Поезд смерти - Ольга Вербовая

Только Настя успела засунуть чемодан под сидение, как в купе вошли три молодые девушки. Парочка из них как две капли воды были похожи друг на дружку. Зачем? Ведь так хорошо начинался отпуск! Билет на фирменный поезд буквально последний достался — спасибо дяде Косте! Неужели не могло найтись других соседей? Почему именно они?

Если бы Настю спросили, какие ассоциации вызывает у неё слово «школа», слова были бы следующие: унижения, издевательства, пинки, дразнилки, травля, мучения, слёзы, бессилие, безысходность, равнодушие взрослых, мечты о самоубийстве. Даже сейчас, спустя десять лет девушка помнила порванные тетради, следы ботинок на юбках, жвачки и пластилин в волосах, злобные едкие насмешки и собственные слёзы под дикий хохот одноклассников. Особенно жестокими были Маша Полозова и двойняшки Гурины Катя и Кира. За что они её так невзлюбили, Настя не знала, но от родной матери частенько слышала совет подумать хорошенько, в чём она перед ними провинилась. Дыма без огня не бывает. Настя честно об этом думала, но единственное, что приходило в голову — это тупой садизм и желание одноклассников на ком-то отыграться.

Когда терпеть издевательства становилось совсем невмоготу, она молила Боженьку, чтобы её мучители куда-то исчезли. Пусть уедут навсегда за границу, что ли, только бы избавили её от этого каждодневного ада!

Спасение пришло в последним звонком. На выпускной Настя не пошла — не хотела омрачать столь счастливый день встречей с садистами. Вдвойне радовалась девушка переезду на другой конец города. Теперь, думала, точно не увидит бывших одноклассников. И вот они здесь — перед носом. За что?

— Ба, кого я вижу! — Кира тут же узнала бывшую жертву. — Привет, Настюх!

— Привет! — ответила Настя без особого энтузиазма.

Раздевшись и рассовав чемоданы, девчонки стали спрашивать её о жизни. Та отвечала односложно: мол, всё в порядке, как у всех. При этом, задавая Насте очередной вопрос, бывшие одноклассницы внимательно следили за её глазами: не блеснёт ли в них непрошенная слеза, показывая, как болезненна для неё эта тема? Тогда можно будет именно её, родимую, и развить, настойчиво добиваясь подробностей. А когда «допрашиваемая» уже не сможет сдерживать эмоций, поржать вволю, как в старые «добрые» времена. Это сказка, что с годами люди становятся лучше и мудрее. Некоторые действительно набираются ума, переоценивают ценности. Но большая часть по сути остаётся как были. Меняется лишь форма, в которой проявляются их отвратительные качества, а ещё — приобретается умение маскироваться под добропорядочных людей. Дети в этом плане более непосредственные, оттого и кажется, что они более жестокие, чем взрослые.

Разговаривать с девушками, которые, судя по глазам, не только не раскаиваются, но непрочь ещё поиздеваться, Насте совсем не хотелось. Поэтому она торопливо расстелила постель на своей полке и пошла умываться.

Когда она вернулась, дверь купе была заперта. Девушка постучалась, но никто не открыл. Не слышат, что ли? Легли спать?

Нет, не спят — смеются.

— Может, откроем? — послышался голос Кати.

— Обойдётся! — хмыкнула Маша. — Пусть на коврике спит! Как собачонка!

— А если она к проводнику побежит?

— Да забей! Не побежит! Она ж тихушница!

— Если что, — предложила Кира, — скажем, что мы не слышали стука. Спали.

При этом все три девицы заржали ещё громче. Значит, они нарочно!

Наверное, самым разумным в этом случае было бы пойти к проводнику и объяснить ситуацию. Но в памяти ещё жив был тот позор, который она испытала, когда, не выдержав, пожаловалась на издевательства учительнице. Та сурово отчитала Настю: мол, жаловаться нехорошо. Если обижают — значит, заслужила! И что самое ужасное — выставила её потом перед классом как ябеду-корябеду. Проводница, конечно, вряд ли скажет то же самое, но может косо посмотреть. А нарываться на косые взгляды девушке не хотелось. Ещё больше не хотелось доставлять насмешницам удовольствие, сидя под дверью собственного купе. Поэтому Настя предпочла уйти в соседний вагон.

За окном в свете фонарей проплывали леса, поля, мосты через реки, платформы станций. Время перевалило за полночь. Свет уже давно притушили, а Настя всё смотрела в окно.

— Тоже не спится? — услышала она рядом с собой мужской голос.

Голос принадлежал молодому парню весьма симпатичной наружности. Назвать его красавцем, пожалуй, было трудно, но чувствовалось в его облике какое-то неведомое обаяние. Из глаз его лился лучистый свет. Полная противоположность тому, что она видела в глазах одноклассников.

— Ну да, — ответила девушка. — Решила постоять, полюбоваться видами.

— Я тоже, признаться, в поездах плохо сплю. Всё время шумит, грохочет. А Вы в гости или на отдых?

