Часть 1. Тени. Среда

И снова мы с Дарой вдвоем в рубке. Половина первого ночи по бортовому времени. Тихо попискивают приборы, едва слышно шуршит воздуховод. Дара занята своими делами и на меня не обращает внимания. Сижу, откинувшись на спинку кресла, краем глаза слежу за ней. Чтобы не пропустить то мгновение, когда она повернется ко мне.

— Опять смотришь? Знаешь, такое ощущение, что я постоянно под прицелом, — не глядя в мою сторону говорит Дара.

Ее способность видеть затылком в очередной раз поражает меня. Я откашливаюсь, пытаюсь отвести глаза. Но они опять возвращаются на прежнюю точку. Да уж. Что же делать, если мне нравится смотреть на Дару? В ней нет ничего лишнего, неправильного или негармоничного. Тренированное гибкое тело, тонкая кость, маленькие замечательно красивые уши, правильные и четкие черты лица, большие немного миндалевидные глаза с длинными загнутыми ресницами, прямой нос с изящно вырезанными ноздрями, удивительная линия губ, черная как ночь копна волос. А еще — полные скрытой силы, точные, мягкие движения пантеры. Дара вся как произведение искусства, на которое невозможно не любоваться.

— Не жалеешь, что стал звездолетчиком? — разворачивается она ко мне.

Голос у нее глубокий, с низкими обертонами. Можно закрыть глаза и просто слушать. Впечатлений будет ничуть не меньше.

— Верес, ты меня не слышишь? — с ноткой беспокойства интересуется она.

— Почему же? Слышу, — открываю я глаза. — Жалеть тут не о чем. Я родился в космосе. По сути, именно здесь моя родина.

— Однако он не предназначен для человека. Жалкие скорлупки, в которых мы путешествуем, ничто по сравнению с мощью вселенной.

— С этим, конечно, не поспоришь, — я подпираю голову. — Думаю, со временем придумают что-нибудь совершенно иное. Ведь великие создатели наверняка не сразу были такими уж великими.

Дара усмехается, отводит взгляд в сторону и прикладывает пальцы к губам:

— Надо же, всего третий день, как погиб Лукки, а мы можем вот так светски беседовать. Будто его и не было совсем.

— Знаешь, есть один очень хороший способ отодвигать такие события, не избавляясь от них совсем. Меня ему научили еще в детстве, иначе бы я сошел с ума. В общем, нужно всего лишь представить, что Лукки уехал. Срочно отбыл на родину. Он не умер, не погиб, а просто его сейчас нет рядом. И если в будущем мы никогда не встретимся, это проблемы исключительно нашей коммуникации, а не чего-то еще. Попробуй. Помогает.

— Интересно, кто будет следующим? — задумчиво спрашивает она.

— А ты уверена, что следующий будет? — Рыся появляется неожиданно для нас обоих. — Прошу прощения, я вас испугала. Но опять не могу уснуть, вот и решила скоротать время в вашем приятном обществе, — полуулыбка в сторону Дары, потом мне.

Рыся встрепана и, можно даже сказать, слегка помята. Видимо, ворочалась и укладывалась не один час. Рыжие волосы нимбом вокруг головы, усталые немного припухшие глаза, халатик небрежно завязан у талии, теплые носки.

— Похоже, от всех этих треволнений я слегка простудилась, — Рыся передергивает плечами, шмыгает носом и усаживается в свободное кресло. — Так что там по поводу следующего? К чему вообще такой фатализм?

Дара, прищурившись, смотрит на нее, кусает губы и словно решается:

— Никакого фатализма здесь нет. Разве он может быть у пилота, корабль которого потерял управление и стремительно падает вниз? Если дело происходит на чужой планете вдали от базы, то пилот просто знает, что это конец.

Рыся оглушительно чихает, прикрывается ладошкой и виновато глядит на нас.

— А давай-ка я приготовлю тебе отвар трав? Завтра будешь здоровехонька! Мне все эти рецепты от прабабки достались. Не бойся, — усмехается Дара. — Они столетиями опробовались.

Рыся пожимает плечами, достает платок и скромно утыкается в него.

— Ты мне не доверяешь? — глаза Дары становятся серьезными.

— Да нет. Дело не в этом. Ты же знаешь, вся эта ерунда лечится на «раз». Наверное, мне просто захотелось немного «покиснуть». Вот и все.

— А почему ты решила, что мы «стремительно падаем вниз»? — решаю я вернуть их в границы интересующей меня темы.

Дара вновь обращает ко мне свои глазищи и недоуменно качает головой:

— Твой друг заболел, а тебе хоть бы что.

— Ну, в рамках твоей теории мы все равно скоро умрем. Зачем тогда обращать внимание на какую-то простуду?

— Да никакой теории у меня нет, — Дара досадливо дергает бровями. — Есть определенные ощущения, которые сродни знанию. Совсем как у того пилота.

