Часть 1. Тени. Четверг

Проснувшись, долго лежу в постели, чмокаю губами, подкладываю под щеку то одну то другую ладонь. Вставать еще рано и можно понежиться. А вот недельки через две мы все будем впахивать так, что не приведи господь. Начнутся недосыпы и нервные перегрузки. Неизвестно, как примет нас неисследованный мир. Так что лучше наотдыхаться заранее. Верно?

Странно устроена жизнь. Взлеты и падения. Боль и радость. Счастье и горе. Почему нет ничего ровного? Считается, что постоянную радость могут испытывать только душевнобольные люди. Но почему? Хорошо, пусть говорят, что «полосатость» жизни оттого, что мы неразрывно связаны с животным миром и, по сути, недалеко ушли от него. Пусть. Однако помимо животного в нас есть и то, что называют искрой божьей. Так что же сдерживает развитие этой самой искры? Огонек, разгоревшийся в пламень счастья, любви, полета мысли, вот что должно быть в нас. Разве нет?

Сигнал побудки. Пора на разминку. Я потягиваюсь, кручу кулаками, зеваю и мигом выпрыгиваю из постели.

В спортзале почти пусто. Только Глисс и Течер. Потом подтягивается заспанная Рыся. Последней проскальзывает Дара. Делаем зарядку, подтягиваемся, отжимаемся. Затем разбиваемся на команды, чтобы поиграть в мяч.

— И где же опять этот Данг? Вот ведь засоня! — недовольно бурчит Рыся. — Нет, Глисс! Трое против двоих, это нечестно! Нечестно, слышишь?

Глисс тем временем пытается пристроиться то в одну команду, то в другую. И выглядит совсем потерянным. Течер вяло тыкает носком кроссовки скамейку, а Дара хладнокровно заплетает косу.

— Ладно, ребята, — говорю я. — Пойду, поплаваю. Давай, Глисс, за меня.

Хлопаю замершего Глисса по плечу, подмигиваю недовольной Рысе и выхожу. Раздевшись, бросаюсь в воду, всей кожей ощущая ее прохладную свежесть. Делаю несколько мощных гребков, выносясь сразу же на середину бассейна, и переворачиваюсь на спину. По потолку скользят блики. Сливаются, расходятся, колышутся. Их игра завораживает и почти гипнотизирует.

Шлеп, шлеп. Шлеп, шлеп. Кто-то приближается к краю бассейна. «Рано же они закончили», — думаю я. Но поворачиваться лень. Плеск, шум. Человек явно плывет в мою сторону. Если это Течер, то почти наверняка начнет топить. Ладно. Оглядываюсь и нос к носу сталкиваюсь с Зорданом.

— А чего ты не с остальными? — улыбаясь, спрашивает он.

Капли воды блестят на его смуглом лице, мокрые волосы откинуты назад. Впервые за несколько дней я вижу его так близко и не могу не отметить, что он похудел, углубились морщины на переносице и у рта. Видимо, неурядицы полета, а особенно смерть Лукки нелегко дались Зордану. Казаться спокойным и не терять голову — трудная работа.

— Да никак на команды разделиться не могли, — отплевываясь, произношу я. — В одной три человека, в другой — два. Вот я и ушел, все равно хотелось поплавать.

— Дай угадаю, — усмехается Зордан. — Даю сто очков вперед, что Данг снова проспал.

— А разве он сегодня не дежурил с тобой?

— Ай, яй, яй! Чем вчера вечером были забиты твои уши? Данга я перевел в пару к Глиссу. Ему нельзя пока дежурить в одиночку, — Зордан медленно шевелит руками, всматриваясь в мое лицо. — А давай-ка наперегонки до конца бассейна и обратно? — вдруг предлагает он.

Зордан — известный пловец, и состязаться с ним мне бессмысленно. Однако он не спал ночь, а я вполне себе бодр и боеспособен. Рискнуть, что ли? Кидаю оценивающий взгляд на капитана, а он, хитро прищурившись — на меня.

— Давай, давай! Я ведь измучен бессонной ночью. Устал, — он снова смеется. — У тебя есть реальный шанс, не упусти его.

И я решаюсь. И делаю все возможное. Но все равно проигрываю.

