане будут встречать Эстафету с любовью в сердце? Ну, так еще есть время, действуйте! — глава правительства так подался вперед, что едва ли не лег огромным животом на стол.

* * *

— Ну, и где твой бывший?

Мардук Кравис развалился в кожаном кресле перед электрическим камином. Камин, довольно похожий на настоящий, да четыре торшера в углах были единственными источниками света в комнате, находившейся тремя уровнями ниже поверхности земли под обгорелыми руинами психиатрической клиники «Солнечные дали».

Здесь было все, что необходимо для жизнеобеспечения: запасы еды, вода из артезианской скважины, в подвале сгоревшей клиники стояли фильтры для очистки воздуха, а электричество доставлялось от небольшой электростанции, построенной на Вельге, притоке Красавы. В бункере собралась команда из сорока пяти человек, всех тех, без кого мистер Кравис не сможет обойтись потом, после Эстафеты.

— В последний раз его видели, как он выезжал из ворот летного поля, — закинув ногу на ногу, Лотта сидела в кресле напротив Крависа. — Наверное, как и все подался в бега.

— Не боишься потерять след?

— Пока все развивалось по плану. С чего бы этому измениться?

— Но план твой выстроен на противоречиях и голых домыслах?

— Наши отношения тоже во многом выстроены на голых противоречиях и домыслах, — Лотта повела плечами, скидывая бретельки легкой блузки.

* * *

Остановка приглянулась не только Нейлу — на скамейке, прислонившись спиной к кирпичной стенке, сидел мужчина. Невысокий и щуплый, лет пятидесяти на вид, со смуглой кожей и выгоревшими на солнце волосами. Может, фермер или кто-то еще, чья работа проходит на открытом воздухе.

— Милсти просим, — прищурился фермер, глядя на Нейла с Дарией, идущих от мотоцикла. — Хорошо тут, в теньке то.

— Да уж, на улице припекает. И вам доброго дня.

— Пап, мне надо в туалет, — шепнула Дария. — Я сбегаю…

— Давай, только не далеко, — отпустил ее Нейл и улыбнулся фермеру. — Вокруг никого, я думал, мы тут одни будем.

— Ага, никого. Мои-то все в город ушли, а я тут. Передохнуть остался. Я по такой жаре не дойду.

— А что же все в город ломанулись?

— Как что? Записываться перед Эстафетой.

— Зачем же в город идти, если у вас есть свой Храм?

— Да что ты! Нет у нас ничего. Начали было строить: сложили стены, да и бросили.

— Как же так… — растерялся Нейл.

— И в Сбруеве нету — а ведь городом называется. Мне-то что, я, когда выпью, и так себя не помню. Вот, и буду — как после пьянки. Только трезвым и башка болеть не будет. А молодые пошли в Целестин.

Становилось понятным, откуда столько народа и почему они так стремились попасть в город. У Нейла перед глазами встали толпы народу за линиями колючей проволоки, шлагбаум на дороге, брошенные машины. Такое ради одного шоссе строить не станут.

Бросили, выходит, всю область. Или даже больше? Поначалу он думал ехать в Доброполь, но сейчас засомневался. Наверняка и его осаждают, да и в самом городе дела обстоят не лучше, чем в столице. Надо ехать дальше, знать бы только куда.

Топлива хватит километров на триста, а вот тросики надо бы подтянуть. Это извечная проблема. Не уследишь — или перетрется сцепление, или растянется тормоз. И хорошо, если в бардачке окажется запасной.

Нейл вернулся к мотоциклу.

Видно было, что бывший владелец ухаживал за ним, но возраст все же брал свое: на хромированных глушителях сквозь пыль прогладывали пятна ржавчины, рама во многих местах была закрашена.

Под задним сидением обнаружилась аптечка и фонарик, под передним — сумка с инструментами, универсальный раскладной ножик и скрученные в кольцо тросики. Все в порядке.

Нейл вытащил подходящий гаечный ключ и, вывернув налево руль, принялся регулировать сцепление. Как же давно он не занимался этим, а руки помнили! Сжать рычаг, подрегулировать натяжение, отпустить. Сжать, отпустить… Перетянешь — двигатель будет дергаться или даже заглохнет, недокрутишь — скорость не включится. Вдруг боковым зрением он уловил мелькнувшую в зеркале заднего вида тень. Фермер! Лицо искажено яростью, в поднятой над головой руке — бутылка.

Нейл даже подумать не успел, тело среагировало само: неуклюже, без всяких пониманий о растяжке или смещении центра тяжести Нейл попросту лягнул фермара ногой. Может, владей он боевым искусством, он изогнулся и попал бы нападавшему в челюсть — так бы показали в кино. Но он едва поднял ногу и угодил нападавшему в промежность. Бутылка выпала из его руки и разбилась, он согнулся, с всхлипом выдохнул, завалился на бок и больше не шевелился.

— Ты его убил? — раздался Дашкин голос. Она стояла где-то рядом, но в его поле зрения был только фермер с выпученными, налитыми кровью, глазами. Почувствовав прикосновение к локтю, Нейл повернул голову на голос. Дашка стояла справа от него и носком туфли осторожно тыкала фермера в бедро. — Э-э-эй?

Вместо ответа тело завалилось на бок, а потом распласталось, раскинув руки, будто желая обнять стоявшее в зените солнце.

— Мертв, — констатировала девушка.

— Он хотел меня бутылкой… Я его случайно заметил.

— Пап, лучше он, чем ты, — обняла его Дария. — Давай уедем отсюда.

— Да… — механически, словно кукла, Нейл захлопнул оба сидения, сел, дождался, пока дочь его обнимет, дернул рычаг стартера и выехал на дорогу.

Через час справа на горизонте показались вершины Дерзанского хребта. Вот куда надо ехать! Подальше людей. Нейл свернул с дороги и направил мотоцикл в сторону гор: по накатанным грунтовым дорогам, по терявшимся в траве проселкам и совсем без дорог — главное, объезжая стороной населенные пункты. Встречая брошенную технику, сливал из бака топливо, добыл радиоприемник, лопату, моток крепкой веревки — брал все, что могло пригодиться и, что можно было увезти.

Через два дня местность изогнулась холмами, а прозрачные рощицы сменил густой лес. Здесь, в предгорьях, рос в основном кривняк — дерево высокое и тонкое, напоминающее замершую ветвистую молнию. Бесчисленные отростки переплетались и расползались в стороны, делая заросли едва ли проходимыми. Для заготовки дров кривняк не годился, каменистая почва не интересовала ни пахарей, ни животноводов, горы оказались бедны на ископаемые — так что цивилизация в эти места не добралась. Как раз то, что нужно!