— Ну, хорошо. Тогда зачем же ты выполняешь свою работу, стремишься помочь Рысе? Ведь это бессмысленно, — не отступаю я.

— Нет, ты передергиваешь, — морщится Дара. — Вступая в эту жизнь, мы подписываемся на определенную роль, которую нам нужно стараться отыграть безупречно. До самого конца.

— Да, ребята, с вами крайне интересно, — откладывает в сторону платок Рыся. — Поиски смысла жизни — очень занятная вещь. Что же, Дара, по-твоему получается, человек сам выбирает свою роль? И даже жизнь?

Дара какое-то время молчит, сцепив пальцы в замок. Потом продолжает:

— Об этом мне, к сожалению, неизвестно. Однако у меня нет сомнений, что у человека есть выбор, заходить сюда с этой ролью и в этом расположении фигур или нет. А уж если ты здесь появляешься, то должен стремиться прожить свою жизнь безупречно.

— А то что? — ехидно встреваю я.

— Если ты будешь предельно совершенен, то тебе удастся освободиться. А иначе придется снова и снова играть в осточертевшую игру, — в подтверждение своих слов Дара твердо сжимает губы.

— И что дает такая свобода? — начинает Рыся и опять оглушительно чихает.

— А вот что! — усмехается Дара. — Сейчас мы тебя полечим, а затем продолжим, если будет интересно! — и, решительно схватив Рысю за руку, выволакивает из рубки.

— Эй, вы куда? — бросаю я, выглядывая в коридор.

— Я сделаю ей отвар. И заставлю выпить! Иначе она нас тут совсем зачихает, — отвечает через плечо Дара.

Возвращаюсь обратно. Кручусь в кресле. От нечего делать принимаюсь копаться в программе, которой занимался днем. Да, что-то Рыся разболелась, и, наверное, ей действительно хочется «покиснуть», как она выразилась, если она не лечится сама. Видимо, ей хочется, чтобы ее немножко пожалели, приняли, так сказать, участие в ее судьбе. А что? Я бы, вероятнее всего, и сам был бы не прочь, чтобы со мной вот так повозились.

Хмыкаю. Интересное мировоззрение у Дары. Честное слово! Кажется, знаешь человека, постоянно с ним сталкиваешься. И вдруг — бац! Перед тобой откровенный незнакомец. Может, и Лукки скрывал что-то в себе. То, что внезапно взорвалось и уничтожило его самого.

Проходит около часа. В коридоре наконец слышатся голоса. А вот и Дара с Рысей собственными персонами. Да, подруга моя выглядит явно бодрее и здоровее, чем раньше. И повеселее, если уж на то пошло. В руках Дары поднос с едой.

— Верес, — говорит она. — Я не смогла принести все. Захвати, пожалуйста, остальное, будь другом.

— Представляешь, Дара не дала мне взять второй поднос. С ума сойти! Сказала, боится, что я все опрокину. Слушай, ну мне же не двести лет. И я отнюдь не умираю! — Рыся упрямо засовывает кулачки в карманы халата и топает ногой в смешном тапочке.

— Слушайте, хватит спорить, — прерываю их я. — Сейчас принесу, дел то на две секунды.

В столовой и правда стоит поднос с салатом и чайными принадлежностями. Я ставлю туда три чашки, захватываю печенье и выхожу. В коридоре полумрак, горит только ночное освещение. И голоса из рубки звучат как с того света.

— Интересный вкус у твоего отвара. Он применяется только при простудах? — это Рыся.

— В основном да. А также при коликах в желудке, — отвечает Дара.

— Ну-ну. А травы ты где берешь? — снова Рыся.

— Собираю. Когда возвращаюсь домой. Сила нашей планеты вливается в соки ее растений. Мы — тоже ее дети. И тоже вбираем ее силу. В том числе и через соки растений, — звучит смех Дары. — Тебе ведь стало легче? Верно?

— Ну, стало.

Я так и вижу, как Рыся вытягивает губы в трубочку, двигает нижней челюстью, и одновременно помахивает ступней в тапочке.

— Что-то Верес задерживается, — снова Рыся.

— Знаешь, мне кажется, он не задерживается, а вполне себе добропорядочно шпионит под дверью, — иронически замечает Дара.

— Серьезно?

Ну, это уже слишком. Я преувеличенно громко топаю и выхожу на свет. Обе красавицы одновременно поворачиваются ко мне, стараясь сдержать хохот. Надо же, выставил себя дураком. А ведь совсем не нарочно, просто заслушался.

— Хватит издеваться над бедным юношей, — пытаюсь сгладить я ситуацию.

— Это ты то бедный?? — ехидничает Рыся.

— Это ты то юноша? — вторит ей Дара.