За завтраком Глисс обсуждает с Течером электронную ловушку для насекомых. Конечно же, предполагаемых насекомых планеты XZ. Рыся рассеянно блуждает взглядом. Дара молчит.

— Как поиграли? — без интереса спрашиваю я.

— Ну, выиграли, — так же без интереса отвечает Рыся. — Но это скучно, ведь Дара специально поддается.

— А! — замечаю я. — А вот Зордан мне сегодня совсем не поддавался, оставил буквально на задворках судьбы.

— Он плавал? — поворачивается Дара.

— Ага. Сейчас, наверное, отдыхает. Кстати, сказал, что перевел Данга в пару к Глиссу.

— А ты разве не слышал вчера? — вставляет вопрос Рыся.

— Нет, не слышал! — строю я ей рожу. — Мало того, что от Зордана нахлобучку получил, так еще и вас приходится выслушивать.

— Да. Что-то Данг вообще разоспался. Ребят, вы Данга сегодня не видели? — обращается Рыся к спорящим коллегам.

— Ночью увижу обязательно, — смеется Глисс. — Обещаю!

— Они будут дежурить? — это Дара.

— Да, их очередь, — задумчиво тянет Рыся. — А завтра мы с Течером.

Допиваю кофе, ставлю чашку в ячейку автоматической уборки и поднимаюсь:

— Ну, ладно, ребята. Увидимся.

Глисс и Течер только руками на меня машут, Дара провожает взглядом, а вот Рыся привстает вместе со мной:

— Слушай, постучи к Дангу, ты ведь мимо проходить будешь. Хватит ему уже бока отлеживать.

Это точно. Дангу давно пора вылезти из его каморки. Иду пустынным коридором, ведя ладонью по теплой упругой стене. Повороты вправо, влево. А вот и комната Данга. Прислушиваюсь. Внутри тихо. Стучу костяшками пальцев в дверь. Снова прислушиваюсь. Ни звука.

— Данг! Данг-засоня! Вставай!

По-прежнему без ответа. Странно. Опять стучу. И хоть бы кто пошевелился в комнате. Ладно же, Данг. Сейчас ты у меня получишь. Я толкаю дверь, она легко уходит в стену. Значит, была не заперта. Делаю шаг вперед. Внутри темно, свет пробивается только из коридора.

— Данг! Данг, ты где? Что за шутки!

Шарю рукой в поисках выключателя. Щелк!

И отшатываюсь. Стукаюсь головой о книжную полку, сшибаю книги, статуэтки, коробочки. Горло пережимает, становится трудно дышать.

Прямо передо мной на полу полулежит Данг. В пижаме с задранными рукавами, босой. Руки разведены в стороны, пальцы скрючены, ноги неловко подогнуты, голова чуть склонена направо. Словно он упал, отшатнувшись, как и я. Отшатнувшись и защищаясь.

Его лицо. Боже! Его лицо…

Вывернутое, искаженное ужасом почти до неузнаваемости. Вылезшие из орбит глаза, перекошенный в беззвучном крике рот, бледный до синевы цвет кожи, вставшие дыбом волосы. Холодом чего-то неизмеримо жуткого веет от этого лица.

Я сглатываю, зачем-то вытираю рот, сдавливаю рукой горло, а спиной вжимаюсь и вжимаюсь в стену, стараясь оказаться вне этого страшного помещения. И наконец вываливаюсь в коридор, падая на спину. Но тут же вскакивают, делаю два шага и опускаюсь на корточки, обхватываю голову. Качаюсь из стороны в стороны и тонко скулю. Цветные пятна плывут перед моими глазами.

Не знаю, сколько проходит времени, но меня немного отпускает. Ощупываю карманы, достаю скомканный платок и провожу им по физиономии. Так. Надо немедленно сообщить капитану. Я шарю и шарю по куртке, пытаясь обнаружить коммуникатор — маленькую штучку, которая постоянно должна быть в ухе. И в конце концов извлекаю его из нагрудного кармана.

Когда Зордан отвечает, я не могу выдавить ни звука, только хриплю, как недорезанный.

— Верес, Верес, это ты? Что-нибудь случилось? Ответь, Верес! — голос капитана звенит от сдерживаемого напряжения.