— У меня в Самаре бабушка живёт. Еду к ней.

— А я живу в Самаре. Обещали Саньку, если закончит год без троек, свозить в Москву на каникулы.

— А Санёк — это…

— Мой братец. По такому случаю он тут же взялся за учёбу, а то лоботрясничал. А Вы с кем-то или одна?

— Одна.

А ведь в детстве к бабушке Нине ездили всей семьёй. Мама старательно скрывала свою неприязнь к свекрови, а после развода называет её не иначе как «эта стерва». Папе сейчас не до матери. Мало того, что на работе у него не пойми что, так ещё и пасынок с кем-то подрался. Тяжкие телесные повреждения. Теперь парню грозит колония для малолеток.

Однако всего этого Настя предпочла не рассказывать малознакомому человеку. Не стала она рассказывать и о том, как легкомысленно проворонила билеты. Когда хватилась, уже все распродали. А тут случайно дядю Костю встретила. Собрался в отпуск вместе с семьёй — покататься на теплоходе от Самары до Астрахани, да у Ваньки, младшего, как раз накануне поездки — аппендицит. Накрылся отпуск медным тазом! Один билет Настя у него выкупила, остальные три дяде Косте пришлось сдать.

Тем временем поезд остановился на какой-то станции. Платформа быстро наполнилась людьми в формах МЧС.

— Идут в соседний вагон, — заметил попутчик. — Что ж там такое?

— Пойду гляну.

Перейдя через тамбур, Настя увидела скопление пассажиров. Выглянув наружу, они о чём-то испуганно шептались. Кого-то несли на носилках люди в белых халатах. У её собственного купе перед развороченной дверью стояли сотрудники МЧС.

— Ну, здесь уже всё — полный здец! — сказал один, заглядывая вовнутрь. — Жахнуло будь здоров! Сколько там человек?

— По билетам — четверо, — ответила проводница. — Полозова М.Г., Гурина Е.А., Гурина К.А., Ковалёва А.В…

— Ковалёва — это я, — подала голос Настя.

Другие пассажиры тут же недоумённо уставились на неё, как на ожившего призрака.

— Считай, повезло, — небрежно бросил сотрудник МЧС. — Значит, погибших трое.

— Так они погибли?

— С разбросанными внутренностями, девушка, как правило, не живут… Ну что, — обратился он уже к своему сослуживцу, — взрывали явно кого-то из купе. А то бы взрывчатку взяли помощнее…

Впервые в жизни Настя думала о бывших одноклассницах с благодарностью. Как ни крути, а они её всё-таки от смерти спасли. Интересно, зачтётся ли им это на том свете? Или Боженька смотрит только на намерения? Ведь если бы девчонки знали, что случится в итоге, они бы, скорей всего, о ней вообще не подумали — только и мысль была бы, как бы самим спастись. Ну да ладно — там с ними разберутся по справедливости. Куда больше Настю волновал вопрос: кого именно хотели убить? Сама она девушка простая, ничем особо не примечательная. Кому она нужна, чтобы её убивать, да ещё таким странным способом? Кого-то из её попутчиц? Конечно, стервы были ещё те, прости, Боженька, что так о погибших, но могли ли они насолить кому-то настолько, чтобы за это взрывали?..

Так ведь билеты купили после дяди Кости. Это он должен был ехать в этом поезде. Вместе с женой и детьми. Он занимается журналистскими расследованиями насилия на Северном Кавказе. А там замешаны люди серьёзные, для них убить — плёвое дело. По всей видимости, именно его и собирались. Да, повезло!

Мадина отложила краски в сторону и ещё раз полюбовалась на рисунок. Высокое здание вокзала с зеркальными плитами и шпилем. Оттуда, взявшись за руки, выходят парень и девушка. Мадина даже имена им придумала — Серёжа и Настя. Почему, она и сама не знала. Просто очень они подходят этой парочке.

Пусть картина пока полежит на столе, пока краски подсохнут. Потом она положит её в прозрачную папку с файлами — к другим картинам.

Сверху лежала недавняя: развилка двух дорог. По правой идут мужчина, женщина и двое мальчишек. По левой — закутанная в плащ Смерть с острой косой. Мадина нарисовала её после странного сновидения. На днях приснилось ей, будто известный оппозиционный журналист Константин Климов погиб вместе с семьёй при взрыве в поезде.

Другая бы, проснувшись, вскоре об этом забыла, но Мадина таких снов боялась. Накануне похищения Рамзана ей снилось, будто люди в милицейской форме заталкивают его в машину. Хорошо, правозащитники подняли шум. Климов нашёл несчастного парня в одном из грозненских ОВД сильно избитого. Правоохранители очень старались добиться от Рамзана чистосердечного признания в участии в вооружённом подполье. Виновный или нет — им без разницы. Главное — план выполнить. Климов немедленно предал этот факт огласке. Если бы не он, Мадина могла бы и не увидеть брата живым. А может, помог рисунок, на котором девушка изобразила свою семью. Все снова вместе, и Рамзан живой.