Потом мы мирно ужинаем, болтая о всякой ерунде. И, думаю, намеренно не касаемся в беседе смерти Лукки, а уж, тем более, грядущих жертв.

Выспавшись после дежурства, закидываю руки за голову, рассматриваю потолок своей каюты. Да, с Рысей время пролетело веселее. Она какая-то своя, родная, понятная. Как сестра, которую знаешь с малолетства. Не то, что Дара, загадочная, прекрасная, иногда пугающая. Однако мысли мои почему-то занимает именно Дара и никто другой. Странное дело, признаться. Вот как устроены человеческие мозги? Выходит, по-идиотски. Ведь никакой души, как было доказано умными людьми, нет. А, значит, человек любит мозгами. Так вот, если рассудить здраво, с Рысей мне было бы комфортно и легко. Но тянет меня почему-то к Даре.

Вообще, здорово так рассуждать, выбирать. Причем именно мысленно. Потому что в действительности еще бабушка надвое сказала, приняла ли Рыся бы меня в роли ухажера. Это, на самом деле, совсем не факт. Наверное, в лучшем случае послала бы подальше. И все. А так лежу себе. Выбираю. Да, забыл отметить, что уж такая то красавица, как Дара, тем более послала бы в далекие края. Умора, честное слово.

— Верес! Ты куда опять запропастился?? — требовательный голос Рыси взрывает тишину моей каморки. — Просто наказание какое-то!

Легка на помине. Долго жить будет, как говорят. Бросаю взгляд на часы. И вовсе не так уж долго я отдыхал. Бывало и хуже. Верно?

— Верес! Ты там оглох?

— Доброе утро, дорогая, — вкрадчиво замечаю я.

На том конце замолкают и принимаются чем-то стукать. Видимо, в раздумье.

— Кхе… Ты в своем уме? — нерешительно начинает Рыся. — Дорогой! — тут она фыркает.

— А что такое?

— Утро было такое же доброе, как и давно идущий день. В общем, немедленно ко мне на осмотр! — после паузы, — Интересно, ты и в школе был последним?

— Ну, почему же? Вполне себе на первых ролях. Умненький такой. Сообразительный. Физически и духовно развитый, — скромно сообщаю я.

— М-да, верится с трудом. Ты, наверное, еще и не вставал? Так мне, почему-то, кажется, — ехидно продолжает она.

— Ну, и не вставал. Сейчас встану, чай попью и к тебе.

— Ну, ладно. Жду.

Щелчок отбоя. Со вздохом поднимаюсь, разминаю мышцы, иду в душ. Приведя себя в порядок, топаю в столовую. Там, конечно же, пусто. Уютно горят лампы, тикают часы. Слегка мигают картинки, подобранные Дангом. На них зима, Новый Год, веселье. Заказываю завтрак. Устраиваюсь под картинкой с праздничной елкой. Все-таки мне трудно привыкнуть к тишине на корабле. Предыдущие мои экспедиции были большими, включали множество людей и техники, поэтому всегда кто-нибудь где-нибудь да торчал. А здесь сутки можно ходить, так никого и не встретив. Ну, если специально не знать, кто где находится. Наверное, больше не полечу в такой маленькой команде. Невесело, грустно даже. Тем более, если вспомнить, что один из товарищей уже погиб. Причем как-то до ужаса нелепо погиб то. Словно его высосала, погубила та пустота и одиночество, что за стенами корабля. Да что за стенами! Пустота и одиночество, которые уже просочились сквозь стены и стремятся привести окружающее к подобному себе вакууму.

Рыся что-то рассматривает в микроскоп. И меня сначала не замечает.

— Привет доблестным эскулапам! — возвещаю я.

Она вздрагивает, стукается лбом о какую-то штуковину и шипит:

— Умеешь же ты подбираться! Вот что бы тебе стоило культурно постучать у входа? Нет ведь! Прямо как тать в ночи.

— Ну, кто бы говорил, конечно, — парирую я. — В рубку ты прокрадываешься так, что даже Дара не слышит! А это уже что-то. Кстати, Дара тоже мастер по бесшумной ходьбе.

Рыся хмыкает, вытягивает губы в трубочку и принимается двигать нижней челюстью.

— Да. А как твое драгоценное здоровье? — вдруг вспоминаю я. — Извини, что не спросил сразу. Знаешь, забегался, замотался. То, се.

— Ну-ну. Забегался он, понимаете ли. Замотался, — иронизирует моя подруга. — Отсюда вижу, насколько ты перетрудился.

— Вопрос, милая леди! Был задан вопрос.

— Нормально мое здоровье, как ни странно, — бурчит она. — Даре бы не штурманом работать, а врачом. Надо будет посоветовать.

— Пригласи посмотреть, когда наметишь этот разговор. Я понаблюдаю. Предполагаю много интересных моментов, — острю я.