— Зордан, — сиплю я. — Кхе. Кхе-кхе.

— Верес! Что там случилось? Да отвечай ты, черт! Где ты?

— Зордан… Зордан… Короче, Данг… Он умер, Зордан! — всхлипываю я и начинаю рыдать.

— Что?? Как умер?? Ты уверен? Где ты? Вот черт!

Я вою в голос, размазывая слезы по лицу.

— Это ужасно, Зордан! Ведь только вчера я его убеждал, что бояться нечего. Нечего! Я!

— Ты офицер или последняя размазня?! Возьми себя в руки, черт побери! Ты в каюте Данга?

— Да. Рядом, в коридоре. Только вчера, Зордан!

Капитан отключается. А через несколько секунд он объявляет по громкой связи:

— Рыся и Течер, срочно к каюте Данга! — пауза. — Ребята, случилось несчастье. Просьба всем подойти к каюте Данга.

Я вытираю нос, с всхлипыванием вздыхаю, пробую подняться. Дрожат колени, руки трясутся, как заведенные. Поправляю куртку, сглатываю сухой ком в горле, провожу ладонью по лицу. А вдали уже слышится топот ног.

Первым появляется Зордан. Оглянувшись, он жестко схватывает мою кисть, дергает к себе и шипит сквозь зубы:

— Возьми же себя в руки, Верес! Он в каюте?

Я киваю, вырываю руку и до крови закусываю губы. В левом проходе показываются Рыся, Дара и Течер. Глисс прибывает последним. Капитан с шумом выдыхает воздух и шагает в открытую комнату. Рыся тут же спешит за ним. Остальные толпятся у двери.

— Рыся? — слышится голос капитана.

Пауза, только какой-то шелест. Вскрик Дары. Снова безмолвие.

— Данг мертв, — слова Рыси звучат странно обезличенно, словно говорит не она, а робот.

— Так. Ладно. Течер и Глисс, отнесите тело в медотсек. Рыся, нужно немедленно произвести вскрытие! Так. Дара, прекратить истерику! Мне одного Вереса хватает! Черт!

Капитан выходит, сжав челюсти, с каменным выражением лица. Отступает в сторону, давая дорогу Течеру и Глиссу, неловко несущим Данга. Физиономия Глисса дергается, думаю, он тоже вот-вот сорвется, хотя и пытается из последних сил сдерживаться. Рыся, опустив голову, спешит за ними.

Дара прислоняется к косяку и очень четко произносит:

— Теперь всем ясно, что погибнет каждый? Выхода не существует. На корабле нызга.

Течер вздрагивает и роняет Данга. Обернувшись, он с ужасом смотрит на Дару. Рыся застывает, но не оглядывается, только как-то горбится, вжимая голову в плечи. А я, раскрыв рот, сползаю по стенке.

Зордан еще больше выпрямляется, стискивает зубы так, что они скрипят, и бешено взглянув на Дару, с присвистом произносит:

— Дара, я тебя уже предупреждал! За невыполнение приказа ты будешь отстранена от полетов.

Дара усмехается, будто капитан несет откровенную чушь. Оттолкнувшись от косяка, она делает шаг в сторону. Лицо Зордана белеет, он сжимает кулаки и глухо отдает приказы:

— Рыся, как только закончите, сразу же ко мне. Глисс, проверь коммуникатор Данга. Общий сбор через полтора часа в кают-компании. Верес, пойдешь со мной. Так.

Капитан шагает широко и быстро, я едва успеваю за ним. А он не оборачивается в полной уверенности, что я следую позади. Мы входим в кают-компанию, он закрывает дверь, садится. Принимается барабанить пальцами по столу. Потом глядит на меня в упор.

— Рассказывай!

Я облизываю губы, одергиваю куртку и, сжав ладони, усаживаюсь на краешек кресла напротив.

— Собственно, и рассказывать то нечего.

— Ну?! — кажется, что Зордан меня сейчас сам разорвет, собственными руками. — Хватит дурака валять! Говори все, что знаешь!

