Лето. Суббота. Жара. Шторы задернуты, балкон открыт. На улице шум и гам: дети, не пошедшие по случаю субботы в детский сад, играют на улице в войнушку. Слышны крики:
— Ты убит!
— Нет, ты!
— А я в бронике!
— А я с гранатометом!
— Сбоку! Вон же, за кустами!
— А я в каске!
— Да у тебя уже патроны кончились!
— (Ну и так далее, и тому подобное.)
Разумеется, папин сын тоже там и орет, как кажется папе, громче всех. Кроме того, вся эта катавасия сопровождается шумовыми эффектами, извлекаемыми из дешевых «лазерных» пистолетов, купленных в Детском Мире или в ближайшем киоске.
Папа пытается заснуть. Он работал в ночь, устал, пришел домой спать — а тут такое… Папа ворочается, ворчит, бурчит, стонет и взрыкивает. Мама гремит на кухне посудой, но по сравнению с войнушкой это сойдет за концерт Айнштюрнценде Нойбаутен, а то и Матерей времен «Ahead of their time». Папа встает и идет слушать концерт.
— Чаю хочешь? — спрашивает мама и добавляет: — Доброе утро.
— Да нет, наверное, — папа откидывается на спинку стула и закрывает глаза, — Что ж они там так расходились?..
— А лучше, чтобы они дома сидели? — риторически спрашивает мама, наливая себе чаю.
Папа, стоит чашке оказаться на столе, ориентируясь на звук, берет ее и делает глоток. Мама демонстративно шмыгает носиком и наливает себе еще.
Звонок. Затем кто-то очень нетерпеливый принимается барабанить в дверь. Мама идет открывать. Пришел сын.
— Неужели ты уже проголодался? — удивляется она.
— Не, — следует закономерный ответ, — Мам, а у нас пестики еще есть? А то этот неправильный…
Раздается противное пищание, скрипение, треск, хрюканье и сумрачный китайский гений знает что еще. Папа стонет и открывает глаза.
— О, привет, пап, — сын заглядывает на кухню и слегка тушуется, в частности, прекращает терзать пистолет.
— Пестик — это такая часть цветка, — бурчит папа.
— Пап, а помнишь, ты показывал… ну, зеленый такой…
Папа стонет еще раз и закрывает глаза обратно.
— Гудбай, руби тьюздэй, блин…
— Ладно, подожди, — рассудительно говорит мама и идет на кухню за стулом.
— Ты чем-то занималась? — спрашивает ее папа.
— Я готовлю солянку, — скромно говорит мама.
— Мясную сборную? — возмущается папа так, что даже просыпается, — Так что ж ты отвлекаешься?! Я сам!
Папа хватает стул, тащит его в коридор и лезет на антресоли. Оттуда выволакивается много всякой ерунды (сын принимается размахивать бадминтонной ракеткой, получает второй такой же по макушке и смирно садится не отвлекать папу), и в ее числе — старая картонная коробка. Папа извлекает из нее зеленый, словно вырубленный из куска пластмассы топором пистолет с забранным красным полупрозрачным пластиком отверстием в стволе и говорит:
— Держи. Этот правильный.
Сын осматривает семейную реликвию, вытаскивает батарейки из своего пистолета и вставляет в этот.
— Все, беги давай, а то мы сейчас начнем тебя кормить, — говорит папа.
Сына трансгрессируется на улицу и вновь попадает в самую гущу сражения.
— Ты убит! — кричит кто-то.
— Нет, ты убит! — слышен голос сына.
Мама режет копченую колбасу, папа, уже запихнувший много всякой ерунды обратно на антресоль, снова сидит на кухне, закрыв глаза.
На улице становится все тише.
— Ты убит! — кричит сын в последний раз.
Папа снова вздыхает.
— Пойду спать, — говорит он в наступившей тишине, встает и идет в комнату.
Звонок в дверь.
— Опять ты! — удивляется открывшая дверь мама, — Всех победил?
— Ага, — отвечает сын, — почти.
— Ладно, заходи, только тихо. И умыться не забудь, — говорит мама, — скоро кушать будем.
Сын стаскивает сандалии, моет руки, потом идет в комнату к спящему папе.
— Пап! — громко шепчет он.
Папа спит. Сын прицеливается в него из пистолета:
— Паф! Паф! — шепотом говорит он и добавляет, — Теперь всех.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.