Рыся не ленится подняться, ставит мне щелбан и отправляет на обследование.

Как и ранее, результаты самые отличные. Здоровье у меня более чем в норме. Точнее сказать, я просто здоровяк. Вкупе с прекратившимися кошмарами это не может не радовать. Порадовавшись вместе с Рысей, я направляюсь на рабочее место.

Незадолго до окончания работы ко мне заходит Данг, нерешительно стучит и шаркая подошвами ботинок — от смущения, что ли? — плетется к креслу.

— Может, погоняем?

— Так хочется размяться? — потягиваюсь я.

— Да мне как-то не по себе. А спортивные игры всю эту ерунду прогоняют на «раз», — виновато хмурится Данг.

— Не дает покоя смерть Лукки?

Данг взглядывает на меня, теребит воротничок форменной рубашки, потом отворачивается и говорит:

— Не только. Хотя мы были близкими приятелями, — снова смотрит. — Тебя не беспокоит то, что рассказывает Дара?

Я медлю, решая, что и как говорить ему, а о чем — умолчать.

— Видишь ли, дружище, Даре кажется, что она умеет предвидеть будущие события. Это, конечно, ее дело. Однако мне кажется совсем по-другому.

— Что она все придумывает, что ли?

— Ну, это слишком сильно, — закидываю я ногу на ногу. — Скажем, Дара любит приукрашивать возможную действительность, расцвечивая ее в радужные или мрачные тона. Наверное, так ей интереснее жить. И это ее право. Но нужно уметь проводить границу между наиболее вероятным будущим и тем, которое предлагает наш штурман.

— То есть, ты считаешь, что все, что она предсказывает, бред сивой кобылы? — прикусывает нижнюю губу Данг.

— Ну, более или менее, — тут я хмыкаю. — Не зря ее так жестко прерывает капитан.

— Неужели она больше ничего тебе не говорила? — недоверчиво поднимает брови мой друг. — Вы ведь дежурите вместе.

— Ну, например, она сказала, причем с беспрекословной интонацией, что мои мозги заняты исключительно нызгой, поэтому я старею на глазах, — я усмехаюсь. — То есть по ее версии мысли об этой самой нызге буквально живьем пожирают меня, — тут я откровенно смеюсь. — Во-первых, ни о какой нызге я не думаю вообще, а во-вторых — посмотри на меня, какое к черту старение? Слушай, выброси ты всю эту ерунду из головы! Дара — красивая девушка, один из самых опытных штурманов, в конце концов, интересный в общении человек. Но не более.

Данг вздыхает, возит концом ботинка по полу, снова вздыхает.

— Данг, ну ты же ученый! — продолжаю настаивать я. — А не старая бабка, чтобы верить всяким россказням. Подумай логически: корабль в исправности, идем проложенным курсом, защита в норме, Центр на связи. Конечно, неизвестно, что нас ждет на XZ да и вообще в планетной системе Ларды. Так ведь это обычный риск, на который мы осознанно идем, соглашаясь участвовать в той или иной экспедиции. Чтобы этот риск убрать, надо просто не летать. И все. Тогда предсказаний Дары не будет вовсе.

— В общем, ты ничему не веришь? — не отводит он от меня внимательных глаз.

— Нет! Не верю! — начинаю я злиться. — Напридумывать можно все, что угодно. Вот, могу тебе сейчас рассказать, что в машинном отсеке живет ведьма, а у тебя под кроватью — домовой. И поэтому с наступлением корабельной ночи в эти места лучше не соваться. Что? Поверишь?

— Ладно, — он медлит. — Но неужели смерть Лукки не кажется тебе странной?

Я некоторое время молчу, постукивая пальцами по подлокотнику. С одной стороны, Данг явно деморализован выдумками Дары, которые удачно накладываются на трагическое событие. Но, с другой стороны, мы ведь разговариваем начистоту?

— Кажется, — наконец говорю я. — Однако я не связываю гибель Лукки со сказками Дары, — делаю паузу. — На самом деле, выражение лица Лукки очень напоминает то, что видела Рыся на «Таэре» и некоторых других кораблях. Да, тех, что нашли, — быстро замечаю я, предвидя расспросы Данга. — Их объединяет маска ужаса, застывшая на лицах мертвых членов экипажа. И вот как раз это меня беспокоит, скажем так. Ведь совпадения — не простая вещь. Однако чтобы делать какие-то выводы, нужно иметь больше информации на руках. А у нас ее нет. Поэтому я чувствую неудобство в связи с обстоятельствами смерти Лукки, но отнюдь не страх.

Дан качает головой, пытается улыбнуться:

— Нельзя сказать, что ты обнадежил меня. Скорее, добавил новые темы для размышления.

— Слушай, давай погоняем мяч. А? — хлопаю я его плечу и растягиваю губы от уха до уха.