— Не дави, Зордан! Я тебе не студентка-практикантка, — я чувствую, что внутри меня тоже что-то каменеет. — Рассказывать нечего. Мы завтракали, Данга не было. Когда я собрался уходить, Рыся попросила разбудить его.

— То есть сам ты до этого не мог додуматься?

— Нет! Я забеспокоился бы позже. После обеда. Все знают, что Данг любит поспать. Зачем его тревожить? Через две недели и так будем на ушах.

— Так, — припечатывает капитан.

— Постучал, позвал. Тронул дверь, а она не заперта.

— Не заперта? — поднимает он брови.

— Нет, — подтверждаю я.

— Так.

— Ну, зашел и увидел… Увидел… — при воспоминании меня вновь пробирает дрожь.

— Ну, хорошо, — соглашается Зордан. — А что ты там говорил по поводу каких-то внушений?

— Каких еще внушений? — изумляюсь я, раздумывая, не путает ли он меня с Дарой.

— Черт! Ты сказал, что убеждал в чем-то Данга, а сейчас жалеешь об этом, — Зордан сплетает и расплетает пальцы, не отводя взгляда от меня.

— Ах, вот ты о чем, — доходит до меня. — Данг был встревожен словами Дары, спросил меня, что я об этом думаю. Ну, я и выложил.

— И что же ты думаешь о словах Дары? — голос капитана режет не хуже ножа.

— Да что она большая фантазерка! — отвечаю я. — Не может человек предвидеть будущее. Ну, не может! Нет у него таких способностей. Строить вероятностные прогнозы на основе реальных данных — да. Но не более.

— Понятно, — Зордан откидывается на спинку кресла, желваки так и ходят на его щеках. — Ладно. Спасибо за информацию, можешь идти.

Я поднимаюсь, поправляю зачем-то воротник рубашки и выхожу. За мной задвигается дверь. В коридоре пусто, слабо мерцают стены, попискивает какое-то оборудование — Глиссу лучше знать, какое. Медленно направляюсь на рабочее место, пытаясь мыслями зацепиться хотя бы за что-то.

Нет сомнений, смерть Данга подобна смерти Лукки. И, вероятнее всего, официальной ее причиной будет названа остановка сердца. Но ясно, что эту остановку вызвало нечто, что напугало Данга. Напугало так сильно, что он умер. Скверно. Дверь моего друга была не заперта, хотя он или спал, или готовился ко сну — точнее время скажет Рыся. Конечно, формально запирать двери нет никаких оснований, однако каждый делает это, наверное, в силу неуничтожимой тысячелетней привычки, въевшейся в подсознание. Ладно. Тогда получается, что Данг открыл дверь кому-то, впустил его и задвинул, но не запер дверь, подразумевая, что этот кто-то скоро уйдет. Так, что ли? И вот этот кто-то, кого Данг хорошо знал, а знал он, естественно, всех, воспользовавшись доверчивостью Данга, убил его. Да-а… Но это полный абсурд! Зачем кому-то из нас планомерно уничтожать других членов экипажа? Ну, вот зачем? Какая-то ерунда получается, честное слово! Любой из команды незаменим, а без Зордана и Дары мы вообще никогда не сможем вернуться домой. Выжить в одиночку в космосе тем более нереально. Так-так. Выходит, среди нас безумец, сумасшедший? Интересненько. Однако я общаюсь со всеми каждый день и ничего такого не замечаю. Да и Рыся не в курсе. Иначе она бы мне сказала. Ну, а самое непонятное, как этот гипотетический психопат может убивать. Что нужно сделать, чтобы тренированный, закаленный во многих экспедициях человек испугался до такой степени? А? Я вот не понимаю.

М-да, проще предположить, что у Лукки и Данга начались галлюцинации. Мне, как и Зордану, сейчас это кажется наиболее адекватным допущением. Ведь навоображать можно такое, что не только описаешься, но и на тот свет отправишься. Причем галлюцинации вполне могут быть следующей стадией некоей болезни, которая ранее проявлялась только ночными кошмарами. Верно? И Лукки, и Данг как раз входили в группу страдающих этими самыми кошмарами. К которой, кстати, принадлежу и я. Так-так. Стоп. А не могут ли такие иллюзии являться наведенными и абсолютно реальными в нужный момент? Как, например, на планете Зигль?

Самое скверное то, что еще вчера я убеждал Данга, что все его тревоги — ерунда и пустые измышления. Вот чего простить себе не могу. Если бы не мои увещевания, Данг был бы осторожнее. Он доверял мне и моим выводам, а вышло вот как! Ужас.

Ну, хорошо. Пусть. Но разве не открыл бы я дверь, например Рысе, Даре или Зордану, несмотря на все свои опасения? Открыл бы как миленький. Ясно, что в видениях Данга присутствовал тот, кому он верил без всяких условий. Ну и что дальше? Все равно тупик. Что нам дает то, что смерть пришла к Дангу в образе Зордана? Если это болезнь, то ее надо как-то лечить. А вот если галлюцинации наведенны, то опять встает вопрос, кому это надо? Тьфу!

— Эй, поосторожнее, братишка!

Я вздрагиваю от неожиданности и вдруг осознаю, что уже какое-то время стараюсь пройти сквозь некое препятствие. Причем безуспешно. Поднимаю голову и вижу, передо мной стоит Глисс, в грудь которого я упираюсь лбом. Занятно.

— И давно я так? — мрачно спрашиваю Глисса.

— Да, наверное, с минуту. Неважно. Не сумел тебя обойти, ты будто намеренно искал столкновения, — он невесело усмехается. — Даю сто очков вперед, что ты размышлял о смерти Данга и Лукки. Угадал?

— Угадал, — со вздохом отвечаю я. — Все пытаюсь понять, зачем он открыл дверь.

— И как, успешно?

— Мне кажется, это действительно галлюцинации. Иначе ничего не вяжется.

— Узнаю, что за ублюдок это делает, убью! — свирепо сдвигает брови Глисс.

— Слушай, ну для чего кому-то из наших убивать своих же? И, главное, как?

— Может, придурок совсем спятил, и все.

— Ладно. Спятил. Но как, допустим, Течер или Рыся могут напугать человека до смерти? Чем?

— Оставь Рысю в покое! — сжимает кулаки Глисс.

— Извини, я не подумал. Но вот как можно испугать тебя? Вот как?

— Так я тебе и ответил! — с вызовом заявляет крепыш.

— Да ты мне не ответишь, потому что не знаешь! Согласен, что какие-нибудь видения, вроде исчадий ада, могут ужаснуть. Но человек в плоти и крови?

Глисс задумывается, почесывает нос, недоверчиво качает головой:

— Любишь ты, Верес, все усложнять!

— Я просто пытаюсь разобраться. Ведь, возможно, Дара права.

Через два часа мы собираемся в кают-компании. Рыся бледна, капитан предельно собран, Глисс с подозрением посматривает на каждого.

— Погиб еще один член нашей команды. Это крайне прискорбно, так как Данг был хорошим ученым и отличным товарищем, — Зордан замолкает. — Боюсь, что под угрозу ставится сама наша экспедиция. Так. Рыся, каковы твои выводы о причинах смерти?

Рыся стискивает и разжимает пальцы. Вновь стискивает.

— Тело и внутренние органы без повреждений, состав тканей и жидкостей без особенностей, следов поражений микробами и вирусами не найдено. Ориентировочно смерть наступила между пятью и шестью утра по корабельному времени. Вызвана смерть внезапной остановкой сердца.

— Это все? — спрашивает Зордан.

— Да. Ввиду необычности обоих смертей и причастности Лукки и Данга к группе тех, кого мучили навязчивые сны, предполагаю провести дополнительные исследования тел. На это потребуется время.

— Сколько?

— Семь — десять часов в зависимости от обстоятельств.

— Ты подозреваешь что-то конкретное? — нервно интересуется Течер.

И тут я замечаю, что он сильно возбужден и то и дело бросает быстрые взгляды на Дару, которая безучастно сидит в кресле. Похоже, Течер на грани истерики. Этого нам только еще не хватало! Украдкой смотрю на Рысю. Да, нет сомнений, она тоже обеспокоена состоянием Течера.

— Ты сам видел, что ничего конкретного нет, — обращается она к нему. — Просто сейчас как будто появляется связь между кошмарами и последующей смертью. Но, надеюсь, вы все прекрасно понимаете, такая связь может быть ложной. Я хочу либо подтвердить, либо опровергнуть ее наличие.

— Хорошо, Рыся. Хотелось бы услышать мнение каждого по поводу этих несчастий. Думаю, вы осознаете, только сообща мы сможем нащупать истину. И помочь нам, к сожалению, здесь некому, — капитан делает паузу. — Глисс?

Крепыш ерзает в кресле, словно устраиваясь поудобнее, выдвигает нижнюю челюсть и, ударив кулаком по колену, выдает:

— Я считаю, что кто-то хладнокровно и преднамеренно убивает. Настолько хладнокровно, что обставляет преступление как несчастный случай. В этом смысле Дара права, если мы не найдем, кто это делает, мы умрем все. Кроме этого ублюдка. Зачем он убивает? — Глисс делает предостерегающий жест в мою сторону. — На этот вопрос я ответить не сумею, — Глисс пыхтит и хмурит брови.

— Так. Понятно. Что думаешь ты, Течер? — продолжает опрос капитан.

— Я считаю, что все дело в нызге, — Течер грызет ноготь и время от времени пугливо оглядывается. — Она пробралась на корабль и убивает. Без причины. Причина ей не нужна.

— Течер, да ты спятил! — гневно поворачивается к нему Рыся.

— Почему же? Как раз в нызге и дело, — вступает Дара, подаваясь вперед.

Течер с ужасом выставляется на нее и вжимается в кресло. Лицо Зордана искажается:

— Хватит мне уже этих сказок! Осталось приплести еще каких-нибудь вурдалаков для колорита! Рассматривать нужно только факты. Факты, слышите?

— Что касается фактов, — подключаюсь я. — То наиболее правдоподобной мне кажется как раз твоя версия с галлюцинациями. На данный момент, по-моему, прослеживается следующая последовательность событий: Лукки вызывает (в дверь к Дангу стучится) кто-то хорошо знакомый ему, то есть кто-то из нашей команды; Лукки спешит навстречу (Данг открывает дверь) этому кому-то; затем в некий момент этот кто-то преобразуется в нечто совершенно ужасное, то что со стопроцентной уверенностью может убить данного конкретного человека, — я делаю паузу и оглядываю своих товарищей. — Именно так видится произошедшее мне. Однако никто из нас не умеет ни в кого трансформироваться, человеческая физиология этого не позволяет, это раз. Два — только сам человек может знать, сознательно или подсознательно, про себя то, что для него страшнее всего. И именно поэтому убийцей не может быть никто иной, как галлюцинация.

Я вижу, что все слушают меня с предельным вниманием, Рыся даже пододвигает кресло, чтобы не пропустить ни слова.

— Любопытная теория, — задумчиво тянет она, кусая губы.

— Уже другой вопрос, связаны ли галлюцинации с болезнью или они наведены кем-то, как, например, умеют делать на Зигле. Ну, Дара лучше знает, — я киваю в сторону девушки. — Если это болезнь, то и меня, и Течера тоже может ожидать нечто подобное. Что, конечно, само по себе крайне печально. Ну, а если галлюцинации все-таки кто-то наводит, то опять встает вопрос об убийце, который уже поднимал Глисс. Однако данная ветвь в логической цепочке кажется мне тупиковой. Потому что я не вижу адекватного ответа на вопрос «зачем?».

Все молчат, наверное, прокручивая в уме только что услышанное. Я потираю ладони и жду реакции. Дара, полуприкрыв веки, наблюдает за мной. Интересно, о чем в данный момент она думает?

— Ну, что же, — подытоживает Зордан. — Предлагаю принять предложенные положения за рабочую гипотезу. У кого-нибудь есть вопросы?

— Ты сам то в это веришь? — широко раскрывает глаза Дара.

— Дара, ты ведь прекрасно понимаешь, что версия Вереса больше похожа на правду, чем разные сказки, — досадливо замечает Рыся.

— Похожее на правду не является априори правдой. Ты тоже прекрасно это понимаешь, — усмехается в ответ Дара.

— Так. Хватит! — подает голос капитан. — И мне, и Даре хорошо известно, что на окраине галактики случается много странного, того что трудно объяснить имеющимися в нашем распоряжении знаниями. Однако это означает только то, что мы пока слишком мало знаем об окружающем нас мире, особенно вне пределов нашей солнечной системы. А приплетать сюда персонажей небылиц — просто не умно.

— Согласен с Зорданом, — басит Глисс.

— Ну вот и отлично. Рыся, ждем результатов исследований. Надеюсь, это все-таки не инфекция, иначе заражен уже каждый.

Собрание заканчивается, все встают, направляются к выходу. Рыся чуть задерживается возле меня и легонько кивает:

— Думаю, ты близок к истине. А еще меня огорчает, что мы давно не беседовали. Сегодня, боюсь, не получится тоже, — она опускает голову. — Но боже, до чего жалко Данга!

Я пожимаю ее руку и устремляюсь вслед за Дарой, неспешно удаляющейся по коридору. Мышцы перекатываются под тонкой тканью ее рубашки, волосы схвачены в узел. Она идет уверенно и легко, ничего не боясь. Словно на свете не существует того, что могло бы испугать ее. А ведь совсем недавно она признавалась, что ей страшно. Исключительное самообладание.

— Ты замечательно держишься, — догоняю я Дару. — Особенно, если сравнить с Течером, явно уже наложившим в штаны.

Она взглядывает на меня и тихонько качает головой:

— Глупо бояться тараканов, если у тебя отказал двигатель.

Я никак не комментирую ее высказывание, просто шагаю рядом, ведя ладонью по стене коридора.

— Ты что-то хотел сказать мне? — через некоторое время спрашивает она.

— Нет, не сказать, а поговорить.

— О чем? — недоуменно поводит она плечами.

— О планете Зигль.

Дара морщится. Видно, что тема крайне неприятна ей. Потом останавливается и поворачивается ко мне.

— Зачем тебе это? Без нужды я не хотела бы ворошить такое прошлое, оно доставило мне слишком много боли.

— Знаешь, мне не дает покоя мысль о наведенных галлюцинациях. Что, если это правда? И что-то желающее нам зла именно так расправляется с нами.

Дара усмехается, прислоняется к стене и глядит в упор:

— Это твое «что-то» — нызга, границы владения которой мы случайно нарушили.

— Да у тебя просто какая-то навязчивая идея, черт побери! Ладно, пусть с твоей точки зрения все так и есть, но мне — слышишь? — мне хотелось бы услышать о планете Зигль.

Она прищуривается, проводит пальцами по губам:

— Что конкретно ты желал бы услышать? Как ты сам однажды сказал, все есть в официальных отчетах. И, в отличие от Тобоса, Зигль не закрыт, он довольно успешно исследуется, результаты регулярно публикуются. В общем, насколько я понимаю, многие лелеют надежду в конце концов установить контакт с чем-то таким этаким на планете.

— Ну неужели я стану рыться в официальных отчетах? — не выдерживаю я. — Мне важно услышать мнение непосредственного участника той, первой, экспедиции.

— Так ты еще и настойчив? Вот это новость! Ладно, пойдем в столовую, там все равно сейчас никого нет.

Мы идем, слегка касаясь друг друга локтями. И мне хочется, чтобы так мы шли вечно. Вместе. Рядом. К одной цели.

— И что бы тебе хотелось узнать? — усаживается Дара на ближайший диван.

— Просто расскажи мне об этих миражах. То, что осталось в твоей памяти.

Дара откидывает волосы со лба, задумчиво потирает висок, потом сцепляет руки в замок и кладет их на стол.

— На Зигле достаточно богатая биосфера, многообразие и многочисленность которой просто поражают. Рай для космобиологов. Нас там было около ста человек, в основном ученые зоологи и ботаники. Мы уже знали из отчета поискового отряда, который и открыл планету, что на ней постоянно присутствуют миражи, самые разные — прекрасные или жуткие, вызывающие тоску или веселье, заставляющие поражаться или размышлять. В общем, они имеются на Зигле повсеместно, легко рвутся и пропадают, однако на их месте образуются новые и новые. Обычные, знаешь, такие миражи, цветные или черно-белые картинки. В ходе исследований было установлено, что источником этих картинок является биосфера. То есть, мираж — это побочный продукт ее жизнедеятельности.

— Получается, что организмы сами создают такие миражи? — уточняю я.

— Да. Но сомневаюсь, что осознанно. Ну, я не знаю, с чем сравнить. Хм-хм. Ну, вот человек потеет. Или у него выпадают волосы. Он же не специально это делает. В его теле происходят некоторые физиологические процессы, побочным итогом которых является пот или выпавший волос. Так и здесь.

— Ага, — киваю я.

— Так вот еще раз напоминаю, что это были обычные иллюзии. Но с определенного момента и очень постепенно разрастаясь начали случаться необъяснимые вещи, часто с трагическим исходом. Затем рост их числа начал увеличиваться лавинообразно. В общем, можно сказать, что все миражи ожили, стали абсолютно реальными, и логика их поведения оказалась совершенно непредсказуемой. Среди участников экспедиции, отдельными лагерями рассеянной по планете, началась паника. Никто тогда и не предполагал, что это просто фаза, которая закончится через три месяца по нашему времени. Было огромное количество жертв. Я не люблю об этом вспоминать.

— Правильно ли я понимаю, что, допустим, лягушка с Зигля может создать фантом графа Дракулы, овеществить его, а затем рассеять?

— На Зигле нет лягушек, — усмехается Дара. — И она не генерит его осознанно и уж тем более не овеществляет и не рассеивает. Овеществление происходит без участия живого организма вследствие некоторых процессов, которые происходят на планете, когда та находится в определенном положении относительно своего светила. Как и почему — тут я не специалист. Рассеивание — тоже вне, так сказать, компетенции твоей лягушки.

— Ну ладно, ладно, — соглашаюсь я. — Это я немного обобщил и упростил. Слушай, а не приходило ли тебе в голову, что мы могли вторгнуться в некую зону, где вакуум или частицы пыли или газа при определенных условиях, конечно же, воздействуют на мыслящих существ аналогично той самой лягухе с Зигля?

Дара распахивает глаза и слегка искривляет в изумлении губы.

— Верес, — произносит она после некоторого молчания. — Ты в самом деле такой интересный. В некотором роде я восхищаюсь тобой. Столько необычных идей за один вечер! Наверное, ты смог бы взглянуть на многие проблемы в науке с неожиданных сторон. Жаль, что нам осталось так мало времени, — печально заканчивает Дара.

— Что за фатализм постоянно у тебя! — восклицаю я и ударяю ладонью по столу. — Пока человек живет, он надеется на лучшее. Даже в твоем примере с отказом двигателя пилоту просто необходимо верить в хороший исход. Иначе смерть придет раньше столкновения с землей.

— Какая разница? — поднимает она брови. — Ведь умрет то он в любом случае.

— Нет! Перед каждым раскинуты тысячи вариантов исхода событий. И как раз своей убежденностью человек определяет выпадение того или иного варианта. В этом смысле он может управлять казалось бы не зависящими от него обстоятельствами. А ты настроена только на гибель. Дара, очнись! — я беру ее за плечи и встряхиваю. — На Зигле ты сумела вывести корабль с планеты, в то время как другие подписали себе смертный приговор заранее. А ты считала, что смерть просто не властна над тобой. Разве не так?

Дара долго смотрит мне в глаза, потом откидывается на спинку дивана и медленно произносит:

— Тобос подарил тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Надеюсь, нызга сумеет оценить этот дар и оставит тебе жизнь. Хотя я не представляю, для чего нужна жизнь в пустом, населенном только призраками твоих друзей корабле, которым ты, к тому же, не умеешь управлять. В корабле, ушедшем столь далеко, что Земля не сумеет тебе помочь, — Дара делает паузу. — Нет, уж лучше умереть, — она стучит обеими руками по сиденью дивана и встает.

— Ты делаешь столь жуткие предсказания и сразу уходишь? — пытаюсь удержать я ее ладонь.

— Извини. Просто я так вижу, — тихо говорит она и выдергивает руку. — И я не хочу такого будущего для тебя. Честно. Ведь в определенном смысле ты стал мне дорог.

Дара поворачивается ко мне спиной и как тень выскальзывает из комнаты.